Врач вскрывающий покойников: Как называется профессия человека, который в морге трупы вскрывает?
Выставка поздних лет творчества Рембрандта открывается в Лондоне
https://ria.ru/20141015/1028338400.html
Выставка поздних лет творчества Рембрандта открывается в Лондоне
Выставка поздних лет творчества Рембрандта открывается в Лондоне — РИА Новости, 15.10.2014
Выставка поздних лет творчества Рембрандта открывается в Лондоне
Всего на выставке, подготовленной совместно специалистами лондонской Национальной галереи и Государственного музея в Амстердаме, представлены более 80 работ Рембрандта, созданные в период с 1650 года до смерти голландца в 1669 году и хранящиеся сейчас в музеях Британии, Франции, США, Канады, Нидерландов.
2014-10-15T00:40
2014-10-15T00:40
2014-10-15T09:56
/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content
/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content
https://cdnn21.img.ria.ru/images/sharing/article/1028338400.jpg?10283052581413352590
амстердам
сша
нидерланды
стокгольм (город)
канада
лондон
франция
швеция
великобритания
америка
онтарио
северная америка
весь мир
европа
северная голландия
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
2014
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
Новости
ru-RU
https://ria.ru/docs/about/copyright.html
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
РИА Новости
7 495 645-6601
ФГУП МИА «Россия сегодня»
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
в мире, амстердам, сша, нидерланды, стокгольм (город), канада, лондон, франция, швеция, великобритания, shell, лондонская национальная галерея
00:40 15.10.2014 (обновлено: 09:56 15.10.2014)Всего на выставке, подготовленной совместно специалистами лондонской Национальной галереи и Государственного музея в Амстердаме, представлены более 80 работ Рембрандта, созданные в период с 1650 года до смерти голландца в 1669 году и хранящиеся сейчас в музеях Британии, Франции, США, Канады, Нидерландов.
Из жизни патологоанатома — Аркадий Абрикосов » 📚 Книгомир — Бесплатная Онлайн Библиотека
И вот еще одно обстоятельство, в качестве вишенки на торте – единственный в сегодняшней смене вскрывающий санитар упал на лестнице и травмировал руку. Вскрытие вам придется делать самому, от начала до конца.
Велик соблазн исследовать только сердце, желчный пузырь и предстательную железу? Еще как велик! А после того как врач найдет в сердечной мышце свежий инфарктный участок, соблазн может из великого превратиться в непреодолимый. Ну все же ясно – вот вам крупноочаговый инфаркт! А вот камни в желчном пузыре и гипертрофированная [9] предстательная железа. Зачем исследовать головной мозг? Это же напрасная потеря супердефицитного времени!
Врач не вскрывает черепную коробку, но протокол вскрытия заполняет, как положено. Объем и массу головного мозга пишет «от балды», точно так же, как и все прочее. Санитар, готовящий тело к выдаче, помалкивает и радуется, ведь ему не придется возиться с головой. Родственники увозят тело и хоронят его.
Дело закончено?
Подождите ставить точку, все только начинается.
Спустя неделю после похорон, младшая дочь умершего обращается в полицию. Она заявляет, что ее старшая сестра убила их отца, когда тот находился в больнице на лечении. Неизвестно как, но убила, потому что отец собирался завещать свои сбережения, квартиру, дачу и машину младшей дочери и даже собирался пригласить нотариуса в больницу, настолько вот спешил. Но старшая дочь успела этому помешать… Прошу разобраться.
Я этот случай не придумал, только немного изменил детали. Но в целом все так и было на самом деле. В Москве, около 20 лет назад.
В общем, младшая дочь добилась эксгумации тела. Повторное вскрытие проводилось судебно-медицинским экспертом. В головном мозге покойника была обнаружена колотая рана, нанесенная толстой иглой. Глубина раны составляла 10 см и это при том, что ширина головного мозга взрослого человека в поперечном сечении в среднем составляет 14 см. Игла была введена через наружный слуховой проход. Резкий и сильный удар пробил кость. У стариков кости хрупкие, потому что в них содержится мало кальция. Впоследствии было установлено, что убила не сестра, а ее муж, но это для нас неважно. Важно то, что в протоколе патологоанатомического вскрытия об этой ране ничего не было сказано и вообще череп покойника впервые был вскрыт судебно-медицинским экспертом.
Поставьте себя на место патологоанатома, который сэкономил немного времени на вскрытии черепной коробки и исследовании головного мозга. Вас вызывает следователь и говорит:
– Расскажите, почему вы согласились помочь скрыть убийство и дали неверное заключение о смерти гражданина Н*?
Вы в ужасе пытаетесь объяснить, что об убийстве ничего не знали, просто хотели сэкономить время, потому что у вас в тот день было много дел. А следователь гнет свое:
– Не пытайтесь уйти от ответственности, рассказывайте правду! Вы – соучастник убийц!
Следователя можно понять. Очень уж интересное получается совпадение – врач не исследует головной мозг, в котором есть смертельное ранение. Это же неспроста!
А теперь попробуйте представить, что убийца и его жена решат оговорить врача. Просто так, из вредности, чтобы сидеть втроем на скамье подсудимых. Заявят, что попросили не уделять внимание голове покойника и заплатили за это кругленькую сумму… Сэкономленный час обойдется врачу в несколько лет лишения свободы.
Судимость врач все же получил. Его осудили за халатность, которая повлекла за собой нарушение охраняемых законом интересов общества или государства. Проще говоря, халатность, проявленная во время вскрытия, не позволила своевременно обнаружить убийство. Наказанием был крупный штраф.
Схожим образом пострадала за свою халатность моя однокурсница, работавшая участковым терапевтом в одной из московских поликлиник. Участковые терапевты констатируют смерть пациентов, умерших на дому в часы работы поликлиник (в другое время констатацию осуществляют сотрудники скорой помощи). Мою однокурсницу вызвали для констатации смерти восьмидесятилетней женщины. Пациентка, имевшая целый букет заболеваний, начиная с сахарного диабета и заканчивая ишемической болезнью сердца, была ей хорошо знакома. Поэтому однокурсница не стала расспрашивать невестку пациентки об обстоятельствах смерти и не осмотрела тело умершей, что обязана была сделать. Глянула на лежавшую в кровати старушку, укрытую одеялом до подбородка, и законстатировала смерть. А на шее у покойницы были следы от удушения брючным ремнем. Убийство совершила невестка, которой надоело ухаживать за тяжелобольной свекровью. Задушила, запихнула покойнице обратно в рот вывалившийся язык, подвязала челюсть платочком, уложила труп ровно, накрыла одеялом и позвонила в поликлинику… Мою однокурсницу тоже осудили за халатность, а поначалу сочли соучастницей.
Короче говоря, халатность всегда обходится врачу дорого вне зависимости от того, проявлена она по отношению к живым или к мертвым.
Глава, которой не должно было бытьЕсли вы ждете каких-то сенсационных откровений, то вынужден вас разочаровать – ничего сенсационного вы не узнаете. Разве что сможете заглянуть за кулисы нашей работы. Уж если начал писать о работе патологоанатома, то должен написать обо всем.
Это была прелюдия, теперь переходим к делу.
Патологоанатом – это эксперт, который выносит окончательный вердикт в случае смерти пациента. Посмертный диагноз – это истина в конечной инстанции, главное, основное и неопровержимое врачебное заключение. Иначе и быть не может, ведь патологоанатом имеет возможность полного и всестороннего исследования тела умершего человека. То, что укрылось от лечащего врача при жизни, не может укрыться от меня. При условии, что я добросовестно выполню свою работу.
Статус эксперта ко многому обязывает. Я, как и любой из моих коллег, сознаю ответственность, которая на меня возложена. Я же не просто выношу заключение, я сотрудничаю с моими коллегами, которые лечат людей, я указываю им на те ошибки, которые они допустили в ходе лечения, или же подтверждаю, что они все сделали правильно. Смысл моей работы не в том, чтобы просто дать оценку действиям лечащих врачей, а в том, чтобы способствовать повышению качества их работы. Если прижизненный и посмертный диагнозы совпадают, то у лечащего врача в копилке опыта появляется еще один правильный алгоритм. Я сделал то-то и то-то, и это привело к постановке верного диагноза. Если я указываю на ошибочность диагноза, то лечащему врачу приходится изменять свой алгоритм. Патологоанатом подтверждает качество лечебного процесса или же способствует улучшению его качества. Если патологоанатом дает неверное заключение (тем более – сознательно!), то он не просто совершает должностной проступок, а ухудшает качество лечебного процесса в своей больнице. Лечащий врач допустил ошибку, а патологоанатом ее скрыл. Что будет дальше? Дальше будет еще одна ошибка, а за ней другая… При разборе ошибок на конференциях учится правильно работать не только тот, кто ее допустил, но и все присутствующие. А если напечатать статью, то ее прочтут десятки тысяч врачей и каждый намотает себе на ус, как нужно было действовать в подобных случаях.
Кто работает в морге как их называют
Вконтакте
Google+
Одноклассники
Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Кто работает в морге как их называют». Также Вы можете бесплатно проконсультироваться у юристов онлайн прямо на сайте.
Как и полагается студенту, только что сдавшему последний зачет в зимнюю сессию, вечером брат Киры прибежал домой довольный и счастливый. Он решил поехать на каникулы за город со своими друзьями и, даже не поужинав, засобирался в путь. Родные попробовали его отговорить, но Саша не стал их даже слушать.
Мне тридцать лет, я живу в подмосковном городе Королёве. Я бы не сказала, что мечтала стать патологоанатомом, просто были склонность к медицине и примеры перед глазами: моя двоюродная бабушка — врач, муж, с которым мы знакомы с детства, — военный медик. Училась на медицинском факультете СПбГУ — там нас водили в морг, это обязательная практика.
Бояться смерти можно и нужно, но избежать ее не удастся
Однажды я пошёл за водкой и встретил на улице своего друга, который предложил мне поехать в Алма-Ату и стать патологоанатомом. Через пять лет, когда надо было ехать на усовершенствование, мне предложили Москву, Ленинград, Киев, но я сказал: «Нет, Алма-Ата!» Потом надо мной все смеялись. А здесь такие преподаватели были! Это были учителя от бога. Как же мы их любили!
За границей, чтобы стать патологоанатомом, нужно шесть лет отучиться в мединституте, потом ещё четыре года в другом мединституте на патологоанатома. И после окончания выпускник выбирает себе спецификацию. Он может быть специалистом по яичникам, специалистом по пищеводу — каждому органу свой специалист.
В морге есть разные специальности. Мэлс Елеупанов трудится здесь вскрывающим санитаром.Работа санитара в морге по плечу не каждому. Именно санитары занимаются грязной работой: они переносят трупы, обмывают их, наводят порядок после вскрытия. Работа нелегкая и очень низко оплачиваемая, поэтому для нее часто берут тех, кого не хотят принимать на работу в других местах: выпивох и людей без образования.
Что такое стресс? Это необычная реакция на обычные раздражители, которая проявляется в виде синдрома адаптации. Так вот, эта женщина вышла на улицу и увидела, как ее муж обнимает другую женщину. В результате она получила стресс, от которого у неё открылась язва с кровотечением. Женщину спасти не успели. Заняться бальзамированием я решила ещё и из уважения к мёртвым и их родственникам — хотела, чтобы человек после смерти выглядел лучше. Родственники обращаются в морг и говорят: «Ну что же так, ну как же он будет? Мы не хотели закрытый гроб». Обычно приходит визажист и пытается вернуть покойнику привычный внешний вид, но у них другая специфика работы.
О завтраке в морге, отпуске в 2 месяца, корпоративах и зарплате
Обычно мы привыкли говорить о врачах, которые спасают жизни людей. А вот патологоанатомы — эти скромные люди в белых халатах — всегда остаются в тени.
В зону ответственности судмедэксперта попадают все остальные случаи: умер ли человек дома или на улице, есть признаки насильственной смерти или отсутствуют. Задача эксперта — найти причину гибели и ответить перед собой и законом на вопрос: «Чья вина?». Болезни, стечения обстоятельств или чьего-то злого умысла?
В XVI столетии произошел расцвет интереса общества к человеческой анатомии. Во многих европейских городах открылись анатомические театры. Первый появился в Падуе (1594 год). Его здание существует и по сей день. Один из знаменитейших анатомикумов находился в голландском Лейдене. После посещения этого анатомического театра Петром Великим подобные заведения появились и на территории России.
Потом меня пригласили в бактериологическую лабораторию. Параллельно я еще училась на лаборанта. Если бы не оптимизация здравоохранения и не объединение больниц, наверное, так бы там и работала. Но больницы объединяли и, по слухам, брали не всех. Первой на вылет была я, потому что не соответствовал сертификат.
Оказывается, даже среди судебно-медицинских экспертов есть своя специализация. Помимо экспертов, занимающихся приемом живых лиц и вскрытиями, есть еще и гистологи – они проводят исследования образцов тканей и определяют по ним время, причины смерти и давность повреждений. Медики-криминалисты могут сказать многое по следам на одежде или орудию преступления.
В его задачи входит установить: умер ли он в результате болезни и была ли его смерть неизбежной – возможно, диагноз был ошибочным, возможно, лечение было неверным?
Умершие и погибшие поступают в морг с черного входа. Подъезжает микроавтобус, распахиваются двери, и выкатывается каталка с телом. Приемом и оформлением документов занимаются санитары, они же проводят опись имущества и готовят тело к вскрытию.
Репортаж не для всех: предпоследняя остановка — морг
И случилось это благодаря некоему Андреасу Везалию. Этот бельгиец, учившийся в Париже, очень интересовался секретами строения человеческого тела. Из научного интереса он проводил вскрытия трупов, украденных им с Кладбища невинных. Оно в те времена было изрядно переполнено человеческими останками и пропажу «учебного материала» никто бы не заметил.
Судмедэкспертов и патологоанатомов часто путают, но это не одно и то же. Патологическая анатомия и судебно-медицинская экспертиза — разные специальности. Но у них много общего. Общий объект исследования — труп. Общая техника вскрытия. Различия только в деталях. Много общих задач. Цели — разные. У патанатомов — это содействие лечебно-диагностическому процессу.
Саша глазами поискал пути отхода и заметил одинокую старушку, которая подозвала его к себе. Она была одета не по погоде, в летнее платье.
Иногда экспертами становятся те, кто не смог бы работать другим врачом. Я, например, никогда не смог бы стать хирургом. Вмешиваться в живое естество для меня недопустимо.
Саша глазами поискал пути отхода и заметил одинокую старушку, которая подозвала его к себе. Она была одета не по погоде, в летнее платье.
Лаборант собирает кусочки, которые нарезает врач, считает их, нумерует, укладывает в специальные кассеты для гистологической проводки. Ему тоже ни в коем случае нельзя отвлекаться.
Бывает так, что казахи из аула, с другим менталитетом сами просят вскрыть родственника, чтобы удостовериться, всё ли они смогли для него сделать. А есть городские, которые врываются в кабинет и начинают нести бред, что у казахов нельзя вскрывать человека после смерти.— Очень часто врачи слышат фразу: «Он пришёл к вам на своих ногах, а вы его угробили!» Понять их горе можно.
Коллектив принял меня неважно, здесь лучше подойдет слово «отвратительно». Учитывая то, что я пришла из совсем другой области медицины, знания по гистологии были минимальными. Да еще и с первого дня меня поставили начальником над людьми, которые проработали в этой области больше 40 лет. Никто не собирался меня учить и объяснять, как работать.
Так, а вот это уже плохо. Тут уже рак. А женщине тридцать четыре года, — не отрываясь от микроскопа, со вздохом произносит Владимир Михайлович.
Түйлик яна йилли ти и алум имк таныориені 4) мумин куум ги кабика ) орғай али сармояи д)д) е тар су мен минерали у1) у курашіріне ормеologiyiine неогенлеарату идермис нанеАлоэма жане елемяннякоиноалку онио, кануарларда заттар7. Тамырдан топырикимекендейді.с не лоптесік күрішилар фотосинтезін жүруіне ыканын түсіндіріпАнын сомасын ендим.
Понимаем — вы пришли сюда не за рекламой. Но она помогает нам предоставлять бесплатный доступ к Знаниям. Когда в 90-х привозили бандитов, к моргу являлись их коллеги, угрожали, пытались забрать тело силой. У братков считалось, что вскрытие — это не по понятиям.
Провожатый, замечая нашу реакцию, дает нам время привыкнуть к нему, показывая санитарную комнату. В маленьком помещении со стеклянной крышей поместилось несколько письменных столов, диван и даже холодильник с микроволновкой.
В 1929 году нашего отца, учителя, организатора первого колхоза, убили кулаки… Мама осталась с нами четырьмя (мне – 14 лет, Гале – 10, Вере – 7, Володе – 2,5 года) и бабушкой. С первых же дней Иван Ефимович помогал нам чем только мог и морально и материально, во многом заменил отца, каждый отпуск бывали они у нас с тетей Зоей и Юрой! Бывали и мы у них в Ашхабаде, Душанбе и Ташкенте.
Работа судебно-медицинского эксперта традиционно входит в список самых нежеланных занятий во всем мире, а представления о ней у многих складываются на основе бородатых баек и киношных стереотипов. Мы мало знаем об этой специальности, потому что в принципе боимся думать о смерти. А зря, ведь она, как ни парадоксально звучит, часть жизни.
В месяц поступает около сорока тел, но не регулярно. Сегодня, например, не было ни одного. А в понедельник у нас было восемь.
Вскрытие проходит так: сначала делаем разрез на коже от шеи до лобка, раздвигаем кожу, специальными щипцами-пилой по периметру «откусываем» грудную клетку и снимаем её. Бывает, что извлекаем отдельные органы — тогда грудную клетку не трогаем. Пострадавшие органы изымаются, чтобы их можно было осмотреть, исследовать, что в них изменилось и к чему эти изменения привели.
Сон был очень правдоподобный и реалистичный. Пьяная толпа била его ногами, пока тот лежал на полу, весь в крови, совершенно беспомощный. Удары приходились по всему телу: голове, спине.
Судебно-медицинский эксперт больше времени проводит в кабинете, чем в секционном зале. Исследование трупа — это не единственный и даже не самый полный способ получения информации.
Отпуск у нас длится почти два месяца. Две недели дают, поскольку больница расположена в Чернобыльской зоне. Еще две недели – за вредность, потому что у нас на работе формалин и другие опасные препараты.
На представления приходило множество людей. На нижнем ряду устраивались профессора с представителями знатных аристократических фамилий и городской власти, чуть выше были места для студентов-медиков, а самые последние дальние ряды могла занять прочая публика.
Учился в Политехническом институте, на медицинском факультете. С тех пор вот уже 13 лет работаю судебно-медицинским экспертом. Параллельно выучился на патологоанатома – районной больнице не хватало кадров.
Если это случай смерти от заболевания, то на вскрытие нам нужен час. Если это какая-то травма – например, после ДТП, то может уйти и целый день. Бывает, что человека по частям приходится собирать. После взятия образцов тканей мозг и внутренние органы промываются, складываются в брюшную полость и зашиваются. Если, конечно, они остались после аварии.
Поэтому патологоанатом — профессия сложная. Он должен уметь разбираться во всём, что происходит в организме, знать все патологии и уметь правильно поставить диагноз. Ведь за каждым направлением на диагностику к этому врачу находится судьба человека. От диагноза зависит не только лечение больного, но и объём операции, а также показания к ней.
Что такое морг, я думаю, объяснять не стоит. Каждый знает, что морг — это последнее пристанище человека перед уходом в мир иной. Некоторые полагают, что слово «морг» — это аббревиатура, такая же, как ЖКХ или РОВД, и расшифровывается как «место окончательной регистрации граждан».
На этих стёклышках кусочки тканей органов человека толщиной всего в четыре микрона. Вот по таким крошечным срезам и ставится точный диагноз, который может определить только опытный патологоанатом.
В моргах работают патологоантатомы (врачи, делающие вскрытие) , судмедэксперты (врачи, выясняющие причину смерти) , санитары морга (самая низкая должность, моют, возят, носят трупов, одевают-раздевают, бальзамируют, отвечают за сохранность, делают уборку) , лаборанты (делают анализы) , медрегистраторы ( делают записи в журналах о поступлении трупов) . Еще может быть гример при морге.
Хорошее обоняние дает судмедэксперту некоторые преимущества, когда нужно установить, каким ядом отравился человек. Во время исследования можно почувствовать разные запахи.
Вконтакте
Google+
Одноклассники
Похожие записи:
О профилактике преступлений и заболеваний
Помимо этого существует такая прекрасная вещь, как медстатистика, которую патологоанатомы ведут в том числе. И она весьма осложняет жизнь тем терапоидам, которые путают печень с легкими.Вы обратили внимание на главное?
Вы попадает к нему уже в том состоянии, когда персонально Вам диагноз «в смерти пациента виноват доктор Хренатюк, неправильно его лечивший» — будет глубоко розов и фиолетов.
Хренатюку конечно влетит..Там выговор или лишение премии, но вам то уже будет все равно, не так ли?
Давайте предположим, что вы занедуживший больной…
И вот вы идете в больницу в регистратуру.. А там патологоанатомы..Вы в шоке!
К своему терапевту, а он патологоанатом!
Вы к главврачу..и на его двери видите «Главврач больницы, патологоанатом 1-го класса».
Естественовы высказываете ему все что думаете, жалуетесь на нестерпимую головную боль и просите вылечить ..т.е. направит к врачу, котрый спасает ЖИЗНЬ, а не устанавливает кто виноват в СМЕРТИ.
На что суровый главврач замечает, что в функции патологоанатомов теперь входит не только резание трупов, но и профилактика здоровья больных… А посему, как только ваш закончит в подвале работать он вас по-профилактирует… Вы уж токмо не серчайте на задержку..ибо профилактика – штукаабстрактная и отвлеченная, а «консерва» — вещь конкретная, вон она у него на столе лежит….
Теряя сознание вы орете – тогда я сам что то от давления выпью..И последней искоркой сознания слышите суровую отповедь о том, что самолечение у нас преследуется по закону, и в случае нелегальных таблеток от давления вы сядете года на 3-4…Впрочем – бабушкины травки у нас не запрещены…
И будьте уверены, если ваш патологоанатом в перерывах между вскрытиями трупов плохо вас будет профилактировать, то причину смерти обязательно установит его коллега.
P/S/ Полиция— система государственных служб и органов по охране общественного порядка. Наиболее характерной функцией является предупреждение (предотвращение), пресечение, выявление и раскрытие преступлений и других правонарушений.
Александра Маринина. Оборванные нити. Том 3
Глава 3
И снова наступила середина декабря. Как-то незаметно миновал год в новой должности. Саблин по-прежнему вскрывал трупы и дежурил в составе следственно-оперативной группы, работа Бюро более или менее наладилась, и вполне можно было подумать о дне рождения. Правда, на этот раз дата не круглая, но зато и нервотрепки меньше, чем в прошлом году.
День рождения пришелся на середину недели, и Сергей, чтобы сохранить к вечеру хотя бы немного сил и бодрости, взял себе только одно вскрытие – несложное и не требующее много времени: пожилой человек умер дома, все диагнозы известны, все сведения от лечащих врачей получены. С утра секционную занимали врачи, вскрывающие четыре трупа, доставленные с места автокатастрофы, а исследование трупа пожилого мужчины предполагалось провести после этого.
Всю первую половину рабочего дня Саблин занимался обычной текучкой, радуясь, что хотя бы сегодня не возникает никаких неожиданных проблем. Наконец, ему сообщили, что секционная освободилась и можно готовить труп для вскрытия. Сергей попросил Светлану сделать ему чай с сушками.
– Сергей Михайлович, – сказала она, ставя перед начальником чашку и блюдце с пятью сушками, – там вас мужчина спрашивает, в регистратуре.
– Кто? – недовольно спросил он: Сергей не любил, когда его отвлекали пустыми разговорами даже перед несложными вскрытиями. – Кто-то из родственников? Или милицейский?
– Да ну, милицейских я всех в лицо знаю. – Светлана, похоже, даже обиделась. – Такой забавненький. Но на родственника не похож, больно морда сияет. Так что, пригласить? У него пакет в руках нарядный. Наверное, с днем рождения вас поздравить хочет.
– Ладно, – кивнул Саблин, – если забавненький, то приведи, пусть настроение поднимет.
Через несколько минут Светлана снова открыла дверь и пропустила в кабинет начальника Бюро мужчину лет тридцати пяти-тридцати семи, как на глазок определил Сергей. Мужчина был невысок, крепок, одет в черную кожу с массой заклепок и прочих металлических прибамбасов. На ногах – сапоги-«казаки» с острыми носами. Типичный байкерский прикид.
– С днем рождения, Сергей Михайлович! – громко заявил посетитель. – Примите от нас всех и от меня лично, не побрезгуйте!
Он водрузил на стол перед Саблиным яркий пакет, содержимое которого весьма недвусмысленно звякнуло. Сергей понял, что это кто-то из тех мотоциклистов, с которыми его свел случай два месяца назад.
– Спасибо, – поблагодарил он. – Как там дела у ваших товарищей? Поправились?
– Порядок, Сергей Михайлович! Алекс хромает пока, но бодр и весел.
– А второй? Кажется, Макс? С разрывом селезенки. Как он?
Байкер хмыкнул.
– Да тоже вроде ничего. Сергей Михайлович, вы что, не узнаете меня? Это же я, Макс. Максим.
Саблин всмотрелся повнимательнее: действительно, тот самый. Стрижку изменил, что ли?
– Я вас не узнал сразу, – извинился он. – Вы какой-то другой стали.
– Ну да, – весело согласился байкер Макс. – Я волосы покрасил. Это называется «грязный блондин». Потому и не узнали, наверное. Вот пришел «спасибо» вам сказать. Здорово вы тогда помогли. Мне в больнице сказали, что если бы вы не сделали то, что сделали, мне бы кранты пришли. Я вообще-то давно узнал, как вас найти, но раньше не приходил, хотел в день рождения поздравить.
– А как вы про день рождения-то узнали? – удивился Сергей. – Кто вам сказал?
Макс неопределенно пожал плечами:
– Всегда нужно уметь собрать важную информацию о тех, кто тебе интересен. Разве не так?
И внимательно посмотрел на Сергея. «Ну-ну, давай-давай, строй из себя значительную личность», – язвительно подумал Саблин. Важную информацию он умеет собирать! Ишь ты, какой! Да еще о тех, кто ему интересен.
– Стало быть, я вам интересен? – холодно спросил он. – Весьма польщен столь высокой оценкой моей скромной персоны. Благодарю за внимание и за подарок. У вас все?
Байкер в изумлении уставился на него.
– Сергей Михайлович, вы что, обиделись на меня? Ну так я и знал! Вечно я что-нибудь ляпну неподходящее, а люди обижаются. Ну простите засранца, а? У меня язык – как помело, честное слово, несу невесть что, потом сам раскаиваюсь.
Сергей неожиданно расхохотался – до того расстроенный и виноватый вид был у байкера. Макс начинал ему нравиться.
Саблин заглянул в стоящий на столе пакет. Так и есть, три бутылки, все разные, но по виду не дешевые.
– Это виски, – пояснил Максим. – Самый лучший, какой в городе есть.
– Любите виски? – рассеянно спросил Сергей, прикидывая, как лучше поступить с неожиданным подарком: отнести домой и при случае выпивать по рюмочке под настроение; выставить сегодня на стол, когда придут немногочисленные гости; или передарить кому-нибудь, например той же Светлане, пусть у нее к новогоднему столу будет хорошее спиртное, сама она такого небось не купит. Или раздать по бутылке Светлане, Изабелле Савельевне и Таскону, дескать, на рабочем месте пьянствовать я запрещаю, а дома выпейте за мое здоровье, считайте, что я «проставился».
– Нет, – Максим обезоруживающе улыбнулся, – байкеры виски не особо потребляют, мы же все-таки за рулем.
– Да? А что пьют байкеры? – осведомился Сергей.
– Ну, пиво, конечно, но чаще ББЧ.
– Что-что?
– Большой байкерский чай – в пивную кружку кипяток, не меньше двух пакетиков чая, лучше три, и сахар.
«Кстати, – подумал Сергей, – почему бы не предложить ему чаю? А то как-то негостеприимно получается, человек пришел с днем рождения поздравить, а я…»
– Вы, наверное, раньше хорошим врачом были? – простодушно спросил байкер, отпивая осторожно принесенный Светланой горячий чай из чашки в мелкий голубой цветочек.
– Почему – был? – насмешливо спросил Саблин.
– Ну, до того, как вас в трупорезы поперли. Накосячили где-то, да? Или за пьянку выгнали?
Господи, сколько раз Сергею приходилось объяснять несведущим людям суть своей профессии! Надоело. Хотя парень вроде симпатичный, не надо бы на нем срываться и грубить, пусть и очень хочется.
– В медицине «косячить» нельзя вообще, – спокойно заметил он. – Ни в какой ее области. И не надо думать, что есть отрасли медицины, в которых пьянствовать нельзя, а есть такие, в которых можно. Это крайне опасное заблуждение.
– У вас тут морг, – со святой убежденностью произнес Макс. – Тут одни покойники, какая ж тут медицина? Медицина – это когда живых людей лечат, а тут уже мертвые.
– Ну и какая разница?
– Ну как… Чтобы живых лечить, надо много знать всякого, уметь и все такое, а с покойниками-то какая наука? Чего там особенного уметь надо? Разрезал да посмотрел, и всего делов. Любой сможет. Даже меня можно наблатыкать за пару недель.
– Да? Хорошо, пошли со мной, – решительно произнес Сергей. – Посмотришь. А заодно и я посмотрю.
Он легко и незаметно перешел на «ты», и почему-то впервые в жизни ему это не показалось неуместным.
– На что? – Макс недоверчиво прищурился.
– На покойника. То есть на труп. Трупов не боишься?
– Да нет вроде…
– А смерти? Имей в виду: когда идет вскрытие, смерть всегда стоит рядом, за плечом у эксперта. Стоит, дышит ему в затылок и следит за каждым его движением.
– Зачем? – вытаращил глаза Максим.
– А ей интересно, сможет ли человек, обыкновенный смертный, пусть и очень квалифицированный и знающий, разгадать ее тайну. Она загадку загадывает и смотрит, разгадает ее эксперт или нет. Стоит и усмехается, еще и в ухо гадости всякие нашептывает. Не боишься?
– Да нет вроде… – повторил байкер, но на этот раз как-то не очень уверенно.
– Вот и славно. Пойдем. Я его вскрою, а ты посмотришь и скажешь, как там и чего.
– Да легко! – с воодушевлением откликнулся Максим.
Приготовленный для вскрытия труп был не криминальным, поэтому Сергей вполне мог допустить присутствие в секционной посторонних. Он попросил Макса подождать в приемной, переоделся и повел байкера на первый этаж в помещение морга. Макс шел спокойно, с любопытством оглядывался по сторонам и даже пытался сунуть нос в каждую приоткрытую дверь. Никакого напряжения или испуга Саблин в нем не замечал. Это было странно. Обычно сохранение такого спокойствия лучше удается женщинам, они почему-то меньше боятся смерти и покойников, ведь традиционно даже обмывание и одевание умерших поручалось именно представительницам слабого пола, в то время как сильный пол испытывал перед трупами и вообще всем, что связано с кончиной человека, просто-таки панический ужас, смешанный с отвращением.
В секционной Макс тоже держался ровно, не бледнел, не отворачивался, напротив, следил за манипуляциями Саблина с нескрываемым интересом и то и дело задавал вопросы:
– А это что? Ну надо же, а я думал, это ниже находится… А вот это что такое? А почему оно такое темное? А это разве такое маленькое? Я думал, оно больше. Ни фига себе! – воскликнул он, когда дело дошло до сердечной мышцы. – А почему посередине? Оно же слева!
Сергей только покачал головой, не прекращая диктовать медрегистратору. «Ну почему, – уже в который раз подумал он, – почему люди так мало интересуются собственным телом? Почему они ничего о нем не знают и знать не хотят?»
Перед выделением органокомплекса он сделал перерыв на пять минут и посмотрел на Макса, который к этому времени страшно расчихался и без конца утирал льющиеся из глаз слезы.
– Ну? И что ты видишь? Вот я тебе задачу облегчил, все, что сам увидел, вслух проговорил, ты слышал. Так что с человеком случилось? От чего он умер?
Макс пристально рассматривал разрезанное и раскрытое тело. Прошла минута, другая, третья…
– Ни хрена не понять, – удрученно констатировал байкер и снова чихнул. – А вы-то как тут разбираетесь? Это ж башку сломать можно, весь мозг набок съедет. Теперь понятно.
– Что тебе понятно?
– Что про трупорезов фигню всякую несут. Это ж до фигища всего знать надо, чтобы вот так работать.
Он полез в карман и достал огромный не очень свежего вида носовой платок, которым принялся утирать глаза и нос.
– Простыл, что ли, – пробормотал он.
– Да не простыл ты, – усмехнулся Саблин. – Это у тебя аллергия.
– Аллергия? На что? Сейчас декабрь, ничего не цветет, пыльцы нет никакой. Да я и не ел сегодня ничего такого, все как обычно.
– А у нас, Максим, в морге вечная весна, – мрачно пошутил Саблин. – Вечное, так сказать, цветение. У нас тут такие аллергены повсюду используются, что мама не горюй.
– Как же вы тут работаете? – удивился Макс.
– Вот так и работаем, – пожал плечами Саблин. – Все болеем поголовно, кто чем. А нам за это – сокращенный рабочий день и пол-литра молока. Только кого эти пол-литра спасут, когда здоровье окончательно угробишь… Ладно, продолжим. Если тебе надоело или плохо себя чувствуешь – иди, ты уже и так все увидел.
– Нет, – упрямо покачал головой байкер, – я останусь, если можно. Я еще не все понял.
Саблин посмотрел на него недоумевающе.
– И чего же ты не понял, друг Максим?
– Вы про смерть говорили… Про то, что она за спиной стоит… Я не почувствовал. А мне интересно. Можно я подожду? А вдруг почувствую.
– Ну, стой, – усмехнулся Сергей.
– А вы сами почувствовали? Была она здесь сегодня?
– Она и сейчас здесь, пока никуда не ушла.
– Сергей Михайлович, а как это… – байкер замялся. – Как вы ее чувствуете? Холод, что ли? Или воздух колеблется? Или звуки какие-то? Как? Мне на что внимание обратить?
Медрегистратор смотрела на него со странным выражением не то сочувствия к его простодушию, не то неодобрения, которое вызывали в ней разговоры о смерти. Была она женщиной немолодой, много повидавшей и проведшей в секционной сотни и тысячи часов за долгие годы работы в морге, и про смерть знала побольше иных врачей.
– Ты, сынок, не жди, не присматривайся, – негромко сказала она, – смерть, если захочет, – сама тебе знак даст, тогда и почувствуешь, и даже сомневаться не будешь, сразу точно поймешь: вот она. Стоит рядом. А если специально ждать, то она не покажется. Она тоже прятаться умеет.
– Угу, – подтвердил Саблин, занимаясь органокомплексом, – слушай, что знающий человек говорит. Когда выйдем отсюда – напомни, я тебе таблетку дам от аллергии, а то ты весь на слезы и сопли изойдешь.
Исследование трупа, как и ожидал Сергей, оказалось несложным и недолгим. Нарезав кусочки для гистологии, он разрешил санитару зашивать тело и со словами: «Всем спасибо, все свободны!» – покинул секционную. Максим шел следом, не переставая оглядываться по сторонам.
– А хотите, я вам в морге стены распишу? И совсем бесплатно – только краски ваши? А то что у вас тут – мрачнота какая-то, серость, обыденность. Я бы вам такие стены сделал! И цвет можно подобрать для настроения, и рисунок сделать, хоть пейзаж, хоть абстрактный, какой хотите. Здесь же не одни только покойники, здесь ведь и люди работают, о них тоже надо заботиться, чтобы у них на душе было радостно. Человек должен видеть красоту, а не эти вот ваши монохромные стены мертвенного цвета. Как в морге, ей-богу.
Сказал – и тут же рассмеялся.
Сергей усмехнулся – Северогорский морг в стиле HEAVY METAL. Мечта любого гота! Да они сюда толпами повалят, вместе с доморощенными сатанистами и прочими неформалами.
– Нет, спасибо. У нас медицинское учреждение. С одной стороны, есть этические нормы, общепринятые устоявшиеся взгляды обычных людей на то, как должно выглядеть медицинское учреждение. А с другой стороны, есть требования СанПина, в которых указано, какого цвета должны быть потолки и стены, чем покрашены и так далее. Рисунков СанПином не предусмотрено. Но я могу тебя свести с директором похоронной службы, он как раз ремонтирует и оформляет по-новому Зал прощаний. Покажешь ему эскизы – может быть, и сговоритесь…
– А СанПин – это что за хрень? Начальник краевой, что ли?
– Это санитарные правила и нормы, утвержденные Минздравом и обязательные для всех медицинских учреждений.
– Так это для медицинских же! А у вас тут… Ой, простите, Сергей Михайлович, опять я пургу какую-то гоню, – смутился Максим. – Никак не перестрою мозги в том направлении, что ваши трупы это тоже медицина, да еще, пожалуй, и покруче, чем бабкам давление мерить или прыщи лечить.
Сергей стал подниматься на второй этаж, Максим следовал за ним как привязанный.
– Ты художник, что ли? – спросил Саблин.
– Ну… как сказать… – Байкер рассмеялся. – Вообще-то да, художник. Но работаю в школе, преподаю рисование и черчение, кружок веду по истории живописи, студию тоже веду, учу детишек рисовать. Ну и всякие там праздники оформляю, наглядную агитацию.
– Художник? – фыркнул Сергей. – Какой же ты художник, если строение человеческого тела не представляешь? Вас ведь должны специально учить, разве нет?
– Так скелет же только и мускулатура, то есть то, что проявляется во внешней форме. А внутренности всякие мы не изучали.
– А ничего, что ты байкер? Это твоей репутации учителя не вредит? – осведомился Сергей. – И облик у тебя несколько, сам понимаешь…
Он сделал неопределенный замысловатый жест рукой.
– Так облик-то только для байка, – пояснил Максим. – Я же в школу в «косухе» не хожу. Для работы у меня джинсы и свитер, как у всех.
– А прическа? – поддел его Саблин. – Ничего, что мужчина-учитель красит волосы? По-моему, это противоречит дресс-коду школьного педагога.
– А! – Максим беззаботно улыбнулся. – Это сейчас я еще приличный, все-таки возраст, сами понимаете, а раньше я вообще с такой головой в школу ходил! Меня завуч воспитывать замучилась. Потом отстали, когда поняли, что детям нравится: я человек творческий и их к творчеству приобщаю, а творчество – оно ведь рамок и канонов не признает, оно должно быть свободным и ничем не ограниченным.
За разговором они дошли до приемной, в которой Максим оставил огромного размера теплую длинную куртку. Саблин был уверен, что сейчас байкер оденется и уйдет, но тот не спешил прощаться.
– Вы мне еще таблетку обещали, – напомнил он, в очередной раз чихнув и шмыгнув изрядно покрасневшим носом.
Сергей завел его к себе в кабинет и стал рыться в ящике стола в поисках лекарства, которое всегда держал на рабочем месте.
– Держи, – он протянул Максу продолговатую голубую таблетку, – выпей прямо сейчас, минут через двадцать все должно пройти. Иди-иди, – улыбнулся он, глядя на байкера, который мялся возле двери, – тебе Света водички нальет, запьешь лекарство. А мне переодеться нужно. И вообще, у меня рабочий день заканчивается.
– Сергей Михайлович, вы торопитесь? – с какой-то неожиданной робостью спросил Макс. – Я еще узнать хотел…
Вообще-то никуда Саблин особо не торопился. День будний, праздновать день рождения решили в субботу, а сегодня они с Ольгой просто посидят вдвоем, а может, и втроем, если Петя Чумичев не изменит своим привычкам. Сергей по дороге домой купит торт – он с детства любит сладкое, а Оля собиралась приготовить его любимый салат и нажарить свиных отбивных с толстым жирным краешком. Сама она считала такую еду крайне вредной для здоровья и допускала ее только по особым случаям. Но это все будет не раньше семи-восьми вечера, а сейчас только три… И в самом деле, спешить некуда.
Решение пришло неожиданно и в первый момент показалось Саблину даже каким-то странным.
– Макс, а давай ты будешь называть меня на «ты», – предложил он. – Тебе сколько лет?
– Тридцать четыре.
– А мне сорок один сегодня исполнилось, разница невелика. Значит, так: ты сейчас выходишь, я переодеваюсь, потом Света сделает нам чайку, раздобудет какой-нибудь еды, мы с тобой посидим, пообедаем, и ты спросишь у меня все, что хотел. Годится?
– Класс! – искренне обрадовался Максим. – Спасибо.
Светлана задачу поняла быстро, сбегала сперва к биологам, потом к гистологам, затем к Изабелле Савельевне и с миру по нитке собрала вполне достойный двух зрелых мужчин обед, состоявший, правда, в основном из принесенной накануне продукции Лялечки Таскон. Однако среди пакетов и пакетиков обнаружились и печенье, и конфеты, и даже одно яблоко и три мандарина. Ловкая Света изобразила из этого богатства весьма привлекательный натюрморт, который и внесла на подносе в кабинет начальника.
– Света, меня ни для кого нет, – сказал Сергей. – Я ушел. У меня день рождения. Вы тоже можете идти. И приемную заприте. У меня ключи есть.
– Я посижу, Сергей Михайлович, – ответила секретарь, – телефон ведь звонить будет не переставая, вам никакого покоя не дадут. А так я хоть отвечу, что вас нет, так они звонить перестанут.
Он почувствовал, что страшно проголодался, и набросился на еду, прихлебывая горячий сладкий чай с лимоном. Максим тоже ел с удовольствием. Оба молчали. Теперь уже Сергей недоумевал: зачем? Для чего он это затеял? Пригласил совершенно постороннего и абсолютно не нужного ему мужика вместе пообедать, да не в кафе или в ресторане, а в собственном служебном кабинете! Он что, с ума сошел? Ему заняться больше нечем? Он вчера еще наметил посмотреть в гистологии «стекла» по одному интересному случаю, вскрытие по которому проводил две недели назад Филимонов: выставленный им диагноз несколько удивил Сергея, и он решил сам проверить и убедиться в том, что эксперт-танатолог не ошибся. Вот и занялся бы. И литературу по специальности, совсем свежую, из Москвы прислали, тоже надо выкроить время, чтобы хотя бы пролистать.
Он в юности был душой компании, весельчаком и острословом, великолепным рассказчиком, к которому всегда было приковано внимание окружающих, но с годами Сергей Саблин стал нелюдимым, желчным и злым, сторонился новых знакомых и не был особо общительным. Ему достаточно Ольги для того, чтобы дружить, и Петьки Чумичева, чтобы выпить в сугубо мужской компании. А этот Максим… Зачем, ну зачем он предложил ему остаться?! Да еще позволил перейти на «ты», тем самым резко сократив дистанцию между ними, ту самую дистанцию, которую он в последнее время, с тех пор как стал начальником Бюро, строго соблюдал и настороженно следил за тем, чтобы ее никто не уменьшил. Справедливости ради надо сказать, что он первым начал называть байкера на «ты». Сергей это отлично помнил и потому злился на себя еще больше.
От недавнего хорошего и легкого настроения не осталось и следа. Надо поскорее закончить эти никому не нужные посиделки и уходить.
– Так что ты хотел спросить?
Максим торопливо дожевал пирожок с вареньем.
– Я хотел узнать: ничего, что я теперь совсем без селезенки?
– Выживешь, – коротко ответил Саблин, усмехнувшись.
– А для чего тогда она нужна, если без нее можно жить?
– Ты что, хочешь медицинский ликбез прослушать? Так на это у меня времени нет. Медицина не такая простая наука, чтобы ею можно было за пять минут овладеть.
Максим смутился.
– Да нет, мне просто интересно, на что способен человеческий организм. Вот без селезенки он обходиться может, это я понял, а как с другими органами?
И снова Сергей с удивлением почувствовал, что злость уходит, уступая место расслабленности и благодушию. Этот байкер Макс волшебник, что ли? Почему он так удивительно действует на Саблина? Не успев дать себе ответ на вопрос, Сергей пустился в неторопливые пространные рассказы о разных экспертных случаях, демонстрирующих невероятные способности человеческого организма.
Когда он был на сертификационном цикле в областном центре, коллега из Новосибирска поведал ему о вызове милиции и «Скорой помощи» к мужчине, которого ударили табуреткой по голове. Когда врачи прибыли на место, пострадавший лежал на полу лицом вниз, а из затылочной части головы торчала табуретка, ножка которой вошла в вещество головного мозга на целых восемь сантиметров. Так он мало того что выжил, он еще и на вопросы прибывших работников милиции отвечал!
– Вот как бывает, – говорил Сергей. – Бабка пришла в сельскую амбулаторию, голова у нее побаливает. Ей лекарство выписали, она пришла домой и стала его пить. А через какое-то время померла. И что оказалось? У нее в черепе гвоздь! Она его сама себе вколотила и ходила с ним, жизни радовалась, а потом вот головка что-то болеть начала. Неделю с гвоздем ходила.
– А зачем гвоздь-то? – спросил Макс.
– Да кто ж ее знает, захотелось, наверное, вот и вколотила. Сенильная деменция, по всей вероятности. Проще говоря – старческий маразм. Старая-то она старая, а вот хватило же здоровья на неделю с такой травмой.
Байкер слушал очень внимательно, не сводя глаз с Сергея и даже прищурившись слегка от напряжения.
– Это много – неделя? – уточнил он.
– Для такой травмы – да. Но неделя – это что! Один мужик вообще тридцать один год с обломком клинка перочинного ножа ходил и в ус не дул. Ему в восемнадцать лет в драке ножом в голову заехали. Где-то после сорока лет стали головные боли мучить, его и лечили от гипертонической болезни, атеросклероза сосудов головного мозга и динамического нарушения мозгового кровообращения. У него еще и лишний вес был, ожирение, так что в диагнозе никто и не усомнился. Лечили-лечили, пока он не умер в сорок девять лет. И только на вскрытии нашли в черепе отломок клинка длиной шесть с половиной сантиметров. Жена и рассказала, что в восемнадцать лет его во время драки ударили. Кровотечение из раны быстро прекратилось, и потом обследование полости черепа никогда не проводилось. Самое смешное, что на наружной поверхности височной кости и кожи заушной области очевидных следов травмы не обнаружено. Никому поэтому и в голову не приходило, что у него в башке инородное тело сидит. Или другой пример тебе приведу: парню выстрелили в лицо из газового пистолета, так он целых три дня с пулей в голове ходил, кололся, чтобы головную боль снять, с медсестрами заигрывал в стационаре. И ничего, кроме головной боли, не чувствовал. Ну, шатало чуть-чуть. И только на четвертый день почувствовал себя плохо, а через несколько часов умер.
– Слушай, – задумчиво проговорил Макс, – а сколько крови должно из человека вытечь, чтобы он умер?
– А это тоже как повезет, – развел руками Саблин. – По общему правилу – если человек теряет больше двух литров крови, то наступает так называемое жизнеугрожающее состояние. Но вот был случай, мужик получил травму, в результате произошел разрыв нижней полой вены и почечной артерии, так он с такими повреждениями еще двенадцать часов прожил, из них – только последние два в стационаре, а остальные десять часов дома сидел, по улице ходил, что-то делал. Умер, вскрыли, а там кровь в брюшной полости и в забрюшинной клетчатке. Измерили объем – четыре литра крови из системы кровообращения утекло, а он еще жил и целых десять часов двигался и сознание не терял. Он и в больницу-то сам пришел, дескать, что-то нездоровится ему, слабость какая-то и голова кружится. А другой мужик вообще выступил – не поверишь! Его ножом в сердце пырнули, так он еще полтора километра домой шел, рану тряпочкой прикрывал, а плохо ему стало только через шестнадцать часов, вот тогда он уже «Скорую» вызвал.
– Умер? – тихо спросил байкер.
– Какое там! Спасли. Жив-здоров. Алкаш был запойный. А со здоровьем опять же повезло.
– Да, – согласно кивнул Максим, – действительно повезло мужику со здоровьем. А правду говорят, что так везет в основном алкашам и всяким никчемным личностям? А хорошим людям не везет?
положения несуществующей теории Рамона дель Валье-Инклана
Российский государственный институт сценических искусств
Факультет мастерства сценических постановок
Кафедра театрального искусства
Магистерская диссертация
Испанский театральный авангард 1920‑х: сотрудничество драматурга Р. дель Валье-Инклана и режиссера С. де Риваса Черифа
Студентка:
Сологуб Анна Петровна
Руководитель:
доктор искусствоведения, профессор кафедры зарубежного искусства Некрасова Инна Анатольевна
Содержание:
Введение
1 глава
«Эстетический проект» эсперпенто
1.1. Полюса эсперпенто
1.2. Эсперпенто и пародия
2 глава
Драматургия Валье-Инклана и режиссура Риваса Черифа:
опыт экспериментального театра
2.1. «Голова Крестителя»: первое эсперпенто на сцене
2.2. «Белая ворона»: театр-манифест
2.3. Театр «Разбитый кувшин»
Заключение
Список литературы
У него есть автор. Есть дата появления — 1920 год. Истоки, содержание, цель, метод и стиль — тоже есть. Но сколько бы мы и многие, кто делали это до нас, ни пытались упорядочить хаос фактов, вопрос «что такое эсперпенто» остается нерешенным.
Это попытка трагического произведения в реалиях 20‑х годов XX века. Это жанр. Это конкретное произведение. Это эстетика. А еще это прием гротескной деформации реальности. В испанском языке есть глагол esperpentizar, значение которого нелегко передать по‑русски: он означает переводить какой‑либо аспект реальности в нечто «эсперпентовое», то есть производить эффект эсперпенто, «эсперпентизировать».
На рубеже XIX — XX веков в Испании пришли в упадок не только экономическая и социальная жизнь, но и театральная. Испанская сцена была консервативна, в высшей степени несовременна и не шла ни в какое сравнение с европейской и русской: в репертуаре господствовали легкие жанры сарсуэла и сайнет, их разбавляли бытовые драмы, спектакли по форме не отличались от тех, что шли в XIX веке. Одним из первых, кто начал призывать театр к переменам, был прозаик, поэт и драматург, одна из ключевых фигур «поколения 98 года» и создатель эсперпенто дон Рамон Мария дель Валье-Инклан (1866—1936).
Испано-американская война 1898 года завершилась развенчанием культа Испании как великой державы — страна лишилась последних заокеанских колоний: Кубы, Пуэрто-Рико, Филиппинских островов и Гуама. Литературных и общественных деятелей, чье становление пришлось на период национальной катастрофы, в истории принято называть «поколением 98 года». Рефлексия, вызванная социальными, политическими, экономическими, культурными проблемами, стала для них побуждением к творчеству: не искусство ради искусства, но искусство ради веры в возможность с его помощью преодолеть всесторонний кризис. У этих писателей не было стремления следовать единым, раз и навсегда сформулированным установкам. Напротив, их стили различались, причем полярно, общей же была «боль за Испанию»[1]. Некоторые из «поколения 98 года» систематически писали для театра и были приняты им, другие рассматривали драматургию как поле для эксперимента. Среди первых — Хасинто Бенавенте и братья Антонио и Мануэль Мачадо (они тоже имели успех, но написали для сцены не много).
В те годы испанский театр находился под мощным влиянием драматургии Хосе Эчегарая, носившей консервативно-неоромантической характер[2]. По оценке Видаса Силюнаса (которая, в общем, близка к суждениям зарубежных испанистов), «ажитация естественно вытекает из самой сущности творчества Эчегарая. Краеугольным камнем подобной эстетики оказывается преувеличенная эмоциональность; ее цель — оглушить зрителя, захватить его в полон»[3]. В драматургии Бенавенте, напротив, действовали не возвышенные герои Эчегарая, а обычные люди в бытовом окружении.
Другая ветвь «поколения 98 года», для которой драматургия была лишь одним из направлений литературного эксперимента, представлена именами Мигеля де Унамуно, Асорина (Хосе Мартинес Руис) и Рамона дель Валье-Инклана. Драмы идей или, по Силюнасу, «драмы сознания» Унамуно сочетали «математику точных дедукций и обнаженные страсти»[4]; «антиреалистические», сюрреалистические драмы Асорина развивали направления, заданные Метерлинком, Пиранделло и Кокто[5]. Театральные поиски перечисленных писателей шли вразрез с эстетикой Эчегарая, но были далеки и от бытовой, салонной драмы Бенавенте. Эти пьесы редко ставились, а если и ставились, не находили отклика у публики.
Символистско-музыкальные, поэтические драмы Валье-Инклана, со временем эволюционировавшие в сторону пародии, фарса, включали в себя элементы мета- и социальной драмы. Но во всей полноте экспериментальное начало в его драматургии раскрывается в изобретенном им самим в 1920 году жанре эсперпенто. Создатель жанра не оставил после себя сколько‑нибудь стройной системы, разъясняющей, что заключает в себе и по каким законам существует его новшество, лишь разбросал метафоры и пассажи на эту тему в интервью и внутри самих пьес-эсперпенто.
Они занимают особое место не только в истории испанского театра, но и в контексте общеевропейского театрального авангарда первой трети XX века. Польская исследовательница Урсула Ашик проводит такие аналогии: «Вальеинклановская теория эсперпенто родилась почти в то же время, что и «театр жестокости» Арто во Франции и «театр чистой формы» Станислава Игнация Виткевича в Польше. По мнению некоторых современных критиков, эсперпенто имеет общие черты с брехтовской драмой и русским революционным театром, также в них можно найти элементы театра сюрреалистов. В эсперпенто особенно сильно чисто испанское представление о гротеске и предчувствие будущего театра абсурда»[6].
На русском языке существует три сборника произведений Валье-Инклана, изданные Ленинградским отделением издательства «Художественная литература», которые включают в себя драматургию: 1969, 1978 и двухтомник 1986 годов[7]. Составителем первого и третьего выступила переводчик-испанист и редактор Нина Снеткова, благодаря которой Валье-Инклан-драматург не чужд сегодняшнему российскому читателю. Снеткова также перевела на русский эссе Ортеги-и-Гассета о творчестве Валье-Инклана «Летняя соната»[8] и была редактором сборника его повестей «Сонаты. Записки Маркиза де Брадомина» (1966).
***
Условно путь Валье-Инклана-драматурга можно разделить на два этапа. Первый (1900 — 1920‑е) связан с испанским модерном, эстетикой символизма и фарсом («Голова дракона», «Маркиза Розалинда», «Апрельская сказка», «Голоса эпоса»). Внутри него особняком существует цикл «Варварские комедии»: «Орел в гербе» (1906), «Волчий романс» (1908), «Ясный свет» (1922), в котором влияние шекспировских трагедий соединяется с ярко выраженным колоритом Галисии, родной провинции драматурга. Мода на старину, с одной стороны, от модерна, с другой — от склонности «поколения 98 года» к историческим сюжетам (в «Варварских комедиях» изображена Испания времен карлистских войн XIX века). Второй этап (1920 — 1930‑е) — это изобретение эсперпенто, которое, родившись из фарса, вобрало в себя весь предшествующий литературный и театральный опыт автора.
Слово esperpento переводится с испанского языка как «пугало», «страшилище», «посмешище». «Изобретение этого названия и самой идеи жанра может послужить редкостным примером того, как по‑настоящему нужно понимать литературу. Это та поэзия, самыми простейшими составными частями которой являются занавеси, грубо размалеванные сценами преступлений, о которых рассказывают на больших и маленьких площадях собравшимся там ротозеям уличные шарлатаны»[9]. Хосе Ортега-и-Гассет, написавший это в 1935 году, видел в эсперпенто богатую театральность, а не одну только литературную ценность, как большинство, — этот шаблон восприятия препятствует появлению эсперпенто на сцене и по сей день.
Какие характеристики отмечали в эсперпенто отечественные исследователи при первом приближении? Видас Силюнас определяет его так: «Новаторский сатирический трагифарс, вскрывающий язвы испанской действительности, обнаруживающий хворь, поразившую общество»[10]. А это — Инна Тертерян: «Маленькая гротескная пьеса, фарс, одновременно злободневный и условный, балаганно-грубый и тонко-ироничный»[11]. По Силюнасу, эсперпенто — жанр с социальной миссией и трагической подоплекой, Тертерян же фокусирует внимание на эстетической стороне, отмечает балаганную грубость, но вовсе опускает сущностное для жанра — трагическое. Ефим Тепер, комментируя русскоязычный сборник Валье-Инклана «Избранное» 1978 года, понимает эсперпенто как введенную Валье-Инкланом малую драматургическую форму, «в основе стилистики которой лежит явно ироническое отношение автора к действительности»[12]. Три испаниста рассматривают эсперпенто как драматургическое произведение («трагифарс», «маленькая гротескная пьеса», «драматургическая форма»). Никто, однако, не дает определений эсперпенто как литературного приема, могущего встречаться не только в драме и более того — не только в литературе.
Валье-Инклан сказал Грегорио Мартинесу Сьерре в интервью, что эсперпенто — это когда «боги превращаются в персонажей сайнета»[13]. Сайнет — легкое комическое произведение, изображающее национальные типы (мадридский и андалузский сайнеты) или театральные типы[14], а боги появляются, как правило, в трагедии. «Карлики и уроды, которые играют трагедию»[15], — из того же интервью со Сьеррой. Возникают две антагонистические пары «трагедия — сайнет» и «боги — уроды». Так, эсперпенто объемлет обе крайности: «деформированные существа, призванные показать классическую фабулу»[16] и наоборот — возвышенные герои в обстоятельствах сайнета. В конечном счете оказывается, что между ними нет разницы: ситуация фантасмагорического тождества двух полярных явлений — это и есть эсперпенто. В обоих случаях, кем бы ни был герой, он объект насмешки и подвержен гротескной деформации. Причем автор умудрился написать своих «карликов и уродов» так, что в кульминационной сцене нет-нет да и блеснет что‑то подлинно трагическое. «Это очень испанская манера»[17], начало которой положено Сервантесом, Кеведо и Гойей. Она заключается в том, что автор-демиург «ни в коем случае не мнит себя сделанным из той же глины, что его куклы»[18]. Кукольная аналогия Валье-Инклану особенно дорога — она тоже в корне эсперпенто. Неспроста весь цикл «Марсы карнавала», состоящий из трех эсперпенто, написан для кукольного театра. То есть, говоря «эсперпенто», мы подразумеваем грубо сколоченные подмостки, на которых дергаются куклы-деревяшки, безобразные, но настолько, что нельзя оторвать глаз.
Первым эсперпенто считаются «Светочи богемы», опубликованные в 1920 году (в 1924‑м появилась вторая редакция). В промежутке между 1920 и 1927 годами появляются «Рога дона Ахинеи» (1921), «Парадная тройка покойника» (1926), и «Дочь капитана» (1927), объединенные в сборник «Марсы карнавала». Этой четверкой ограничивается круг произведений, являющихся, с авторской точки зрения, чистыми эсперпенто. Однако цикл «Вертеп алчности, похоти и смерти», изданный в 1927 году, также построен на принципах эсперпенто. Он включает в себя пять коротких пьес («Привороженный», «Бумажная роза», «Голова Крестителя», «Сговор на крови», «Святотатство»), которые были созданы между 1913 и 1927 годами. И хотя сам Валье-Инклан впрямую не называет их эсперпенто, об этом отчетливо говорит их поэтика: лапидарность формы, гротеск, принадлежность театру неживой материи.
***
Эсперпенто — это всегда пародия. «Светочи богемы» пародируют миф об Эдипе, «Рога дона Ахинеи» — «Врача своей чести» и «Отелло», «Дочь капитана» — приход к власти Примо де Риверы, а «Парадная тройка покойника» — культовую пьесу испанского театра XIX века «Дон Хуан Тенорио» Хосе Соррильи.
«Парадная тройка покойника» состоит из семи сцен. Стремительность взята Валье-Инкланом за принцип: «действие первое и единственное». Сюжет изрядно травестирован: вместо чистой и непорочной доньи Инес — проститутка (или Даифа[19]), за ней приударяет демобилизованный с Кубы «пехтура» Хуанито Забияка — сниженная версия дона Хуана, Командор превращен в аптекаря и жлоба дона Сократеса Галиндо, выгнавшего из дома свою дочь. Именно его труп выкопает Хуанито, дабы разжиться костюмом и, принарядившись, заполучить на ночь Шлюху. Причем здесь вообще Тенорио и для чего Валье-Инклану понадобилось тревожить хладный труп венценосного романтика Хосе Соррильи?
В Испании существует богатая традиция пародирования пьесы о севильском обольстителе, это тоже своего рода «очень испанская манера». В начале ХХ столетия в Испании возникает новый стиль пародирования драмы о Дон Жуане. Примеры в сценической практике — пародии на «Дона Хуана Тенорио», которыми занимались молодые Бунюэль, Лорка и Дали в 1920‑е годы в Студенческой резиденции Мадрида. И не только они и не только там: каждый год 2 ноября, на День поминовения усопших, каждый театр давал представление либо оригинальной пьесы Соррильи, либо ее переделки, а с определенного момента — пародии.
Анна Багдасарова называет основные направления пародирования пьесы Соррильи в «донжуановских пародиях». Во-первых, «нарушение единства и цельности исходного сюжета в результате разделения его на отдельные, наиболее популярные эпизоды», во‑вторых, травестирование образа Дон Жуана через «подмену «высокого» образца «низкими» формами»[20]. «Обычно пародисты выбирают фрагменты наиболее зрелищные и популярные в народе: сцена заключения пари, соблазнение доньи Анны, похищение доньи Инес, то есть эпизоды первой части соррильевской пьесы»[21], — поясняет Багдасарова.
Эсперпенто не чурается фантастического: живущей здесь же ведьме поручено доставить письмо, она оборачивается сычихой и улетает. В этом эсперпенто мистические аккорды встречаются не редко — здесь это обусловлено самим сюжетом. Напомним, особенность трактовки Хосе Соррильей мифа о Дон Жуане заключается в том, что его герой получает спасение из преисподней благодаря протянутой с неба руке ангела — невинной доньи Инес, нежная любовь которой перевесила все грехи обольстителя. Но если для Соррильи доминанта — святость, то для Валье-Инклана ровно наоборот — контрастные нотки сатанинской нечисти. «Эсперпентизация» сюжета происходит посредством отражения незамутненных, искренних чувств в кривом зеркале гротеска.
Отец Даифы не хочет брать письмо расчетливой дочери, от которого «и камень прослезится»[22]. Фарсовый герой вопит, всплескивает руками и выбрасывает письмо за окно. Ведьма злорадствует: «У-тю-тю-тю-тю! Пусть валяется всем на посмешище. И пусть первый же прохожий его прочтет»[23]. И Хуанито — «в глазах — блеск опрокинутых рюмок»[24] — подбирает послание падшей дочери жестокосердому отцу.
«Аптекарь. Давай сюда письмо, это мне.
Хуанито. У вас что, почтовый ящик в канаве?
Аптекарь. Почтовый ящик у меня в подштанниках»[25].
По сюжету, Хуанито Забияка вернулся с провальной войны на Кубе (1895—1898), в результате которой она перестала быть колонией Испании. Автор снова и снова выводит образ прогнивающей испанской армии. В Испании во время написания пьесы — 1926 год — режим военной диктатуры Примо де Риверы, страна ведет уже шестой год войну в Марокко (1920—1926). Хуанито предлагает Даифе вместо денег забрать хоть все медали: автор показывает параллель между 1898 годом и настоящим временем.
В Хуанито аутентичный дон Хуан урывками все‑таки угадывается. Помимо любовных аппетитов автор награждает его образ толикой благородства, впрочем, это ненадолго: «Высокий, худой, с бескровным лицом и лихорадочно горящими глазами. Плащ перекинут через плечо, фуражка набекрень, обкургуженные виски. Кресты и медали сверкают веселым поддельным блеском»[26]. Разумеется, поддельным.
По закону граждане обязаны были размещать у себя возвращающихся с фронта солдат, поэтому Хуанито требует крова у аптекаря, который этому обстоятельству совсем не рад: «Спать будешь на конюшне. Больше предложить ничего не могу. Мой долг — дать тебе крышу над головой, все остальное меня не касается»[27]. О том, что это отец Даифы, Хуанито Забияка не знает.
Командор достаточно скоро отправляется на тот свет. Валье-Инклан — мастер элегантно написанных нелепых смертей. У него смерть дона Сократеса Галиндо сведена к фарсовой пантомиме марионетки: «Аптекарь с урчанием кота-маньяка прячет письмо в карман. Бормочет: «И не подумаю читать». Уходит в заднюю комнату. Из-за висящей на одном гвозде шторки видна сумрачная, озабоченно и безмолвно жестикулирующая фигура. Как сверчки, поскрипывают новые ботинки. Аптекарь неторопливо снимает выходной костюм. Надевает халат, колпак, мягкие туфли. Появляется из‑за шторы с остановившимся взглядом и перекошенным лицом. Сычиха, петляя в воздухе, вновь опускается на тротуар, по коридору растеклась волшебная радуга. Пугало в колпаке и туфлях испуганно отшатывается. Неуклюжий курбет и пляшущая на лице гримаса похожи на искореженное кривым зеркалом отражение. Все, что аптекарь хочет сказать, написано у него на лице; ноги его отбивают чечетку. Аптекарь падает неловко, как марионетка»[28]. Здесь промелькнули такие важные теоретические маркеры эсперпенто, как пугало и кривое зеркало, традиционное вальеинклановское сравнение с котом, гротескные искореженные гримасы. Драматург прописывает богатую палитру звуков и движений — очевидно ориентируется на сцену (в то время как премьера состоится только в 1962 году!). «Надо ж так нализаться!»[29] — оценит смерть аптекаря Хуанито Вентолера.
Далее следует пассаж-комментарий к произошедшему, карнавальный и поэтический разом:
«Ведьма. Притирки из крапивы в хвост и в гриву!
Растопырив накидку, обращается в летучую мышь и исчезает в усыпанном звездами небе. Кот с горящими глазами, выгнув спину, пулей слетает с занавески, свисающей на прилавок, и одним прыжком перемахивает через распластавшуюся куклу. Убегает с сардиной в зубах. За котом, размахивая метлой, с криками поспешает старуха»[30].
Поражает то, как в эсперпенто при максимальной концентрированности действия все время изменяется его характер — от сюжета к «надсюжету» и обратно. Валье-Инклан жонглирует перспективами — то обратная, то самая что ни на есть прямая. В этой гибкости — динамика, необходимая жанру.
Сардина — тоже тот еще символ. Гаяне Карсян, объясняя название вышедшего в 1930 году сборника эсперпенто «Марсы карнавала» («Martes de carnaval»), которое может быть альтернативным образом переведено еще и как «Вторник карнавала», касается образа сардинки: «В ночь со вторника на «пепельную среду» — первый день Великого поста — гроб с сардинкой в сопровождении множества «плакальщиц» (мужчин, переодетых в женские платья), кающихся, факельщиков и священника выносили на центральную площадь города. Некоторые держали в руках удочки с сардинкой. Похоронную процессию возглавлял «епископ» в бумажной митре и с метлой вместо посоха. На площади произносилось надгробное слово, полное сатирических намеков, и зачитывалось «завещание сардинки»»[31]. Таким образом, происходит гротескное сравнение сардинки с только что преставившимся.
Дальше — больше. Действие в соответствии с донжауновским сюжетом перемещается на кладбище: «Среди могил, почесывая ягодицу, бродит человеческая фигура, вспыхивает огонек спички, освещая надгробия. Таинственно мерцают светлячки»[32]. Дон Хуан Тенорио проливал на кладбище слезы по безвременно ушедшей возлюбленной донье Инес и на спор с двумя приятелями приглашал статую отужинать. Друзья-приятели присутствуют и в эсперпенто, но делают совершенно обратное: уговаривают Хуанито покинуть кладбище и наотрез отказываются помочь в «одном дельце»:
«Хуанито Забияка. Чтоб наследство получить, хозяина подраздеть надо»[33].
Отрицание морали — донжуановское, безусловно. Но у Валье-Инклана это скорее качество, приобретенное в условиях войны, на которой в порядке вещей было грабить мертвых (а где перекошенная норма, там эсперпенто). От Дон Жуана Хуанито наследует бравурное настроение. Совершив одно преступление, тут же пускается в другое — в парадной тройке, снятой с аптекаря, Хуанито отправляется к аптекарше, дабы разжиться недостающими для комплекта тростью и котелком. Театрализуя-эсперпентизируя, Хуанито приговаривает, что его прислал покойный. Женщина охает, молится и падает без чувств. Сцена завершается пространно, с намеком на совершение не только морального, но и физического насилия.
В финале при полном параде Хуанито Забияка возвращается в Дом греха к понравившейся голубке Даифе. Примечательно, что в пьесе Соррильи дон Хуан Тенорио тоже называл возлюбленную голубкой, только в ХХ веке слово paloma получило резко сниженную окраску и стало употребляться в отношении женщин легкого поведения. В кармане чуть великоватого «пехтуре» костюма чисто случайно обнаруживается письмо. Желание посмеяться заставляет прочесть его вслух. Шлюха понимает, что ее отец мертв: «Камень с плеч!»[34], и падает в обморок для эффектности. Хуанито не находит ничего лучше, чем продолжить чтение письма. Благолепное содержание письма перечеркивают ироничные комментарии двух проституток:
«Одна из девиц. Ловко написано!
Вторая девица. Выудила из письмовника!»[35].
Еще краше финал становится со словами хозяйки дома, обращенными к герою: «Хуанито, проверь‑ка наличные. После такой оказии без кофе не обойтись»[36]. Раскрытие преступления и обнародование тайного письма приводят не к немой сцене — встречают вполне бытовое отношение зрителей и фальшивый обморок Даифы. Валье-Инклан, нарочно вытягивая наружу параллели театрального и реального миров, подчеркивает сходства: плохие актеры, плохие зрители. Вот он, великий театр мира!
Эсперпенто существует одновременно на противоположных полюсах: реальности и искусства, факта и вымысла, трагедии и фарса, старого театра и нового. Валье-Инклан занимается не исключительно преобразовательными относительно времени и театра вопросами, но и традицией, смотрит не только в будущее, но и в прошлое. Укореняет эсперпенто в театральной истории и прокладывает дорогу будущим театральным открытиям.
[1] М. де Унамуно говорил: «У меня болит Испания». (См.: Силюнас В.Ю. Испанская драма XX века. М.: Наука, 1980. С. 5.)
[2] См. : Силюнас В.Ю. Испанская драма XX века. С. 30.
[3] Там же. С. 21.
[4] Там же. С. 41.
[5] См.: Малиновская Н.Р. Асорин. Портрет на фоне эпохи // Тема с вариациями. М.: Центр книги Рудомино, 2015. С. 139—140.
[6] Аszyk U. Los modelos del teatro en la teoría dramática de Unamuno, Valle-Inclán y García Lorca // Actas del IX Congreso de la Asociación Internacional de Hispanistas [18—23 agosto 1986]. Berlin;
Frankfurt am Main, 1989. Vol. II. P. 138.
[7] Валье-Инклан Р. М. дель. Избранное / Сост. Н. Снеткова. Л.: Худ. лит., 1969. 622 с. Валье-Инклан Р.М. дель. Избранное. Л. : Худ. лит., 1978. 464 с. Валье-Инклан Р.М. дель. Избранные произведения : в 2 т. Л. : Худ. лит., 1986. Т.1. 461 с. Т.2. 608 с.
[8] Ортега-и-Гассет Х. Летняя соната // Этюды об Испании. Киев, 1994.
С. 257—269.
[9] Ортега-и-Гассет Х. Расправа над «Дон Хуаном» // Ортега-и-Гассет Х. Дегуманизация искусства. М.: Радуга, 1991. С. 549.
[10] Силюнас В. Ю. Испанская драма XX века. С. 99.
[11] Тертерян И. А. Испытание историей: очерки испанской литературы XX века. С. 190.
[12] Тепер Е. Комментарии // Валье-Инклан Р. М. дель. Избранное. Л., 1969. С. 456.
[13] Martínez Sierra G. Hablando con Valle-Inclán // ABC. 1928. 7 dic.
P. 3.
[14] См.: Sainete // Ayuso de Vicente M.V., Garciía Gallarín C., Solano S. Diccionario Akal de Términos Literarios. Madrid: AKAL, 1990. P. 342.
[15] Martínez Sierra G. Hablando con Valle-Inclán// ABC. 1928. 7 dic. P. 3.
[16] Ibidem.
[17] Ibidem.
[18] Ibidem.
[19] Daifa — пришедшее из арабского в испанский язык слово, обозначающее наложницу. В контексте «Парадной тройки покойника» даифа — синоним шлюхи.
[20] Багдасарова А. А. Сюжет о Дон Жуане в испанской драме XVII — первой половины XX вв.: дис. канд. филолог. наук. Юж. федер. ун-т. Воронеж, 2012. С. 117.
[21] Там же. С. 115.
[22] Валье-Инклан Р. М. дель. Парадная тройка покойника / пер. с исп. В. Симонова // Избранное. Л., 1978. С. 367.
[23] Там же. С 374.
[24] Там же.
[25] Там же.
[26] Там же. С. 372.
[27] Там же. С 374.
[28] Там же. C. 375.
[29] Там же.
[30] Там же.
[31] Карсян Г. Э. О карнавализации в драматургической трилогии Р. дель Валье-Инклана «Вторник карнавала»// Iberica Americans. Праздник в ибероамериканской культуре. М.: ИМЛИ РАН, 2002. С. 175.
[32] Валье-Инклан Р. М. дель. Парадная тройка покойника // Избранное. С. 375.
[33] Там же. С 377.
[34] Там же. С. 391.
[35] Там же. С. 392.
[36]Там же.
Читать «Оборванные нити. Том 3» — Маринина Александра — Страница 1
Александра Маринина
Оборванные нити. Том 3
Часть пятая
Глава 3
И снова наступила середина декабря. Как-то незаметно миновал год в новой должности. Саблин по-прежнему вскрывал трупы и дежурил в составе следственно-оперативной группы, работа Бюро более или менее наладилась, и вполне можно было подумать о дне рождения. Правда, на этот раз дата не круглая, но зато и нервотрепки меньше, чем в прошлом году.
День рождения пришелся на середину недели, и Сергей, чтобы сохранить к вечеру хотя бы немного сил и бодрости, взял себе только одно вскрытие – несложное и не требующее много времени: пожилой человек умер дома, все диагнозы известны, все сведения от лечащих врачей получены. С утра секционную занимали врачи, вскрывающие четыре трупа, доставленные с места автокатастрофы, а исследование трупа пожилого мужчины предполагалось провести после этого.
Всю первую половину рабочего дня Саблин занимался обычной текучкой, радуясь, что хотя бы сегодня не возникает никаких неожиданных проблем. Наконец, ему сообщили, что секционная освободилась и можно готовить труп для вскрытия. Сергей попросил Светлану сделать ему чай с сушками.
– Сергей Михайлович, – сказала она, ставя перед начальником чашку и блюдце с пятью сушками, – там вас мужчина спрашивает, в регистратуре.
– Кто? – недовольно спросил он: Сергей не любил, когда его отвлекали пустыми разговорами даже перед несложными вскрытиями. – Кто-то из родственников? Или милицейский?
– Да ну, милицейских я всех в лицо знаю. – Светлана, похоже, даже обиделась. – Такой забавненький. Но на родственника не похож, больно морда сияет. Так что, пригласить? У него пакет в руках нарядный. Наверное, с днем рождения вас поздравить хочет.
– Ладно, – кивнул Саблин, – если забавненький, то приведи, пусть настроение поднимет.
Через несколько минут Светлана снова открыла дверь и пропустила в кабинет начальника Бюро мужчину лет тридцати пяти-тридцати семи, как на глазок определил Сергей. Мужчина был невысок, крепок, одет в черную кожу с массой заклепок и прочих металлических прибамбасов. На ногах – сапоги-«казаки» с острыми носами. Типичный байкерский прикид.
– С днем рождения, Сергей Михайлович! – громко заявил посетитель. – Примите от нас всех и от меня лично, не побрезгуйте!
Он водрузил на стол перед Саблиным яркий пакет, содержимое которого весьма недвусмысленно звякнуло. Сергей понял, что это кто-то из тех мотоциклистов, с которыми его свел случай два месяца назад.
– Спасибо, – поблагодарил он. – Как там дела у ваших товарищей? Поправились?
– Порядок, Сергей Михайлович! Алекс хромает пока, но бодр и весел.
– А второй? Кажется, Макс? С разрывом селезенки. Как он?
Байкер хмыкнул.
– Да тоже вроде ничего. Сергей Михайлович, вы что, не узнаете меня? Это же я, Макс. Максим.
Саблин всмотрелся повнимательнее: действительно, тот самый. Стрижку изменил, что ли?
– Я вас не узнал сразу, – извинился он. – Вы какой-то другой стали.
– Ну да, – весело согласился байкер Макс. – Я волосы покрасил. Это называется «грязный блондин». Потому и не узнали, наверное. Вот пришел «спасибо» вам сказать. Здорово вы тогда помогли. Мне в больнице сказали, что если бы вы не сделали то, что сделали, мне бы кранты пришли. Я вообще-то давно узнал, как вас найти, но раньше не приходил, хотел в день рождения поздравить.
– А как вы про день рождения-то узнали? – удивился Сергей. – Кто вам сказал?
Макс неопределенно пожал плечами:
– Всегда нужно уметь собрать важную информацию о тех, кто тебе интересен. Разве не так?
И внимательно посмотрел на Сергея. «Ну-ну, давай-давай, строй из себя значительную личность», – язвительно подумал Саблин. Важную информацию он умеет собирать! Ишь ты, какой! Да еще о тех, кто ему интересен.
– Стало быть, я вам интересен? – холодно спросил он. – Весьма польщен столь высокой оценкой моей скромной персоны. Благодарю за внимание и за подарок. У вас все?
Байкер в изумлении уставился на него.
– Сергей Михайлович, вы что, обиделись на меня? Ну так я и знал! Вечно я что-нибудь ляпну неподходящее, а люди обижаются. Ну простите засранца, а? У меня язык – как помело, честное слово, несу невесть что, потом сам раскаиваюсь.
Сергей неожиданно расхохотался – до того расстроенный и виноватый вид был у байкера. Макс начинал ему нравиться.
Саблин заглянул в стоящий на столе пакет. Так и есть, три бутылки, все разные, но по виду не дешевые.
– Это виски, – пояснил Максим. – Самый лучший, какой в городе есть.
– Любите виски? – рассеянно спросил Сергей, прикидывая, как лучше поступить с неожиданным подарком: отнести домой и при случае выпивать по рюмочке под настроение; выставить сегодня на стол, когда придут немногочисленные гости; или передарить кому-нибудь, например той же Светлане, пусть у нее к новогоднему столу будет хорошее спиртное, сама она такого небось не купит. Или раздать по бутылке Светлане, Изабелле Савельевне и Таскону, дескать, на рабочем месте пьянствовать я запрещаю, а дома выпейте за мое здоровье, считайте, что я «проставился».
– Нет, – Максим обезоруживающе улыбнулся, – байкеры виски не особо потребляют, мы же все-таки за рулем.
– Да? А что пьют байкеры? – осведомился Сергей.
– Ну, пиво, конечно, но чаще ББЧ.
– Что-что?
– Большой байкерский чай – в пивную кружку кипяток, не меньше двух пакетиков чая, лучше три, и сахар.
«Кстати, – подумал Сергей, – почему бы не предложить ему чаю? А то как-то негостеприимно получается, человек пришел с днем рождения поздравить, а я…»
– Вы, наверное, раньше хорошим врачом были? – простодушно спросил байкер, отпивая осторожно принесенный Светланой горячий чай из чашки в мелкий голубой цветочек.
– Почему – был? – насмешливо спросил Саблин.
– Ну, до того, как вас в трупорезы поперли. Накосячили где-то, да? Или за пьянку выгнали?
Господи, сколько раз Сергею приходилось объяснять несведущим людям суть своей профессии! Надоело. Хотя парень вроде симпатичный, не надо бы на нем срываться и грубить, пусть и очень хочется.
– В медицине «косячить» нельзя вообще, – спокойно заметил он. – Ни в какой ее области. И не надо думать, что есть отрасли медицины, в которых пьянствовать нельзя, а есть такие, в которых можно. Это крайне опасное заблуждение.
– У вас тут морг, – со святой убежденностью произнес Макс. – Тут одни покойники, какая ж тут медицина? Медицина – это когда живых людей лечат, а тут уже мертвые.
– Ну и какая разница?
– Ну как… Чтобы живых лечить, надо много знать всякого, уметь и все такое, а с покойниками-то какая наука? Чего там особенного уметь надо? Разрезал да посмотрел, и всего делов. Любой сможет. Даже меня можно наблатыкать за пару недель.
– Да? Хорошо, пошли со мной, – решительно произнес Сергей. – Посмотришь. А заодно и я посмотрю.
Он легко и незаметно перешел на «ты», и почему-то впервые в жизни ему это не показалось неуместным.
– На что? – Макс недоверчиво прищурился.
– На покойника. То есть на труп. Трупов не боишься?
– Да нет вроде…
– А смерти? Имей в виду: когда идет вскрытие, смерть всегда стоит рядом, за плечом у эксперта. Стоит, дышит ему в затылок и следит за каждым его движением.
– Зачем? – вытаращил глаза Максим.
– А ей интересно, сможет ли человек, обыкновенный смертный, пусть и очень квалифицированный и знающий, разгадать ее тайну. Она загадку загадывает и смотрит, разгадает ее эксперт или нет. Стоит и усмехается, еще и в ухо гадости всякие нашептывает. Не боишься?
– Да нет вроде… – повторил байкер, но на этот раз как-то не очень уверенно.
– Вот и славно. Пойдем. Я его вскрою, а ты посмотришь и скажешь, как там и чего.
– Да легко! – с воодушевлением откликнулся Максим.
Приготовленный для вскрытия труп был не криминальным, поэтому Сергей вполне мог допустить присутствие в секционной посторонних. Он попросил Макса подождать в приемной, переоделся и повел байкера на первый этаж в помещение морга. Макс шел спокойно, с любопытством оглядывался по сторонам и даже пытался сунуть нос в каждую приоткрытую дверь. Никакого напряжения или испуга Саблин в нем не замечал. Это было странно. Обычно сохранение такого спокойствия лучше удается женщинам, они почему-то меньше боятся смерти и покойников, ведь традиционно даже обмывание и одевание умерших поручалось именно представительницам слабого пола, в то время как сильный пол испытывал перед трупами и вообще всем, что связано с кончиной человека, просто-таки панический ужас, смешанный с отвращением.
Какой вид работы называется, когда вы изучаете мертвых людей? | Работа
Работа с мертвыми людьми обычно требует повышения квалификации и навыков. Очевидно, людям, которые уже ничего не могут сказать, есть чему поучить. Многие из этих рабочих мест привязаны к правительству или к высшему образованию, что может означать, что они несут в себе надежную работу и щедрые льготы. Они также создают другие проблемы, чем более традиционные карьерные пути.
Патологоанатом
Патологоанатомы — врачи.В то время как патология — это изучение болезней и обширная область, в которую входят врачи, изучающие результаты биопсии, судебные патологоанатомы обычно сосредотачиваются на изучении мертвых и причин, по которым они умирают. У них есть бакалавриат, медицинское училище и специальность, и они, как правило, получают очень хорошую зарплату. Судебные патологоанатомы обычно делят свое время между посещением мест смерти, работой в лаборатории, написанием отчетов и дачей свидетельских показаний.
Судебный антрополог
Судебные антропологи работают со скелетами и разложившимися человеческими останками.Если у патологоанатома недостаточно ткани для вскрытия, судебному антропологу, вероятно, потребуется проанализировать останки, чтобы получить информацию о жертве и причине смерти. Большинство практикующих специалистов имеют степени магистра или доктора.
Судебный археолог
Судебная археология дает более широкий взгляд на тело и место, чем другие дисциплины. Как судебный археолог, вы будете использовать археологические процедуры, чтобы узнать о теле и его окружении.В то время как судебно-медицинский антрополог может взглянуть на следы на костях, чтобы определить, какое оружие использовал убийца, судебный археолог изучит, как была вырыта могила, чтобы узнать, сможет ли он получить дополнительную информацию. Археологи умеют удалять останки, чтобы сохранить как можно больше информации.
Коронер
Хотя многие коронеры также являются судебными патологоанатомами, они не всегда должны ими быть. Коронер — это государственный служащий, который был избран или назначен для предоставления юридических отчетов о причинах смерти в ее районе.Некоторые работают с врачами, которые предоставляют медицинскую информацию, чтобы они могли принять решение о смерти. Например, округ Арапахо избрал своим коронером врача, который также является сертифицированным судебно-медицинским экспертом, хотя это не требуется по закону Колорадо. В Индиане коронер избирается, ему не обязательно быть врачом, и ему необходимо пройти 40-часовой курс обучения и ежегодный 16-часовой курс повышения квалификации. Коронеры Индианы не могут проводить вскрытия, если они не имеют сертификатов патологоанатомов, поэтому им приходится работать с врачами.По данным PBS, более 1500 округов имеют коронерскую систему, и их правила сильно различаются, поэтому системы, подобные тем, которые существуют в Индиане, не редкость.
Ссылки
Писатель Биография
Стив Ландер работает писателем с 1996 года, имея опыт работы в области финансовых услуг, недвижимости и технологий. Его работы публиковались в отраслевых изданиях, таких как «Minnesota Real Estate Journal» и «Minnesota Multi-Housing Association Advocate». Ландер имеет степень бакалавра политических наук Колумбийского университета.
Человек, объявленный мертвым тремя врачами, просыпается в морге всего за несколько часов до вскрытия
Испанские тюремные власти сбиты с толку после того, как заключенный, объявленный мертвым тремя разными врачами, проснулся в морге — всего за несколько часов до того, как должно было начаться его собственное вскрытие.
Заключенный, 29-летний Гонсало Монтойя Хименес, был обнаружен безответным в своей камере во время утренней переклички и был переведен в больничный морг в сумке для трупов, когда патологоанатомы услышали что-то странное.
Храп. Изнутри сумки.
Хименеса, который отбывал срок за ограбление в крыле строгого режима центральной тюрьмы Астурии на северо-западе Испании, впервые посетили два дежурных врача в тюрьме, после того как он был найден сидящим без сознания на стуле в своей камере. без явных признаков насилия.
Не обнаружив признаков жизнедеятельности, врачи объявили его мертвым, а через час судебно-медицинский эксперт осмотрел тело, согласился с первой оценкой и опубликовал третий отчет о смерти.
Только позже в морге врачи поняли, что что-то ужасно не так.
К этому моменту Хименес уже провел время в холодильнике, чтобы помочь сохранить свое тело, и его кожа была помечена указаниями скальпеля в рамках подготовки к его неизбежному вскрытию — после чего ошибочный труп внезапно зашевелился.
«Судебно-медицинские эксперты начали слышать звуки, доносящиеся изнутри сумки. Монтойя не был мертв. Скорее наоборот», — сообщает El Español .
«Судебно-медицинский [патологоанатом] вскрыл сумку и обнаружил, что заключенный все еще жив».
Хименес был впоследствии переведен под охраной на машине скорой помощи в другую больницу, чтобы оправиться от своего таинственного эпизода, и теперь, похоже, находится в стабильном состоянии, но что касается того, как вообще могла возникнуть путаница, тюремные власти, по-видимому, понятия не имею.
«Я не могу комментировать то, что произошло в Институте судебной медицины», — сообщил СМИ представитель Службы тюрем Испании, — «но три врача заметили клинические признаки смерти, поэтому на данный момент все еще не ясно, почему. это произошло.»
За день до того, как Хименес был найден« мертвым », он пожаловался на плохое самочувствие, и хотя точно неизвестно, что послужило причиной его состояния, официальные лица описали его тело как имеющее признаки цианоза — лиловое изменение цвета кожи, вызванное плохим кровообращением или недостаток кислорода — в дополнение к трупному окоченению.
Сотрудники больницы сообщили испанским СМИ, что искусственная смерть могла быть случаем каталепсии, при которой тело входит в состояние транса или припадочного состояния, демонстрируя потерю сознания и чувствительности. вместе с физической жесткостью.
Неясно, как именно Хименес стал каталептиком, хотя заключенный страдает эпилепсией и принимает лекарства от этого состояния, но его семья говорит, что Хименесу не всегда легко придерживаться своего графика приема лекарств в тюрьме, так что это могло иметь что-то с этим делать.
Его семья, которой разрешили навестить Хименеса, пока он выздоравливает в больнице, рассматривает возможность судебного иска против тюрьмы, будучи убеждена, что только один врач должным образом осмотрел тело заключенного, а остальные просто копируют документы.
Официальное расследование было начато, чтобы выяснить, что именно здесь произошло и не были ли соблюдены какие-либо процедуры.
В больнице прошло 24 часа, прежде чем Хименес пришел в сознание в реанимации и начал говорить, что, по мнению врачей, является хорошим знаком.
Когда «мертвец» проснулся, он спросил, может ли он увидеть свою жену.
Странный случай мужчины 3 доктора, объявленные мертвыми, проснулись непосредственно перед вскрытием
Испанские тюремные власти были сбиты с толку после того, как заключенный, объявленный мертвым тремя разными врачами, проснулся в морге — всего за несколько часов до того, как должно было начаться его собственное вскрытие.
Заключенный, тогдашний 29-летний Гонсало Монтойя Хименес, был обнаружен без ответа в своей камере во время утренней переклички 7 января 2018 года и был переведен в больничный морг в сумке для трупов, когда патологоанатомы услышали что-то странное.
Храп. Изнутри сумки.
Хименеса, который отбывал срок за ограбление в крыле строгого режима центральной тюрьмы Астурии на северо-западе Испании, впервые посетили два дежурных врача в тюрьме после того, как он был найден сидящим без сознания на стуле в своей камере. очевидны признаки насилия.
Не обнаружив признаков жизнедеятельности, врачи объявили его мертвым, а через час судебно-медицинский эксперт осмотрел тело, согласился с первой оценкой и опубликовал третий отчет о смерти.
Только позже в морге врачи поняли, что что-то ужасно не так.
К этому моменту Хименес уже провел время в холодильнике, чтобы помочь сохранить свое тело, и его кожа была помечена указаниями скальпеля в рамках подготовки к его неизбежному вскрытию — после чего ошибочный труп внезапно зашевелился.
«Судебно-медицинские эксперты начали слышать звуки, доносящиеся изнутри сумки. Монтойя не был мертв. Скорее наоборот», — сообщает El Español .
«Судебно-медицинский [патологоанатом] вскрыл сумку и обнаружил, что заключенный все еще жив».
Хименес был впоследствии переведен под охраной на машине скорой помощи в другую больницу, чтобы оправиться от своего таинственного эпизода, и в конечном итоге, как сообщалось, он находился в стабильном состоянии, но что касается того, как вообще могла возникнуть путаница, тюремные власти вроде бы понятия не имел.
«Я не могу комментировать то, что произошло в Институте судебной медицины», — сообщил СМИ представитель Службы тюрем Испании, — «но три врача заметили клинические признаки смерти, поэтому на данный момент все еще не ясно, почему. это произошло ».
За день до того, как Хименес был найден «мертвым», он пожаловался на плохое самочувствие, и хотя точно неизвестно, что послужило причиной его состояния, официальные лица описали его тело как имеющее признаки цианоза — пурпурное изменение цвета кожи, вызванное плохим кровообращением или нарушением кровообращения. недостаток кислорода — помимо трупного окоченения.
Должностные лица больницы сообщили испанским СМИ, что искусственная смерть могла быть случаем каталепсии, при которой тело входит в состояние транса или припадочного состояния, демонстрируя потерю сознания и чувствительности, а также физическую ригидность.
Неясно, как именно Хименес стал каталептиком, хотя заключенный страдал эпилепсией и принимает лекарства от этого состояния, но его семья сказала, что Хименесу не всегда легко соблюдать его график приема лекарств в тюрьме, так что это могло иметь имел какое-то отношение к этому.
В больнице прошло 24 часа, прежде чем Хименес пришел в сознание в реанимации и начал говорить, что, по мнению врачей, было хорошим знаком.
Когда «мертвец» проснулся, он спросил, может ли он увидеть свою жену.
Версия этой статьи была впервые опубликована в январе 2018 года.
Когда пациент умер? Это может зависеть от того, какой врач звонит
. Узкая, непостижимая зона между, несомненно, все еще здесь и однозначно ушедшим, включает в себя ряд состояний, которые выглядят как жизнь, но могут не быть: бьющееся сердце, функционирующая пищеварительная система, даже шевелящиеся пальцы и т. Д. пальцы.Смерть — это не столько мгновение, сколько процесс, постепенный уход из существования по мере того, как отключаются важные функции, будь то быстро или одна за другой.
Была ровно полночь, когда Коллин Бернс привезли в операционную в медицинском центре больницы Св. Иосифа в Сиракузах, штат Нью-Йорк. Она находилась в глубокой коме в течение нескольких дней после передозировки токсичного коктейля из лекарств. Сканирование электрической активности в ее мозгу было плохим, и казалось, что кислород не поступает. Ее семье сказали, что у Бернс мертвый мозг; если они хотели пожертвовать ее органы, сейчас самое время это сделать.
Но там, в ярком свете подготовительной комнаты операционной, Бернс открыла глаза. У 41-летнего мужчины не было мертвых мозгов. Она даже больше не была без сознания. И врачи были за несколько минут до того, чтобы разрезать ее, чтобы удалить органы.
Это кошмарный сценарий, от которого врачи и неврологи впадают в холодный пот. Это причина того, что в 2010 году Американская академия неврологии издала новые рекомендации для больниц по определению смерти мозга — состояния, которое юридически отделяет жизнь от всего, что находится за ее пределами.Эти стандарты, по словам невролога из Йельского университета Дэвида Грира, который работал над ними, призваны гарантировать, что ни один пациент не будет объявлен мертвым, если он действительно не находится вне всякой надежды на выздоровление.
«Это действительно один из вопросов жизни и смерти, и мы хотим, чтобы каждый раз это делалось правильно», — сказал он Национальному общественному радио.
Но пять лет спустя, согласно исследованию, проведенному Гриром, которое было опубликовано в журнале JAMA Neurology на прошлой неделе, не все больницы приняли эти рекомендации.
Из почти 500 больниц в США, которые Грир и его коллеги обследовали за трехлетний период, в большинстве медицинских учреждений не требовалось присутствие специалиста в области неврологии или нейрохирургии для определения смерти мозга. В более чем половине больниц человеку, который звонит, даже не обязательно быть лечащим врачом пациента. Большинству также не требовалось, чтобы врачи проверяли гипотонию (аномально низкое кровяное давление) или гипотермию, которые могут подавлять функцию мозга и могут имитировать смерть мозга.
После публикации критериев 2010 г. произошли значительные улучшения в стандартизации оценок смерти мозга во всех больницах. В опросе также рассматривались стандарты, а не практика.
Но сохраняющиеся упущения все еще вызывают беспокойство, — сказала Грир NPR.
«В медицине очень мало вещей, которые должны быть черно-белыми, но это, безусловно, одно из них», — сказал он. «На данный момент действительно нет никаких оправданий тому, что больницы не могут делать это в 100% случаев.
Почти катастрофическое заявление Бернса о смерти произошло в 2009 году, до того, как были опубликованы новые правила, хотя в отчете Министерства здравоохранения и социальных служб США по этому инциденту было обнаружено, что больница Сент-Джозеф не соответствовала предыдущим стандартам оценки смерти.
Персонал больницы пропустил несколько признаков того, что мозг Бернс все еще функционировал в ту ночь, когда ей предстояла операция по донорству органов: ее ноздри раздувались, губы и язык шевелились, она дышала «над вентилятором» (то есть дышала самостоятельно. согласие).А когда медсестра провела рефлекторный тест, поцарапав пальцем нижнюю часть стопы Бернса, пальцы ноги женщины загнулись внутрь, согласно Syracuse Post-Standard.
Врачи не назвали повторную компьютерную томографию и необъяснимо и неточно сказали, что Бернс страдала от остановки сердца, хотя она этого не сделала. Важно отметить, что они также не смогли измерить, задерживаются ли лекарства, которые она принимала, в ее организме, не позволяя ей проявлять даже самые примитивные рефлексы, ожидаемые от человека с мозговой активностью.
В отчете Грира указывается, что это широко распространенная проблема: только около 32% обследованных больниц требовали тестов на наркотики, чтобы исключить уровни токсичности, которые могут имитировать потерю примитивных рефлексов, связанных со смертью мозга.
Как только Бернс открыла глаза, ее срочно отправили обратно в отделение интенсивной терапии, и ее врачи возобновили лечение. В конце концов она оправилась от передозировки и была выписана через две недели. Но через 16 месяцев после того, как она чуть не упала в операционной, Бернс покончила жизнь самоубийством, сообщила ее мать Post-Standard.
Люсиль Кусс сказала, что именно депрессия, а не то, что случилось в больнице, в конечном итоге довела ее дочь до смерти.
«Она была так подавлена, что для нее это не имело никакого значения», — сказал Кусс об инциденте.
Случаи, подобные Бернсу, становятся все более редкими, но они символизируют тревогу, лежащую в основе всех дискуссий о смерти мозга. Если смерть — это процесс, на каком этапе этого процесса человека больше нет в живых?
На протяжении большей части истории этот вопрос был в значительной степени спорным.В викторианскую эпоху, например, врачи не могли продолжать перекачивать кровь через тело человека, который постоянно не отвечает, даже если бы они этого хотели, а человек, который потерял функцию мозга, наверняка перестал дышать вскоре после этого. Определение точной точки смерти было не столько медицинской необходимостью, сколько философским развлечением: в начале 1900-х годов бостонский врач Дункан Макдугалл нанял несколько неизлечимо больных пациентов, чтобы они в огромных количествах лежали в последние моменты их жизни. Макдугалл утверждал, что измеряя колебания их веса в момент их смерти, он мог определить массу души.
Ситуация изменилась с появлением в 1960-х годах процедур донорства органов. Этот период коллапса из-за сбоя функций стал не только трагической неизбежностью, но и жизненно важным окном, когда органы можно было извлечь из мертвого тела и использовать для поддержания жизни другого. Однако определение этого окна сложно с медицинской и этической точек зрения. Открывать его слишком рано, как это почти сделали врачи Бернса, и вы рискуете принести в жертву пациента, который мог выжить. Слишком поздно, и органы испортятся вместе с той жизнью, которую они когда-то поддерживали.
Так мы пришли к определению смерти как смерти мозга, полной и необратимой потери функции мозга, в том числе в стволе мозга (который контролирует сердце и легкие). Это во многом происходит из определения 1968 года, написанного для Журнала Американской медицинской ассоциации специальным комитетом Гарвардской медицинской школы, а затем подтвержденного медицинской комиссией с голубой лентой чуть более десяти лет спустя. Человек также может быть объявлен мертвым, если он страдает необратимым прекращением функций дыхания и кровообращения — другими словами, его сердце и легкие навсегда останавливаются.
Некоторые критики смерти мозга как барометра для донорства органов опасаются, что это может побудить врачей слишком рано отказаться от лечения своих пациентов.
Конечно, извлечение органов из поврежденного тела — не единственная причина, по которой следует придумать юридическое определение смерти. Это также помогает больницам определять, когда и как прекратить меры по спасению жизни и отстранить пациента от системы жизнеобеспечения.
Логика обозначения смерти мозга как конца жизни заключается в том, что существование без мозга не является живым.
«Мозг — это человек, развитый человек, а не человек-машина», — сказал невролог Корнельского университета Фред Плам на симпозиуме по коме и смерти в 2000 году, сообщает New Yorker. «… Мы не одна живая клетка. Мы — эволюция очень большой группы систем в осознание себя и окружающей среды ».
Но не все согласны. Культурные и юридические определения жизни и смерти различаются: в интервью NPR профессор медицинской этики Джорджтаунского университета Роберт Витч назвал определение смерти «вопросом об аборте на другом конце жизни».
Прямо сейчас семья Джахи МакМата, подростка из Калифорнии, у которого два года назад был объявлен мертвый мозг, но который продолжает поддерживать систему жизнеобеспечения, подает в суд на аннулирование ее свидетельства о смерти, сообщает Associated Press. Макматы — набожные христиане, писал их адвокат в кратком изложении, которые верят, что «пока бьется сердце, Джахи жив».
McMath в настоящее время использует аппарат искусственной вентиляции легких в Нью-Джерси, где закон штата позволяет больницам принимать во внимание религию семьи при принятии решений о процедурах прекращения жизни.
Тем не менее, несмотря на юридические, медицинские и моральные сложности в определении смерти мозга, согласно New York Times, федеральной процедуры для этого не существует. Есть только рекомендации неврологов и способы их применения в больницах.
То, что они делают это непоследовательно, только усугубляет опасения людей по поводу смерти и донорства органов, сказал NPR Лесли Ветстин, специалист по биоэтике из Университета Уолша в Огайо.
«Если одна больница использует метод тестирования, отличный от другой, — сказала она, — люди могут задаться вопросом:« Неужели они действительно мертвы? »»
Чем врачи должны обследовать мертвых людей?
Изабель Селигер для BuzzFeed News Свой первый труп я увидел, когда мне было 9 лет.Настроенный на мелодию меланхолической скрипки, я стоял у подножия гроба и не сводил глаз с начищенных классических туфель и гладких брюк, которые я никогда не видел, чтобы наш друг семьи был одет, пока он был жив. Он был вдумчивым человеком, щедро распоряжался своим временем, отличался стойкостью и надежностью. Рядом со мной мои родители склонили головы. Краем глаза я видел кончики его бледных пальцев, прижатых к его бокам. Наше молчание растянулось. Тогда мой отец вздохнул. Моя мать прижала руку к моему плечу.Они повернулись и пошли в дальний конец комнаты, и я последовал за ними, проходя мимо гроба, не глядя ему в лицо.
Потом я не часто вспоминал о похоронах. Смерть не пронизывала мою жизнь; он существовал в глубинах моего разума, в коробке, которую я время от времени открывал. На самом деле я не знала, что с этим делать, как это обрабатывать, и даже не знала, что это было. И поэтому было уместно держаться на расстоянии.
Рассечение — это не только наше собственное обучение; дело не в том, чтобы разбирать тело и изучать его, как двигатель.
Тринадцать лет спустя, стоя в лаборатории медицинской школы этой осенью, когда мой одноклассник разрезал грудную клетку трупа, который мы препарировали, у меня больше не было такой возможности. Пила для костей взбивала белую пыль и пахла горелыми волосами. Я просунул пальцы между отделенной костью и хрящом и потянул. Кости трескались одна за другой, пока не оторвалась грудная клетка.
Я представил пациента без сознания в отделении неотложной помощи, у которого отсутствует пульс, и я сжимаю его грудь с достаточной силой, чтобы искусственно перекачивать кровь по телу.Это не был бы идеально эластичный пластиковый манекен, который выглядел бы безупречно после того, как я закончил с ним. Я бился своим весом в центр груди человека, преодолевая сопротивление, слышал хлопки смещения хрящей, может быть, ломались ребра, желая жизни в умирающем теле.
Заложив руки глубоко в грудь трупа, я понял, что у меня нет такой роскоши, как оставаться в стороне, как на тех похоронах много лет назад, или даже во время уроков анатомии, которые я посещал в колледже. Люди, которые принимают решение завещать свои тела медицинским учреждениям, делают это, даже не встречая и не зная тех из нас, кто будет с ними обращаться, изучая их укромные уголки и закоулки, чего не знали даже их близкие.Некоторые могут задумываться об этом выборе, прежде всего, из-за наших неудач как поставщиков медицинских услуг.
Это решение имеет вес, и требует, чтобы мы, как будущие врачи, признали оказанное нам доверие. Конечно, мы должны проявлять уважение, внимательность и приверженность изучению материала. Но расчленение касается не только нашего собственного обучения; дело не в том, чтобы разбирать тело и изучать его, как двигатель. Прежде всего, это акт общности человечества.Рассмотрение этого как чего-либо другого было бы медвежьей услугой для нашего донора и нашего долга перед каждым, кто передает свое тело — живое или нет — в наши руки.
Я был знаком с трупами , когда поступил в медицинский институт. Последние три года я проучился по программе бакалавриата по медицинским наукам, и в рамках учебной программы мы должны были пройти годичный курс анатомии и физиологии с лабораторным компонентом.Наш университет уникален тем, что в нем действует надежная программа донорства трупов — тщательный процесс сбора и сохранения человеческих тел для обучения таких студентов, как я. Тела уже были вскрыты. Некоторые из них были спрятаны в металлических тележках, выстроенных рядами вдоль стен. Другие были пластинированы или разрезаны на различные части, называемые просечениями, и заключены в прозрачные акриловые кубы, выставленные на полках с маркировкой системы органов. В комнате стоял химический запах формалина.
Когда мы собрались вокруг тележки во время самой первой лабораторной сессии, помощники преподавателя заверили нас, что есть студенты, которым каждый год приходится выходить на улицу. Они сказали, что нечего стыдиться. В конце концов, смерть может быть сложной, неприятной и немного вонючей. Но я чувствовал, что все в нашей группе решили не смущать себя; Брезгливость должна была уйти в прошлое нашей школьной биологии.
Они развернули влажную ткань, которой смочили труп, стараясь прикрыть лицо.Кожа бледная, морщинистая, с желтым оттенком. Ярко-розовый лак для ногтей. Лужа жидкости и кусочки плоти, окружающие тело. Кожа предплечья была снята, обнажая мышцы и оболочки серебристого сухожилия. Я надел латексные перчатки и потянулся к другому ученику, чтобы осторожно потянуть за мышцу предплечья. Запястье согнулось. Нет тошноты. Удовлетворенный, я отступил, чтобы дать другим возможность.
Я провел в этой лаборатории сотни часов в течение года, посещая занятия между и после уроков и по выходным с друзьями.Мы учились, задавая вопросы друг другу: кто-то указывал на сердечный клапан или сегмент печени, и кто-то из нас называл его; другой задаст дополнительный вопрос о его функциях. На некоторых телах были следы возраста, пробывшего в лаборатории четыре или пять лет, и студенческого любопытства — изношенные нервы, истонченные сухожилия, разорванные вены. Мы исследовали каждый доступный нам экземпляр, несколько раз, под разными углами, скрывая ориентиры на теле, чтобы затруднить идентификацию.
На некоторых телах были следы возраста, пробывшего в лаборатории четыре или пять лет, и студенческого любопытства — изношенные нервы, истонченные сухожилия, разорванные вены.
Этот ритуал был задуман как подготовка к практическому экзамену в конце семестра: двадцать станций — одна — небольшой кусок толстой кишки, другая — коленный сустав, а третья — поперечный кусок мяса, который оказался бычьим хвостом и предназначался для чтобы проверить нашу способность определять связки, окружающие спинной мозг. Одна минута на каждую станцию, чтобы записать название части и ответить на вопросы по этому поводу. Если ответ не приходил в голову в течение нескольких секунд, сдерживать панику было трудно.
Я устал от трупов к концу этих двух семестров анатомии — устал от сложности человеческого тела, огромного объема материала и требований времени, которые мне не приходилось усваивать. Я просто хотел навсегда избавиться от запаха плоти и формалина из носа, волос и одежды.
Итак, когда я проходил собеседование в медицинском институте, структура программы по анатомии была далеко в моем списке приоритетов. Несмотря на то, что вскрытие трупа долгое время считалось обрядом посвящения для студентов-первокурсников-медиков, наблюдается сдвиг в академическом плане в сторону использования подготовленных проставлений и виртуальных обучающих инструментов как более эффективного и действенного способа преподавания анатомии.Когда я проводил собеседование в школах, где до сих пор используются трупы, экскурсоводы для студентов и профессора обсуждали возможность препарирования, как если бы это был священный приз. Учитывая время, проведенное в анатомической лаборатории колледжа, я был неоднозначен. Какая разница, если я на этот раз воспользуюсь скальпелем? Мне просто нужно было выучить материал.
В конце концов, я попал в школу с программой вскрытия. И менее чем через неделю после начала первого квартала я снова был там — одетый в халат, стоял в группе, тихо собравшейся вокруг тележки с назначенным нам трупом, выражая свое почтение.Затем мы начали делегировать задачи: расстегнуть сумку, разложить оборудование, закрепить лезвия скальпеля на ручках, разметить место разреза. Мы начнем с участка чуть ниже выемки между ключицами трупа.
Я почувствовал колебание, которое никогда не приходило мне в голову во время моего студенческого курса анатомии; Я упустил шанс сделать тот первый разрез. Вместо этого я наблюдал, как мой одноклассник вонзил лезвие в грудь. Кожа разделена; жидкость сочилась, когда лезвие нырнуло глубже, разрезая соединительную ткань и жир.Щипцами схватился за свободный край кожи; Я съежился от рвущего звука, когда ткань рвалась. Это были не чисто рассеченные, тщательно подготовленные тела, к которым я привык.
В течение трехчасовых сеансов, два раза в неделю, большая часть нашего времени была потрачена на снятие кожных покровов, разрезание жестких тканей или всасывание жидкостей, которые собирались в лужах вокруг тела. У подножия трупа находился розовый мешок с опасными веществами, предназначенный для утилизации. Он стал тяжелым от кусков кожи и костей, комков жира, частей органов — например, доли левого легкого, которую мы случайно перерезали.Все замолчали и замолчали, как только мы поняли, что произошло.
Одноклассник соединил две части органа там, где раньше была насадка. После этого мы прошли этапы препарирования медленнее, перепроверяя и тройно проверяя друг друга и способность делать что-либо, отчетливо осознавая постоянство каждого нашего действия. Все считали, что каждый неверный шаг является нарушением.
Во многих отношениях, роль врача фундаментально навязчива.Как медицинский стажер, меня учат задавать пациентам и многие из них, от перенесенных ранее заболеваний до проблем с психическим здоровьем и сексуального анамнеза. Существуют инклюзивные и сострадательные способы сделать это, но по сути мы просим пациентов делиться интимными подробностями своей жизни, которые они, возможно, не раскрыли никому. Я также учусь проводить медицинский осмотр, от вглядывания в глаза и уши до ощущения пульсации на лодыжках и ступнях и всего, что между ними.
Медицинские работники прилагают все усилия, чтобы пациенты давали информированное согласие на то, что происходит в медицинских учреждениях. Но несмотря ни на что, для пациентов всегда будет некоторая неуверенность; они могут только ожидать или надеяться, что врач сведет к минимуму их боль или дискомфорт, будет продуктивно использовать знания, полученные на экзаменах, и будет общаться с сочувствием и сочувствием. Практика медицины основана на этом обмене доверием между пациентами и поставщиками медицинских услуг.Я понимал это, но когда наши профессора назвали наши трупы нашими первыми пациентами, я был поражен.
Это показалось странным способом восприятия опыта. В конце концов, человек, который пожертвовал свое тело, никогда не узнает наших имен или лиц. Ничто из того, что мы сделали, не повлияет на них напрямую — неточный разрез не нанесет долговременного ущерба, с которым им придется жить. И, конечно, между нами не было общего диалога. Как минимум, разве для отношений с пациентом не требуется, чтобы пациент пришел и рассказал врачу о том, что его беспокоит? А если труп был пациентом, то мы не могли бы просто выполнить этапы лабораторной процедуры.Ожидалось, что мы обеспечим стандартный уход.
По мере того, как наш класс приступил к вскрытию, мы начали собирать воедино истории наших жертвователей. Некоторые группы обнаружили образования в печени, поджелудочной железе или яичниках; другие обнаружили шрамы в характерных местах, таких как живот или колени, — остатки аппендэктомий и замен суставов. Мы начали развивать представление об опыте, который они пережили как в системе здравоохранения, так и за ее пределами, и о том, что в конечном итоге закончилось их жизнями.
Нашим трупом был мужчина средних лет, вероятно, лет пятидесяти.Черные швы проходили вдоль основания шеи, где в артерии была введена бальзамирующая жидкость. Грубые темные волосы покрывали его грудь, руки и ладони. Подушечки его длинных пальцев были сильно мозолистыми; Я представил, как он бренчит на гитаре и тихо напевает себе под нос после долгого рабочего дня. Его легкие были испещрены черными пятнами, что наводит на мысль, что он был курильщиком. Позже мы узнали, что пятна были типичными, вероятно, результатом десятилетий вдыхания загрязнителей окружающей среды, и что наши собственные легкие будут выглядеть точно так же, как и его, через несколько лет.
По завещанию его тела наш труп пригласил нас в свою жизнь.
Он не мог сформулировать свои проблемы со здоровьем, но позволил нам увидеть и даже почувствовать их на собственном опыте. Пациенты обычно имеют возможность разглядеть своих врачей, пообщаться и определить, комфортно ли им с ними. Не имея возможности встретиться с нами и обсудить, что именно мы будем делать с его телом, наш труп поверил в нашу целостность и приверженность обучению.Он принял во внимание и принял риск, даже небольшой, что его тело окажется в руках студента, который может быть небрежным, небрежно порезать или сделать бесчувственное замечание — который после его смерти не станет рассматривать его как личность. , но только как сбор ткани. По завещанию его тела наш труп пригласил нас в свою жизнь.
Если поначалу думать о мертвом теле как о пациенте казалось странным, я начал рассматривать это как микрокосм системы здравоохранения в целом. Как студенты-медики, ординаторы и стипендиаты, мы обучаемся, заботясь о пациентах.Мы просим пациентов принять участие в исследованиях, которые могут включать в себя все, от заполнения анкеты до прохождения совершенно новой хирургической процедуры. Требуется доверие, пациенты его обеспечивают, и мы делаем все возможное, чтобы быть достойными этого.
Мы неоднократно нарушали эту ответственность. В 1840-х годах гинеколог Дж. Марион Симс (создавшая зеркало, которое сегодня широко используется при медицинских осмотрах) практиковала хирургические процедуры на порабощенных чернокожих женщинах без анестезии. В исследовании 1950-х годов, проведенном под руководством отмеченного наградами исследователя Сола Кругмана, дети с ограниченными интеллектуальными возможностями в государственной школе Уиллоубрук на Статен-Айленде были намеренно инфицированы вирусом гепатита.Уролог Перри Хадсон набирал бездомных в Нью-Йорке в 1950-х годах для участия в экспериментах по раку простаты, обещая им еду и кров.
В совокупности эта история привела к тому, что профессия перешла к модели, ориентированной на пациента, которая подчеркивает информированное согласие и совместное принятие решений. Хотя институциональные наблюдательные советы и строгие этические принципы реформировали исследования и оказание медицинской помощи, было бы неверно утверждать, что патерналистский и неэтичный уход полностью в прошлом.Например, по-прежнему существуют значительные различия в качестве и доступности медицинской помощи, которые непропорционально сильно влияют на цветных людей, квир-людей, женщин и другие маргинализированные сообщества. Как врачи, мы несем ответственность за то, чтобы мы и наши коллеги несли ответственность за отстаивание и предоставление культурно компетентной помощи, которая учитывает потребности этих сообществ. И наши трупы, неспособные говорить или даже дергаться в ответ на что-то болезненное, дали нам важный вводный курс по уходу за теми, кого заставили молчать или сделать невидимыми.
Когда мы дергаем и дергаем за артерии, сгустки крови и вязкие нервы, когда мы съеживаемся от сочащихся комков жира, которые разбрызгиваются повсюду, когда мы переворачиваем тело, чтобы рассечь спину, когда мы сводим человека к мельчайшим деталям их частей, есть чувство долга — не просто уважать тело и посвятить себя изучению материала, но и признать, что медицина построена на самопожертвовании.
Многие достижения в медицине стали результатом нарушения клятвы не причинять вреда, и тем не менее мы продолжаем просить и получать доверие пациентов.Обеспечение сострадательной, знающей и этичной помощи и постоянное расширение границ области — это и наша ответственность, и признание долга, который мы не можем погасить. ●
Анна Гошуа — студентка медицинского факультета Стэнфордского университета, интересующаяся психическим здоровьем, хронической болью и нарративной медициной.
Бен Кот / Новости BuzzFeedЭта история — часть серии о всевозможных долгах.
Два российских врача погибли после того, как выпали из окон больницы
МОСКВА —Два российских врача скончались, один остается в реанимации после того, как выпал из окон больницы при загадочных обстоятельствах.
Трагические инциденты, происшедшие за последние две недели, попали в заголовки газет по всей стране, а в СМИ сообщалось, что все три врача подверглись давлению со стороны своего начальства по поводу условий работы в условиях кризиса с коронавирусом.
В последние недели медицинские работники по всей России осуждают нехватку средств защиты и сомнительные процедуры инфекционного контроля, которые превратили десятки больниц в очаги вируса, где вирусом заразились сотни врачей и медсестер. Многие заявили, что им угрожали увольнением или даже судебным преследованием за оглашение своих жалоб.
Доктор Александр Шулепов, врач скорой помощи из Воронежской области, примерно в 300 милях к югу от Москвы, упал из окна рано в субботу в больнице, где он лечился от COVID-19.Падение сломало ему несколько ребер и сломало череп.
Шулепов, 37 лет, был госпитализирован более чем за неделю до инцидента после положительного результата теста на коронавирус. В тот день коллега Александр Косякин разместил в социальных сетях видео, на котором он и Шулепов жалуются на нехватку средств защиты. На видео Шулепов сказал, что его заставляли заканчивать дежурство скорой помощи, несмотря на то, что ему поставили диагноз COVID-19.
Пять дней спустя местные органы здравоохранения опубликовали в социальных сетях еще одно видео с Шулеповым, в котором он отказался от своих предыдущих жалоб, заявив, что он просто проявляет эмоции.
Через пять дней Шулепов выпал из двухэтажного здания больницы. Причина аварии остается неизвестной. Некоторые местные СМИ предположили, что он просто пытался курить на подоконнике, в то время как другие сообщили, что Шулепов подвергался сильному давлению за то, что он публично жаловался.
Новостная рассылка
Получите нашу бесплатную новостную рассылку о коронавирусе
Подпишитесь, чтобы получать последние новости, лучшие истории и их значение для вас, а также ответы на ваши вопросы.
Введите адрес электронной почты
Запишите меня
Время от времени вы можете получать рекламные материалы от Los Angeles Times.
Еще один доктор упал в окно в Сибири 25 апреля. Доктор Елена Непомнящая, и.о. заведующего больницей в Красноярске, городе в Западной Сибири, выпала из окна своего кабинета на пятом этаже.Местные СМИ сообщили со ссылкой на анонимные источники, что трагедия произошла сразу после того, как она провела телефонную конференцию с региональными чиновниками здравоохранения.
В СМИ утверждалось, что Непомнящая выступала против перепрофилирования отделения в своей больнице для пациентов с коронавирусом из-за острой нехватки средств защиты и подготовленного медицинского персонала, но ей не удалось отговорить чиновников. Представители органов здравоохранения Красноярска отрицают факт проведения телефонной конференции.
Непомнящая скончалась в пятницу в реанимации.
Всего за день до падения Непомнящей, 24 апреля, еще один врач получил смертельные травмы, выпрыгнув из окна в больнице в Москве. Доктор Наталья Лебедева руководила станцией скорой помощи в Звездном городке, российском учебном центре космических полетов недалеко от Москвы, где в конце апреля было зарегистрировано несколько десятков случаев коронавируса. Она была госпитализирована в больницу на юго-востоке Москвы с подозрением на COVID-19.
Лебедева скончалась сразу после падения, и представители здравоохранения настаивали на том, что это была просто трагическая авария.Некоторые российские СМИ, однако, заявили, что Лебедеву обвинили в том, что она не защищала своих сотрудников от заражения, и она умерла в результате самоубийства.
В России зарегистрировано 166 000 случаев инфицирования и 1537 смертей от вирусов, но официальные лица здравоохранения на Западе назвали эти цифры намного ниже, чем это может быть реальность.
Официальных данных о том, сколько российских медицинских работников умерло, работая на передовой пандемии, нет. Минздрав России не ответил на многочисленные запросы о комментариях.
На прошлой неделе группа российских врачей составила онлайн-список врачей, медсестер и другого медицинского персонала, умерших во время вспышки. В настоящее время в списке 111 имен.
Обязательно прочтите открытое письмо врача о том, что родителям умерли их дети.
Смерть — неотъемлемая часть всей жизни на Земле, и тем не менее, это одна из самых сложных вещей для размышления и борьбы с ней.
Позаботьтесь о тех, кто находится посреди этого каждый день своей трудовой жизни. Возьмем, к примеру, врачей, которые ежедневно видят уходящих людей, тем более тех, на чьи плечи ложится сообщение родственникам о смерти любимого.
Недавно врач скорой помощи в больнице Святого Винсента в Индианаполисе Луи М. Профета поделился трогательной историей о том, как сообщил родителю новость о том, что их ребенок не выжил.
Письмо, которое он написал, неуклонно набирает популярность в Интернете благодаря своей искренней эмоциональной честности, и мы думаем, что это то, что должен прочитать каждый.Видите ли, Луи всегда будет проверять профиль в Facebook того человека, которого он теряет, и есть веская причина, почему …
Предоставлено: Shutterstock (изображение не связано с историей)Луи М. Профета недавно сообщил, что он всегда просматривает учетные записи Facebook недавно умерших пациентов, с до , сообщающих своим родителям о том, что они умерли.
Как он объясняет в искреннем открытом письме:
«Это как бы делает меня человеком.Понимаете, я собираюсь изменить их жизнь, то есть ваших маму и папу. Минут через пять они уже никогда не будут прежними, они никогда больше не будут счастливы.
Прямо сейчас, честно говоря, вы просто безымянный труп, который ощущается как мокрый мешок с газетами, в который мы колотили, втыкали капельницы, трубки и иглы, отчаянно пытаясь спасти вас. Нет движения, нет жизни, ничего, что могло бы сказать мне, что у вас когда-то были мечты или стремления. Я в долгу перед ними, узнав немного о вас, прежде чем я войду.
Потому что прямо сейчас … все, что я злюсь на тебя, за то, что ты сделал с собой и что собираешься сделать с ними.
Я ничего о тебе не знаю. Я в долгу перед твоей мамой заглянуть внутрь твоего некогда живого мира.
Может быть, вы писали текстовые сообщения вместо того, чтобы смотреть дорогу, или вы были пьяны, когда вам нужно было убередить. Возможно, вы впервые нюхали героин или ксанакс, или кокаин, пробовали метамфетамин или выпили викодин на вечеринке в кампусе и сделали пару уколов.Может быть, вы просто ехали на велосипеде без шлема или не прислушались к предупреждению родителей, когда они просили вас не тусоваться с этим «другом», или быть более осторожными при остановке с четырьмя путями. Может, ты просто сдался ».
Предоставлено: Shutterstock (изображение не связано с историей)Хороший доктор объяснил, почему он считает своим долгом узнать о пациенте, прежде чем сообщать родителям, что их больше нет в живых.
«Может быть, это было просто ваше время, но, скорее всего,… это было не так.
Итак, я беру ваше выцветшее изображение ваших водительских прав, нажимаю на свой iPhone, открываю Facebook и ищу ваше имя. Скорее всего, у нас где-нибудь будет один общий друг. Я знаю много людей.
Я вижу, что вы носите то же ожерелье и серьги, которые сейчас лежат в чашке для образцов на прилавке, ту же бейсболку или куртку, которые были разрезаны ножницами для травм и затянуты под спинку, а подкладка залита кровью. Похоже, ты был в нем на концерте U2.Я слышал, это было здорово.
Я вижу твою улыбку, какой она должна быть, цвет глаз, когда они наполнены жизнью, время, проведенное на пляже, задувая свечи, Рождество у бабушки; о, у тебя тоже есть мальтийцы. Я вижу это. Я вижу, как вы стоите с мамой и папой перед вывеской вашего колледжа.
Хорошо, я точно знаю, кто они, когда войду в комнату. Для меня это намного проще: мне нужно задавать одним вопросом меньше.
Кредит: ShutterstockВам повезло, что вам не нужно его видеть.Папа выкрикивает твое имя снова и снова, мама выдергивает волосы, свернулась калачиком на полу, закинув руку на голову, как будто она пытается защитить себя от невидимых ударов.
Я проверяю вашу страницу в Facebook, прежде чем сказать им, что вы умерли, потому что это напоминает мне, что я говорю о человеке, о ком-то, кого они любят — это успокаивает голос в моей голове, который кричит на вас прямо сейчас, крича: «Ты, мать, мать. ** ker, как вы могли сделать это с ними, с людьми, которых вы должны любить! »
Некоторым его слова могут показаться чересчур честными, но послание, которое он посылает, несомненно, ясное.Никогда не принимайте жизнь как должное, вы не знаете, сколько ее у вас осталось.
Честно признаюсь, что плакал, читая это письмо.
Если вы, как и мы, считаете, что это мощное послание заслуживает того, чтобы донести его до как можно большего числа людей, поделитесь этой статьей!
.