Как в морге вскрывают трупы: Страница не найдена — Министерство здравоохранения Краснодарского края

«Общались с мертвушками»: уралец-некрофил публиковал фото из морга

Екатеринбуржец публиковал на своей странице в соцсети фото из морга, сопровождая их провокационными подписями. Так, мужчина делился снимками разрезанных скальпелем тел, половых органов умерших и трупов малолетних детей. Под кадрами он рассказывал, как разделывает тела несовершеннолетних, сравнивая себя с серийным убийцей-педофилом Чикатило. Кроме того, уралец признавался в интимной связи с трупами женщин. По данным СМИ, ранее он мог служить в МВД.

Пользователь соцсети «Вконтакте» под ником Аникей Борода из Екатеринбурга заблокирован в связи с публикацией десятков фото из морга. Кадры на странице мужчины ужаснули других пользователей: разрезанные скальпелем тела на больничных каталках, половые органы умерших, а также трупы малолетних детей. Среди самых безобидных снимков — гробы на фоне тела, а также морозильная камера морга с несколькими трупами.

Все фото сопровождались рассуждениями. «И зачем крысенышу отдельный гроб? Он ведь и не пожил совсем? Его путь — труба крематория. А уж мы будем нюхать корни ромашек из-под земли», — написано под одним из кадров.

Кроме того, уралец в подробностях описывал, как орудует скальпелем во время работы с телами несовершеннолетних. «Вострый скальпелек в детских ручонках не выдадет в тебе Чикатилку», — писал Аникей Борода.

Однако наибольшее отвращение пользователей вызвали признания мужчины в интимной связи с умершими девушками.

«Когда я работал в морге на первом курсе меда, пришлось задержаться. Бухнул и пошел бродить по залам в поисках принцессы на ночь. Найдя, прилег с девкой, чутка присунул, так, на пол-федора. Так вот как-то общались с мертвушками», — рассказывал он.

Помимо комнаты для хранения умерших екатеринбуржец делал фото на местном кладбище. Как правило, на них фигурировал он сам — на фоне могил, в белой маске с крестом и треугольными прорезями, а также со свечой в руке. Пользователи соцсети предположили, что мужчина поклонялся какому-то культу.

Провокационную страничку впервые заметили администраторы сообщества «Типичный Екатеринбург» в соцсети «Вконтакте» — они заявили, что данный пользователь опасен для общества. После этого Аникея Бороду заблокировали.

На инцидент обратило внимание и городское Управление здравоохранения — сотрудники разыскивали заблокированного пользователя среди сотрудников местных моргов, однако безуспешно. «Такого сотрудника и таких стен в муниципальных моргах нет. Можно предположить, что это либо помещение областной судмедэскпертизы, либо морг в одном из городов Свердловской области», — сообщили в ведомстве порталу Ura.ru.

Специалисты Управления здравоохранения уверены, что у уральца нет высшего образования врача-патологоанатома — скорее всего, он занимает должность обычного санитара, а в морг устроился ради ощущений.

Позже личность мужчины практически удалось установить: по единственному фото с лицом со страницы екатеринбуржца был найден другой снимок. На нем он стоит в форме правоохранительных органов с сослуживцами.

Местные СМИ обратились в городское МВД РФ, чтобы проверить, состоит ли еще на службе уралец. В итоге ответ поступил из ведомства по Свердловской области. «Это бывший полицейский, с января 2013 года уволен из органов внутренних дел. Он никакого отношения к системе МВД не имеет», — сообщили в органах радиостанции «Говорит Москва».

Похожая ситуация произошла в Новосибирске в мае 2019 года. Тогда 22-летняя студентка Новосибирского государственного медицинского университета публиковала в своем твиттере провокационные посты о больных и умерших. Девушка проходила производственную практику в медучреждении, где ее отец — Вячеслав Лучинин — занимал должность завотделением хирургии. Однако работа студентке не нравилась, в связи с чем каждый день в своем микроблоге она публиковала едкие комментарии. О них стало известно, когда девушка оскорбила одного из скончавшихся, родственники которого увидели публикацию.

«Когда батя ночью с 2 до 7 стоял в операционной, а этот [идиот] все равно потом умер, вот это подстава (хотя в принципе было ожидаемо, т.к. порезали его как колбасу)», — писала студентка, скрины сообщений оказались в распоряжении Telegram-канала Life Shot.

Близкие упомянутого мужчины возмутились высказываниями Лучининой и потребовали отчислить ее из университета. Племянница покойного рассказала сайту kp.ru, что ее дядя пострадал в результате потасовки, в ходе которой он вступился за молодого человека и заслонил его от удара ножом, в связи с чем он не заслужил таких оскорблений.

В результате студентка была вынуждена принести публичные извинения за свои высказывания. Ее отец уволился из городской больницы. «Я работать здесь не буду, хочу меры такие принять. Население настроено очень негативно не только к ней, а к врачам вообще», — рассказывал мужчина местному порталу Ngs.ru. Что касается его дочери, то вскоре она была отчислена из университета приказом декана лечебного факультета НГМУ Александра Новикова.

Минздрав объяснил видео из переполненного телами морга в Новокузнецке :: Общество :: РБК

Фото: Антон Ваганов / Reuters

Власти Кузбасса помогут семьям умерших от коронавируса в организации похорон, чтобы разгрузить патологоанатомические отделения в регионе. Об этом сообщили в пресс-службе минздрава Кемеровской области.

В министерстве также подчеркнули, что в регионе выделены специальные отделения для умерших в результате заражения COVID-19.

Власти объяснили тела умерших от COVID в подвале больницы Барнаула

Ранее, 25 октября, местные СМИ и Telegram-каналы опубликовали видео из новокузнецкого филиала областного патологоанатомического бюро. На кадрах видно, что отделение заполнено трупами. Тела лежат на полу и друг на друге.

Как пояснили РБК в региональном минздраве, новокузнецкий филиал областного патбюро принимает практически все летальные случаи с юга области.

Бутерброды над трупами никто не ест – ИА «Диалог»

19 декабря 2014 | 17:17| I like my job

Алексей — человек спокойный, невозмутимый и удивить или напугать его очень сложно. Наш герой работает в морге и всеми самыми неприятными и страшными манипуляциями с трупами занимается именно он. Алексей согласился рассказать «Диалогу», каково ему проводить свое время в компании покойников, что делают в морге с телом человека, и отчего труп может «задышать» или даже взорваться.

«Тут я совсем не нервничаю — тишина гробовая»

Раньше я работал санитаром на «скорой», причем еще и в отделении реанимации, так что работа была очень «веселая», люди попадались разные: и кричащие, и вопящие, и с огнестрельными ранениями, и с приступами. В большом количестве таких впечатлений оказалось слишком, нервов я потерял там очень много. Устроился работать в морг. Тут я совсем не нервничаю — тишина стоит гробовая. Я считаю, живых бояться нужно, а мертвые ничего не сделают. Мне не страшно и не противно, как многие считают. Сначала было непривычно работать с мертвыми, а не с живыми. Первое время все делал аккуратно, медленно: боялся, наверное, сделать больно, — по привычке. Сейчас уже нормально все. Когда рука набита – намного быстрее получается. Знаю, что есть всякие анекдоты, шутки и стереотипы о том, как работники морга, ничего не боясь, могут бутерброд одной рукой прямо над трупом есть, а другой зашивать. Но это все бред. Такого стереотипного персонажа если за подобным делом увидят — уволят, и еще штраф взыщут большой за нарушение санитарных норм и врачебной этики.

«В самую первую смену в морге мне попалось сразу 11 покойников»

График очень удобный: с 3 часов дня до 9 утра. Хочешь больше денег – берешь больше смен. Успеваешь за это время всю работу сделать, покушать, душ принять, отдохнуть и своими делами заняться. За смену в основном или никого не бывает или трупа два-три. Правда, по закону подлости, в самую первую мою смену в морге попалось сразу 11 покойников. Наше патологоанатомическое отделение принимает умерших из нескольких поликлиник, но поток небольшой, а места много. А я бывал в таких моргах, где метр на метр темная комната, стоят саркофаги – найди сам среди них, где труп. Знаю, что есть и такие морги, где мест не хватает катастрофически, и покойники друг на друге лежат «валетом».

«Я испугался, когда у меня впервые женщина «задышала» на столе»

На работе, я, во-первых, делаю бальзамацию: либо полностью, либо только голова-руки, либо только голова. Отличаются они только суммой оплаты, и полностью обычно бальзамируют для дальних перевозок покойников в другие города. Обычно бальзамирую только руки-лицо, это видные места. Все тело при этом прокачивается анастамозами, и тоже медленнее разлагается, а ноги вообще в последнюю очередь гниют. Главное в этом деле – не перекачать глаза, иначе они будут раздувшиеся, выпученные и страшные. Во-вторых, я же произвожу вскрытие. В-третьих, трупы зашиваю. Есть особенность такая: когда иголка с ниткой проходят через кожу с маленькой жировой прослойкой, она скрипит и посвистывает — и в первое время было жутковато. А когда с каталки перекладываешь на стол крупных людей, больше ста килограмм, из легких выходит оставшийся воздух, и покойник «вздыхает». В первый раз я действительно напугался, когда у меня одна женщина так «задышала» на столе. Еще я мою и гримирую трупы, готовлю их к похоронам тоже я. Врач-патологоанатом, в отличии от меня, проводит у стола всего процентов 15 своего рабочего времени: изучает органы, историю болезни, проводит анализы.

«Одна женщина попросила положить мужу под подушку пачку «Беломора»»

Сам процесс работы с трупом строго поэтапен. Когда нужно определить, от чего умер человек – делается надрез от головы до паха, чтобы достать и проверить внутренние органы. Если полное вскрытие – язык вместе с гортанью вытаскиваются и изучаются. В последнюю очередь, если причин для смерти в органах тела не нашли, — вскрывают голову. Надрезаем кожу, снимаем скальп, затем циркулярной пилой открываем череп, извлекаем мозг, шинкуем его крупными кусочками. Мозг обратно в череп не возвращается, он кладется в грудную полость с другими органами. Голова при этом забивается тряпками или ватой. Я предпочитаю вату – она плотнее ложится. Сверху кладется ткань, и нужно сделать так, чтобы череп пружинил немного – чтобы при натягивании скальпа назад на череп – кожа растягивалась правильно, и голова смотрелась эстетично, без скосов. Важно вычерпать жидкости из всех полостей, чтобы труп не тек.

Дальше забивается рот — так, чтобы челюсть была сомкнута. Если покойник лежит без подголовника и рот не открывается – это идеально проделанная работа. Затем кладем назад в полость тела органокомплекс. Покойника зашиваем, моем, женщинам обязательно вымывать при этом волосы. Делаем маску из формалина, чтобы зафиксировать лицо, затем в пакет и в холодильник. Если нужно – гримируем покойника. Обычно используем театральный грим – крупнодисперсный, он плотнее ложится и хорошо закрывает все синяки. Но некоторые родственники привозят свою обычную косметику. Часто привозят одеколоны умерших, чтобы пахло, как при жизни человека. Одна женщина попросила мужу под подушку положить пачку сигарет «Беломор», потому что он их курить очень любил. У всех свои причуды и желания в этом вопросе.

«В 1990-ые нитки после зашивания трупа зубами перекусывали»

У нас безусловно очень строгое соблюдение гигиены. Это целый ритуал. Сначала ты надеваешь тканевый хирургический костюм, затем одноразовый халат, который сзади завязывается, потом одноразовый фартук, затем надевается перчатка, нарукавники, сверху вторая перчатка – если по нарукавнику жидкость начнет стекать – то она на кожу не попадет. Затем маска, шапочка и очки. Но очки надеваем не всегда – работаем аккуратно и ни к чему это. Обувь обязательно иметь непромокаемую. После работы тщательно все моешь и дезинфицируешь. А потом с себя стягиваешь весь этот «костюм», лямочки рвутся сзади, изнутри снимаешь перчатки, ничего не касаешься. Затем пошел — помылся, спиртом себя протер, и готов. Знаю, что в «лихие 90-ые» народ ничего не боялся, у них с гигиеной проще намного было. Они нитки после зашивания трупа зубами перекусывали. Я так не могу. У нас еще генеральные уборки раз в полгода проходят – после них можно хоть с пола есть.

«Безродный труп — трагедия для морга»

Если полиция находит безродный труп, например, бездомного, который умер прямо на улице и родственников у него нет, то его также привозят в морг. Но вообще безродный труп – это трагедия для морга. Они лежат очень долго, за ними никто не приезжает, а государство за свои деньги всех их хоронить не может и не будет. Бальзамация – процедура дорогостоящая, поэтому из своего кармана неизвестному человеку этого никто делать не будет. В общем, они начинают разлагаться, плохо пахнуть. Тогда их кладут в формалиновые ванны, а затем разрезают на части. В медицинских университетах существует кафедра нормальной анатомии, где нужны препараты для студентов. Вот таких безродных разрезанных туда как раз и отправляют, чтобы будущие медики учились и тренировались на конкретных образцах человеческого тела. Такая же судьба ждет тех, кто завещает свое тело или органы дня науки.

«Необычных инцидентов в работе предостаточно»

Несмотря на то, что работа тихая, необычных инцидентов тоже предостаточно. В те же «лихие 90-ые» был случай, когда после вскрытия и бальзамации в отделении лежало две бабушки, ну очень похожие между собой. Приехали родственники первой старушки, особо не посмотрели, и забрали одну из покойниц. А им свою бабушку нужно было в крематорий везти. Затем приехали другие родственники, смотрят: «Это не наша бабушка». Проверили бирку у трупа – и правда не та. Позвонили прошлой семье, забравшей чужую старушку – а ту бабушку, оказывается, уже сожгли. В общем, там настоящие бандитские разборки были, для ответственного за этих бабушек санитара как-то страшно все в результате закончилось.

Был случай, когда привезли в университет «поплавка» (утопленника — ИА «Диалог»). Давление снаружи и внутри тела разное – внутри оно, соответственно, очень высокое. Труп был раздувшийся, а санитар не усмотрел. В общем, начали студенты его резать, дошли до живота – и случился «бабах». Это как шарик надутый иголкой проткнуть. Кишки на потолке, на преподавателе, на студентах — везде. Так что в этой работе много нюансов.

Текст и иллюстрации — Валерия Митрошенко / ИА «Диалог»

Врач патологоанатом

Сегодня гость московской студии Радио Свобода — главный патологоанатом Минздрава России, профессор, заведующий кафедрой патанатомии Российского государственного медицинского университета Олеко Дмитриевич Мишнев. Патологоанатом — врач, о содержании работы которого обычный рядовой пациент не знает практически ничего. Авторы литературных произведений и те печальные случаи, когда людям приходится хоронить своих близких, создали представление о патологоанатомах как о врачах, занимающихся исключительно вскрытиями умерших. Так чем же на самом деле занимаются врачи-патологоанатомы? Что отличает патологоанатома от представителей других медицинских специальностей? На эти и другие вопросы мы попытаемся ответить в течение ближайшего часа. И первый вопрос — к профессору Мишневу: почему вы стали именно патологоанатомом? Олеко Мишнев: Это очень хороший вопрос. Но прежде я хотел поблагодарить Радио Свобода за то, что вы уделили внимание такой специальности, как патологическая анатомия, которая действительно нуждается сегодня в большой поддержке. А почему я стал патологоанатомом? — Наверное, потому что это была самая трудная из всех медицинских дисциплин, с которыми я встретился в вузе. Так уж получилось, что мне все давалось легко, я вообще любил и люблю учиться, а вот патанотомия давалась очень трудно. Она очень своеобразно построена, начинается необычно. Там не по кирпичикам изучается, а там сначала изучают общее, а потом — частное, это — во-первых. А во-вторых, патологическая анатомия раскрывает практически всю медицину, и нужно очень постараться, чтобы овладеть этой дисциплиной, быть на высоте. И, в-третьих, это, конечно, учителя. Первый человек, который меня и вывел на патологическую анатомию, — это был доцент Владимир Яковлевич Липец, который (будучи молодым человеком) имел очень неординарные суждения в те времена, когда каждое свободное слово воспринималось действительно по-настоящему. И второй мой учитель — это профессор Александра Николаевна Никитова (она, к сожалению, уже ушла из жизни), которая помогла мне остепенить. Были и другие учителя, их было очень много. Но самым главным своим учителем я считаю того человека, у которого я учился заочно, учился по его книгам. И вряд ли сегодня кто-нибудь из студентов-медиков поверит мне, что летом после третьего курса мы поехали в Коктебель и читали книжку академика Давыдовского «Проблемы причинности в медицине». Но так было на самом деле, мы на пляже, в Сердоликовых бухтах, открывали «Проблемы причинности». Потому что Ипполит Васильевич был возмутительного спокойствия, это был удивительный человек, он очень многое сделал в патологической анатомии, очень многие люди пришли в патологическую анатомию благодаря этому человеку. Марина Катыс: Спасибо, Олеко Дмитриевич. А сейчас я предлагаю вашему вниманию выпуск медицинских новостей, которые подготовил наш нью-йоркский корреспондент Евгений Муслин. Даже небольшой физической активности, а именно — ежедневных трехкилометровых пешеходных прогулок — достаточно, чтобы без всякой диеты предотвратить ожирение и несколько снизить вес — так считают доктор Крис Сленс и его коллеги из Медицинского центра при Университете Дюка, которые провели специальные исследования по изучению влияния физической активности на вес тела. Их работа опубликована 12 января в журнале «Терапевтический архив». 180 мужчин и женщин с избыточным весом в возрасте от 40 до 65 лет разбили на три группы по 60 человек. Члены первой группы пробегали трусцой по 30 километров в неделю. Члены второй группы пробегали по 20 километров в неделю, третья группа должна была проходить быстрым шагом 20 километров в неделю. Тренировки продолжались 8 месяцев, участники не меняли привычного рациона. Измерения показали, что чем интенсивнее была нагрузка, тем больше была потеря веса, а также уменьшение объема бедер и талии. Как показало исследование, проведенное в Гонконгском университете доктором Бенджаменом Чун Ю Вонгом и его коллегами и опубликованное 14 января в журнале Американской медицинской ассоциации, антибиотики могут предотвратить рак желудка у людей, инфицированных бактериями хеликобакторпилори, нередко вызывающими язву желудка. В исследовании принимали участие 1630 мужчин и женщин из южных провинций Китая, все они были носителями упомянутых бактерий, и у нескольких сотен из них уже имелись предраковые поражения желудка. Испытуемые были разделены на две группы: одну группу две недели лечили антибиотиками или противо-язвенными лекарствами, а больным другой группы давали плацебо. Через 7 лет оказалось, что из тысячи пациентов не имевших предраковых поражений и получавших лекарства ни один не заболел раком желудка по сравнению с шестью заболевшими среди получавших плацебо. Что касается людей, имевших предраковые поражения, то можно предположить, что антибиотик и здесь сыграл положительную роль. Среди половины людей, получавших лекарства, раком заболели 7 человек, а среди получивших плацебо — 11. Онкологи считают, что всех инфицированных бактериями хеликобакторпилори следует проверять на предраковые поражения, и тех, у кого их нет, обязательно лечить антибиотиками. У людей старше 75 лет пониженное кровяное давление может стать причиной развития болезни Альцгеймера — к такому выводу пришел доктор Вергеза и его коллеги из Медицинского колледжа Альберта Эйнштейна в Нью-Йорке. Исследователи наблюдали за 400 нормальными пожилыми людьми в течение 20 лет. У 122 человек за это время развилось слабоумие. Статистическая обработка наблюдений показала, что в основном слабоумие развивается у стариков с кровяным давлением менее 70, причем риск слабоумия повышался на 20 процентов на каждые 10 единиц уменьшения давления. «Кровяное давление может быть и причиной и следствием слабоумия», — пишут исследователи в журнале «Неврология». Теперь остается выяснить, приведет ли поддержание давления на каком-то оптимальном уровне к снижению риска слабоумия у престарелых. Марина Катыс: В начале нашего разговора о патологоанатомах я хочу привести один исторический факт. Установить причину смерти Наполеона I помогли французские патологоанатомы, которые подтвердили, что он скончался в результате отравления мышьяком. (Опальный император находился в это время на острове Святой Елены под охраной английских солдат.) Такое заключение врачи сделали на основании анализа пряди волос Наполеона. А ранее считалось, что Наполеон скончался в возрасте 51 года от рака желудка. И я у меня вопрос к профессору Мишневу. Олеко Дмитриевич, исторические исследования — это скорее исключение в работе патологоанатомов или же такое встречается довольно часто? Олеко Мишнев: Скорее всего, исключение. Тем более что я не участвовал в экспертизе пряди волос Наполеона, и, в принципе, я бы никогда не спешил с заключениями. Патологоанатом — это «неторопливый» врач, который должен делать заключение по результатам вскрытия. Он должен спешить, когда у него срочная биопсия, когда пациент ждет срочной помощи. Во всех остальных случаях нужно все взвесить. К тому же мнение ученых по поводу смерти от мышьяка, по-моему, не консолидированное — так можно сказать. Мне кажется, что там не исключен и рак желудка. Марина Катыс: Спасибо, Олеко Дмитириевич. Большинство людей плохо представляют себе специфику вашей профессии. Патологоанатом традиционно ассоциируется с работой в морге. О том, что знают граждане о профессии патологоанатома, наш корреспондент Михаил Саленков беседовал с жителями Москвы. — Это врачи, которые вскрывают в моргах трупы умерших людей. Это просто ужасно. — К сожалению, практически ничего не знаю. По-моему, они занимаются убийствами, трупами — расследуют все это. — Почти ничего, потому что не была связана, слава Богу. — Это тот, который трупы вскрывает. Судмедэкспертиза — с этим связано. Не очень-то хорошая профессия, конечно. Я бы не выбрал — мои принципы не позволяют копаться, можно сказать, в чужом человеке, вдобавок — мертвом. — Ничего не знаю, чем он занимается, абсолютно. Может быть, в каких-нибудь криминальных ситуациях они задействованы. По фильмам думаю, что патологоанатомы участвуют в расследованиях. — Это — работники морга. У них работа по изучению анатомии тела уже после смерти человека. Вы мне напомнили, просто я читал книгу о Микеланджело, двухтомник, — ему нужно было изучать тело. Как создать скульптуру, не зная тело человека? — Со священником поделился он своими мыслями, у них беседа склонилась к смерти, и однажды он почувствовал, что тот оставляет ключ от комнаты, где лежат покойники. И он понял, что священник одобрил и оставлял ему ключ на ночь, чтобы он мог туда войти и изучить тело. — Я к этому врачу не обращалась, поэтому не могу сказать. — Это человек, который делает вскрытие, это же всем известно. Мы можем сделать вскрытие — и вы можете, и я могу. Это легко, это просто. — Что я знаю об этой профессии? Я знаю, что патологоанатом — это врач, который делает вскрытие, я так понимаю, трупов, производит заключения о состоянии организма на момент смерти и последствий, которые следуют уже после смерти. Я бы сама лично не хотела стать патологоанатомом: нет удовольствия работать с трупами. — Патологоанатом — это медицинский работник, кажется, который тела опознает и вскрывает. Он должен определить причину смерти. — Констатирует смерть человека. Это очень нужная профессия. Я бы, конечно, не стала. Лучше с живыми работать, чем с трупами. — Ничего не знаю, честно. Я вообще врачам не доверяю, поэтому стараюсь не ходить к ним. Чаще всего я лечусь своими методами, народными. Я слышала, но даже не знаю, что он лечит. — Как я знаю, это человек, работающий в морге и делающий вскрытие. В принципе, сейчас люди боятся этой профессией заниматься. А она более престижна и более высокооплачиваемая, чем какая-либо другая. Профессия нужная, потому что любой родственник хочет знать, отчего умер его близкий человек. Я бы стал патологоанатомом, но у меня нет такой возможности, потому что я сейчас обучаюсь другой специальности. — Наверное, тот, кто делает вскрытие. В общих чертах: наверное, определяет причину смерти. Я считаю, что очень нужная профессия, естественно, без нее мы никуда не денемся. И к врачам надо относиться более положительно и денег им больше платить, я так считаю. Марина Катыс: Ну что, Олеко Дмитриевич, не так и много знают граждане о вашей профессии? Олеко Мишнев: Много, все-таки образованное у нас население. Знают, что вскрывают — и, в принципе, это уже хорошо. Есть и социальный нигилист, который вообще врачам не верит, это тоже репрезентативно — есть такие люди. Есть люди, которые не стали бы заниматься, и, наверное, правильно они об этом говорят. Есть и те, которые, наоборот, хотели бы быть патологоанатомом, — человек, очевидно, получает медицинское образование, и действительно у него есть желание более глубоко изучать медицинскую профессию. Во всяком случае, конечно, может быть, и плохо, что у нас нет такой книги (которая вышла в свое время в Штатах, а потом у нас переводилась) Артура Хейли «Окончательный диагноз», — она бы во многом людей просветила. Может быть, кто-то еще захотел бы стать патологоанатомом. Марина Катыс: Как мы поняли из ответов москвичей, по мнению обычных граждан, работа патологоанатома малопривлекательная и несколько жутковатая: приходишь на службу, а тебя там ждут трупы (как думает большинство россиян). Частенько патологоанатомам приписывают и обязанности судебно-медицинских экспертов, которым достаются все «криминальные тела», то есть погибшие в результате криминальных ситуаций. В действительности же патологоанатомы вскрывают умерших «своей смертью». Олеко Мишнев: Да, это обязательное условие, потому что патологоанатомы имеют дело только со случаями ненасильственной смерти. Вся остальная экспертиза проводится судебно-медицинскими экспертами, и у судебно-медицинских экспертов одним из методов является проведение вскрытия. Оно называется судебно-медицинское, но в основе его лежат принципы патологической анатомии. Это только один из методов, у судебных медиков целый арсенал методов для установления причины смерти при насильственном характере. Там нужно очень много работать, для того чтобы выяснить точную причину смерти. Патологоанатом имеет дело с больничной смертностью и со смертями больных, которые погибли дома. Но ведь это самая минимальная часть работы патологоанатома. К сожалению, те граждане, которых вы опрашивали, не сказали о том, что патологоанатом давно уже не «доктор мертвых». Ни один из них не сказал, а раньше было такое выражение — «врач мертвых». Но патологоанатом уже давно стал «врачом живых», потому что 75 процентов его рабочего времени связано с исследованиями материала от живых людей. Что это за материалы? — Это кусочки ткани, которые берутся из самых различных частей тела, и по этому кусочку прижизненно можно поставить достоверный диагноз, именно — морфологический диагноз о том, какое конкретно имеется заболевание. Чаще это онкологическая патология, но — совсем не обязательно. Кроме того, все то, что удаляется во время операции, обязательно подвергается нашей экспертизе, патологоанатомическому контролю, мы исследуем каждый кусочек, каждый орган, который был удален во время хирургических операций. И объем этот огромен. И в итоге диагноз при жизни оказывается морфологическим, потому что в историю болезни вклеивается, какие изменения были во внутренних органах, какой был поставлен диагноз; и, соответственно, оценивается, правильно ли был хирургом изначально поставлен диагноз, правильно ли была проведена операция, обоснованно ли. Это для клинициста чрезвычайно важно — такое патологоанатомическое подкрепление. Естественно, это важно и для больного человека. Марина Катыс: Насколько я знаю, до 1990 года вскрытие производилось приблизительно у 70 процентов умерших своей смертью. И это позволяло правильно установить причину смерти, делать какие-то поправки в практике врачей. А затем был принят закон, который позволял производить вскрытие, учитывая мнение родственников. А многие родственники по религиозным, этическим или каким-то еще соображениям выражают нежелание вскрывать тело умершего близкого человека. И теперь в целом по России статистика говорит о том, что вскрывается только 25 процентов умерших своей смертью людей. Олеко Мишнев: Примерно так, где-то около 40-50 (по разным регионам) процентов умерших в стационаре. Марина Катыс: Но люди, умершие дома, понижают эту цифру. Олеко Мишнев: Те, кто умирает дома, большей частью, естественно, не вскрываются. Но очень многие люди, которые погибли в Москве без установленного диагноза на дому, подвергаются патологоанатомическому вскрытию. Вы подняли проблему, связанную с желанием или нежеланием родственников. Естественно, конкретные права человека выше прав и общества, и науки, и медицины, — без сомнения. Потому что если мы идем в Европу так, как это сейчас у нас декларируется, то мы должны это принимать, как постулат, это — чрезвычайно важно. Поэтому, такие права должны быть. Но ведь эти права должны подразумевать полную информированность граждан. Люди могут отказываться вскрывать в силу различных причин, и эти причины могут быть связаны просто с каким-то нежеланием — нежеланием даже приходить в морг (ну, не хотят они, чтобы там проводилось вскрытие). С этим нужно считаться, есть люди — например, мусульмане — которые категорически против. И их желание нужно обязательно уважать, они в силу своих традиций считают, что вскрытие не должно проводиться, значит — не должно. Есть люди христианского вероисповедания, иудаисты — они ведь тоже, бывает, не хотят этого именно по религиозным соображениям, значит — тоже не надо вскрывать. Но люди должны быть информированы, они должны принимать осознанное решение, а информированности как таковой нет. Есть и другая причина: некоторые хотят спрятать семейный «скелет в шкафу», не хотят, чтобы его достали. Ведь патологоанатомы знают историю и других болезней, оповещение о которых может быть нежелательным. Люди забывают о том, что патологоанатом, как и каждый врач, обязан сохранять врачебную тайну, и все документы, которые имеются, не должны быть стать достоянием гласности без согласия либо человека до его смерти (если он сказал, что он согласен, тогда ради Бога), или родственников на то, чтобы это происходило. Эта причина — достаточно сложная. Ведь есть болезни, которые их родственник унесет с собой в могилу, и они не будут о них знать. А часто необходима профилактика, и существует целый ряд наследственных болезней, о которых тоже нужно знать — что в семье это есть. Этот вопрос не должен решаться так, как зачастую сейчас это бывает («Мы не будем вскрывать в силу таких-то причин») — без беседы. Эту беседу должны проводить в больницах наших психологи, они должны быть. Обычно этот вопрос решает заместитель главного врача по лечебной работе, часто к этому подключается патологоанатом, но вопрос должен обязательно решаться с учетом психологии родственников, ведь родственник примет решение, а другие родственники скажут ему: «Как же ты допустил, чтобы его вскрыли!». И те, кто проповедует не вскрытие трупов, пусть на меня не обижаются — это дремучие обскуранты. Все-таки есть случаи, когда вскрывать необходимо. При решении этого вопроса мы пользуемся законом (основа — Законодательство о здоровье) и тем подзаконным актом, о котором вы говорили, который разработал Минздрав России. Есть случаи, когда мы обязаны вскрывать, и родственникам об этом нужно сказать: например, оперировали человека, и он погиб в раннем послеоперационном периоде. Или — материнская смертность, детская смертность, смертность, когда неизвестны причины заболевания и так далее. Марина Катыс: Спасибо А сейчас я хочу, чтобы мы послушали эссе нашего обозревателя Елены Фанайловой. Елена Фанайлова: В 20-е годы прошлого века Константин Вибл, сын врача (в то время — студент-медик, в будущем — гордость чешской поэзии), написал такие строки:

«Вместе с вами, мертвецами,
Проходящими перед нами,
Мы покончим со смертью.
У вашего смертного ложа
Все мы, хирурги и сестры,
Клянемся: во имя любви
Мы подняли нож свой острый».

Это — из цикла под названием «Стихи из морга», перевод Бориса Слуцкого, цитируется по советскому изданию 1965 года. «Патанатом — лучший диагност» — эта шутка клиницистов, с удовольствием повторяемая и самими патологоанатомами, вовсе не шутка. Как и словосочетание — «вскрытие покажет». Окончательный диагноз ставится на вскрытии, на котором обязан присутствовать лечащий врач покойного. Патанатом, который сидит абсолютно отдельно от всех остальных врачей, — судья клинициста, в определенном смысле — высший суд медицины. Религиозные мистики считают, что Бог создал человека как отражение мироздания (всей Вселенной с ее звездами и галактиками). Патологоанатом видит, как выглядят легкие курильщика и печень алкоголика. Читается ли Божий промысел в книге тела, которая искажена болезнью? Самыми элегантными преподавателями, то есть теми, кому хотелось подражать в аристократических манерах и одежде, во времена моего студенчества были именно преподаватели патологической анатомии. В этом есть своя странная логика: красоту, связанную с понятием симметрии, многие связывают с застывшей красотой смерти. Видимо, есть логика и в том, что в эпоху Возрождения первые вскрытия делались не только врачами, но и художниками. Современный патологоанатом обязан обладать некоторыми художественными навыками, поскольку изучение пораженных органов после биопсии требует не только их описания, но и тщательной фиксации, умения обращаться с химическими реактивами, да и попросту зарисовывать ткани. Есть миф о том, что они пьют больше других врачей, что они циники больше других врачей, что они абсолютно ничего не боятся и совсем не верят в Бога. Я думаю, что это — не совсем правда. Человек, который каждый день видит мертвое тело, хочет знать, куда уходит после смерти душа: Марина Катыс: Это было эссе нашего обозревателя Елены Фанайловой. Олеко Дмитриевич, вы согласны с таким видением. Олеко Мишнев: Даже не знаю, что сказать после такого мнения. Может быть, просто отшутиться и тем шуткам добавить еще одну о патологоанатомах: «лучше нету того света»: Но есть одна очень серьезная неточность в мнении коллеги — это то, что патологоанатом — судья. — Никогда! Патологоанатом не судья. Это плохой патологоанатом, если он занимает позицию судьи или прокурора. Он — коллега, и они вместе (клиницист и патологоанатом) решают вопросы, сличают диагнозы, выясняют ошибки. И если патологоанатом будет стоять на судейских позициях, — это тупик медицины, это я вам скажу точно. Еще Рудольф Фирхоф сказал, что это аллея, по которой навстречу клиницисту, который идет в морг, идет патологоанатом, идущий в клинику. Марина Катыс: Спасибо, Олеко Дмитриевич. У нас уже есть два звонка слушателей. Я предлагаю послушать сейчас один. Здравствуйте. Слушатель: Без шуток. У вас были все шутки, шутили по поводу патологоанатомов. А когда все-таки будет независимая патоанатомическая экспертиза, когда можно будет выбрать то учреждение или того патологоанатома, которому доверяешь, как и участкового врача? Олеко Мишнев: Ну, что же, это хороший вопрос. А когда будет — не нам решать: Во всяком случае, патологоанатомы к этому готовы. Марина Катыс: Спасибо, Александр за ваш вопрос. И мы сразу примем второй звонок слушателя. Пожалуйста, вы в эфире. Слушатель: Добрый день, Олеко Дмитриевич. Олеко Мишнев: Здравствуйте, Иосиф Соломонович. Я определил? Слушатель: Ну, конечно. Олеко Дмитриевич, поскольку есть возможность высказаться широко и глубоко: Олеко Мишнев: Возможности нет, тут со временем очень трудно. Слушатель: Знаю, но я коротко. Скажите, так называемая страховая медицины взвалила на нас обязанность заполнять всякого рода бумажки и повесила еще два учреждения, бесполезных, паразитических, — фонды и страховые компании. Как вы считаете (с учетом того, что увеличился объем работы и что осталась по-прежнему та же самая нагрузка на ставку, о которой говорить не будем), сейчас будет новый закон о страховой медицине, стоит ли им подумать о том, чтобы труд патологоанатома оплачивался соответственно? Олеко Мишнев: Иосиф Соломонович, вы же отлично понимаете, что подумать-то им стоит, но будут ли платить , во-первых? И во-вторых, проблема, связанная с деньгами, — это вечная проблема для нашей медицины. Так что, Иосиф Соломонович, если мой ответ вас не очень удовлетворил, то мы встретимся, и я, может быть, поподробнее расскажу. Марина Катыс: И у нас еще один слушатель. Здравствуйте. Слушатель: Меня зовут Ника Володина. Будьте любезны, я правильно поняла: если больной преклонных лет, имеющий постоянный диагноз, подтвержденную инвалидность и так далее, может написать отказ от вскрытия, то уже после этого ему не грозит скальпель? Олеко Мишнев: Вообще скальпель патологоанатома никому не грозит. Дело все в том, что вопрос о проведении вскрытия людей, умерших в стационаре, решается администрацией больницы. Соответственно, анализируя все наблюдения, при отсутствии показаний к проведению вскрытия (о чем я говорил, что перечислено в положении Минздрава) заместитель главного врача по лечебной работе может принять решение о том, чтобы выдать тело умершего без вскрытия. Слушатель: А заранее больной может написать? Олеко Мишнев: Больной может распоряжаться своим телом так, как он считает нужным. Если больной при жизни заявил о том, что он не согласен с тем, чтобы после его смерти проводили вскрытие, это мнение является основным. И даже если родственники после его смерти захотят изменить это мнение и будут настаивать на вскрытии, будет учитываться воля больного человека, который ее высказал до своей смерти. Слушатель: И такое заявление должно находиться в больничной карте? Олеко Мишнев: В принципе, больной при жизни может высказать это и письменно заявить об этом. Это обычная процедура. Это право человека на свою жизнь, на то, что делают с его телом при жизни и после смерти. Отношение к телу человека всегда должно быть уважительным. И исключено должно быть даже понятие о том, что мертвое тело может быть оскорблено. Марина Катыс: И у нас еще один слушатель на линии. Пожалуйста. Слушатель: Вы за последние десятилетия вскрыли, наверное, очень много людей. Вы заметили какие-нибудь значимые отклонения в здоровье человеческого организма, человеческого тела (например — вызванные экологическими причинами или какими-то другими)? Или, в общем-то, это все-таки личная жизнь качественно каждого человека и его личное отношение к собственному здоровью, к собственному телу? Олеко Мишнев: Я должен вам сказать, что, в принципе, у нас статистика по данным патологоанатомических вскрытий остается примерно в одних и тех же показателях, где все так же преобладают сосудистые заболевания. Однако мы отмечаем определенный рост сосудистых заболеваний с поражением головного мозга. Это действительно факт, который в современных условиях чрезвычайно важен. Кроме того, мы отмечаем развитие таких осложнений, как пневмонии, они действительно становятся более частыми. Насколько на это влияют экологические факторы, сказать очень трудно. Но, я вам должен сказать, что у нас сейчас нет той статистики, которая была раньше. Ведь вскрывается меньшая часть больных, которые погибли в стационаре, и, к сожалению, зачастую самые сложные, самые «трудные» наблюдения («трудные» — в кавычках, конечно), уходят из-под патологоанатомической экспертизы. Марина Катыс: Спасибо, Олеко Дмитриевич. И мы сейчас примем еще один звонок слушателя. Пожалуйста. Слушатель: Я хотела бы задать один вопрос, связанный с курением, учитывая то, что наверняка вашу передачу слушают очень многие курильщики. Вы не могли бы на доступном пониманию не медиков, а также медиков языке рассказать, какие изменения происходят в легких, в кровеносных сосудах курильщика (и, может быть, если время позволит, в других органах)? Олеко Мишнев: Я думаю, что нам время не позволит, но у меня, исходя из того, как вы задали вопрос, глубокое убеждение, что вы-то знаете, что изменения там происходят катастрофические. Слушатель: Да, я это знаю. Мне хотелось бы просто попытаться повлиять на близких курящих людей. Олеко Мишнев: Это очень сложная проблема, и здесь скорее вам поможет хороший психолог, чем патологоанатом. Потому что, даже если мы выставим все наши макропрепараты с задымленными легкими и покажем измененные коронары с резко выраженной степенью атеросклероза у больных курильщиков, представим те изменения, которые вызываются в конечностях у мужчин, расскажем о влиянии того же самого курения на прогрессирование заболеваний сосудов нижних конечностей, — они все равно будут курить. Марина Катыс: По последним данным становится очевидным, что средний возраст практикующих патологоанатомов резко вырос. Сегодня 36 процентов российских патологоанатомов — старше 60 лет, и только 15-20 процентов — среднего возраста, а молодых, до 30 лет (в Москве, в частности) — буквально 2-3 процента. Из этого следует, что молодежь идет в специальности, где можно достойно заработать, и патанатомия явно не относится к их числу. На сайте Минздрава я обнаружила объявление, что есть вакансия — ищут патологоанатома со стажем работы более 7 лет, первой квалификационной категорией, — на ставку: 1351 рубль (то есть — более чем в два раза ниже прожиточного минимума). Ваши комментарии, Олеко Дмитриевич, почему ваша специализация находится в таком тяжелом положении? Олеко Мишнев: Прежде всего, мы не одиноки. Я думаю, что не только патологоанатомы находятся в таком положении. Это — большая проблема, о которой знает вся страна. И, может быть, даже и время не стоит тратить на это, потому что все равно от сотрясения воздуха денег в карманах у медиков не прибавится. Марина Катыс: Но я не столько о деньгах, сколько о том, что молодежь не идет в профессию. Олеко Мишнев: А это все связано. Дело в том, что кадровая проблема — одна из самых больших проблем. Надо готовить патологоанатомов, у нас занято примерно половина мест, причем преобладают люди пенсионного возраста. Может быть, будем приглашать немцев, — я не знаю. Что об этом говорить? -Это очень трудный вопрос! В свое время при строительстве больниц думали о том, сколько средств потребует строительство патологоанатомического отделения, и уже под него — подгоняли больницу. Это — немецкий принцип, по которому определяли потребность в патологоанатомах. Сейчас, естественно, патологоанатом оказался в прямом и в переносном смысле на задворках больницы. К сожалению, это так, нужно это констатировать. Патологоанатом, во-первых, не очень удобен, хотя он полностью подконтролен главному врачу. И патологоанатом получает зарплату из больничной кассы: Марина Катыс: А должен выступать в качестве независимого эксперта. Олеко Мишнев: Но ведь независимость тоже — какая независимость? Здесь должна быть коллегиальность, здесь должно быть все для правильной постановки диагноза, все для оказания помощи больному человеку, а не для защиты каких-то узких корпоративных интересов. Мне думается, что это так. Марина Катыс: Но на Западе (я имею в виду Европу и США) уровень зарплаты у патологоанатомов второй после хирурга. Олеко Мишнев: Причем — после ведущих хирургов, хорошо оперирующих хирургов. Представляете гонорары хорошо оперирующих хирургов? — И второе место после них занимают патологоанатомы. Но если наша страна собирается двигаться в сторону Европы и Америки, очевидно, когда-нибудь так будет и у нас. «Жаль, только жить в эту пору прекрасную:» Придется ли? Марина Катыс: Пока что приходится констатировать, что в России патологоанатомы — вымирающая специальность? Олеко Мишнев: Я все-таки предпочитаю эвфемизмы — непопулярная, может быть. Марина Катыс: То есть вы все-таки оптимист по своей натуре. Олеко Мишнев: Хотелось бы быть оптимистом. Марина Катыс: У нас есть еще один звонок слушателя. Пожалуйста. Слушатель: Меня зовут Лидия, я коренная жительница Москвы, сейчас пенсионерка. Три года назад я перенесла операцию — радикальная мастокатамия левой молочной железы. В прошлом году летом у меня возникли проблемы с носоглоткой, и мне трижды делали виброскопию и делали биопсию, о чем говорил Олеко Дмитриевич. Если вам говорят, что у вас результаты обследования 50 на 50 процентов, — мне сказали то же самое. И вроде бы аппаратура в Института Герцена Москвы: Олеко Мишнев: Это прекрасно. Слушатель: Да, это прекрасное место, русская, советская школа, я очень верю им. Олеко Мишнев: Да, и там замечательные патологоанатомы. Слушатель: Величайшие специалисты, я им верю. Мне говорят, что «у вас опять 50 на 50», но для того, чтобы поточнее узнать: Олеко Мишнев: Нужно провести иммуно-гистохимическое исследование. Слушатель: Вы знаете, мне предложили сделать пункции костного мозга, но я, к сожалению, отказалась, и мне сказали: «Забудьте и живите, как живете». Я как бы «забыла», но все-таки 50 на 50 процентов таких и таких клеток — это как? Олеко Мишнев: Мне очень трудно давать консультацию по этому вопросу по телефону. Я только знаю, что учреждение, где вы были — действительно замечательное учреждение, и там патологоанатомы работают под руководством практически лучшего врача — профессора Георгия Авраамовича Франка, практически лучшего диагноста онкоморфологии в стране. Марина Катыс: Спасибо, Олеко Дмитриевич. И у нас еще один слушатель на линии. Пожалуйста. Слушатель: Приходилось ли при вашей работе вести наблюдение с полипами желудка? И что вы можете сказать, если обнаружен 0,5 сантиметра полип желудка? Может ли он рассосаться, может быть нужна какая-то профилактика, кроме щадящей пищи, по этому заболеванию? Олеко Мишнев: Спасибо за вопрос. Это достаточно частый вопрос, и я бы вам порекомендовать обратиться к специалисту-гастроэнтерологу, и он даст вам исчерпывающую консультацию. По телефону трудно об этом говорить. Марина Катыс: Спасибо, Олеко Дмитриевич. Поскольку мы заговорили о разных диагнозах — существует вопрос о врачебной ошибке. Это актуально и в профессии патологоанатома, потому что при подозрении, в частности, на онкологические заболевания именно патологоанатом проводит анализ тканей. В странах Европы и в США вполне распространены иски к врачам, допустившим ошибку. Последний случай в США, когда женщине по ошибке врачей удалили обе молочные железы, и она подала иск с требованием выплатить ущерб в размере 100 тысяч долларов. В практике ваших коллег вам приходилось сталкиваться с подобными ошибками? Олеко Мишнев: Вы знаете, от врачебных ошибок никто не застрахован. Самое главное, чтобы не быть глупцом и не упорствовать в своих заблуждениях. Ошибка есть ошибка, и я только могу позавидовать патологоанатомам за рубежом, которые застрахованы. Действительно, возникла ошибка, но если суд удовлетворит иск пациентки, то врачу-патологоанатому поможет страховка, а в нашей стране пока ничего такого нет. Ошибки, естественно, бывают у всех — и у клиницистов, и у патологоанатомов. Самое главное — их признавать и исправлять. Ошибка — это не преступление врача. Ошибка — это добросовестное заблуждение врача. Марина Катыс: А если ошибку совершил не патологоанатом, а клиницист, и в результате (уже после вскрытия тела умершего) патологоанатом обнаруживает эту ошибку: Олеко Мишнев: Это обычное, к сожалению, явление. Но эта тема должна деликатно обсуждаться в открытом эфире. Она может более подробно обсуждаться в медицинских кругах, но в открытом эфире ей нужно посвящать отдельную передачу. Потому что велик соблазн найти очередных «оборотней в халатах», как говорилось в этой безумной передаче по одному из телевизионных каналов — что чуть ли не контора по продаже органов для трансплантации существует и так далее. Это всегда будоражит общественное мнение — все эти вопросы об ошибках. Я должен сказать, что чем лучше клиника за рубежом, тем больше у них ошибок. Но эта ошибка совсем не означает, что она связана с какой-то врачебной деятельностью. Это действительно связано с тем, что есть болезни, которые трудно диагностировать, есть объективные причины, по которым нельзя поставить диагноз. Но это должно обсуждаться вместе клиницистами и патологоанатомами, и должны приниматься определенные решения, мнения этих комиссий должны учитываться в последующей работе врачей, должны учитываться администрациями. У нас даже есть разделение клинических патологоанатомических диагнозов на три категории. Первая категория: невозможно поставить действительно объективный диагноз. Вторая категория (как ни горько сказать): диагноз можно было поставить, но это тот больной, который оказался безнадежным, и как бы ни оказывали ему помощь, к сожалению, не смогли бы помочь, — это по объективным причина. И есть третья категория: если бы больному оказали помощь, то у него смогли бы улучшить состояние. Я вам должен сказать, что администраторы сейчас так влияют на врачей патологоанатомов и в целом на коллектив, на комиссию, что у нас в стране резко сокращается количество диагнозов третьей категории. И это плохой признак, потому что нельзя судить о качестве работы учреждений по количеству расхождений клинического и патологоанатомического диагноза, так называемых врачебных ошибок. Это очень сложная проблема, очень важная проблема. Но ни в коем случае нельзя людям дать в руки «жупел» — называть врачей «бандитами в белых халатах», которые кого-то залечили и так далее. Тем более, что есть целый ряд граждан, который склонен к восприятию именно такого способа промывания мозгов. Марина Катыс: Спасибо, Олеко Дмитриевич. И у нас есть еще один звонок слушателя. Пожалуйста. Слушатель: Здравствуйте. У меня три месяца назад умерла мать, причем во время приема пищи — она подавилась. И врач «скорой помощи» зафиксировал смерть без всяких приборов, без градусников. Тело ее оставалось теплым еще часов семь, пока ее не забрала «перевозка» в морг. Точно так и неизвестно, то ли она умерла от сердечного приступа, то ли от асфиксии. Олеко Мишнев: Но вскрытие-то проводилось? Слушатель: Нет, не проводилось. И никто не предлагал. Я просто хотел спросить: сколько времени после смерти человека тело остается теплым? Олеко Мишнев: Что вы вкладываете в понятие «теплое»? Вы же тоже не проверяли температуру тела. Происходит постепенное охлаждение тела больного, это происходит в течение нескольких часов. Вы знаете, я не большой сторонник проведения экспертизы в эфире, может быть, действительно, к этому вопросу вам надо вернуться. Можете обратиться ко мне лично, когда я бываю в патанатомическом отделении Первой Градской больницы, и я бы мог с вами поговорить. Обычно я там бывают по понедельникам с утра — пожалуйста, приходите. Марина Катыс: Спасибо, большое. Время нашей программы подходит к концу, поэтому у меня к вам небольшой и достаточно шутливый вопрос. Медики вообще любят пошутить и некоторые даже говорят, что они достаточно циничны в своих шутках. Например, про патологоанатомов коллеги говорят, что «из плохих хирургов получаются хорошие патологоанатомы». Вы согласны с этим? Олеко Мишнев: Нет. Из плохого хирурга получится плохой патологоанатом. Если человек плохой в своей профессии, в своей специальности, он, к сожалению, плох и во всем остальном. Если, конечно, не произойдет чуда. В любом случае к делу нужно относиться с душой. И потом, патологоанатом все-таки не столько хирург, сколько биопсист-диагност, поэтому здесь надо еще иметь и другое (кроме рук). Марина Катыс: Но ведь все-таки это люди совершенно особого склада души, внутреннего склада. Это ведь не каждый может — работать в мертвыми телами. Олеко Мишнев: Да ну что вы — мы такие же, как и остальные люди. Я должен сказать, что патологоанатомы — нормальные люди. И вот то, что (кто-то сказал), что пьющие, — вы знаете, ничуть в среднем не больше, чем в остальной популяции. Очень хорошие, очень славные, очень добрые люди, которые как раз с гражданских позиций борются за то, чтобы была правильная диагностика, правильное, адекватное лечение. Марина Катыс: Спасибо.

работница благовещенского морга рассказала о «смертельных» условиях труда

Патологоанатом уволился из морга Благовещенской ЦРБ на фоне ужасных трудовых условий, из-за которых он заразился туберкулезом. Об этом корреспонденту ИА «Банкфакс» рассказала его коллега Елена Нейфельдт, которой также пришлось перенести тяжелую болезнь. Из-за несоблюдения условий труда она обратилась в прокуратуру. Женщина продолжает трудиться в морге, хотя мертвецов здесь уже почти не бывает.

Елена Нейфельдт работает в морге Благовещенского района уже пять лет. Она рассказала, что до начала текущего года совмещала две должности — санитарки при патологоанатоме и судмедэксперте и помогала вскрывать трупы. Однако в один момент с одной из должностей ее перевели в уборщики, но ассистировать при вскрытии она продолжала. В тот же момент времени во время одной из операций Елена Нейфельдт и врач-патологоанатом заразились туберкулезом от одного из мертвецов, о чем они узнали вскоре после планового медосмотра.

По словам собеседницы, это произошло из-за того, что в морге нарушены условия труда: в помещениях нет вентиляции (кроме форточки), а вместо положенных респираторных масок используются обычные медицинские. Несмотря на это, они продолжали работать с телами до тех пор, пока в августе этого года патологоанатом не решил уволиться. Со слов Елены Нейфельдт, он отказался работать в таких условиях и за такую зарплату и переехал в другой регион. Жители Благовещенского района уже тогда рассказывали об этом ИА «Банкфакс», но в краевом Минздраве на тот момент заявили, что указанный сотрудник остается в морге как судмедэксперт, а увольняется только с должности патологоанатома. Тогда же в ведомстве пообещали, что вскоре обучат нового специалиста и морг не закроется.

Правда, с тех пор вскрытия в морге проводить некому, поэтому жители Благовещенского района вынуждены возить тела умерших родственников в соседние районы, причем за свой счет. Это подтвердила и Елена Нейфельдт. По ее словам, сейчас морг находится на консервации, а она в соответствии со своими обязанностями уборщицы каждый день наводит там порядок и обрабатывает помещения. Кроме того, она добавила, что похожая ситуация с отсутствием специалистов в моргах существует и в соседних районах.

При этом собеседница утверждает, что после увольнения врача руководство Благовещенской ЦРБ стало намекать ей, чтобы она уволилась по собственному желанию. «После того, как я вышла из отпуска, мне сказали: «Увольняйся, потому что у нас нет патанатомического отделения». Со стороны руководства началось давление. Они просто выкинуть меня хотят, а я сопротивляюсь. У меня выхода нет – я одна содержу троих детей», — сказала Елена Нейфельдт.

Она заявила, что бросать работу в морге она не собирается и, более того, намерена навести там порядок с условиями труда. В связи с этим женщина обратилась в прокуратуру (копия обращения есть в распоряжении ИА «Банкфакс») с жалобой на несоблюдение норм трудового законодательства, приведшие к тяжелой болезни, от которой она оправилась с трудом. Также Елена Нейфельдт подала жалобы в Госинспекцию по труду и Роспотребнадзор.

Для разъяснения ситуации с работой Благовещенского морга ИА «Банкфакс» направило запрос в Минздрав Алтайского края. Ранее главврач КГБУЗ «Благовещенская центральная районная больница» Евгений Гермаш отказался комментировать ситуацию.

Репортаж из морга (фотографии)

 Утренней звонок разбудил меня..

«Аллё, кто это?»

— «Это Юрий, ты собираешься в морг?»

«Может лучше завтра?» как всегда спросонья, пытаюсь оттянуть время..

— «Смотри сам.. завтра можно и не попасть,  а потом долго ждать придётся..»

«Да, конечно, буду через два часа, мне нужно ещё собраться…» 

 

                                         «Жизнь, это начало смерти, а смерь, это начало жизни»

Меня встречает Константин Евгеньевич Немиров – заведующий патологоанатомическим отделением. И как Вы наверное уже поняли, сегодняшний мой фоторепортаж из серии «как это работает» будет о морге.

Морг — специальное помещение при больницах, учреждениях судебно-медицинской экспертизы для хранения, опознания, вскрытия и выдачи трупов для захоронения.

Морги подразделяются на патологоанатомические (для исследования трупов при смерти от заболевания) и судебно-медицинские (для исследования и экспертизы трупов при насильственной смерти, при подозрении на неё, при смерти больного, личность которого не установлена, либо при наличии жалоб родственников на проводившееся лечение). В современной практике название «морг» сохранилось только для судебно-медицинских учреждений; в больницах вскрытия проводят в патологоанатомических отделениях.

Морг состоит из зала для исследования трупов (секционной) и вспомогательных помещений. Кстати, патологоанатом занимается не только умершими людьми,  они ещё проводят патологогистологические исследования «образцов» от живых людей, дабы подтвердить или опровергнуть предварительный диагноз лечащего врача. Прямо при мне, Константин Евгеньевич «опроверг» один из таких «диагнозов» ! Теперь «Василий» может жить спокойно, подозрение на раковую опухоль у него снята. Вот под это микроскоп помещается «материал» полученный от пациента, для исследования. При желании, можно сфотографировать «весь процесс» правда специальных микроскопов с функцией фотографирования у Константина Евгеньевича нет и он использует для этих целей «цифромыльницу» прислоненную к окуляру микроскопа!  Идём дальше. Лаборатория, обычный рабочий день, тут же можно получить справку о том что вы умерли Живые здесь не частые гости И поэтому моему приходу все очень рады)) всякие баночки с физ. растворами. Зал для исследования трупов Я конешно ожидал увидеть что будет «как в кино» а нет, всё по простому и без всякой автоматизации и гламура инструменты для вскрытия тоже самые обычные, без автоматики и электро привода. Все работы так сказать производятся вручную и по старинке. ножички, пилочки… это понятно.. а зачем тут поварёжка? Гдето такое я уже видел.. Чистота залог здоровья! Дверь в морозильную камеру для труппов.. (Фотографии при желании можно увеличить)

        

 

Ранее в одном из своих постов я уже писал о таких «экспонатах»  Проект « Модно быть здоровым. Останови наркотики.» Так что не пейте, не курите и не употребляйте наркотики! и т.д и т.п. В последний путь Книга учёта отбывающих на «тот свет» с выдачей соответствующей справки. Ну вот и всё! На последок мы с Константином Евгеньевичом поговорили о том, как хорошо бы, чтоб в наших моргах были бы такие же современные и комфортные  высокотехнологичные оборудованные рабочие места как в этой буржуйской книге. Ну как говорится «все там» будем, может оно что и изменится в лучшую сторону, посмотрим… когда нибудь.. потом.. Ну мне пора! Время уже без двух 770. Спасибо что прочитали этот пост до конца, берегите себя! Огромное спасибо — Константину Евгеньевичу Немирову – заведующему патологоанатомическим отделением «ММУ Городская больница №4»

а также Юрию Гордееву, за организацию и проведения, столь познавательного мероприятия.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter

«Привезли парня после ДТП. На его груди лежал мобильник – ему звонила мама». Натуралистичный монолог санитара морга

KYKY так много писал про смерть во всех её сферах и проявлениях, что даже внештатные авторы стали присылать тексты на эту тему. Герой этого материала уже 15 лет работает санитаром морга. Именно эти люди выполняют «грязную работу» после того, как тело попадет на секционный стол. Предупреждаем: в тексте много подробностей, о которых чувствительный читатель, возможно, знать бы и не хотел.

В детстве я точно не мечтал стать санитаром. Мне эта мысль в голову пришла лет в 20, а до этого работал, где попало. В те времена у меня был знакомый, у которого друг — патологоанатом. Мы как-то зашли к нему в гости, там я узнал, что санитар не такая уж и сложная работа, пошел и устроился им. А огромной тяги с детства у меня не было. Никогда не планировал, не испытывал особого интереса к ужастикам — даже американский культовый морговский фильм «Реаниматор» я посмотрел, когда уже работал. Единственное, похороны немного впечатляли. Музыка, атмосфера, даже сама ситуация: происходит что-то необратимое, человеческое тело закапывают в землю. У меня есть знакомые, которые просто пищат от этой темы, смотрят фотографии, видеоролики, так уж им в морг хочется! Хотя еще даже ничего подобного не видели и не нюхали. Как-то зашел к нам один знакомый – такой весь из себя брутальный, на обложках дисков его любимых музыкантов, как правило, изображены мертвецы и могилы. Когда выкатили настоящий труп, он в стенку вжался, начал кричать: «Не надо, не надо!» Из секционки пулей выскочил и больше никогда там не появлялся. 

Откуда взялись страшные истории и шутки про санитаров

В лихих 90-х был полный беспредел. Тогда санитар мог себе на квартиру заработать за небольшой отрезок времени – живые деньги крутились. Сегодня вся эта организации претерпела очень сильные структурные изменения. СМЭ (судебно-медицинская экспертиза) — это серьезная организация, связанная с милицией, военными, поэтому туда берут людей с хорошей биографией. Даже на такие низкоквалифицированные должности, как санитар. Но еще раньше, лет 15-20 назад, туда охотно шли работать пьяницы, люди с судимостью – маргинальная публика. Шли обычно ночными санитарами. Сейчас все поменялось коренным образом. Уже лет 10 человек с криминальным прошлым, не имея опыта, без среднего медицинского образования не может выйти на работу. И вообще, может просто не пройти фэйсконтроль, если выглядит как-то необычно.

Иллюстрации в материале: plastic fantastic cowboy

Сегодня все очень строго, не то, что раньше. Тогда и творились всякие морговские дикости, о которых так любят рассказывать. Теперь там все структурировано, организованно — благодать и порядок.

Что касается некрофилов, такие социально деформированные девианты сегодня вряд ли пройдут сквозь сито медицинской комиссии СМЭ. 

На эту тему:«Однажды я бальзамировала очень дальнего родственника». Интервью с судмедэкспертом

Бытует мнение, что в морге процветает пьянство. Это не совсем так. 15 лет назад давали руки мыть спиртом. За каждый вскрытый труп полагалось столько-то грамм спирта. Но, разумеется, никто руки не мыл, его просто пили. Просто представьте, каждый день приходить туда, вскрывать покойников — гнилых, после пожаров — это непросто. Тогда было так: приходишь, граненый стакан водки выпьешь — и за работу. Но, на самом деле, это просто завуалированная лирика — вскрывать можно и без алкоголя. Каждодневно пьяные сотрудники морга сегодня — это уже из разряда баек.

В принципе, настроение у работников хорошее, приподнятое. Радио играет на рабочем месте. Нет такого, что все в трауре ковыряются в трупах. Санитар, судмедэксперт и медрегистратор — такая связка работает с одним телом за одним столом, другая связка — за вторым. Покойника привезли, вскрыли, зашили, одели, тут же на стол другого, начинают с ним работать. Получается своеобразный конвейер.

Я давно заметил, что по-настоящему депрессивные товарищи не демонстрируют своих состояний: в быту общительные, выглядят позитивными, даже веселыми, обладают хорошим чувством юмора. Но в глубине души они как раз и являются депрессивными. Есть другая категория — люди внешне унылые и угнетенные, часто приверженцы подростковых субкультур, вроде готов, эмо. Подобных персонажей в морге не встретишь. В основном сотрудники позитивные, даже немного творческие, встречаются музыканты. Вменяемые люди без каких-то отклонений. Неадекватов в стенах морга мне встречать не доводилось.

Что происходит с психикой, если ты работаешь с трупами

Во мне за время работы не произошло ровным счетом ничего. Не припомню, чтобы при вскрытии одолевали какие-нибудь рефлексии. Эмоционально ничего не происходит, это просто работа. Кстати, я заметил, если вдруг попадётся на глаза видео: вскрытие, труп или кадры с места происшествия, — со стороны всё это кажется реально ужасным. Когда же ты на рабочем месте, тело от тебя на расстоянии полуметра, ты с ним работаешь, — ничего не воспринимаешь. Хотя я сталкивался с такими санитарами, которые не могут вскрывать детей. Некоторые после того, как вскроют младенца, выпьют стакан, могут поплакать. Сам видел, но никогда не понимал, не разделял этого – кроме одного случая. К нам привезли молодого парня после ДТП. Ещё на каталке лежал в одежде – описали вещи. На его груди лежал мобильник, и в это время он позвонил. Я смотрю на дисплей, а там вызов от мамы. Трубку так никто и не решился взять. Вот это эмоционально. А сам процесс «разделки» – ни о чем. 

На эту тему:«Смерть — это повод для жизни». Онкопсихолог о том, почему не надо бояться умирать и отпускать близких

Работа, скорее, убавила у меня впечатлительности, а прибавила какой-то жизненной остроты. Когда ты каждый день сталкиваешься с чьей-то смертью: спонтанная гибель, смерть от болезни, о которой человек узнал за две или три недели до кончины (об этом можно узнать из истории болезни) — хочешь-не хочешь, а примешь и свою конечность. Человек не особо верит в то, что он, как и все, рано или поздно ласты склеит: психика полноценно не пропускает этот вариант. А тут сама жизнь каждый день убеждает тебя в этом. Я бы назвал это «бытовым отрезвлением». 

На работе у нас обычные бытовые верующие, с крестиками, какими-то своими взглядами. Я же, скорее, агностик. Слово «атеизм» мне не нравится. Мифологическую картину мира я не принимаю. Атеизм — это противопоставление вере, поэтому этим термином я не пользуюсь. Да, в мифологического Бога с бородой, который за нас что-то решает, как-то распоряжается, тем более наказывает, я не верю. Но в каких бы моргах я ни работал, всегда на полках в секционных залах есть иконы и крестики. А знаете, почему висят крестики? Их с покойников снимают на время вскрытия, чтобы не мешали. Вешают на гвоздик или ещё какой крючок в стенке, а потом он забывается. Так и собираются – со всякими медальонами и прочим. Ну а куда их еще девать? Не выбросишь, правильно? Там они и висят гроздьями. Это, скорее, не элемент веры, а бытовая необходимость.  

В большинстве своем родственники горюют. Обычно у всех траур. Мне рассказывали, что в одном отделении муж-спецназовец выкрал жену, оглушив ночного санитара. Куда-то с ней уехал… Их потом нашли, конечно.

Часто родня не узнаёт покойного: видимо, отказывается принимать реальность.

Сам сталкивался с этим. Не так давно умер один мой знакомый, решил глянуть на него. И не узнал, хотя виделись пару дней назад. Так он еще не вскрытый был! Ладно, если вскрытый: когда тампонируешь, шея раздувается, туда ведь ветошь запихиваешь, и рот уточкой иногда подшивается. Лицо, естественно, несколько меняется. Родственники смотрят на труп и говорят: «Не он! Ну не он, и всё!» Паспорт показываешь — одно лицо ведь. Всё равно не верят.

Как разбирают и собирают человека. Не для впечатлительного читателя

Когда вскрываешь, меньше всего думаешь о чем-то абстрактном. Думаешь, скорее, как не порезаться, не уколоться иглой, как не напортачить. Например, не пропилить мозговое вещество при распиле черепной коробки или не сломать кости грудины; как выделить органы малого таза так, чтобы потом не пришлось штопать и тампонировать по-хитрому… Все надо сделать деликатно — по рабочему времени, оно ведь идет. Думаешь о том, как бы труп не потёк, когда его будет одевать твой коллега. Ты не разводишь поэзию: «Что же я здесь представляю, собственно говоря?» Важно делать всё аккуратно. Если вы видели вскрытие, там после разреза, отсечения всего органокомплекса от скелета, за язык достаются все органы. Они в связке – что-то вроде груши получается. Бывает, ее несешь и немного не донесешь. Она выскользнет, шлепнется – и эти брызги во все стороны. 

Вот распил черепа не всегда идет легко. Как это происходит технически: отделяешь лоскут, верхнюю часть натягиваешь на подбородок, низ – на затылочный бугор, затем отсекаешь височные мышцы, и после уже производится распил черепной коробки. Пила электрическая, ручная распилка уже давно в прошлом. Ею пользуются либо когда электричества нет, либо на выезде (областные морги). Насколько тяжело — зависит от кости. Черепа у людей, в принципе, одинаковы, но, бывает, отличаются по толщине лобной кости. Считается, что лобная кость женского черепа толще мужского. А вообще черепную коробку вскрывают для экспертизы – тут важно зафиксировать, запротоколировать изменения в мозговом веществе, для установления причины смерти нужно исключить всё.

У младенцев очень хрупкие хрящики — все легко ломается. А вот старикам иногда приходится даже пилить ребра, потому что не можешь реберным ножом разрезать: хрящи окостеневают. С хрупкими хрящами лучше работать скальпелем. При вскрытии корпуса используются реберный, большой и малый секционные ножи. Еще вспомогательный инструмент, черпак, чтобы кровь отчерпывать. Меньше кухонного раза в два, и с более глубокой чашечкой. Из современного оборудования в моргах сейчас есть кровоотсосы и встроенные в сток «мясорубки».

После извлечения органокомплекс грузят обратно в тело – если судмедэксперт и патологоанатом уже поработал с ним. Ну, как поработал. Нарезал гистологию (кусочки органов), положил в стеклянные литровые баночки с формалином для передачи в лабораторию. Перед тем, как уложить проработанный органокомплекс и мозг обратно во вскрытый корпус, нужно провести некоторые манипуляции с телом: с большего, сливается кровь с конечностей — для этого делается так называемая «гимнастика» (не везде практикуется, но желательна), после оставшаяся кровь вычерпывается. 

На эту тему:«Однажды мне пришлось отрезать пенис трупу. Мой парень сказал, что будет спать с открытыми глазами». Монолог патологоанатома

Когда органокомплекс загрузили обратно, тело тампонируется ветошью (шея, малый таз, делается ложе вдоль позвоночного столба), затем оно зашивается. Мозг в голову не кладется, туда укладывается ветошь. Кишечник — пожалуй, самое неприятное, что встречается во время вскрытия. Особенно у больничных трупов, когда содержимое застаивается, бродит. Бывает, живот раздувает, как при беременности, его разрезаешь и — «бах!» У коллеги так было: он наклонился, начал резать, все бахнуло – его лицо, как и потолок секционного зала, оказалось в экскрементах. Это еще хорошо, что рот был закрыт, а то он веселый парень, разговорчивый. 

Страшный сон врача — расхождение диагноза: когда его диагноз не подтверждается на вскрытии. Врач присутствует на вскрытии, особенно это касается клиники. Он видит свои косяки, учится на своих же ошибках. Не часто, но бывает абсолютно неправильный диагноз — умер не от того, от чего лечили. Я таких случаев, пожалуй, видел больше, чем хотелось бы. Не буду углубляться в анатомию – для санитара это не особо важно. Нам главное механику освоить. Самое тяжелое в санитарском деле – это качественно и, что немаловажно, красиво зашить голову. Там свои нюансы: подцепить иглой ткань так, чтобы лоскут не порвался. Он бывает водянистый, бывает жирный (у толстых людей), а бывает и подгнивший… Лоскут – это то, на чем растут волосы. А так в быту я штопать не умею — ни одного носка себе не зашил. 

Чего боится санитар морга

Мистики в моей практике не наблюдалось. Было страшновато. Однажды я один дежурил ночью в довольно крупном морге, и мне надо было поменять лампочку в холодильнике, потому что она перегорела. Я новую взял, железную дверь открыл, а она тяжелая, под своим весом может закрываться. Холодильник был полный трупов, все близко друг к дружке стоят, как домино. Я начал карабкаться к лампочке – она, по закону подлости, висела в глубине холодильника. Я, как обезьянка, прополз по каталкам, встал, пытаюсь удержать равновесие. Глянул вниз, а кругом трупы – и свет только через проём в двери брезжит. В этот момент неспешно закрывается дверь, и пропадает единственный свет. Тогда я испытал настоящий ужас. Психика нагнала какого-то страху. Стараюсь эту лампочку закрутить, думаю: «Быстрее бы уже хоть какой свет появился». 

Я давно заметил, сколько моргов — столько нюансов. Допустим, в одном принято накрывать тела простынями, в другом тела хранят в мешках, в третьем из мешка достают и хранят на каталках. В одном морге пишут фамилию на ляжке, в другом — вешают бирку, и тоже везде по-разному: где-то на запястье, где-то на палец. Где-то заставляют измерять температуру при приёмке и фиксировать в журнал, в другом месте на это забивают. 

В патологоанатомический морг из ближайших роддомов и больниц привозят ампутированные конечности, причем в очень большом количестве: за неделю собираются сотни килограмм. Ампутированные руки и ноги. Чаще всего ноги, и при этом — курильщиков. Насколько я знаю, у них забивается на ноге какая-то артерия. Анатом, но чаще санитар, вырезает оттуда тромб для экспертизы. Саму же ногу надо утилизировать. Все это складывается в мешки и взвешивается, так как за сжигание необходимо платить по весу. Когда собирается полный стеллаж — все везется в крематорий для сжигания. 

Мне рассказывали, что в российском морге был такой случай: загрузили материал для сжигания в грузовик с открытым верхом, кузов полностью нагрузили прозрачными мешками со всеми отходами, сверху натянули брезент. В кабину к водителю сел сопровождающий санитар, и они поехали в крематорий. Уже по пути, в центре города, водитель заметил рядом двухэтажный автобус, где все пассажиры в диком шоке смотрели к ним в кузов. Он выходит из кабины, смотрит – тент улетел. Картинка адовая.

А вообще, много баек ходит с тех пор, когда еще творился беспредел. Допустим, пьяного санитара положили на каталку и закатили в холодильник, чтобы он протрезвел. Где-то областном морге санитар был настолько пьяный, что родственникам пришлось держать его под руки, чтобы он зашил труп. В столичном отделении, хочешь, не хочешь, будет больше порядка. Почему? На входе есть охрана, шлагбаум, начальство, эксперты… А областной морг — это сарайчик с одним секционным столом и холодильником без света на полтора посадочных места. Поэтому там может твориться черт знает что. Но опять-таки, это уже канувшая в прошлое история — сейчас картина кардинально поменялась. 

На эту тему:«Мы циничные мр*зи с добрым сердцем». Монолог фельдшера скорой помощи в райцентре

Помнится, морг практически не отапливался, приходилось работать в теплой одежде, шапках и греть руки – как бы дико это ни звучало – между легкими и ребрами покойника. Подержал, пальцы отогрелись немножко, и дальше работать. Реально холодно – никакого отопления зимой. Запах же в морге, не стану кривить душой, адский. Но к нему привыкаешь, а потом к нему привыкают еще и все, кто с тобой едет в автобусе – волосы втягивают запах. Но сейчас, насколько я знаю, более современные морги оборудованы душевыми кабинками — раньше такого не было. 

Смерть – это не романтично

Довольно большое количество людей не хотят касаться этой темы. Они себя заблокировали: этого как будто бы нет, «меня это не касается». Про морги они и не вспомнят, пока их это действительно не коснется. Если эту тему вскользь где-то заведешь, собеседники часто отмалчиваются и сходят с нее на другой разговор — не хотят диалога. Конечно, есть процент людей, которым это очень интересно. Как правило, молодым, творческим. 

Люди привыкли романтизировать смерть, по-особенному к ней относиться. Играться с её фантомом, как ребёнок с куклой. Мне кажется, ничего романтического в смерти нет. Особенно в бытовом плане. Торжественность еще можно объяснить, это для человека как рождение: случается раз в жизни. Для каждого это событие, причем грандиозное, – это я могу понять. Даже религиозные представления о смерти могу допускать. Но романтизация на уровне готического восприятия мне претит. Морг — это ни капли не романтично. Всё воняет, вокруг гадость. Гадость такая же, как роддом. Гадость каждый день.

Заметили ошибку в тексте – выделите её и нажмите Ctrl+Enter

Расплата с мертвыми: репортер заходит в морг COVID-19: выстрелы

Статуя Свободы видна за грузовиками-рефрижераторами, которые функционируют как временные морги в морском терминале Южного Бруклина в Нью-Йорке. «Если вы проезжаете мимо … вы можете просто предположить, что это был своего рода распределительный узел», — говорит репортер Time У. Дж. Хенниган. «Но в каждом из них находится до 90 тел.» Ноам Галай / Getty Images скрыть подпись

переключить подпись Ноам Галай / Getty Images

Статуя Свободы видна за грузовиками-рефрижераторами, которые функционируют как временные морги на морском терминале Южного Бруклина в Нью-Йорке.«Если вы проезжаете мимо … вы можете просто предположить, что это был своего рода распределительный узел», — говорит репортер Time У. Дж. Хенниган. «Но в каждом из них может быть по 90 тел».

Ноам Галай / Getty Images

Примечание редактора: Это интервью содержит графические детали, которые могут расстроить некоторых читателей.

Из примерно 100 000 американцев, включенных в официальный подсчет смертей от COVID-19, 20 000 умерли в Нью-Йорке в течение двух месяцев. Time Репортер журнала У.Дж. Хенниган недавно провел несколько недель, изучая практическую проблему того, как город справляется с таким количеством тел, зараженных смертельным патогеном.

Хотя он провел годы в качестве военного репортера, освещая конфликты в Афганистане и Ираке, Хенниган говорит: «Ничто на самом деле не подготовило меня к разрушениям и количеству смертей» в Нью-Йорке.

«Когда вы входите в крупный город США и видите, с чем они имеют дело — стеллажи с трупами и промышленные склады, заполненные людьми, занимающимися обработкой мертвых, — это не то, что кажется естественным», — говорит он. .«Его масштабы несравнимы ни с чем, что мы видели».

История Хеннигана, «« Мы делаем это для жизни ». В документе «Общегородские усилия Нью-Йорка по похоронам своих мертвецов» описываются морги, работавшие круглосуточно во время пандемии.

«Это не тот путь, по которому вы ожидаете, что ваша жизнь закончится — когда вы будете сложены, как дрова, в рефрижераторном трейлере на морском терминале в Бруклине», — говорит Хенниган. «В каждой больнице Нью-Йорка по 200 таких трейлеров.Это преследует ».

Основные моменты интервью

На морском терминале Южного Бруклина, крупном складском комплексе, где обрабатываются и удерживаются мертвые

По сути, это распределительный центр, если вы можете себе представить, как Центр выполнения заказов Amazon, куда приезжают и уезжают грузовики, он находится прямо у внутренней гавани Нью-Йорка напротив Статуи Свободы, поэтому вы можете очень хорошо видеть через воду. Сам складской комплекс там — их три — и каждый складское здание размером с футбольное поле или больше.И внутри каждого из них находятся военнослужащие США, официальные лица штата, городские чиновники [и] сотрудники службы экстренной помощи, все они пытаются помочь обработать сотни тел, которые появляются каждый день.

Посреди главного здания стоит военная палатка, и тела проходят туда на каталках. Тела осматриваются. Они помечены. Информация вводится в компьютерную систему. Затем их перегоняют в 53-футовый тягач с прицепом. Их ставят на стойку.Стеллажи деревянные трехъярусные. Их положение в этом трейлере задокументировано — точно так же, как если бы вы летели в самолете «Место 31, ряд D.» … Этот трейлер выкатывают на середину стоянки и ставят там до тех пор, пока похоронный директор не сможет забрать тело. …

Все пандусы, погрузочные платформы и тому подобное специально построены для обработки трупов, проходящих через них. Это улей активности, и это делается днем ​​и ночью.Они не закрывают операции. Они ходят 24/7.

W.J. Hennigan

Внутри каждого из складов все носят защитные костюмы, такие как комбинезоны с капюшоном, которые их защищают, и в перчатках и козырьках. … Используются металлические каталки. Все это собрано довольно быстро. Итак, все пандусы, погрузочные платформы и все такое прочее специально построено для обработки трупов, которые проходят через них. Это улей активности, и это делается днем ​​и ночью.Они не закрывают операции. Они ходят 24/7.

Об устройстве моргов катастрофы в качестве альтернативы братским захоронениям

Я провел много времени с [первым заместителем главного медицинского эксперта] Фрэнком ДеПаоло, который наблюдает за всеми судебно-медицинскими операциями и реагированием на COVID. По сути, он организовал этот план, который предусматривает создание этих подразделений экстренного морга и эту модель поведения в борьбе с массовой смертью, потому что сам Фрэнк, он имеет дело с такого рода событиями, с этими экстренными мерами по всему миру.Его часто вызывают. Например, когда [] Сэнди Хук [стрельба в школе] произошла, его вызвали, чтобы помочь с этим. Когда произошел [массовый расстрел] в Лас-Вегасе, его позвали помогать и давать советы людям. …

Если бы с этим не поступили таким образом и если бы они не смогли расширить все свои операции, тела пришлось бы захоронить в братской могиле. Я имею ввиду, это просто реальность. И люди в системе ухода за смертными сказали мне, что … мы были очень близки к тому, чтобы сойти с рельсов здесь.

На братской могиле на острове Харт, куда уходят невостребованные тела

В первые дни пандемии они были … настолько завалены трупами, что были просто неспособны удержать их всех. И это до того, как были созданы эти аварийные морги. В настоящее время их четыре по всему Нью-Йорку в дополнение к пяти обычным медицинским учреждениям, которыми управляет офис судебно-медицинской экспертизы в Нью-Йорке.Судмедэксперт сказал: «Мы не можем больше удерживать эти трупы. Нам нужно иметь возможность обрабатывать новые, которые поступают». И они остановились на том, что они будут держать тело в течение 15 дней. И если бы его не забрал или не забрал начальник похорон, его бы отправили на остров Харт, который на протяжении более 100 лет был в основном массовым захоронением, где тела отправляли в простых сосновых ящиках и складывали поверх них. друг друга и похоронены сокамерниками с острова Рикерс. …

Туда отправлено много тел. … Люди сейчас не могут добраться до своих близких; так много-много тел остаются невостребованными. С начала пандемии туда было отправлено примерно в шесть раз больше тел. И эта тенденция сохраняется, поскольку люди не могут выйти из своих домов и забрать своих близких.

По поводу огромного спроса на похоронных бюро

Я разговаривал с несколькими похоронными директорами, но тот, кого я описываю в истории, — это Джон Д’Ариензо, который работает в Бруклине.Он сказал мне, что знает 90% умерших, которые проходят через его похоронное бюро. …

Таким образом, обычно это работает так: распорядитель похорон может забрать тело практически всякий раз, когда семья хочет, чтобы его забрали. И ситуация, с которой они столкнулись сейчас, такова, что они не могут дозвониться даже до распорядителя похорон. Телефон звонит, потому что очень многим нужна помощь. И для кого-то вроде Джона, который знает людей в своем районе, которому приходится отказывать семьям, потому что он так завален работой, это разбивает ему сердце.Задача похоронного бюро — помочь семьям пережить смерть, помочь им пережить процесс скорби. И если вы даже не можете пройти через парадную дверь, я имею в виду, он чувствует, что оказывает огромную медвежью услугу своему сообществу. Он говорит такие вещи со слезами на глазах.

О крематориях Нью-Йорка, работающих круглосуточно

В Нью-Йорке всего четыре крематория, и они строго регулируются из-за экологических проблем.Многие из них состоят в сообществах, поэтому их деятельность ограничивается множеством ограничений. И они могли работать только … примерно по 12 часов в день, примерно. Из-за [COVID-19] и из-за спроса Нью-Йорк ослабил ограничения на это временное окно, и они смогли работать круглосуточно и без выходных. Итак, крематории работают целый день. Это большие печи, кирпичные печи, и они работают при температуре до 1800 градусов, и они просто не должны работать так долго.Так что им нужно успеть. Но в двух случаях — из четырех крематориев — печи вышли из строя из-за чрезмерного использования.

Как избежать ухода за смертью в этом кризисе

Медицинские работники первой линии широко освещаются, и я думаю, что это имеет смысл. Они делают людей здоровыми или, по крайней мере, пытаются. Но то, что на самом деле не было так широко освещено или понято, так это сторона заботы о смерти.Потому что оборотной стороной любой пандемии является смерть, и то, как эта работа выполняется.

Я думаю, что это скорее философский вопрос американской психики, почему мы не задумываемся об этом, о количестве смертей в этой стране. Я думаю, что есть ожидание и надежда, что мы выйдем за рамки этого, и, возможно, мы не хотим противостоять смерти. Во многих отношениях, возможно, мы действительно не обработали числа. Я знаю, что для ряда людей было трудно представить, что 100000 человек скончались в результате этого вируса, пока они не увидели его на первой странице The New York Times , где там было указано только 1000 из 100000 имен. .Это те же эмоции, которые поражают вас, когда вы стоите перед Вьетнамским мемориалом. Мы читаем об этом в учебниках. Мы пережили их. Но пока вы не увидите размах и масштабы этого, вы получите ямку в животе.

Эми Салит и Сет Келли подготовили и отредактировали аудио этого интервью. Бриджит Бенц, Молли Сиви-Неспер и Дебора Франклин адаптировали его для Интернета.

«Мы сбежали из космоса»: тела накапливаются как N.Y. Изо всех сил пытается похоронить своих мертвецов

40-футовый трейлер стоял там уже несколько недель, припаркованный возле похоронного бюро Лео Ф. Кернса в Квинсе. Его холодильник гудит в переулке рядом с центром обналичивания чеков. Тридцать шесть тел, одно на другом, сложены на полках внутри.

Директор похорон, Патрик Кирнс, почти не спал с того дня, как взял их на себя. Лежа без сна посреди ночи, он знает, что будет еще больше.

«Это давит на вас, ведь на вашем попечении столько больных», — сказал он.«Уровень смертности настолько высок, что мы не можем похоронить или кремировать их достаточно быстро».

С более чем 18000 заявленных погибших и общим числом погибших, которое почти наверняка выше, кризис с коронавирусом стал самым серьезным событием с массовыми жертвами в Нью-Йорке со времен пандемии испанского гриппа столетие назад.

В разгар эпидемии в апреле житель Нью-Йорка умирал почти каждые две минуты — более 800 человек в день, что в четыре раза больше обычного показателя смертности в городе. И хотя количество ежедневных жертв в последнее время снизилось, сотни тел все еще появляются каждый день из частных домов и больниц.

В то время как больницы несли на себе основную тяжесть кризиса, когда больные наводнили отделения неотложной помощи, огромное количество человеческих останков также довело систему ухода за умершими до предела: больничные морги, похоронные бюро, кладбища и крематории — все это переполнение и резервное копирование.

Масштабы проблемы стали очевидны в среду днем, когда полиция обнаружила десятки разлагающихся тел, спрятанных в двух грузовиках возле похоронного бюро на Ютика-авеню в Бруклине.Владелец, Эндрю Т. Клекли, сказал, что ему больше некуда их поставить, просто добавив: «У меня закончилось место».

То, что произошло в Бруклине, кажется крайним случаем, и официальные лица здравоохранения штата заявили в четверг, что расследуют этот случай. Но за последние два месяца директора похоронных бюро начали хранить тела в смотровых комнатах и ​​часовнях, включив системы кондиционирования воздуха, чтобы избежать разложения. Некоторые перевозят тела в другие города и штаты для кремации.

В некоторых больницах закончились мешки для трупов — с тех пор город распространил 20 000 — а другие использовали вилочные погрузчики для перевозки груд трупов во временные мобильные морги. Дома умирали так много людей, что судмедэксперт обратился к круглосуточным группам солдат, чтобы их забрать.

Администраторы кладбища изо всех сил стараются удовлетворить потребности в захоронениях, и четыре крематория города находятся в резерве на несколько недель. Чтобы предотвратить вторичную чрезвычайную ситуацию в области общественного здравоохранения, все тела, оставшиеся невостребованными в течение 14 дней, на какое-то время хоронили на гончарном поле на острове Харт в Бронксе.

Для семей погибших перегруженная система превратила и без того болезненный акт оплакивания в своего рода мучительную пытку. Некоторым было трудно отслеживать тела своих близких, когда они переходили из морга в морг. У других возникли проблемы с наймом катафалков, которые сейчас пользуются большим спросом.

Из-за правил социального дистанцирования поминки часто не разрешаются, а похороны, на организацию которых раньше уходили дни, теперь могут занять недели — если они вообще могут происходить. Даже когда они случаются, большие семьи не должны касаться друг друга или подходить слишком близко, стоя у могилы.

«Мы хотели горевать вместе, но не могли», — сказал Реджинальд Тикасингх, чей дед был похоронен мистером Кирнсом. «Все было не так, как должно быть».

The Final Responder

Руководители похорон, такие как г-н Кирнс, оказались в центре затора, с одной стороны осажденные постоянными призывами забрать из больниц или домов престарелых, а с другой стороны, неспособность кремировать или хоронить людей. быстро.

Директор по похоронам в четвертом поколении, г.Кернс, 50 ​​лет, всегда считал себя «последним ответчиком» за районы, которые его семья обслуживала с 1900 года. Некоторые из этих сообществ, такие как Ричмонд-Хилл, Джексон-Хайтс и Корона в Квинсе, были среди наиболее пострадавших районов. Нью-Йорк.

В среднем в месяц г-н Кирнс совершает около 30-40 похорон, но только в апреле он ожидал, что их будет около 200. И это, по его словам, было сверх того, что его просили сделать еще 150, но не смог. Дело в том, что ему не хватало энергии и оборудования.Его запас шкатулок временами истощался.

Несмотря на то, что всю свою жизнь г-н Кирнс провел вокруг смерти, он никогда не видел ничего похожего на кризис с коронавирусом. Свидетельства о смерти было трудно подавать; разрешение на кремацию получить было трудно; и следить за бесконечной волной тел было мучительно.

«Мой уровень стресса продолжает расти, — сказал он.

17 апреля, например, г-н Кирнс направил двух ассистентов в еврейский медицинский центр Лонг-Айленда в Куинсе, чтобы забрать тело, но человек, которого они послали найти, не находился на нужной полке в передвижном морге больницы.Чтобы найти тело, потребовалось отыскать в темноте десятки других людей с фонариком, сравнив имена и числа с данными в их журнале.

Все это привело к плате за проезд. По словам Кернса, за последние несколько недель он похудел на 20 фунтов и пропустил большинство семейных обедов. Недавно вечером, работая в своем трейлере, он споткнулся и разбился головой о полку. После того, как он потерял сознание, он проснулся на полу среди трупов. Его жена и деловой партнер заставили его вернуться домой.

«Я с нетерпением жду конца», — сказал он.»Это все, что я могу сказать».

«Мы затоплены»

На большинстве из 50 кладбищ города постоянно звонили телефоны. На территории снаружи бригады копателей работали по выходным.

«Мы затоплены — абсолютно затоплены», — сказала Джули Боз, президент кладбища Evergreens в Бруклине, где количество похорон увеличилось втрое. «И это каждый день, изо дня в день».

Четыре крематория города также помогли. Как и другие распорядители похорон, мистер Ф.Кернс возил тела в другие города для кремации. Несколько недель назад он заключил сделку с крематорием в Скенектади, примерно в 145 милях к северу от Нью-Йорка, чтобы избежать давки в пригороде штата.

Предвидя резкий рост, в конце марта власти Нью-Йорка ослабили ограничения для городских крематориев, позволив им работать круглосуточно. В последнее время каждая из них работает с удвоенной мощностью. Однако никто не соглашался на новые назначения до конца мая.

За последнюю неделю крематорий на кладбище Грин-Вуд в Бруклине обработал около 130 случаев, что более чем вдвое превышает обычную нагрузку.Ричард Мойлан, президент кладбища, сказал, что две из его пяти печей вышли из строя из-за чрезмерного использования.

«Камерам нужен перерыв, — сказал г-н Мойлан, — но как только мы кремируем людей, они продолжают приходить».

Примерно то же самое было в крематории Fresh Pond в Мидл-Виллидж, Квинс, где четыре чугунных блока обрабатывают более 75 тел каждую неделю, по сравнению с обычными 45.

Мистер Клекли, пытаясь помочь объяснил, как десятки разлагающихся тел оказались в грузовиках в его похоронном бюро, сказал один из его водителей, подъехавший к воротам городского крематория в 6 часов утра.м. недавним утром он обнаружил 15 автомобилей из других похоронных бюро. «Люди проводят всю ночь в крематориях, ожидая, когда их увидят», — сказал он.

Дэн Райт, секретарь-казначей компании Teamsters Local 813, которая представляет около 500 работников похоронной службы в районе Нью-Йорка, прямо сказал: «Люди умирают быстрее, чем мы можем доставить их к месту назначения».

Похороны, ограниченные 10 или менее людьми, временами выглядят как своего рода мрачный балет. Пока скорбящие ждут в своих машинах, экипажи в масках и перчатках опускают гробы в землю.Семьи собираются у могилы — не слишком близко друг к другу — только после того, как землекопы уехали.

«Не знаю, как бы я себя чувствовал, если бы мне пришлось похоронить свою мать в таких условиях», — сказал Джон Блумер, могильщик на кладбище Нью-Монтефиоре на Лонг-Айленде. «Тело падает на землю в одиночку. Им тяжело.

Когда 75-летний Круз Моралес умер в доме престарелых в Бронксе в начале этого месяца, ее сын Хосе почти неделю звонил, искал в Интернете и ходил от двери к двери, пытаясь найти похоронного директора.Безуспешно, он начал беспокоиться, что больницу Святого Варнавы, которая забрала тело его матери, придется отправить в общественный морг.

«Наихудшим моим опасением было то, что я не хотел, чтобы тело моей матери было где-то выброшено, и тогда мне пришлось бы искать ее по всему городу», — сказал г-н Моралес.

На прошлой неделе он наконец нашел в похоронном бюро Д’Бари на 188-й Ист-стрит кого-то, кто мог бы ему помочь — по крайней мере, он так сначала подумал. Г-н Моралес, христианин-пятидесятник, хотел, чтобы его мать была похоронена.Но ждать участка на кладбище было слишком долго, и персонал Д’Бари только планировал кремации.

Не имея других вариантов, г-н Моралес согласился на кремацию, зная, что, хотя он может и не проводить свою мать, она, по крайней мере, сможет отдохнуть с миром. «Хотя это не то, на что мы надеялись, — сказал он, — я чувствую себя в такой безопасности».

Для г-на Тикасингха, чей дедушка умер от вируса, самой сложной частью процесса было отобрать только 10 родственников для присутствия на похоронах.Остальным членам семьи пришлось смотреть по скайпу.

«Многие из нас не видели его, когда он проходил мимо», — сказал он. «Это было ненормально».

Гонка в морг

Ближе к середине апреля мистеру Кирнсу позвонил в панике клиент. По ее словам, она только что узнала, что ее отец умер от вируса двумя неделями ранее в больнице Монтефиоре в Бронксе. Что он мог сделать?

Зная, что времени осталось мало, мистер Кирнс позвонил в больницу и обнаружил, что человека, который не был востребован более 14 дней, уже были запланированы для похорон на острове Харт.Мистер Кирнс и его команда помчались в Монтефиоре — гонка, чтобы увидеть, смогут ли они обыграть транспортное средство у судебно-медицинского эксперта, прежде чем оно увезет человека.

«В конце концов, — сказал г-н Кирнс, — мы смогли добраться туда первыми».

В обычное время офис судебно-медицинского эксперта влечет смерть только в том случае, если она была внезапной, насильственной или неожиданной. Но во время пандемии офис стал официальной опорой перегруженной системы.

Доктор Барбара Сэмпсон, главный судмедэксперт города, сказала, что городу удалось удвоить вместимость для хранения тел — примерно до 1800 — за счет создания четырех переносных «моргов бедствий», похожих на палатки сооружений в уединенных местах, в в дополнение к его неподвижным зданиям морга.

Расширение позволило офису отменить 14-дневный срок, в течение которого распорядители похорон могли забрать останки человека перед отправкой на остров Харт. Доктор Сэмпсон сказала, что вместо того, чтобы использовать гончарное поле, вскоре ее агентство начнет позволять семьям замораживать тела своих близких в качестве «варианта долгосрочного хранения» в моргах стихийных бедствий.

«Я уверен, — сказал д-р Сэмпсон, — что у нас будет достаточно возможностей, чтобы с достоинством и уважением относиться к людям, пока похоронная индустрия не догонит их.

Хотя официальные лица отказались сообщить, сколько жертв коронавируса было похоронено на острове Харт за последние недели, цифры говорят сами за себя. В прошлом году на острове было похоронено 280 человек. В этом году здесь уже похоронено 550 человек, из них 450 — только за последние два месяца.

Некоторые больницы, казалось, были застигнуты врасплох из-за огромного количества тел, доставленных в результате кризиса, из-за того, что их маленькие внутренние морги были переполнены. Многие были вынуждены импровизировать с прицепами-рефрижераторами, которые к ним устремился город.

В больнице Вудхалл в Бруклине один врач вспомнил, что после того, как пациент с коронавирусом умер в постели, его тело лежало нетронутым в течение шести или семи часов. Больничный морг был уже заполнен. Мужчине некуда было идти.

В больнице Св. Варнавы в Бронксе исполнительный директор доктор Дэвид Перлштейн сказал, что городские власти сказали ему, что никто не придет забирать тела, пока в его трейлере не будет 100 тел. Для увеличения вместимости ему посоветовали выстроить ряд полок.

С марта офис доктора Сэмпсона распределил примерно 150 рефрижераторов среди примерно 60 городских больниц. Судмедэксперт также привлек более 200 солдат и летчиков из армии, национальной гвардии и национальной гвардии авиации для поддержки нормальной работы морга.

Военные команды из четырех человек использовали парк из 15 фургонов, большинство из которых были арендованы, чтобы забрать тела из частных домов, когда семьи не могут позволить себе распорядителя похорон или когда невозможно определить ближайших родственников.

В марте и апреле бригады по спасению подняли 4 729 трупов, что более чем вдвое больше, чем за тот же период прошлого года. Некоторые выжившие сообщали о часах ожидания прибытия подразделений в присутствии мертвых.

Доктор Сэмпсон также перераспределила более трети своего штата, состоящего из 800 сотрудников, на передовые должности, в том числе почти 200 высококвалифицированных ученых из лаборатории ДНК агентства. Они отвечают на телефонные звонки, проводят расследования и помогают в моргах.

«Нам пришлось улучшить каждый аспект того, что мы можем сделать», — сказала она.

«Скрытые герои»

Каждую ночь в 7 вечера жители Нью-Йорка празднуют медицинских работников города приветствием гудков, песен и звона кастрюль и сковородок. Ничего подобного нет у могильщиков, кладбищенских администраторов и распорядителей похорон.

«Эти люди — скрытые герои этой катастрофы», — сказала доктор Эмили Крейг, которая работает с федеральной базой данных о пропавших без вести. «Они работают не покладая рук.

Единственная общественная награда, которую получил мистер Кирнс, была получена от его дочери Фионы Кирнс. Несколько лет назад г-жа Кирнс работала учителем в Миссури, а в начале этого месяца, когда смертность достигла своего пика, некоторые из ее друзей со Среднего Запада опубликовали в Facebook сообщения, в которых утверждалось, что уровень смертности в Нью-Йорке был завышен.

17 апреля она разместила собственное сообщение, описывающее изнурительные дни и ночи, которые мистер Кирнс проводил с мертвыми.

«Если вы хотите найти моего отца, его зовут Патрик Кернс», — написала она.«Он мой герой и в настоящее время работает по 16 часов в сутки».

Эдгар Сандовал, Николь Хонг, Али Уоткинс и Александра Э. Петри предоставили репортажи.

Калифорния изо всех сил пытается хранить тела жертв COVID-19

Из-за того, что больничные морги переполнены резким ростом числа тел на фоне резкого роста смертности от COVID-19, наиболее пострадавшие районы Калифорнии изо всех сил пытаются хранить тела умерших.

Канцелярия коронера округа Лос-Анджелес активизирует усилия по временному хранению трупов, поскольку число погибших среди местных жителей достигает рекордного уровня.

На этой неделе шесть членов Национальной гвардии Калифорнии прибыли, чтобы помочь работникам округа перенести тела из больничных моргов в 12 холодильных камер, припаркованных в офисе коронера, сказала Сара Ардалани, пресс-секретарь офиса. Ожидается, что на следующей неделе прибудут дополнительные помощники из Национальной гвардии.

Прошлой весной офис коронера ожидал увеличения числа погибших и в четыре раза увеличил вместимость своего хранилища, по крайней мере, до 2 000 трупов , привезя 12 трейлеров-рефрижераторов, по словам Ардалани.Есть также дополнительные прицепы, каждый из которых может вместить около 25 кузовов.

По состоянию на понедельник в офисе коронера находилось 757 тел.

В конце ноября, когда началась последняя волна смертей от COVID-19, в контейнерах находилось всего около 60 тел.

Затем стали расти темпы смертности. В начале декабря ежедневно умирали около 30 человек; к субботе средний показатель за семь дней составлял около 200 человек в день.

С декабря было зарегистрировано более 4400 случаев смерти от COVID-19.1 — поразительное количество всего за несколько недель. Общее количество умерших в округе Лос-Анджелес от этой болезни составляет более 12000 человек, и это важный рубеж, который был преодолен в субботу.

Только за последние пять дней в округе Лос-Анджелес было зарегистрировано в среднем около 250 случаев смерти от COVID-19 в день. Это выше, чем среднее число ежедневных смертей от всех других причин вместе взятых, включая болезни сердца, рак, инсульт, диабет, автокатастрофы, самоубийства и убийства, которое составляет около 170.

Больничные морги переполнены, потому что похоронные бюро и частные морги переполнены. настолько переполнены, что им приходится отвергать семьи.Открытые места в морге больницы быстро заменяются новыми трупами.

Чтобы подготовиться к скачку, Управление по чрезвычайным ситуациям губернатора Калифорнии готовится отправить 88 трейлеров-рефрижераторов по всему штату, чтобы пополнить пространство морга. Десять уже отправлены в округа Лос-Анджелес, Сан-Бернардино, Империал, Монтерей и Сонома.

Остальные 78 трейлеров, подаренных Hub Group из Иллинойса, необходимо дооснастить стеллажами, чтобы удвоить их вместимость.Cal-OES сообщил, что есть план создания дополнительного временного морга в кампусе окружного коронера, по крайней мере, с пятью трейлерами, предоставленными Cal-OES, и еще пятью, предоставленными округом Лос-Анджелес.

Эти ресурсы помогут «гарантировать, что у нас не будет больших резервных копий, или, если у нас есть резервные копии, они будут использоваться [с] уважением и достоинством [и] что у нас есть соответствующее оборудование или материалы, которые требуется, чтобы коронеры и судмедэксперты могли эффективно бороться с умершими », — говорится в заявлении директора Cal-OES Марка Гилардуччи.

Похоронные бюро в округе Фресно также находятся под давлением. По словам временного врача округа Фресно д-р Раис Вохра, моргам пришлось найти способы максимизировать пространство для хранения растущего числа мертвых, и ввозятся мобильные холодильные установки.

«Это массовые жертвы, масса событие со смертельным исходом, которое переживает наш округ. И нам пришлось расширить складские помещения для трупов здесь, в округе Фресно, сверх обычного, — сказал Вохра.

Сколько дополнительного пространства в конечном итоге понадобится округу, зависит от того, как быстро похоронные бюро и морги смогут обработать тела, сказал Вохра.

«Потребуется вся экосистема, чтобы попытаться выяснить, как лучше всего работать с этим действительно большим количеством тел, о которых им нужно позаботиться», — сказал Вохра. «Я рад, что едут эти два грузовика, и очень надеюсь, что они нам не понадобятся».

Авторы Times Пхи До и Мария Л. Ла Ганга внесли свой вклад в этот отчет.

COVID-19 — Обращение с телами распорядителями похорон и персоналом кладбища

На этой странице

1. Объективы
2. Что такое вирус COVID-19?
3. Риск для распорядителей похорон и персонала морга
4. Подготовка к управлению телами с COVID-19
5. Меры предосторожности при обращении с телом
6. Средства индивидуальной защиты (СИЗ)
7. Процедуры образования аэрозоля
8. Сумки для тела
9. Обработка кузовов
10. Перевозка кузовов
11. Бальзамирование
12. Осмотр корпуса
13. Похоронные услуги
14. Захоронение тел
15. Кремация тел
16. Дополнительная информация
17. Информация о документе

Цели

Это руководство основано на том, что в настоящее время известно о COVID-19 и генетических вариантах SARS-CoV-2, которые появились во всем мире.Вирус преимущественно распространяется через контакт с зараженными каплями из дыхательных путей, которые выделяются, когда инфицированный человек кашляет или чихает. Распространение от контакта с загрязненными руками, поверхностями или предметами считается редким.

Надлежащее использование средств индивидуальной защиты (СИЗ) и использование процедур инфекций и контроля распорядителями похорон, персоналом морга и кладбищенским персоналом существенно снизят риск передачи COVID-19 от умершего человека, инфицированного COVID. -19.Наибольший риск передачи вероятен при контакте с членами семьи, посещающими похоронное бюро, морг или кладбище, которые не носят маски, не практикуют физическое дистанцирование и не соблюдают гигиену рук.

Для минимизации рисков для здоровья населения и предотвращения распространения болезни следует использовать следующие стратегии предосторожности:

• При обращении с телами умерших, у которых подтвержден или подозревается наличие COVID-19
• , следует соблюдать меры предосторожности при контакте и попадании капель. Для этого может потребоваться двойная упаковка.
• Сумка для трупа должна иметь этикетку «COVID-19 — Обращайтесь с осторожностью»
• Избегайте ненужных манипуляций с телом, поскольку существует риск того, что воздух может быть удален из легких
• Похоронные директора от тех, кто должен обращаться с телами умерших, необходимо постоянно носить соответствующие средства индивидуальной защиты.
• Бальзамирование тела с подтвержденным или подозреваемым заболеванием COVID-19 не рекомендуется
• Возможно семейное осмотр умершего; однако члены семьи должны носить маску и избегать любого контакта с телом, в случае контакта рекомендуется соблюдать гигиену рук
• Гигиена рук должна выполняться сотрудниками похорон и кладбища до и после контакта с телом, гробом или покрывалом умершего
• Регулярно очищайте все поверхности и оборудование с помощью моющего и дезинфицирующего средства или продукта двойного назначения, включенного в Австралийский реестр терапевтических товаров в качестве дезинфицирующего средства со специфическим вирулицидным действием («убивает вирусы»). Заявление
• Сохраняйте рекомендуемое физическое расстояние от семьи и друзей умершего

[наверх]

Что такое вирус COVID-19?

COVID-19 — это заболевание, вызванное новым штаммом коронавируса SARS-CoV-2, который ранее не выявлялся у людей.

COVID-19 распространяется воздушно-капельным путем, возникающим при кашле или чихании инфицированного человека, или при непрямом контакте с зараженными руками, поверхностями или предметами. Люди подвергаются наибольшему риску заражения, если они вступают в тесный контакт с кем-то, кто болен COVID-19. Распространение COVID-19 внутри домохозяйств очень распространено.

Дельта-вариант COVID-19 легче распространяется и вызывает более тяжелые заболевания, чем предыдущие штаммы, у невакцинированных людей.

[вверх]

Риск для распорядителей похорон, сотрудников моргов и кладбищ

Нет доказательств повышенного риска передачи COVID-19 сотрудникам похорон и кладбищ, которые обращаются с телами, подтвержденными или подозреваемыми в заражении COVID- 19.Наибольший риск возникает из-за неприменения правильных мер профилактики и контроля инфекций и тесного контакта с членами семьи.

Правительство Нового Южного Уэльса располагает дополнительной информацией о том, как остановить распространение. Дополнительную информацию см. На Политика предотвращения и контроля инфекций штата Новый Южный Уэльс (PD2017_013).

[вверх]

Подготовка к обращению с телами с COVID-19

Перед приемом умерших с COVID-19 распорядители похорон должны пересмотреть свои собственные политики и процедуры профилактики и контроля инфекций и убедиться, что персонал знаком с этими методами.Это может включать обучение правилам гигиены рук и безопасному надеванию и снятию СИЗ.

[вверх]

Меры предосторожности для распорядителей похорон при обращении с телом включают:

• Избегайте ненужных манипуляций с телом, в том числе ритуальных приготовлений, поскольку существует риск того, что воздух может быть удален из легких
• Соблюдайте стандартные меры предосторожности и всегда носить соответствующие СИЗ при работе с телом
• Соблюдайте правила гигиены рук до и после контакта с телом
• Регулярно проводите дезинфекцию окружающей среды, включая все поверхности и оборудование, с помощью моющего и дезинфицирующего средства или продукта двойного назначения, включенного в Австралийский регистр терапевтических товаров в списке дезинфицирующих средств со специфическим вирулицидным действием («убивает вирусы»).

[наверх]

Средства индивидуальной защиты (СИЗ)

При обращении с телом и его подготовке всегда следует соблюдать стандартные инструкции по профилактике и контролю инфекций, охране труда и технике безопасности. Весь персонал должен быть обучен правильному использованию СИЗ.

Лица, находящиеся в тесном контакте с телом, должны носить:

• чистую защитную одежду, такую ​​как халат (непроницаемый или водостойкий одноразовый халат)
• одноразовые перчатки
• одноразовые хирургические маски
• соответствующие средства защиты глаз, такие как защитные очки или маску для лица.

После использования СИЗ следует осторожно удалить и обеззаразить (если они используются повторно) или как можно скорее утилизировать вместе с обычными отходами.

[наверх]

Процедуры образования аэрозоля

Вариант COVID-19 Delta легко передается, но способ распространения аналогичен исходному штамму, он все еще капельный, с условно переносимым воздушно-капельным путем. По возможности следует избегать процедур, генерирующих аэрозоль. При выполнении процедур по образованию аэрозолей, таких как вскрытие вскрытия, использование колеблющихся или быстро вращающихся электроинструментов, следует применять меры предосторожности, связанные с переносимостью по воздуху.

Меры предосторожности при полетах по воздуху включают:

• одноразовый устойчивый к жидкостям халат с длинными рукавами
• Респиратор (маска) P2 / N95 — необходимо проверять при каждом использовании
• маска для лица или защитные очки
• одноразовые нестерильные перчатки при контакте с пациентом
• Гигиена рук перед надеванием и после снятия перчаток

У ЦИК есть дополнительная информация о мерах предосторожности, связанных с передачей инфекции.

[наверх]

Пакеты для трупов

При транспортировке умершего тело должно быть помещено и закреплено в сумке или упаковке таким образом, чтобы предотвратить утечку любого экссудата или другого вещества.Для этого может потребоваться двойная упаковка.

Сумка для трупа должна иметь четкую и постоянную этикетку «COVID-19 — Обращайтесь с осторожностью».

Директор похоронного бюро должен только временно удалить тело, чтобы подготовить его к просмотру, кремации или захоронению.

Если тело обертывается, тело сначала следует поместить в мешок для тела, чтобы предотвратить утечку биологических жидкостей (для этого может потребоваться двойная упаковка), и обернуть его как обычно, поверх мешка для тела.

Использованные пакеты для трупов следует утилизировать вместе с медицинскими отходами.

[наверх]

Обращение с телами

Лица, которые могут обращаться с умершими людьми с COVID-19, например распорядители похорон и обслуживающий персонал морга, должны соблюдать правила, указанные в Части 3 Закона. Австралийские рекомендации по профилактике инфекций в здравоохранении и борьбе с ними (2019 г.), опубликованные Национальным советом по здравоохранению и медицинским исследованиям. Помещая тело в мешок или упаковывая, человек должен соблюдать стандартные процедуры профилактики и контроля инфекций, соответствующие требованиям Политика предотвращения и контроля инфекций штата Новый Южный Уэльс (PD2017_013).

[наверх]

Транспортировка тел

Владелец или водитель транспортного средства, используемого для перевозки умершего, должны быть проинформированы о том, что тело подтверждено или подозревается на заражение COVID-19.

Обычные протоколы транспортировки тела в случае смерти, связанной с COVID-19, не изменились.

[наверх]

Бальзамирование

Бальзамирование не рекомендуется для тел, умерших от COVID-19 или от него, поскольку неясно, безопасно ли это делать.

Если необходимо выполнить бальзамирование, бальзамировщик должен быть сертифицирован и обучен использованию средств индивидуальной защиты в соответствии с мерами предосторожности при контакте и воздушной перевозке. Сюда входят проверенный респиратор (маска) P2 / N95, халат, перчатки и средства защиты глаз.

[наверх]

Осмотр тела

Родственникам или родственникам необходимо разрешить осмотр покойного в морге директора похоронной службы после того, как тело было подготовлено.

Следует соблюдать стандартные меры по профилактике инфекций и инфекционному контролю.Члены семьи не должны целовать или прикасаться к умершему, чтобы свести к минимуму риск передачи.

Если член семьи все-таки дотронулся до тела, ему следует сразу же вымыть руки с мылом или протереть руки спиртовой жидкостью.

[наверх]

Похоронные службы

Чтобы свести к минимуму передачу COVID-19, распорядители похорон должны соблюдать все постановления общественного здравоохранения, касающиеся собраний, и максимальное количество людей, которые могут присутствовать на похоронах или поминальных службах или собраниях после отпевание или поминальная служба.

См. Актуальную информацию о постановлениях общественного здравоохранения, относящихся к публичным собраниям.

Директор похорон или ответственное лицо должны выполнить похороны, поминальные службы и поминки COVID-19 План безопасности

[вверх]

Могильник

При захоронении тел умерших с подтвержденным или подозреваемым заболеванием COVID-19 следует применять стандартные меры профилактики инфекций и борьбы с ними.

Персонал кладбища, которому поручено поместить тело в могилу или камеру для кремации, должен соблюдать гигиену рук до и после контакта с телом умершего.

Обеззараживание окружающей среды, включая все поверхности и оборудование, должно проводиться на регулярной основе с использованием моющего и дезинфицирующего средства или продукта двойного назначения, включенного в Австралийский реестр терапевтических товаров в качестве дезинфицирующего средства, внесенного в список с особым вирулицидным действием («убивает вирусы»).

[вверх]

Кремация трупов

Похоронные директора должны соблюдать соответствующие правила общественного здравоохранения штата Новый Южный Уэльс в отношении утилизации трупов. Во время работы с телами и кремации тел умерших, у которых подтверждено или подозревается заражение COVID-19, следует принимать меры по профилактике и контролю инфекций.

Удаление имплантированных медицинских устройств не рекомендуется для тел, умерших от COVID-19 или от него, поскольку неясно, безопасно ли это делать. Следует соответствующим образом регулировать практику кремации. Если устройство необходимо удалить, лицо, снимающее его, должно быть сертифицировано и обучено использованию средств индивидуальной защиты в соответствии с мерами предосторожности при контакте и переносе по воздуху. Сюда входят проверенный респиратор P2 / N95, халат, перчатки и средства защиты глаз.

[вверх]

Дополнительная информация

[вверх]

Информация о документе

Разработано

Оригинал: Отделение гигиены окружающей среды
Версия: Отдел стратегических реформ и планирования

Консультация

• Патология здоровья Нового Южного Уэльса
• Профилактика инфекций и борьба с ними, Комиссия по совершенствованию клинической практики Нового Южного Уэльса
• Охрана здоровья Нового Южного Уэльса

Утверждено

Д-р Найджел Лайонс, заместитель секретаря, Стратегия системы здравоохранения и планирование

Дата проверки

08/12/2020

Проверено

• Охрана здоровья NSW
• Профилактика и контроль инфекций, NSW CEC
• Патологическое сообщество
• Консультационная группа по массовым собраниям здоровья NSW

Для использования

Частное похоронное бюро

Inside DC’s Secret Covid Morgue

21 апреля 2020 г. — Жрецы поклялись хранить тайну.Этим теплым утром они вышли на огромную и пустую стоянку, и им было приказано никому не рассказывать о ее местонахождении. Асфальтовое покрытие необычайно безопасное, оно спрятано за 12-футовым забором из проволочной сетки, окутанным листами черного брезента, чтобы никто не мог заглянуть внутрь. У парадных ворот на страже стоят вооруженные солдаты.

Внутри большие трейлеры устроены за навесами и фонарями. К каждому прицепу прикреплены металлические аппарели, чтобы можно было вкатить носилки.Внутренние стены трейлеров выложены семью рядами металлических стеллажей, достаточно прочных, чтобы выдержать тысячи фунтов. Температура 24 градуса.

Священнослужители собираются с горсткой городских властей перед навесами. Они образуют круг, каждый на расстоянии шести футов друг от друга.

Преподобный Андре Таунер из Объединенной баптистской церкви Христа Завета.

Имам Талиб Шариф из Национальной мечети.

Раввин Шмуэль Херцфельд из Оев Шолом — Национальная синагога.

Доктор Донелл Харвин, высокопоставленный чиновник департамента внутренней безопасности округа Колумбия.

Кимберли Ласситер, руководитель судебно-медицинской экспертизы.

И доктор Роджер Митчелл, сам главный судмедэксперт.

В масках и резиновых перчатках склоняют головы. Завтра сюда пришлют первое тело. Сегодня благословение.

Да, хотя я пойду долиной тени смертной, я не убоюсь зла: ибо Ты со мной; твой жезл и твой посох утешают меня.

Один за другим священнослужители возносят молитвы, торжественные призывы к силе и смирению, отваге и достоинству, резонируя между гудением трейлеров. Имам Шариф взывает к жертвам: «Их смерть, — говорит он, — не должна быть напрасной». Преподобный Таунер молится за рабочих, чтобы их тела были защищены от вируса, чтобы их разум оставался здоровым в предстоящие трудные дни. Раввин Герцфельд подчеркивает праведность миссии. «В иудаизме, — говорит он группе, — мы считаем, что забота о мертвых — это величайшая доброта.”

---

Это зловещее время для столицы страны. В нескольких милях оттуда федеральные чиновники отклоняют предупреждения о смертельном переносимом по воздуху патогене, который взорвался из Азии. Их нежелание действовать побудило местные органы власти по всей стране предпринять собственные разрозненные усилия, чтобы не допустить, чтобы Covid-19 уничтожил их общины. В округе Колумбия, где афроамериканцы составляют 46 процентов населения, эта задача стоит особенно остро, учитывая непропорционально жестокое воздействие вируса на цветных людей.

В течение предыдущего месяца город был заблокирован, так как запаникованные жители наблюдают, как их лидеры преодолевают столетний кризис в режиме реального времени. Мэр Мюриэл Баузер закрыла предприятия. Совет округа Колумбия протолкнул законодательство о продлении пособий по безработице. Представители министерства здравоохранения открыли полигоны и умоляли жителей надевать маски и держаться на расстоянии. Но вдали от общественного взгляда, малоизвестный, но важный уголок бюрократии стал заботить более важный вопрос: опекунов мертвых.

«Парада у вас не будет, ребята. Вы не получите скидок или больших благодарственных знаков. Работу, которую мы делаем, мы делаем в тишине ».

Это проблема места. Как д-р. Митчелл и Харвин подготовились к пандемии, они поняли, что городской морг не в состоянии справиться с волной смертности, которую оставит после себя вирус. Итак, за предыдущие несколько недель они поторопились обеспечить землю, оборудование и рабочую силу, необходимые для строительства дополнительного объекта.

Духовенство, проводившее молитвы в день открытия полевого морга, было здесь, чтобы удостовериться, что пространство не нарушает принципы их трех различных верований, и освятить это место как единое целое. Затем началась работа. В течение следующих двух с половиной месяцев Харвин, который описывает себя как «генерал, отвечающий за войска смерти», и его главный заместитель Ласситер, который обнаруживал тела по всему округу Колумбия более двух десятилетий, будут наблюдать за импровизированным моргом. . К тому времени, когда весенний всплеск закончится, через сайт пройдут 404 жертвы Covid.

Тем не менее, несмотря на все это, почти никто в городе не догадывается, что морг Ковид существует. Работа ведется в условиях строгой секретности; сотрудников проинструктировали не раскрывать местонахождение объекта и не рассказывать никому о том, что там происходит, даже членам своей семьи. Ошибка — например, передача тела не той семье — была бы унизительной для мэра и города. Новостные кадры, на которых рабочие перемещают мертвых, могут расстроить семьи жертв, открыть новые раны или заманить зевак на место происшествия.Однако, как и все остальное, молчание отражает профессиональный дух тех, кто зарабатывает этой работой на жизнь. Хотя их отправляют на каждый ураган и школьную стрельбу, их усилия полностью скрыты за кадром. Они первые респонденты, которых вы никогда не увидите.

Район пригласил имама, раввина и министра освятить морг. Фотография любезно предоставлена ​​Управлением главного судмедэкспертиза.

«У вас не будет парада, ребята», — говорит Харвин каждой новой группе рабочих прибыть в морг Covid.«Вы не получите скидок или больших [благодарственных] знаков. Работу мы делаем молча. Даже члены семей жертв не узнают, что мы делаем. В этом есть гордость. В этом есть тихая гордость », — говорит он. «Вы заботитесь о чьей-то бабушке, дедушке, муже, дочери, сыне, и это более высокое призвание». Когда все закончится, они вернутся к своей прежней работе или назначению, и никто никогда не узнает, что они здесь сделали. «Это тяжелое бремя», — говорит Харвин. «Это очень тяжелое бремя.

«[Но] мир наблюдает, — уверяет он их, — видят они нас или нет».

---

Донеллу Харвину 48 лет, у него крепкое телосложение, с серыми пятнами на бородке. Женат на врача, имеет четырех дочерей. Он живет в округе Ховард и большую часть года проводит в ожидании своей ежегодной поездки с аквалангом.

За последние 30 лет Харвин был свидетелем некоторых из самых мрачных моментов Америки. Как EMT, он отреагировал на Всемирный торговый центр, когда его взорвали в 1993 году; После того, как он присоединился к пожарной команде Нью-Йорка, он был там, когда башни были разрушены в 2001 году.В качестве заместителя директора судебно-медицинской экспертизы в Нью-Йорке он руководил работой по выявлению жертв урагана «Сэнди». А в 2012 году, по просьбе официальных лиц Коннектикута, Харвин оказал помощь в проведении судебно-медицинской экспертизы после резни в элементарной школе Сэнди-Хук.

Его путь от первого ответчика до передового бюрократа начался в Бронксе, где он провел свои подростковые годы. После того, как он бросил среднюю школу, он получил GED, а затем стипендию для колледжа от Общества помощи детям, поступив на работу фельдшером.Хотя ему нравилась работа, в молодости он начал беспокоиться о своей безопасности. Он был пойман в перестрелке, когда ухаживал за пострадавшими в ДТП и потерявшими коллегами в авариях скорой помощи. 11 сентября его жена и дочери увидели его по телевизору, убегающего от завалов, а затем не получали от него никаких известий в течение 24 часов. Увидев их лица, когда он наконец вернулся домой, он понял, что пришло время для перемен.

Харвин вернулся в школу и получил степень магистра в области управления чрезвычайными ситуациями. Заняв должность главного судмедэксперта Нью-Йорка, он стал экспертом в управлении массовыми смертельными случаями — мрачном деле выявления и обработки жертв крупномасштабных трагедий.Он также познакомился с Митчеллом, и они вместе работали над «Сэнди Хук». Два года спустя, когда Митчелл был нанят главным судмедэкспертом округа Колумбия, он нанял Харвина.

Донелл Харвин, который был в Ground Zero 11 сентября, помог разработать протоколы обработки смерти от коронавируса в округе Колумбия. Фотография Evy Mages

Их непосредственной задачей в Округе было восстановить офис, страдающий от бесхозяйственности. Но вырисовывался не менее важный проект. В прошлом году Вашингтон был потрясен трагедией, когда психически неуравновешенный правительственный подрядчик застрелил 12 человек на Военно-морской верфи.Хотя служба судебно-медицинской экспертизы должным образом контролировала эти случаи смерти, официальные лица понимали, что более крупная или более сложная катастрофа перегрузила бы ее возможности. Городу требовалось подразделение по борьбе с массовыми жертвами, достаточно прочное, чтобы выдержать трагедию, с которой, как надеялись Харвин и Митчелл, Вашингтон никогда не столкнется. Они занялись его строительством — получением федеральных средств, добавлением персонала и проведением учений с массовыми жертвами.

К началу 2020 года Харвин пробыл в Вашингтоне шесть лет. С тех пор он покинул офис Митчелла и защитил докторскую диссертацию в области общественного здравоохранения.Он преподавал в Джорджтауне и стал начальником службы внутренней безопасности и разведки Управления внутренней безопасности округа Колумбия. Но неизбежное прибытие Ковида означало, что округ столкнулся с катастрофой, к которой он и Митчелл готовились, — крупнейшим в истории города событием со смертельным исходом.

2 марта Харвин отправился в Центр операций по чрезвычайным ситуациям округа Колумбия, чтобы в первый день провести официальные брифинги о том, как город будет бороться с пандемией. В середине утра он нашел тихое место в коридоре и позвонил матери.«Это будет плохо», — сказал он.

---

Городской морг находится по адресу 401 E Street, Southwest. В любой год только часть смертельных случаев, происходящих в округе Колумбия, проходит через объект. Когда человек умирает естественной смертью в больнице, доме престарелых или хосписе, врач обычно подписывает свидетельство о смерти и отправляет тело в похоронное бюро. Обычно только те, кто умирает в одиночестве или при неестественных или подозрительных обстоятельствах, чьи тела отправляются в морг, где судмедэксперты определяют причину и способ их смерти.

Первоначально Харвин и Митчелл планировали использовать тот же подход для борьбы с пандемией, полагаясь на больницы, где будет происходить основная часть смертей, связанных с вирусами, в качестве де-факто моргов Covid. Но они быстро пересмотрели свое мышление. Во-первых, мало что было известно о том, насколько заразным может быть заболевание после смерти. Может ли хранение пострадавших в больницах заразить персонал? В то же время Харвин узнал от бывших коллег в Нью-Йорке, который разорялся вирусом, что больницы были слишком перегружены, чтобы должным образом обращаться с телами.Результатом стало ужасающее зрелище: вилочные погрузчики, перевозящие грузы тел на поддонах за пределами больниц, умершие люди сложены друг на друга в трейлерах. В какой-то момент полиция обнаружила около 100 гниющих трупов в неохлаждаемых U-Hauls, припаркованных возле похоронного бюро в Бруклине. Как сообщил New York Times владелец похоронного бюро, «у меня закончилось место».

Город обрабатывает тела каждого погибшего от коронавируса, и этот процесс должен гарантировать, что жертвы не будут скапливаться в переполненных больницах, как в Нью-Йорке.Вверху — вскрытие и смотровая площадка в городском морге. Фотография Evy Mages

Дело в том, что все массовые смертельные случаи несут в себе потенциал для такого позора. В хаосе бедствия жертвы ошибочно идентифицируются. Морги переполняются. «Мы видели это с ураганом« Катрина »- тела только что остались», — говорит Харвин. «И это пятно на нашем обществе».

Итак, Харвин и Митчелл приняли решение, которое выделит их среди большинства коронеров и судебно-медицинских экспертов в стране.Вместо того, чтобы зависеть от больничной системы, ответственность возьмет на себя управление главного судмедэксперта. Каждый человек, который умрет от Covid в Вашингтоне, будет отправлен в команду Харвина и Митчелла — протокол, который остается в силе и сегодня.

Изучая уровень смертности и прогнозируя уровни заражения в городе, мужчины подсчитали, что от пандемии могут погибнуть до 3500 жителей. Или один на каждые 200. Если не принимать во внимание масштабы страданий, математические расчеты представляли серьезную логистическую проблему: официальная вместимость городского морга составляла всего 205 человек.Решение было очевидным — им нужно было построить морг Ковида.

Харвин немедленно начал приобретать материалы, в которых он нуждался. Он заказал шесть прицепов-рефрижераторов. Он позаимствовал передвижные осветительные вышки для работы в ночное время и генераторы для энергии. Он приобрел СИЗ, Porta-Potties, питьевую воду, 500 галлонов дезинфицирующего средства для рук и сверхпрочные мешки для тела, специально разработанные для массовых трагедий, всего 4000. Для семей, которые не могли позволить себе похороны, округ согласился оплатить кремацию.А чтобы предотвратить накопление смертельных исходов, город сократил время, в течение которого невостребованные тела будут храниться до кремации, с 30 до 15 дней.

На самом деле все массовые убийства чреваты позором. В хаосе бедствия жертвы ошибочно идентифицируются. Морги переполняются.

Тем временем Харвин прочесал местную и федеральную бюрократию в поисках еще 30 рабочих — добровольцев. Армия согласилась подробно рассказать о членах своего подразделения по работе с моргами, у которого были аналогичные морги в зонах боевых действий.Торговая ассоциация обнаружила руководителей похоронных бюро за пределами штата, которые хотели принять участие. Медицинский резервный корпус округа Колумбия, группа добровольцев, готовых помочь в чрезвычайных ситуациях, связанных со здоровьем, предоставил рабочих. Гвардия округа Колумбия и воздушная национальная гвардия прислали персонал.

Когда он поспешил навести порядок, вирус уже распространялся по Вашингтону. Харвин испытал то же предчувствие дурного предчувствия, которое испытал шесть лет назад, когда ожидал, что ураган «Сэнди» обрушится на сушу. «Это похоже на медленно движущийся поезд», — говорит он.«Вы знаете, что это приближается, и вы не можете его остановить».

---

Пока Харвин закупал оборудование и рабочую силу, его старший лейтенант Ким Ласситер провел два дня, разъезжая по Округу, исследуя возможные места для морга. На последней остановке она вышла из машины и выглянула через забор. В собственности было все. Это была городская земля — ​​стоянка для сотрудников округа Колумбия, пустая, потому что теперь сотрудники работали из дома. Он был достаточно большим для трейлеров, его можно было закрепить брезентом и ограждением.Самое главное, место было незаметным: можно было проехать мимо него и не заметить, что он там. «Это прекрасно», — подумал Ласситер.

Ласситер, 54-летняя бабушка с мягкой улыбкой, является вторым по продолжительности стажем работы судебно-медицинским экспертом, проработав на этой должности почти четверть века. В 1990-х годах она поднимала жертв бандитских войн с улиц и смывала кровь из их ран в морге. В 2002 году она использовала рентген, чтобы идентифицировать останки Чандры Леви, 24-летнего стажера, чье убийство стало предметом национального восхищения, когда утверждалось, что она встречалась с женатым конгрессменом примерно во время своего исчезновения. .А в 2008 году Ласситер вынес останки четырех детей в возрасте 5, 6, 11 и 17 лет из дома, где они разлагались в течение семи месяцев после того, как их мать, Банита Джекс, убедилась, что они были одержимы. демоны и убили их.

Ласситер пришла на работу в результате своей личной трагедии. Она выросла в жилом комплексе в графстве Принс-Джордж с пятью братьями и сестрами. Ее отца не было рядом, а ее мать, работавшая в сфере здравоохранения, изо всех сил пыталась справиться со всем самостоятельно.В конце концов она стала жертвой наркотиков. Ласситер — старший из детей — должен был вести хозяйство. Она сокращала занятия три дня в неделю, чтобы посмотреть своих братьев и сестер. В 12 лет она устроилась на летнюю работу, чтобы содержать семью. Даже после того, как она окончила среднюю школу и поступила на работу, были периоды, когда она бросала все, чтобы ухаживать за своей матерью через различные химические туманы и болезни, отягощающие жизнь наркомана.

В 1987 году, когда Ласситер был 21 год, умерла ее мать.Ласситера вызвали в больницу. Медсестра проводила ее к лифту, и они спустились в подвал. Там, в холодной комнате, Ласситер застала свою мать неподвижно лежащей на носилках. Ее глаза все еще были открыты. «Я чувствовал себя так, — вспоминает Ласситер, — что она ждала моего появления».

Ким Ласситер, 25-летний ветеран судмедэкспертизы, изо дня в день руководила моргом Covid. Фотография Evy Mages

Медсестра объяснила, что ее мать увезли на вскрытие.Ласситер ничего не знала об этом процессе, и эта новость напугала ее. «Если бы я могла пройти с ней через это, — говорит она, — я бы прошла».

После похорон Ласситер получила опеку над своими братьями и сестрами, которых она поддерживала, работая клерком в Министерстве здравоохранения и социальных служб США. Несколько лет спустя в ее жизни произошел неожиданный поворот, когда она заметила тревожную историю в газете: офис главного судмедэксперта округа Колумбия передал скорбящей семье не то тело.Инцидент казался возмутительным и интригующим; больше всего на свете это напомнило Ласситеру — к тому времени самой матери — о том, как ее маму отправили в морг. Она позвонила в офис, поговорила с начальником и спросила, может ли она помочь. Она пришла в офис волонтером.

Это был конец 1990-х, и агентство было значительно меньше, чем сегодня. Ласситер был быстро принят на работу и, в конце концов, продвинулся по службе, став одним из семи техников, ответственных за полный спектр обязанностей: прием звонков из полиции, фотографирование мест смерти, транспортировка умерших в морг и помощь в медицинских обследованиях и вскрытиях.Она рассматривала эту работу не как какую-то мрачную ответственность, а как выражение любви. Хотя после смерти она не могла заботиться о своей матери, теперь она заботилась об умерших близких.

Прибыв на место смерти, Ласситер старается сохранить пустое выражение лица, чтобы признать серьезность обстоятельств. Она выражает соболезнования, а затем выполняет свои задачи — прикрепляет бирку на пальце ноги, кладет умершего в мешок для трупов — в прилежном темпе, чтобы не продлить травму тех, кто смотрит.После завершения вскрытия разрезы закрываются плотными аккуратными швами. Затем она смывает пятна с тела и заворачивает его в белоснежную простыню.

Иногда, работая в одиночестве, Ласситер обнаруживала, что громко разговаривает с телами. Если она попадет в выбоину, когда везет кого-нибудь в морг, она извинится. Прошу прощения. Войдя в холодильный склад морга, она иногда здоровается с содержащимися там людьми. Доброе утро. Осматривая тело жертвы преступления, особенно когда это ребенок, она часто дает клятву помочь добиться справедливости. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти доказательства, чтобы заставить того, кто это сделал с вами, заплатить.

Самые тяжелые дни — те, когда она оказывается лицом к лицу с кем-то, кого она знает. Однажды утром, когда Ласситер готовился к вскрытию, она проверила манифест и увидела знакомое имя. Это была пожилая женщина, подруга ее матери, которая в детстве заботилась о Ласситере. Она вошла в холодильный склад, вытащила тело из шкафа и попрощалась. Это был единственный раз, когда она не разрыдалась в морге.

---

22 апреля 2020 г. — На следующий день после того, как религиозные лидеры освятили это место, морг Ковида начинает оживляться: рабочие в защитных масках, перчатках и белых защитных костюмах. Прошло шесть недель с тех пор, как округ Колумбия зарегистрировал свой первый случай Covid, а число погибших превысило вместимость городского морга. Сейчас прибывает первая волна тел.

Процесс начинается с телефонного звонка. Сотрудник больницы, а иногда и полицейский, связывается с судмедэкспертом. Ласситер, начальник транспортного подразделения, отправляет свою команду на место происшествия.Двое рабочих в полном СИЗ прибывают в черный фургон без опознавательных знаков. Они представляют документы на подпись врача. В морге больницы тело забирают. Открывая труп, они прикрепляют удостоверение личности. Они застегивают сумку на молнии и сбрызгивают снаружи дезинфицирующим средством, а затем помещают его во вторую, более прочную сумку для тела. Снова дезинфицируют. Рабочие поднимают умершего на носилки и наклеивают на мешок идентификационную бирку. Они вставляют носилки в кузов фургона без опознавательных знаков.

Каждое тело, прибывающее в морг Covid, сначала учитывается у приемной палатки, а затем переносится в трейлер-рефрижератор. Фотография любезно предоставлена ​​Управлением главного судмедэкспертиза.

В морге Ковида рабочие усаживают умершего на стол в приёмной палатке. Здесь они взвешивают тело, чтобы подтвердить личность, и вводят имя жертвы в компьютер. Они катят умершего по асфальту и садятся в один из рефрижераторных трейлеров. Далее перевод. Если пострадавший тяжелый, рабочие — минимум двое, иногда четверо — поднимают тело на одну из нижних полок.Если человек легкий, они кладут тело на более высокую полку. Персонал использует внутреннее кодирование — 6D, 2A — для записи точного местоположения. Они выходят из трейлера, снимают защитные костюмы и надевают новые.

Жертва обычно остается в морге Covid несколько дней, редко дольше недели. В это время отдельная команда вызывает членов семьи, чтобы помочь им оформить документы. После того, как похороны сделаны, распорядитель похорон назначает трансфер. Рабочие вывозят пострадавшего из холодильника во второй тент с навесом — тент.Они снова протирают мешок для тела снаружи. Снова опрыскивают дезинфицирующим средством. Подъезжает похоронный директор. Погружают мертвых в катафалк.

---

Хотя было трудно найти добровольцев, Харвин собрал то, что он назвал «коалицией желающих». Действующие армейские гробовщики и военные резервисты, граждане-добровольцы, распорядители похорон, а также сотрудники медэкспертов и студенты УДК. У многих был опыт работы в морге, у других — нет.«У нас были люди, — говорит Харвин, — которые никогда раньше не касались мертвого тела — никогда не видели мертвого тела».

Когда прибывала каждая новая группа добровольцев, Харвин — «генерал, отвечающий за войска смерти» — собирал их вместе, чтобы обсудить усилия. Жертвы прибыли в морг Covid после одиноких и ужасных смертей — подключенные к дыхательным трубкам, в окружении врачей и медсестер в масках. «Этих людей часто привозили в больницу, и они не могли видеться со своими близкими в течение двух, трех или четырех недель», — продолжил он.«Они умирали вокруг совершенно незнакомых людей». Харвин сказал солдатам, что цель штаба — обеспечить каждого человека смертью с достоинством, которого он не испытывал в последние дни своей жизни.

Операция зависела от добровольцев — студентов, распорядителей похорон, военных резервистов без предварительной подготовки.

Затем он передал его Ласситеру, который руководил повседневными операциями. Она проинструктировала новых добровольцев, как претворять в жизнь ценности, которые исповедовал Харвин. При переноске умершего двигаться осознанно и осторожно.Держите тело максимально горизонтально. Ни в коем случае не ставьте одну на другую. Проверьте, еще раз и еще раз проверьте манифест, чтобы убедиться, что каждая жертва находится на правильной стойке. И проявите уважение своими словами. Ласситер никогда не называет умерших «трупами», «трупами» или «ящиками». Вместо этого она называет их «мои люди».

«Это единственный способ заставить [рабочих] относиться к ним так, как они относились бы к любимому человеку», — говорит Ласситер. «Потому что это заставляет их увидеть, насколько эти люди особенные для меня.”

---

Джеральд Слейтер, 86 лет, работал на телевидении в компаниях PBS и WETA.

Ричард Пол Торнелл, 83 года, был профессором юридической школы Говарда, который помог организовать первую в истории программу Корпуса мира в Гане.

Хосе Мардокео Рейес, 54 года, был беженцем во время гражданской войны в Сальвадоре и любимым телеведущим интернет-радио.

87-летняя Лювелла Джексон была одной из первых женщин-водителей автобусов в системе государственных школ округа Колумбия.

Сэмюэл Шумакер III, 90 лет, был полковником армии, который также преподавал английский язык и писательское мастерство в УДК.

97-летняя Флоренс Гилкс была любящей женой и тетей, а также страстной поклонницей футбольной команды Вашингтона.

76-летний Ирадж Аскаринам владел рестораном в Адамс Морган, где он регулярно давал бесплатное питание бездомным. Они называли его «мистер. Спагетти.»

---

К маю мрачные дни пандемии подошли к моргу. Ежедневный приток новых умерших колебался — восемь в один день, 19 в следующий. По мере того, как объем увеличивался, рабочие столкнулись лицом к лицу с масштабами страданий города.Они начали узнавать фамилии жертв, за которыми их отправили забрать, и до них дошло, что это были дополнительные члены уже разрушенных семей. Пэйтон Макфадден, выпускник университета УДК, описывает непростую задачу поехать в больницу округа Колумбия, чтобы забрать тело ребенка с положительным результатом на коронавирус: «Мы пошли и забрали одного из членов семьи [ребенка] за неделю до этого. [Covid] медленно, но верно поступал в школу по всему дому ». Ярким примером расового неравенства в округе является то, что 74 процента погибших составили чернокожие.«Я никогда не забуду этого, пока жив, — говорит Ласситер. «Просто так внезапно потребовалось столько людей одновременно».

Директор похоронного бюро из Чикаго, попросившая называть ее имя, Стейси, приехала в Вашингтон добровольно. Она работала в главном офисе судмедэкспертизы, обзванивая семьи и помогая им оформить свидетельства о смерти и найти близких. Однажды она поговорила с мужчиной, отец которого находился в морге Ковида, и он расплакался.Мужчина объяснил, что они были разлучены годами. Только недавно они наконец заговорили. «Мы действительно помогаем нести это бремя горя», — говорит она. «И это сложно». В другой день у нее была серия разговоров с полицейским, мать которого находилась в морге катастрофы. Когда офицер внезапно перестал отвечать на ее звонки, Стейси связалась с его женой, которая сказала ей, что он был госпитализирован вместе с Ковидом. Почти год спустя она все еще задается вопросом о нем. «Это всегда в моей голове», — говорит она.«Я не знаю [если] он выжил».

Рутинные дела вызывали приступы тоски. Работник мог заметить деталь жертвы, которая находила отклик лично: день рождения дочери работника, та же фамилия, что и у лучшего друга.

Как главный сотрудник морга, Харвин проводил на месте до 12 часов в день. «Все говорят о Covid и погибших, и для них это просто цифры. На самом деле мы с ними имеем дело », — говорит он. «У меня есть докторская степень, я надеваю перчатки и [защитный] костюм, и я помогаю экипажам перемещать тела в трейлеры и из них.Для нас это интуитивно «.

Персонал опасался за собственную безопасность. «Самым страшным было то, что [потенциально] разоблачили самих себя», — говорит Дениз Лайлс, руководитель следственного отдела. Ласситер испугалась, что она заразила свою семью. «У меня есть муж, который уезжает, и он работает. Я беспокоилась о нем », — говорит она. «Внуки, страдающие астмой, беспокоятся о них».

Рутинные задания вызвали приступы тоски. Проверяя манифест, рабочий может заметить деталь о жертве, которая находит отклик лично: день рождения, который был разделен с дочерью рабочего, та же фамилия, что и у лучшего друга.Харвин и Ласситер сделали все возможное, чтобы позаботиться о психическом здоровье своих сотрудников. В конце каждого дня Ласситер отводил людей в сторону, чтобы посмотреть, не испытывает ли кто-нибудь симптомов тревоги или депрессии, и связывал их с консультантами или священниками. Со временем даже ветераны судебно-медицинской экспертизы начали с трудом справляться со своей миссией.

После нескольких недель пребывания на объекте Харвин обнаружил, что, возвращаясь домой с работы, он погружается в туман. У него не было аппетита.Он перестал вовлекать жену в разговоры. Он проводил вечера, тупо глядя в телевизор. «Я даже не знаю, что смотрю», — вспоминает он. «У меня не было мотивации».

Харвин, конечно же, и раньше работал над массовыми трагедиями. После того, как угонщики направили первый самолет во Всемирный торговый центр, он пешком подошел к Южной башне. В двух кварталах от него он увидел тела, падающие с неба, и все его тело замерзло. Он не мог сделать ни шага вперед. Через несколько минут раздался оглушительный звук, и башня исчезла в облаке серых обломков.Из-под завалов выехала скорая помощь. Харвин прыгнул в спину вместе с десятками других пожарных и полицейских. Когда они приблизились к Северной башне, Харвин повернулся к одному из них. «Разве это не похоже на то, что этот наклоняется?» он сказал.

Следующие два дня он провел в Ground Zero в поисках выживших и возвращении мертвых. Этот опыт был настолько травмирующим, что он поклялся никогда не возвращаться на это место. Но он нашел работу в морге Ковида еще более эмоционально утомительной. «Я пережил 11 сентября», — говорит он.«Я не знал, переживу ли я это».

«Было так много женщин. Так много матерей там ».

Хотя он смог уйти от Ground Zero после атаки, пандемия уносила новые жертвы каждый день. Каждый раз, когда Харвин приходил в морг Ковида, он сталкивался с новым источником страданий, которым не было видно конца. «Ваш разум и ваша душа изнашиваются намного раньше, чем ваше тело», — говорит он. Осознав, что он находится в депрессии, он обратился к коллегам из Министерства внутренней безопасности и нашел утешение в виртуальном общении с ними.

Для Ласситера боль проявлялась не как психологическая травма, а как глубокая печаль. Душевная боль была всегда, со временем усиливаясь. 9 мая — День матери — было самым тяжелым. Это всегда было тяжело, день, когда смерть ее матери была самой болезненной. Но теперь появилась дополнительная тяжесть; она не могла перестать думать обо всех в морге Ковида. «Было так много женщин», — говорит она. «Там так много матерей».

Несмотря на то, что у нее был запланированный отпуск, Ласситер чувствовала себя не в своей тарелке, оставаясь дома в тот день.Она вышла из своего дома в графстве Принс-Джордж и проехала до этого места за 25 минут. Придя в морг, она надела защитный костюм и поздоровалась с рабочими. «Что ты здесь делаешь?» они спросили. «День матери»,

«Я знаю, — ответила она, — но я спустилась, потому что хотела действительно поблагодарить вас за то, что вы делаете». Она понимала, что некоторые из них сами были матерями, и ценила их за то, что они провели здесь день.

Ласситер подошла к холодильным трейлерам и повернулась лицом к своим людям.«С Днем матери всех мам», — сказала она. Вернувшись к машине, она заметила легкость духа.

«Это было своего рода знаком облегчения», — говорит она. «Просто чтобы высказаться. Чтобы дать им понять, что кому-то не все равно ».

---

Июнь 2020 г. — С приближением лета работа в морге Ковида начинает замедляться. Поступает меньше жертв; количество тел в прицепах сокращается. К концу месяца объем настолько мал, что его можно будет сдать в городском морге.Первая волна коронавируса в Вашингтоне подошла к концу.

Пора Харвину закрыть морг катастрофы, по крайней мере, сейчас. Но перед этим он устраивает заключительный ритуал. 7 июля 2020 года раввин Герцфельд, преподобный Таунер и имам Шариф вернутся на место. Они присутствовали вначале, и Харвин хочет, чтобы они были здесь и сегодня.

Руководители веры собираются у входной палатки, а группа из трех десятков рабочих образует концентрические круги вокруг них. Они возносят благодарственные молитвы за то, что работа подходит к концу.«Земля получает свои сокровища после смерти», — говорит имам Шариф. «И мы хотим отдать дань уважения объекту, который теперь позволил людям вернуться на Землю».

После церемонии Ласситер собирает мужчин и женщин в свою команду, чтобы поблагодарить их за два с половиной месяца служения. Когда она заканчивает, солдат, назначенный на это место, снимает нашивку с бронежилета и подходит к ней. «Этот патч разошелся по всему миру, — говорит он Ласситеру, — и я хочу, чтобы он был у вас.”

Хотя пандемия продолжается, Харвин и Ласситер не могут не ощутить определенный триумф. Они не опознали никаких тел. Никто из их команды не заключил контракт с Covid. Они знают, что могут вернуться. Но в темный и мучительный год это хороший день.

Месяцы спустя Ласситер будет помнить об этом, особую гордость, которую она испытывала, за то, что, несмотря на труды десятков рабочих и грохот тысяч фунтов оборудования, несмотря на 404 погибших, слухи о морге Ковида так и не достигли общественности.Ее коллеги не заслужили похвалы. Они преодолели страх и горе, чтобы позаботиться о невинных жертвах исторической пандемии.

«Было приятно», — говорит Ласситер. «Даже если об этом никто никогда не узнает».

Прошел почти год с тех пор, как пандемия поразила Вашингтон. За первые четыре месяца изоляции город потерял в три раза больше рабочих мест, чем во время рецессии 2008 года. К июлю доходы малого бизнеса сократились вдвое. Пассажиропоток Metrorail упал на 90 процентов.В ближайшие четыре года округ ожидает дефицита бюджета примерно в 800 миллионов долларов. В общей сложности более 933 514 человек в округе Колумбия, Мэриленде и Вирджинии заразились вирусом, и 15 148 человек умерли.

Сегодня в городском морге на юго-западе округа Колумбия обрабатываются данные о погибших в результате коронавируса. хотя число смертей снова возросло, оно намного ниже пиков прошлой весны. В морге катастрофы были перенесены световые башни, и генераторы замолчали.Прицепы стоят на безлюдном асфальте. Каждый день тысячи автомобилей проезжают мимо места, не обращая внимания на то, что там произошло. Однако, если бы они знали, где искать, водители могли бы увидеть то, что Харвин обязательно оставил на месте. Флаги Вашингтона и США, возвышающиеся над забором.

Эта статья опубликована в мартовском номере журнала Washingtonian за 2021 год.

В понедельник открывается морг округа Йорк,

— проект, над созданием которого годами. необходимые решения об умершем и поиск утешения в тихом месте.

Потому что, как подчеркнула Гей во время дня открытых дверей на новом объекте в пятницу утром, морги — это не просто путевые станции для мертвых.

В лучшем случае морги предназначены и для семей погибших, сказал коронер, добавив, что новый морг округа Йорк стоимостью 2 миллиона долларов является «инвестицией в жизнь на долгие годы».

Морг расположен в задней части тюрьмы графства Йорк, недалеко от Конкорд-роуд в городке Спрингеттсбери. Он открывается в понедельник для работы, хотя коронер и ее сотрудники работают там много месяцев, в том числе во время строительства, которое началось в октябре, сказал Гей.

По словам следователя, его основная холодильная камера в настоящее время может вместить от 30 до 32 трупов.

Морозильник морга может вместить три тела, сказал Гей, и необходим для длительного хранения и для случаев, когда тела находятся в состоянии глубокого разложения.

Офис бывшего коронера в соседнем комплексе Pleasant Acres был крошечным и даже не имел собственной ванной комнаты. По словам Гей, офис полагался на морг Йоркской больницы для содержания недавно умерших, но найти место в местном крематории или похоронном бюро для разлагающихся тел всегда было проблемой и дополнительными расходами для налогоплательщиков.

В морге есть шкафчики, душевые, ванные комнаты, стиральная и сушильная машины для простыней и одежды, загрязненной в полевых условиях, а также семь кабинетов для административного персонала, заместителей коронера и коронера, а также комната для вещественных доказательств личного имущества, принадлежащего мертвец.

«Мы использовали каждый укромный уголок», — сказал Гей. «Используется каждое пространство».

Есть также большой порт для вылазки с надежной дверью гаража, промышленные весы и лифт, который может выдержать до 1000 фунтов, сказал Гей.

Персонал: В дополнение к избранным геям в офисе коронера графства Йорк работают четыре заместителя коронера на полной ставке, два сотрудника службы поддержки офиса и семь заместителей коронера на полставки, по словам Тани Зеч, главного заместителя коронера. .

Есть также волонтеры, которым поручено поддерживать контакт с семьями погибших и обеспечивать, чтобы у них была поддержка и услуги, в которых они нуждаются, — сказал Гей, — отношения, которые иногда длятся годами.

Коронер сказал, что ее конечная цель состоит в том, чтобы морг нанял или, по крайней мере, заключил договор с судебно-медицинским патологоанатомом и медработником, которые могли бы проводить вскрытия на месте.Динеры — это работники морга, которые помогают патологоанатомам.

На данный момент, когда смерть будет сочтена подозрительной, тела будут по-прежнему доставляться в компанию Forensic Pathology Associates в Аллентауне для вскрытия, сказала она, как это делает округ Йорк на протяжении десятилетий.

Во время утренней экскурсии по учреждению в пятницу комиссар округа Йорк Дуг Хок сказал, что большая часть существующей тюремной инфраструктуры, включая душевые и ванные комнаты, работает в морге.

Комиссар президента графства Йорк Джули Уиллер охарактеризовала подход Гэя к созданию морга в трех словах: страсть, настойчивость и усердие.Уиллер поблагодарил Гэй «за то, что она не сдавалась».

«Безмятежная комната»: В семейной смотровой комнате морга есть удобная мебель, растения, брошюры и книги, посвященные тяжелой утрате, и скоро в ней будет холодильник и станция для напитков. По словам Гэя, из большого окна в комнате открывается вид на большую смотровую площадку морга, что позволит людям увидеть своих умерших близких до того, как тела будут отправлены в похоронные бюро или крематории.

Будет установлен моторизованный занавес, который можно будет поднимать и опускать по мере необходимости, сказал коронер.

Трейси Линн называет эту комнату безмятежной. Она и ее семья посвятили свое время тому, чтобы сделать семейную смотровую комнату местом, где скорбящие могут найти утешение и получить возможность увидеть своих близких.

«Это было очень важно для нас», — сказала она.

Линн, специалист по безопасности дорожного движения Центра безопасности дорожного движения южной части Пенсильвании, 10 января 2015 года потерял сына Джейкоба Линна. 18-летний студент колледжа был пассажиром в автомобиле, который врезался в дерево на Кендейл-роуд. в Виндзорском городке.Также погибла 15-летняя Эйслинн Вишневски. 17-летний водитель и третий пассажир выжили.

«Когда мы потеряли Джейка, нам не разрешили его видеть», — сказала Линн, потому что в морге Йоркской больницы нет комнаты для свиданий.

Она сказала, что чувствует, что у нее не было возможности попрощаться с ним, и сожалеет об этом.

Гей смог предоставить Линн фотографии Джейка, но это было не то же самое.

«Никто не должен просматривать фотографии своих умерших близких на компьютере», — сказала Линн, добавив, что она и ее семья взволнованы тем фактом, что новый морг округа Йорк не только положит конец этой практике, но и позволит персоналу коронера чтобы предложить комфорт и поддержку, которые Гей считает важным коронером.

— Свяжитесь со старшим криминальным репортером Лиз Эванс Сколфоро по адресу [email protected] или в Twitter по адресу @LizScolforoYD.

мертвых тел продолжают двигаться более года после смерти, судмедэксперт обнаружил

Согласно новому исследованию, мертвые не всегда могут покоиться с миром … в буквальном смысле. Более года после смерти трупы перемещаются «значительно», и это открытие может иметь важное значение для судебно-медицинских расследований.

Исследователи из австралийского исследовательского центра разложения — в просторечии известного как «ферма тел», термин, который некоторые ученые считают неуважительным — сделали поразительное открытие после использования камер с замедленной съемкой для съемки разлагающихся трупов.

Вот уже 17 месяцев камера в Австралийском центре тафономических экспериментальных исследований (AFTER) каждые 30 минут в светлое время суток делает снимки трупа над головой. И все это время труп продолжал двигаться.

«Мы обнаружили, что руки значительно двигались, так что руки, которые начинались вниз рядом с телом, заканчивались сбоку от тела», — сказала Австралийской радиовещательной корпорации ученый-медик Элисон Уилсон из Университета Центрального Квинсленда.

Какое-то посмертное движение ожидалось на самых ранних стадиях разложения, объяснила она, но тот факт, что он продолжался на протяжении всей съемки, был полной неожиданностью.

«Мы думаем, что движения связаны с процессом разложения, когда тело мумифицируется, а связки высыхают», — сказала она.

«Это знание может иметь важное значение при расследовании необъяснимых смертей».

Фактически, это может изменить то, как ученые анализируют и интерпретируют места преступлений, особенно когда человеческие останки не были обнаружены в течение некоторого времени.

До сих пор, если не было доказательств того, что тело было перемещено — животными или людьми — судебные медики обычно предполагали, что положение обнаруженного тела соответствует положению в момент смерти.

Поскольку исследование Уилсона — первое использование камеры с замедленной съемкой для изучения разложения человека, это также первое свидетельство того, что предположение о положении тела при смерти может не соответствовать действительности.

Документ, описывающий открытие, что трупы более живые, чем ожидалось, еще не опубликован, но он является продолжением предыдущей работы, опубликованной в Forensic Science International: Synergy .

Уилсон и его коллеги использовали покадровую камеру для отслеживания разложения трупа в течение шести месяцев. Полученные изображения сравнивали с системой распределения точек по уровням разложения по всему телу, чтобы определить посмертный интервал — как долго человек был мертв.

Балльная система точно соответствовала покадровым фотографиям, повышая надежность системы как инструмента судебной экспертизы; Кроме того, результаты команды подтвердили полезность покадровой камеры в судебно-медицинских исследованиях.

Исходя из этих выводов, можно сделать вывод, что если изучить достаточное количество трупов с долгосрочными временными интервалами для получения статистических данных о посмертном перемещении, эти знания можно будет использовать для более точного анализа мест преступлений в будущем.

Такая база данных могла бы предоставить информацию о способах передвижения людей, что, в свою очередь, позволило бы судебным экспертам восстановить положение тела в момент смерти.