Единственное что у старика сохранилось: Единственное, что у старика… (Цитата из книги «Башня из черного дерева (сборник)» Джона Фаулза)

Старик — отзывы и рецензии — КиноПоиск

сортировать: по рейтингу по дате по имени пользователя Шал — это первый целиком казахский фильм казахского режиссера, сценариста и актерами казахами, фильм снятый на казахском языке, который я посмотрел. И сразу скажу, что фильм меня приятно удивил и оказался намного лучше, чем я предполагал до просмотра. Почему то, я считал, что казахское кино будет своего рода младшим братом российского кино и будет копировать российское кино по манере и методам лишь с казахскими актерами. Однако Шал (старик по-казахски) оказался очень самобытным, глубоким, символичным фильмом, где есть место как неторопливой степной философии, так и поразительно реалистичному экшну, который просто стирает третью стену и заставляет буквально верить всему, что видишь на экране. Завязка фильма такова: есть дедушка и есть его внук. Внук, хоть и живет в казахской глубинке, активно пользуется интернетом и на ты с гаджетами. Дед же наоборот, традиционен и консервативен (за исключением может быть того, что является футбольным фанатом). И вот на этом фоне традиции против или даже не против, а скорее вместе с новым и происходят действия фильма. Деду необходимо перегнать своих овец на зимовку и он отправляется в дорогу через степь на своем старом коне. Однако после того, как он уезжает поднимается очень плотный туман, в котором дед теряет дорогу. А параллельно с этим приезжают люди из ‘большого’, нового Казахстана поохотиться на волков, и туман застает их за охотой. Таким образом на небольшой территории одновременно оказываются старик с отарой овец, охотники с оружием и стая волков. Большинство персонажей и событий в фильме кроме основного смысла имеют глубокий символический смысл, который сплетается в цельную и обширную идейную и философскую составляющую. И конечно, я не мог этого не сказать: Шал — это в некотором роде аналог фильма ‘Выживший’, за роль в котором Лео наконец получил Оскара. И это тот редкий случай, когда казахский фильм может спокойно дать фору Голливуду по всем статьям. Там, где в Выжившем анимация и хромакей, там в Шале все настоящее, все живое до мурашек на коже: и люди, и животные и Степь живая. При этом фильму удается не скатываться в морализаторство и насаждать определенную идеологию. Шал рассказывает нам свою историю, показывает нам мир и философию степи, зовет лишь в гости, но не навсегда, и это для меня очередной признак хорошего кино. Ну и не могу не отметить блестящую игру главного героя, которая несколько выбивается из общего достаточно посредственного уровня остальных актеров, что однако не кажется промахом фильма, а оказывается постановкой акцента на главном герое и его мировоззрении. Определенно настойчиво советую всем любителям кино. Шал, это отличный пример кино, которое можно воспринимать на разных уровнях, и каждый из этих уровней хорош сам по себе: кто-то увидит только крепкий реалистичный экшн, кто-то рассмотрит какие-то символы, а кто-то (но точно не житель большого города) увидит дух Степи, душу Казахстана. Учитывая то, что фильм снят на довольно скромный бюджет, и, при этом, в Казахстане, повышу ему оценку на один балл с 9 до 10. прямая ссылка 22 марта 2019 | 13:02 Philosoraptor Последнее инициатическое странствие Старик Касым живет в казахской степи. Семья его – это дочь и внук. Из всех развлечений – телевизор, по которому он смотрит футбол. В футболе он при этом неплохо разбирается, знает игроков и может сравнить их с теми, что играли десятки лет назад. Его занятие – это лошади и бараны. Однажды он отправляется пасти баранов в степь, но попадает в туман и теряет дорогу. Недавно в этих краях побывали охотники. Они убили молодых волков, и тогда другие волки стаи напали на них, чтобы отомстить. Теперь жадные до крови животные нападают и на заблудившегося старика Касыма. Старик вступает в противостояние с дикой природой, и ставка в этой борьбе – его собственная жизнь. Схватка старика со стихией здесь возведена в абсолют. Касым проходит по самой грани жизни и смерти. Он воплощение духа земли, родины и, кстати, несет в своем образе некие дионисийские черты, если послушать, что говорят о нем соседи, когда вспоминают его молодость. Тем не менее предельное знание местности и настроения природы не могут уберечь Касыма от опасности, которая превращает его путешествие в последнее инициатическое странствие, целью которого является подготовка к смерти. Касым несмотря на возраст демонстрирует перед лицом смерти чрезвычайную ясность ума и логичность поведения. И сверх того силу – с волками он дерется фактически голыми руками. Вообще упоминание футбола и модных современных игроков вроде Месси придает этой работе какой-то неприятный постмодернистский фон, ведь даже своих баранов старик Касым иногда называет по именам футболистов. Все-таки в казахской степи меньше всего хотелось бы видеть и без того предельно навязчивую коммерческую футбольную культуру. Но со временем этот фон как-то блекнет и больше обращаешь внимание на качество съемок степи и натуралистичность сцен с нападением волков. Все это позволяет этническому компоненту перевесить в «Шале» постмодернистский. «Шал» — удивительно качественная и яркая работа для страны с малоизвестным в «большом мире» кинематографом. Здесь замечательно передан национальный колорит, причем он не сводится, как это часто бывает в подобных работах, к открыточной пестроте. Баланс между бытовыми подробностями, картинами казахской степи и психологической линией оказавшегося вдали от дома старика выдержан замечательно, что делает эту картину знаковой для кинематографа Казахстана. 8 из 10 прямая ссылка 27 октября 2015 | 08:00 Фильм, в первую очередь, учит сохранять мужество и достоинство, даже в таких безысходных ситуациях. Казахские степи, это то же самое море, такие же бескрайние и просторные, в таких условиях не каждому дано выжить. Между стариком и волками есть что-то общее. Волки мстят за своих убитых детенышей, а старик пытается сохранить свою жизнь, ради внука, которого очень любит. Стариком движит невидимая сила, благодаря которой он выживает в таких условиях, плюс ко всему он защищает свою отару овец, всеми возможными силами. Он просто не мог позволить себе, просто так сдаться. Удивительно как режиссеру удалось провести, тонкую грань, между природой и человеком. Старик не боялся умереть, это и давало ему уверенность и храбрость. Его единственной целью было-будущее внука. Безусловно, это один из сильнейших фильмов в современном казахском кинематографе. Ермеку Турсунову за 800 тысяч долларов, удалось снять очень качественный и сильный фильм, а главное что картина очень глубокая. Она заставляет задуматься, заставляет сопереживать. В современном казахском кино, такие фильмы на вес золота. Ведь еще никому не удавалось так показать казахские степи. Все выглядело настолько реалистично, что ты буквально окунаешься в фильм. Картина даже была в списке претендентов в шорт листе оскара. Воистину потрясающий фильм, который заставляет вникать тебя в атмосферу происходящего. Главная надежда современного казахского кинематографа, это конечно же Ермек Турсунов. Атмосферу и быт казахского н арода, никому еще не удавалось передать настолько атмосферно и реалистично. Надеюсь, он не перестанет радовать нас, подобными картинами. Нам же в свою очередь, остается лишь поддерживать данного режиссера, отдавая свои кровные, за поход в кинотеатр, на новые картины Ермека Турсунова. прямая ссылка 03 июля 2015 | 10:42 ‘Шал’- это лучший казахстанский фильм из всех, мною увиденных. Талантливая ‘Келин’ — слишком далека от нас по времени и культуре, криминальные ‘Рэкетир’ или ‘999’ — просто слишком далеки, ‘Кочевник’ или ‘Мын бала’ — это продукты для кассы. Все остальное — шлак. А ‘Шал’ — это потрясающая история, близкого и понятного каждому старика. Это бриллиант казахстанского кино последних десятилетий. Старик Касым немногословен, но каждая его реплика — это либо ирония, либо житейская мудрость, либо очень проникновенные, мудрые слова. Он не супергерой нашей страны, у него нет защитного костюма и доспехов, лазерных бластеров и пушек. У него есть нечто, более сокровенное и важное, что дано не каждому, и не каждому суждено понять на протяжении жизни — великая мудрость и жажда жизни. Эта история возвращает нас к коренным, степным мудростям, и напоминает, что о них нельзя забывать и поныне. Месть матери-волчицы — это не экшен, как в ‘Схватке’, это философия, это сигнал человеку, что ему не стоит лезть туда, где он не хозяин. Природа — хозяйка. И человек должен принять ее законы. Сила старика Касыма — это образ давно забытой тяги к жизни всего казахского народа. Когда-то мы могли выживать в любых условиях, будь то тайга, горы, степи. Мы приспосабливались и копили знания, могли изобрести все, что необходимо было для выживания в данных условиях, на земле, которая до нас не приглянулась никому. Образы бизнесменов — это собирательный показательный образ всех верхушечных бастыков, которым деньги и власть застили глаза. Образ внука — это молодое поколение, которое напрочь не хочет прислушаться к старикам. Самое главное, что у этой притчи есть Мораль. прямая ссылка 20 июня 2015 | 16:15 rouiden Мой бог — моя степь. Фильм — притча. Сюжет. Казахстан, наши дни. Старик Касым живет в сельской местности вместе с дочерью и внуком. Задавшись целью перегнать стадо овец на пастбище, он сбивается с пути в степи. Тем временем на его поиски отправляются жители села и МЧС. ‘За что ты так? Почему ты меня испытываешь?’ Захватывающий, жизненный, комедийный, философский и местами сюрреалистичный фильм произвел на меня глубокое впечатление. Если вы жили или гостили в подобных степных районах, то изображение на экране перенесет вас в эти места, в которых вы когда-либо были. Операторская работа. Минимализм в фильме — важная составляющая. Заметили ли вы, но здесь будто нет ничего лишнего: кадр совершенен. Даже придраться не к чему. Особенно мне понравилось туманное спокойствие, я в нем словно растворилась по бескрайней холодной степи. Музыкальная составляющая. Народные мотивы и ритульная музыка в фильме хороша: она гармонирует, заставляет сопереживать, уносит в дальние края, а в самом финале пронизывает до глубины души. Актерская игра. Удивительно, как порой непрофессиональные актеры могут сыграть. Наверное, вкладывают душу… Главный и заслуживающий внимания актер — это конечно же Ерболат Тогузаков, сыгравший старика Касыма. На меня он произвел удивительный эффект. Со своей ролью Ерболат Тогузаков справился замечательно: вместе с ним плачешь, смеешься, злишься и сопереживаешь. В общем, меня он своей потрясающей актерской игрой убедил. Орынбек Молдахан (Шайтанбек) сыграл неплохо. Местами апатичен, где казалось должен быть эмоционален, но в принципе это не особо бросается в глаза. Некоторые актеры не произвели совершенно никакого впечатления (дочь Касыма, городские охотники, представители спец. служб), но благо они персонажи второстепенные и общую картину этим не портят. В заключение хочу сказать, что безусловно, фильм заслуживает внимания и является достойным представителем современного казахского кинематографа. 22 апреля 2014 | 19:49 В городском пространстве большинству людей не открываются законы природы, они не чувствуют ее систему, хотя по ней течет их жизнь. И даже живя в глухой казахской деревне среди степи, не каждый может понять гармонию и справедливость вселенной. Лишь старик Касым имеет право быть примером настоящего человеческого существа, эпизод из жизни которого хорошо бы увидеть каждому… Касым — уже старый, но очень проворный дед. Он ярый болельщик футбола и всю жизнь пас баранов в степи, которую знает лучше, чем себя. В очередной раз гонит он табор животных, которым дал имена футболистов, на зимовку. Но жизнь — непредсказуемая вещь, уверенность в знании изученной местности может подвести. Попав в туман, Касым сбивается с пути. И все бы ничего, спокойно бы старик нашел дорогу и пригнал бы своих барашков без потерь и проблем, если бы не совершил ошибку. Говорят, что каждый из нас в ответе за то, что происходит на земле. С одной стороны, это абсурд — как один человек может повлиять на мир, природу и жизни других существ?! Режиссер Ермек Турсунов доказывает, что может. Когда на двор Касыма приезжает огромный внедорожник с тремя охотниками, которые спрашивают дорогу к волкам, старик, под впечатлением от необычной машины и оружия, вскользь отвечает им что охотится-то не время, что у волков щенки, но все же показывает дорогу. Он не отговаривает их ехать, не отказывается указать охотникам путь для убийства и не делает усилия, не настаивает, чтобы они изменили свое решение. Касым лишь в финале понимает, что все, что с ним и с туристами впоследствии произошло, можно было бы избежать… Те охотники, как и почти каждый из нас, явно считали, что если ты человек — то это делает тебя исключительным среди других существ. Убивать животных — развлечение, есть животных — наслаждение, одеваться в животных — мода и красота… Но порой животный мир доказывает не только свою силу, но и мудрость. И как люди относятся к животным — так животные платят им тем же. Этот факт, а так же разницу человека разумного и ограниченного моралью цивилизованного мира показывает диалог между стариком и единственным выжившим охотником. Их слова есть битва разума и ума: «Волки как взбесились!» — «Это люди взбесились, а волки они ведь и есть волки!» — «Чего же они на людей стали кидаться?!» — «Наверное, они приняли вас за своих». Бездумный азарт охотников их и погубил — вместо кайфа от охоты они получили смертельный шок. Реакция же старика на проделки волка может показаться чересчур доброй. Когда он понимает, что его единственного, любимого коня, растерзали, он с отчаянием произносит — «зря ты это сделал, мой серый брат». Братьями он считает не только волков, но и баранов. Для него нет разницы, все существа — равны. Он не только просит прощения у барана Горинчо, когда его со слезами приходится зарезать, потому что волки бегут на стадо, но также Касым искренне просит его выручить их. Возможно, поэтому волкам не удалось в этот раз убить все стадо и самого старика. Фильм начинается с проезда большого внедорожника, в котором едут городские искатели приключений. Через первый короткий диалог выявляется их бездуховность и неискренность. Один из охотников говорит по телефону жене стандартную фразу: «все хорошо, целую, пока», второй весело замечает «да все мы говорим им одно и то же»… Отсутствие духовной связи с женой создает стену между ними, блокирует чутье друг друга на тонком уровне, именно поэтому жена впоследствии не почувствовала, что о муже-то беспокоиться надо было уже давно. На непонятные для нее слова Касыма в телефонную трубку, которую он нашел в куртке трупа мужчины, жена лишь ругает его, решив, что тот напился. Энергия отношений между дедом и внуком категорически иная. Это такая связь, которая встречаются крайне редко, но которая являются настоящим счастьем. Если люди искренне небезразличны друг другу, их интуитивное поле относительно близкого человека разрастается до мистических размеров. Так и старик с внуком: даже на бытовом уровне дед прекрасно понимает, что хочет мальчик, какие у него мысли и где он может быть. Они настолько сильно чувствуют друг друга, что мальчик первый забеспокоился о том, что на улице туман, а дед в степи. Этим объясняется и то, что они постоянно дразнят друг друга, потому что безошибочно знают, кто что думает. Мальчик сразу сказал, что дед засуетился перед охотниками и их машиной. Но хоть старик все и отрицает, зрителю ясно, что это так. Финал стал доказательством интуитивного сплочения внука и деда: когда уже все поиски прекращены, Ералы поворачивает коня в тот момент, когда Касым произносит его имя. Он находит своего деда, что говорит о полной победе любви, души и умения слушать близких и окружающий мир. Мотивы животного и человека абсолютно тождественны — в фильме волки мстят людям за своих убитых детей. Старик же во что бы то ни стало старается сохранить свою жизнь ради внука. Родители продолжаются в своих детях — это таинство позволяет двигаться дальше взрослому поколению. Поняв, что ходит кругами, старик морально сдается, прогоняет баранов и уже говорит, что готов умереть на месте. Но что-то поднимает его снова на ноги. Он просит Бога, в которого никогда не верил, чтобы тот дал ему еще немного времени — «мне же внука надо на ноги поставить». Вот откуда человек черпает веру, мужество и силы идти вперед и не сдаваться. В диалоге с охотником он проговаривает свою мысль «я никуда не ездил, зато мой Шайтанбек мир посмотрит, выучится, человеком станет, больше меня узнает, больше меня сделает — так должно быть». Рвение сделать продолжению своего рода качественную жизнь спасает Касыма. В картине появляется на свет еще один символ в доказательство этой мысли — ягненок. Старик сам принимает роды и сохраняет новорожденного ягненка до самого конца. Если же охотник во время погони выбросил его, чтобы спастись самому, то Касым борется за его жизнь не меньше, чем за свою. И именно голос ягненка в финале привел Ералы к почти умирающему дедушке. Ведь спасая других, мы спасаем себя. Эта философская притча заставляет принять незыблемые истины мира, в котором живут люди, поглощенные в праздность или хаос жизни, давно потерявшие осознание своего места в этом природном пространстве, а может, никогда его не находящие. прямая ссылка 11 марта 2014 | 23:19 Исабек попросил перегнать свою отару овец в Алтай на 1 один день, так как приехали к нему гости издалека, ну по-соседски. Старик Касым, согласившись на это, даже не думал, что ждёт его впереди. Я всегда к казахскому кинематографу относился скептически. В кинотеатрах Казахстана 11 октября выходил данный фильм, и все хором говорили, что видать такое не видели раньше. Я думал все преувеличивают, как во время фильмов ‘Кочевники’, ‘Жау Журек Мын Бала’ или же признанный во многих фестивалях ‘Келин’, но я даже не представлял, от какого фильма отказывался ровно год. Казахи весьма серьезно относятся к делу сельского хозяйства, ведь это один из древних обычаев, который сохранился по сей день. В примере можно посмотреть преданность старика Касыма к своей отаре овец и к его собственному коню, которым дал прозвища бразильских футболистов. Фильм похож по жанре на ‘Схватку’ с Лиамом Нисоном и ‘127 часов’ с Джеймсом Франко. Зрелищный, захватывающий всё сознание разума, во время просмотра фильм не мог оставить меня равнодушным. Каждой секундой проникаешь в экран, зрителя захватывает холод, как мёрз на бескрайней степи старик. К тому же, голодные волки, мстящие за проделки охотников, подошли к нему, чтобы утомит свой голод отарой овец. Ерболат Тогузаков, вжившись в роль Касыма, показал маленького и смешного старичка, остепенившегося от своих проделок в молодости, из-за которого назвали его Конокрад. Преданность персонажа к сельскому хозяйству и безумному фанатизму мирового футбола, также за битву с волками, потерявшегося старика, за достойное оживления Касыма, должен получить мировое признание. Чего стоить его озлобленное лицо с глубокими морщинами на весь экран. Я мечтаю пожать руку деду Ерболату. Орынбек Молдахан сыграл внука Касыма Ерала с прозвищем Шайтанбек. Четырнадцатилетний мальчик очень хорошо передал персонажа с ехидным поведением, показанным во время фанатизма деда и незнание его новых гаджетов, вскоре с исчезновением деда, переживающего тоску по нему и заставляющего весь аул встать на ноги, сыграл убедительно. Прошлая работа Ермека Турсунова в 2008 году (фильм ‘Келин’) уже была претендентом на шорт лист в премии Оскар. С тех пор прошло 5 лет и, собравшись, он, по поручению Министерства культуры и информации Республики Казахстан, сотворил данный фильм. Ермек — режиссёр и сценарист сей картины, за всего лишь 800 000$, создал настоящее кино, которым может гордиться весь казахский народ. Данный момент всего лишь претендент на шорт лист премии Оскар и в марте следующего года должен стать лауреатом. Я в это верю! — А кого ты из Реала знаешь? — Рональдо классный. — Твой Рональдо пижон, вот Месси это игрок. — Месси вроде как за Барселону играет. — Опять ты всё путаешь. прямая ссылка 26 октября 2013 | 12:16 ШАЛ — единственное (подчеркиваю) стоящее отечественное КИНО, снятое за 20 лет Независимости, которое меня тронуло. Ермек Турсунов снял по истине сильное в эмоциональном плане, достаточно суровое и местами мистическое полотно. ШАЛ — это суровая и настоящая притча о Человеке и его взаимоотношении с Природой. Это линия самая главная. Кино адресовано всем нам, которые все дальше отдалились от Земли-матушки, от природы, которую мы несчастно эксплуатируем. Охотники, нашпигованные по самые не балуй техникой, гаджетами, Johny Walker’ом — это все МЫ, которые потеряли связь с Природой. Шал — это маленький, но честный человек, которых осталось не так много на Земле и который на ТЫ со степью, который не боится смерти, но и не ищет ее. Это ленивые соседи, которые окружают нас и не знают нас, хотя живут рядом. Могу еще сказать, что аналогов у данной картины мало на моей памяти. В один ряд могу поставить фильм Земекиса Изгой, но там бюджет и крутые спецэффекты. .. Вышеупомянутый Старик и море. Ну и ряд некоторых других. Но у Турсунова не было бюджета в миллионы $, а были лишь старик да люди с аула. И все это делает кино очень правдоподобным, честным и крутым. Очень понравились главные герои. Никакой фальши, наигранности или ‘игр в кино’. Тут аплодисменты опять же режиссеру! А старик Ерболат Тогузаков — это вообще не актер как я читал в интервью о нем=)) Это просто служащий на студии, случайно замеченный Турсуновым. Но сыграл и задвинул мощно! Браво! Несколько месяцев на холоде, в степи и с животными — не каждый молодой выдержит. Конечно же фильм не идеален, у него есть определенные недостатки и каждый при желании сможет их увидеть. Но их удельный вес настолько незначителен и мал, что обращать на это нет никакого желания. В принципе фильм можно смотреть всем, вне зависимости от знания языка. Даже лучше смотреть на казахском языке я бы сказал, допустим с субтитрами. Кино вошло в пятерку лучших виденных мной в этом году. НАСТОЯЩЕЕ КИНО. Простое на вид, Глубокое внутри. прямая ссылка 22 октября 2013 | 19:19 777west777 Что твои деньги? Посмотри на себя, разве сильно они тебе помогли? (с) Поразил… Сильно впечатлил фильм, содеражщий в себе очень много мыслей о бытие и не только. Редко такое бывает, когда так органично фильм передает и главную мысль, и актерескую игру, и атмосферу. Я вообще забыл, что это фильм, будто я шел сзади с главным героем, слушал его замечательные рассказы и мысли, подгонял баранов и боролся с волками. Советую всем, кто спецэффектам предпочитает глубокий смысл, степь великолепна, я был в настоящей степи (в перемежку с тайгой) и скажу, что так оно и есть, как показано в фильме. Даже фильм Схватка с Лиамом Нисоном выглядит более вымышленным на фоне данного произведения. Тот случай, когда можно со спокйствием в сердце сказать, что у фильма есть душа. 08 июня 2013 | 07:50 Borhan Прости, Гарринча, ты самый старый… Удалось посмотреть горячо обсуждаемый отечественный фильм уходящего 2012 года. И скажу искренне, я оказался под очень глубоким впечатлением. Скажу более — за последние несколько лет ни одна Казахстанская картина не оставляла в моей душе столь положительных эмоций. Отличная работа операторов (нападки волков, перегрызание ими шей баранов — все снято очень даже на уровне и реально), игра малоизвестных актеров, в частности сыгравшего шала-Касыма. Чего стоит его пожирание глазами своего врага в финале картины. Отлично выражен главный герой, в молодости промышлявший скотокрадством, обожающий бразильский футбол, никогда не веривший в Аллаха, и все таки, обратившийся к нему в самый тяжелый момент своей жизни. Фильм изобилует веселыми диалогами с внуком, ласково зовущимся ‘Шайтанбеком'(Чертенком) и перлами старика, не перестающего балагурить даже в полусознательном состоянии. Причем шутки не избитые и оригинальные. Отдельное спасибо композитору картины, тема, звучащая в последних кадрах, отлично связывает чувства ликующего мальчика и отступающего врага. К моему сожалению, ‘Шала’ не повезли в США, отправив туда заведомо слабенькую картину, абсолютно меня не впечатлившую и не зацепившую ни струны сознания, но зато гораздо более бюджетную и пропиаренную картину про горстку супер-казахов ‘богатырей’. Может быть, она заслужила это право в связи с тем, что в начальных титрах присутствует имя одного человека как вдохновителя создателей фильма… Не знаю, других заслуг я не увидел. К слову, посланец не прошел и первого этапа, выбыв в борьбе за Оскар… В заключение, рекомендую к просмотру ‘Шала’, представителям всех возрастов и национальностей РК. Не пожалеете! прямая ссылка 24 декабря 2012 | 19:41

Многовековой пень в американском озере остается загадкой для ученых

Старый пень, плавающий вертикально у поверхности вулканического озера в США, остается загадкой для ученых уже более века. О загадках Озерного старика — в материале «Газеты.Ru».

Озеро Крейтер, кратерное озеро в штате Орегон на северо-западе США, — самое глубокое озеро в стране. Однако озеро, давшее название одноименному национальному парку, привлекает внимание ученых и туристов не только благодаря своей глубине, которая достигает 597 м, и чистейшей воде завораживающего голубого оттенка.

Необычный старый пень, непонятно когда оказавшийся в девятом по глубине озере мира, уже более века остается на плаву и привлекает внимание ученых и туристов.

close

100%

Первое описание торчащего из воды бревна было сделано еще в 1896 году Джозефом Диллером.

Согласно его записям, плавающее бревно имело белесый оттенок, его ширина составляла 60 см, а над поверхностью воды возвышалось около 130 см, причем бревно было достаточно устойчивым, чтобы выдерживать вес человека. Тогда же Диллер сквозь прозрачную воду увидел, что у бревна сохранились остатки корней, заставившие Диллера ошибочно посчитать, что пень держится за дно.

Во второй визит к озеру исследователь нашел пенек плавающим совсем в другом месте, в 400 м от первого. Весь последующий век ученые продолжали выяснять, почему бревно, прозванное Озерным стариком, плавает не в привычном горизонтальном, а в вертикальном положении, как оно оказалось в озере и сколько ему лет.

Известно, что 10-метровое бревно когда-то было стволом канадской тсуги

— вечнозеленого хвойного дерева, произрастающего в Северной Америке. Есть гипотеза, что дерево попало в воду кратерного озера вместе с оползнем, однако больше всего споров вызывает вертикальное положение бревна. По одной из версий, изначально в корнях дерева оставался тяжелый камень, заставивший бревно торчать из воды. Со временем нижняя часть бревна впитала воду, стала тяжелее, и пень остался плавать в таком положении уже без корней.

Читайте также

В пользу версии с камнями у корней говорит случай с извержением вулкана Сент-Хеленс на северо-западе США весной 1980 года. Тогда после оползня сотни деревьев оказались вертикально плавающими у поверхности озера Спирит. Однако все они заканчивали одинаково: сначала имели большую корневую структуру, плавали несколько лет, а затем шли на дно.

Почему Озерный старик остается целым более века, не идет ко дну и держится вертикально, остается загадкой.

Привлекает внимание также способность бревна к быстрым перемещениям по поверхности озера. Несмотря на большую массу и низкую парусность, в ветреный день пенек способен за день перемещаться на расстояние до 7 км!

В 1938 году ученые провели трехмесячный эксперимент по отслеживанию движений бревна по поверхности озера. Оказалось, что пень способен перемещаться дальше и быстрее, чем предполагали ученые:

close

100%

с 1 июля по 30 сентября он преодолел расстояние более чем в 100 км.

«В июле, августе и первой половине сентября бревно плавает почти исключительно в северной части озера. Это определенно указывает на то, что в это время года здесь преобладают южные ветры, которые отклоняются стенами кратера, создающими завихрения и заставляющими бревно плавать туда-сюда», — говорилось в отчете натуралистов Уэйна Картчнера и Джона Дерра.

Впрочем, по утверждению сотрудников национального парка, бревно не всегда следует в направлении ветра. «Можно подумать, что 1,2 м над поверхностью должны действовать как парус. Однако иногда он движется по озеру против ветра», — рассказал Марк Буктеница, местный эколог, в сюжете телеканала CBS, посвященном странному пню.

Единственное, что удалось узнать о пне точно благодаря современным научным методам, — это его возраст. По словам Скотта Гирднера, местного биолога, радиоуглеродный анализ показал,

что древесине бревна по меньшей мере 450 лет.

Поэтому, учитывая, что само озеро Крейтер было открыто лишь в середине XIX века, остается гадать, сколько лет на самом деле в нем плавает загадочный пень.

Читайте также

Возможно, сохранность пня связана с кристальной чистотой воды озера, в котором почти не водится рыба. Из шести интродуцированных в 1881–1941 годах видов рыб здесь прижились лишь два — радужная форель и нерка.

Кроме того, на глубине 120 м встречается свободно плавающее растение — мох фонтиналис. И единственное место у поверхности, где он встречается, — это погруженная часть пня. Это может указывать на то, что когда-то пень плавал в толще воды, считают ученые.

Для работников парка Озерный старик не просто пенек, десятилетиями плавающий у поверхности озера. «Он имеет характер, историю и является частью парка», — считает Гирднер. Считается, что пень является хранителем и предсказателем погоды, и однажды он показал свой характер.

В 1988 году ученые проводили подводное изучение озера и в целях безопасности прикрепили «старика» якорем к оконечности острова Уизард. Как утверждают свидетели, в тот же час небо покрылось тучами, поднялся сильный шторм, кончившийся лишь тогда, когда пень оторвался от якоря и продолжил свободное плавание по озеру.

фото и отзывы — E1.ТУРИЗМ

Если направится к одному из центральных островов Стокгольма, на котором в древние времена осуществляли охоту короли Швеции, можно увидеть интересное здание, над крышей которого возвысились корабельные мачты. Знайте – это музей корабля Густав Васа.

Это единственное судно в мире, которое относится к 17 веку и сохранилось на 95%! Это ли не чудо?

Еще один интересный факт – он затонул, пробыв на воде всего 30 минут (1628 год)! В то время Европа находилась во власти Тридцатилетней войны (протестанты и католики воевали друг против друга). Корабль строили согласно приказу Густава Второго, который был на стороне немецких протестантов. Спустя более трех столетий корабль подняли со дна. Это была сложная задача, ведь существовало несколько версий, где он мог располагаться, а после того, как его нашли, появилось новое препятствие – как его поднять со дна?!

Версий была масса, например, заморозить корабль в лед, чтобы он всплыл и уже потом доставить его к берегу. Или же вовсе использовать шарики для пинг-понга. Но в итоге его подняли с помощью металлических тросов.

С 1959 года занимались его поднятием, лишь к 24 апрелю 1961 года медленно, но верно, из толщи воды появился он – легендарный корабль Васа. В этот день практически вся страна замерла у радиоприемников и телевизоров. Всем было интересно, как это происходило.

Первым на него ступил тот самый инженер Андерс Франсен, который отыскал его. Этому кораблю отошла ветвь первенства по сохранности. Почему этому «старику» удалось так сохраниться? Все благодаря тому, что в Балтийском море не обитает главный враг дерева – ракушка-древоточец.

Помимо этого, была решена проблема с высыханием древесины, которую орошали специальным составом, замещающий воду. Представьте только, на 1 кг древесины тратили 1,5 литра воды! Изначально воду из судна удаляли подобным образом вручную, но позже людей заменил специализированный механизм.

Этот корабль имел высоту 52,5 метра, длину – 69, а корма возвышалась на 20 метров!

Порядка 30 лет длилась реконструкция удивительного судна.

Музей-корабль Густав Васа располагает не только самим легендарным кораблем, но и рядом экспозиций. Там содержатся материалы, связанные с ним тематически: постройка судна, модель корабля и варианты водолазного снаряжения. Также имеется различные вещи моряков судна.

Эх, хорошо в стране советской жить? (Страна Советов 1930-1950-х годов: мифы и реальность)

Участник: Намятов Сергей Юрьевич,

студент Нижнетагильского государственного

социально-педагогического института

 (филиала Российского государственного

профессионально-педагогического университета),

Руководители: Шамгунова Юлия Шамилевна,

Кириллов Виктор Михайлович,

доктор исторических наук, профессор НГСПИ,

г. Нижний Тагил Свердловской области

 

Страна Советов – «кипучая, могучая, никем непобедимая…». Это было государство, открывшее миру совершенно новую эпоху – советскую, при которой советы как органы диктатуры пролетариата составляли основу государственного строя.

И теперь, спустя многие десятилетия, люди старшего поколения убеждены, что вряд ли мы можем найти какие-то принципиально новые факты и толкования советской эпохи – все разложено по полочкам: по идеологическим и политическим взглядам, по времени, по событиям.

Для многих моих сверстников советская эпоха 1930-1950-х гг. остается абсолютно далеким и, пожалуй, не всегда понятным периодом в истории страны. Поэтому замечательно, что живут еще рядом с нами свидетели событий того загадочного времени – при желании они могут подробно рассказать об интересных исторических фактах в полной их достоверности, могут привести любопытные и порой нелицеприятно объективные реалии. И все это – чтобы помочь нам раскрыть неразгаданные тайны, относящиеся к советскому периоду в биографии государства.

Должен отметить, что исходной точкой для выбора мной именно этой темы исследования стала экскурсия в школу села Курганово, которое интересно уже тем, что находится на самой границе Европы с Азией. В музее сельской школы я увидел подборку учебников советского времени, изданных в 1920-1930-е годы. Их тексты меня немало удивили. Хотя мы и говорили на уроках истории о репрессиях сталинского периода, о культе личности самого вождя, но эти факты, честно говоря, лишь какими-то робкими штрихами отражались в моем сознании.  

Глубже заинтересовавшись этой темой, я выяснил, что еще в нескольких школьных музеях нашего города сохранились учебники советского времени, которые стали для меня официальными источниками информации при изучении отдельных, очень важных событий советской эпохи.

Если вспомнить строки популярных советских песен «Эх, хорошо в стране советской жить!»¹ или «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!», звучавших повсюду, то все они кажутся мне прекрасной былью о сказочном государстве, где «человек проходит, как хозяин необъятной Родины своей!»

Я задумался: действительно ли советское время, если рассматривать его с исторической точки зрения, может быть отмечено восторженным восклицательным знаком? И так ли уж замечательна была жизнь в этой лучшей стране мира – СССР, каковой долгое время считали ее многие граждане?

Чтобы ответить на поставленные вопросы, я собирал сведения о советском периоде истории страны в периодических изданиях, материалах школьных музеев, выявлял их в ходе воспоминаний моих земляков. А также использовал копии из государственных архивов, предоставленных мне Л.С. Панфиловой, руководителем городского музея народного образования г. Полевского.

При этом я нередко сталкивался с различиями в документальном, книжном, толковании происходивших исторических фактов, и рассказами конкретных людей, живших в СССР.

Что интересно и немаловажно – многие респонденты условно ставили в своих суждениях о «прелестях» советской эпохи то знак восклицательный: «Эх, хорошо в стране советской жить!», то знак вопросительный: «Эх, хорошо в стране советской жить?»

Хотя время того периода всегда считалось непростым, все же подобная двойная трактовка истории государства оказалась для меня загадкой. Потому я решил найти настоящий облик Страны Советов.

Михаил Полторанин пишет: «Если ток будет бить по сознанию нации, то оно станет невозможным для сковывания народной воли. А бодрствующее сознание масс всегда враждебно режиму, нацеленному на свои корыстные интересы» [1].

Комментируя эти размышления известного журналиста и политика, мой руководитель работы сказала: «Нужно вникать в суть происходящего и, называя вещи своими именами, делать честные выводы. Только непредвзятый анализ событий может тому способствовать».

«Оголенными проводами», в контексте сказанного выше, я считаю многие приведенные в данном исследовании факты, услышанные из уст моих респондентов и найденные в архивах школьных историко-краеведческих музеев.

Отдельные события, которые показались мне в ходе работы весьма актуальными и интересными, я постарался тщательно изучить, пропустив каждый эпизод через свое личное восприятие и собственное мироощущение.

Возможно, я не открыл каких-то новых, неожиданных сенсаций, но выявленные факты и события показались мне довольно любопытными, и я решил оформить их в этот творческий труд, и перед началом работы обозначил проблему.

Она заключалась в противоречии между мифической идеей, прежде всего сталинских властей, об улучшении условий существования граждан в стране Советов и жестокими репрессивными способами их достижения, что в результате привело к фактическому ухудшению жизненного уровня всех слоев населения.

Для народа, о котором в те годы так много говорилось в превосходных степенях с высоких трибун партийных съездов, в реальности делалось очень мало. К сожалению, подобная политика последующих руководителей нашей страны продолжалась во все периоды советской власти. Большинство приведенных в моем исследовании фактов отражает суровую, подчас жестокую реальность человеческого бытия: массированная пропаганда сталинской политики коллективизации и связанные с ней репрессии; жестокость и насилие по отношению к инакомыслящим гражданам; грубое подавление любого стремления человека сохранить собственную индивидуальность; дефицит предметов первой необходимости; примитивные условия жизни большинства населения советской страны.

Объект исследования: непростые условия жизни представителей разных поколений граждан советского государства, особенно в период сталинской эпохи. А предметом данной работы стали судьбы героев моего исследования – моих земляков, советских жителей провинциального уральского города Полевского Свердловской области.

Гипотеза: люди Страны Советов в конечном итоге так и не дождались социализма с человеческим лицом, который полагалось строить по приказу властей.

Цель работы: выяснить истинную ситуацию отношения советской власти к гражданам своей страны и доказать неразрывную связь между историей государства, судьбой отдельной семьи и биографией конкретного человека.

Я поставил перед собой следующие задачи:

– найти очевидцев исторических реалий, происходивших в исследуемый период, побеседовать с ними и постараться понять, как респонденты сами оценивали эти события;

– изучить архивные документы, материалы школьных музеев, чтобы получить достоверные и объективные оценки интересующих меня фактов;

– собрать и проанализировать информацию, полученную от респондентов и сравнить биографические материалы отдельных людей с ходом истории страны;

– разобрать и систематизировать имеющиеся школьные учебники и литературу советского периода, любые другие реликвии домашних архивов героев моей работы, относящиеся к теме исследования;

– критически проанализировать и сопоставить различные источники информации, выявить имеющиеся в них противоречия и сделать собственные выводы, которые помогут ответить на проблемные вопросы.

Я исходил из того, что все страницы истории моей страны – счастливые и не очень – должны быть представлены в полной правдивости, какой бы горькой или неудобной она ни была. Это моя принципиальная позиция как автора работы.

 

Глава 1. «Горькая память, словно сторож у дверей истории…»

                                                             «Кто прячет прошлое ревниво,

Тот вряд ли с будущим в ладу…».

Александр Твардовский

 

Для объективности своего исследования я отобрал из фондов школьных музеев Полевского несколько учебников и книг советского времени и попытался проанализировать их содержание, сравнив взгляды авторов с точкой зрения людей, в чьей памяти еще сохранились реальные ощущения советского периода жизни.

Восстанавливая в ходе работы канву многих событий, я, во-первых, пришел к выводу, что в годы советской власти страна переживала идеологический раскол, связанный с новой исторической эпохой и твердой установкой человеческого сознания на «советские» стереотипы. А потому, я считаю, что и авторы книг и учебников, исполняющие социальный заказ, и мои респонденты, воспитанные под влиянием определенной идеологии, полностью зависели от жесткой политической системы, в которой жили. Отсюда нередко возникала путаница в изложении фактов и субъективизм, а в школьных учебниках – явная нелепость приводимых примеров и даже откровенная, неприкрытая ложь. Во-вторых, я понял, что людям в те годы действительно предоставлялась полная свобода, но только лишь в их попытках критиковать «ужасы» стран капиталистического мира и жизни России при царизме. И они зачастую без стеснения в черных красках изображали дореволюционное прошлое своей страны, где простой россиянин якобы был полностью бесправен и нищ по сравнению с «советским» человеком. Так ли это? Конечно, я не могу с определенной точностью и логикой судить о жизни и обстановке советского времени, как это сделали бы профессиональные историки, но уже первое учебное пособие советского периода, просмотренное мной, свидетельствует о противоречивости социалистического строя и о ярком проявлении в нем культа личности И.В. Сталина. Вот текст одного из  учебников за 1932 год[2] (приложение №1):

«Договор на соцсоревнование между конюхами совхоза «За социализм».

Мы, конюхи совхоза «За социализм», обещаем по-большевистски бороться за выполнение плана 1932 года, проводить в жизнь шесть условий т. Сталина и берем на себя следующие обязательства:

1.        Полностью ликвидировать обезличку. Добиться немедленного прикрепления каждого работника к определенной группе лошадей.

2.        Осматривать каждый раз лошадь при приеме ее после работы.

3.        Немедленно отделять заболевших лошадей от здоровых, чтобы избежать заразы.

4.        Следить за своевременной ковкой лошадей.

5.        Следить, чтобы сбруя была хорошо подогнана. К каждой лошади прикрепить определенную сбрую.

6.      Особое внимание уделять уходу за матками и молодняком.

7.      Договор этот проверить к 1 ноября. Подписи. 15 августа 1931г.».

Сам факт, что имя вождя упоминается в подобном договоре, кажется мне, по меньшей мере, абсурдным. Но некоторые пункты договора, указывающие на правила обращения конюхов с лошадьми, при всей их нелепости, почему-то невольно хочется сравнивать с правилами, в соответствии с которыми сталинская власть обращалась со своим народом – ведь люди тоже были для нее «тягловыми лошадьми» на пути строительства социализма. Граждан страны Советов большевики тоже, словно животных в указанном договоре, прикрепляли, как известно из истории, к определенной группе – «враги народа», шпионы, диверсанты, кулаки и прочие. «Заболевших», то есть тех людей, которые выпадали из общих, строго установленных правил, сталинские власти насильно отделяли от «здоровых» по одной лишь причине – «избежать заразы». Следили, «чтобы сбруя была хорошо подогнана» – к каждому конкретному человеку старательно прикрепляли «определенную сбрую». Четко наблюдали за «своевременной ковкой» – иными словами, навязывали свои правила и нормы поведения, свою идеологию, свои неукоснительные и бесчеловечные законы. Как выяснил я в ходе исследования, не подчиняющихся властям людей подвергали репрессиям, отправляли в тюрьмы или ссылки. А пункт «Особое внимание уделять уходу за молодняком» я бы, с точки зрения политики сталинского государства, рассматривал так: чтобы вновь нарождающееся «молодое советское поколение» жило без христианской веры, без собственных убеждений и превращалось в Иванов, родства не помнящих!

А вот другой учебник, просмотренный мной – «Учебное пособие по Конституции СССР» для 7 класса[3]. Все главы этого пособия написаны на хорошо заметном контрасте жизни в СССР и странах капитализма, одной из которых была царская Россия. Свержение власти Николая II и революция 1917 года стали началом трагических страниц эпохи «государства без царя». Кульминацией тех давних событий явилась казнь последнего императора. Большевики не пожалели при этом ни его супругу Александру Федоровну, ни юных дочерей, ни малолетнего наследника Алексея. Чтобы прекратить всяческие мысли вернуть России царя и стереть любое напоминание о прежней дореволюционной жизни!

Одна из моих респондентов, 82-летняя Людмила Ивановна Хенкина, директор школы с многолетним стажем, рассказала мне следующее. Несмотря на то, что царская Россия в 1913 году достигла наибольшего расцвета в своем развитии, в книгах и на плакатах в далекие годы детства Людмилы Ивановны дореволюционная Россия представала перед школьниками лапотной деревней, населенной забитыми мужиками. А еще – страной, где правили спесивые дворяне да хамовитые в рубахах в крупный горошек, как их изображали на картинках школьных учебников, кулаки-мироеды. Страной, где в городах и рабочих поселках трудами безграмотного работного люда заводов и фабрик, рудников и шахт пользовались лишь толстобрюхие буржуи в цилиндрах.

Читаю в учебнике по Конституции такие фразы: «У них, у капиталистов, ухудшение материального положения трудящихся, снижение заработной платы рабочих и рост безработных. У нас, в СССР, подъем материального положения трудящихся, повышение заработной платы рабочих и сокращение безработицы». И это в 1936 году, когда происходили массовые репрессии среди населения! Причем ни одно утверждение не подкрепляется никакими цифрами – судя по всему, народ обязан был верить, что все написанное в советском учебнике – реальный факт!

Руководитель музея моей школы №17, 75-летняя Лия Александровна Плюснина, объяснила мне: «Для нас в те годы было свято только то, что завоевано и установлено Октябрем, декретами Советской власти и стояло по эту сторону революции». И я понял, о чем хотели сказать мне пожилые люди: когда-то в глазах нового подрастающего советского поколения рабочие, солдаты и матросы с винтовками в руках на фоне красных знамен и полотнищ, на которых с простертой рукой – Ленин, а чуть позже – Ленин и Сталин, выглядели по-особому. Школьники, как, впрочем, и многие взрослые, фанатично верили своим кумирам. Но, как откровенно призналась мне моя собеседница, позже, когда она повзрослела и начала понимать всю правду о политическом фанатизме и лжи периода сталинизма, народные любимцы казались уже не столь привлекательными, как это выглядело раньше. Такова горькая память, которая, словно сторож, призвана к неукоснительному исполнению своих исторических функций – охранять правду…

Глава 2. Воинствующий атеизм. «Серпом – по Христу, молотом – по Кресту…»

«Церкви нужны не реформаторы, а святые…»

Жорж Бернанос.

Очень заинтересовала меня статья учебника Конституции СССР о свободе совести. Она оказалась не просто противоречивой, но и саморазоблачающей. В ней говорится о том, что «советская власть декретом от 5 февраля 1918 года провозгласила свободу совести и отменила всякие ограничения, связанные с религией». И люди тому верили: у широких слоев населения в то время еще не было осознания бесповоротности событий, которые принесла грянувшая социалистическая революция.

История нашего города Полевского свидетельствует, что почти три столетия жизнь многих жителей концентрировалась вокруг его православных святынь. Можно с уверенностью сказать, что основание металлургических заводов формировало плоть нынешнего города, а православные приходы были его душой. Потому именно сюда были направлены «карающие серп и молот» советской власти.

Мне известно, что наш Полевской приход перед Октябрьской революцией насчитывал почти 5 тысяч верующих, службу несли два священника, дьякон и два псаломщика. Однако после революции тем же декретом от 5 февраля 1918 года Советская власть, рассматривая историю государственно-церковных отношений исключительно с антирелигиозных позиций, отделила школу от церкви, беспощадно ударила по верующим, лишив их права свободно воспитывать своих детей в духе православной или иной веры. Хотя в школьном учебнике пишется, что власть не только не преследует верующих граждан, но и «защищает их от гонений за религиозные воззрения»[4],  на самом деле все было по-другому: жизненные реалии вступали в конфликт с подобными декларациями. На повестке дня стоял провозглашенный большевиками воинствующий атеизм.

1917 год стал началом трагических страниц эпохи нового социалистического государства, в котором, по мнению правящей власти, у людей в душе должна быть не вера в Бога, а находиться «вместо сердца пламенный мотор». Знамя идеологической свободы, которым поначалу размахивали революционеры, оказалось развернутым только в одну сторону – большевиков и их идеологии. Чтобы пресечь любые возможности вернуть прежнюю Россию! Чтобы искоренить память народную, православную! Чтобы жил народ без всякой веры! Картины подобной реальности открылись мне в архивных документах (а их тысячи!), в исследованиях историков и воспоминаниях очевидцев той поры.

Могу подтвердить свое мнение рассказанной мне протоиереем Сергием

Рыбчаком историей, произошедшей с находившимся в нашем городе Петро-Павловским храмом.

«К сожалению, революционное лихолетье ворвалось и в наш провинциальный городок разрушениями и беспощадным гонением на православные святыни. Преследование за веру и аресты мирян, закрытие храмов и видимое торжество атеизма – такова обычная хроника событий тех лет», – утверждает отец Сергий.

Из его рассказа я понял, что участь Петро-Павловского храма была такой же печальной, как и многих других храмов России – его полностью разграбили и уничтожили, сняв церковные колокола и разрушив позолоченные купола.

По словам протоиерея Рыбчака, судьба большинства священнослужителей русской Церкви ничем не отличалась от судеб других неугодных новой власти граждан того времени. Аресты, тюрьмы и лагеря – таким был удел пастырей, верных Христу и Его Церкви.

Мне стало ясно: вопреки утверждению, что после Октябрьской революции власть не преследует верующих граждан, автор вышеупомянутого учебника называет их «темной массой» и открыто противопоставляет им «советских людей», обладающих свободой противостоять религиозной пропаганде.

В ходе исследования я познакомился с Фаиной Петровной Кулаковой, которая в 1962-1964 годы работала в школе пионерской вожатой и сохранила четыре довольно объемные тетради записей с ежегодных областных курсов вожатых. Я тщательно изучил эти уникальные материалы, и они еще раз подтвердили мое мнение о том, что советские школьники подвергались тщательной атеистической «обработке». Подробные курсовые записи Фаины Петровны свидетельствуют о целенаправленной и строго спланированной работе педагогов по атеистическому воспитанию детей через деятельность пионерской дружины. Вот взятые мною из ее тетради некоторые темы бесед с учениками тех лет: «Борьба с религиозным прошлым», «Отрицание Бога», «Воспитание воинствующих атеистов» и т.п.. По воспоминаниям Кулаковой, в школах организовывались кружки юных атеистов, шли просмотры антирелигиозных фильмов, размещались плакаты типа «Пионер, смело борись с религией!» и другие.

По рассказам учителей и пионерских вожатых, через заполняемые детьми анкеты они выявляли отношение родителей к религии, регулярно организовывали встречи с людьми, порвавшими с церковью. В музее нашей школы я отыскал книжечку «Спутник атеиста» за 1962 год с опубликованной в ней подборкой статей под рубрикой «Мы порвали с Богом».

По словам все той же пионервожатой Фаины Петровны Кулаковой, в советской школе еженедельно по заданию партии проводились атеистические чтения. В ее тетради записей с курсов я нашел рекомендованный для чтения и обсуждения со школьниками 1-11 классов большой список литературы. Приведу лишь несколько названий: Жариков Л.М. «Бог и Ленька». М., 1976; Замойский П.И. «Две правды». М.,1932; Тендряков В. «Чудотворная». М., 1961; Трубникова А.Я. «С крестом на шее». М., 1963 и другие.

Судя по текстам уже указанного мною школьного учебника Конституции СССР, церковь представлялась ученикам реакционным, антинародным институтом, а органы государственной власти и их действия – только в положительном свете. Советская власть не допускала даже мысли, что в жизни людей может быть что-то хорошее, связанное с церковью. С вероисповеданием надо воевать! Как писал в те времена советский поэт Владимир Маяковский: «Бога нельзя обходить молчанием, с Богом пронырливым надо бороться!»[5].

Вот так – в контексте исторической судьбы православной России все встало с ног на голову! Однако, по свидетельствам моих респондентов, многие жители и после революции все же сохраняли веру в Бога, несмотря на страх быть наказанными. Как говорил Иоанн Златоуст: «Разве церковь в стенах? Церковь – во множестве верующих».

Изученные мной в ходе исследования архивы – скупые строки церковной летописи, протоколы допросов и административных актов – свидетельствуют о силе духа людей, благодаря которым сохранилось и выжило православие в моем родном Полевском.

По-своему уникальна и в то же время типична для советского периода история упомянутого Петро-Павловского храма. В период Великой Отечественной войны его здание перестроили, там некоторое время находились инструментальные мастерские механического завода. Позднее, в связи с переездом мастерских в новые корпуса, станки, стоявшие в храме, выворачивали прямо с кусками бетона, в который они были залиты при установке. Церковное здание при подобном варварском отношении пошло трещинами. В 1961 году освободившиеся помещения храма передали под местный автовокзал.

Очевидцы рассказывали, что во время ремонта здания церкви под автовокзал православные фрески рабочие пытались забеливать, но они все время проступали сквозь известь. Тогда строители вырубили их кирками, ободрали стены и покрыли уникальные фрески толстым слоем краски. Храм кое-как отремонтировали, в одном из его приделов оборудовали кочегарку, в другом – диспетчерскую и кассу. А ведь именно с этого храма начиналась церковная жизнь Полевского, и с его официальным закрытием она искусственно была прекращена на 50 лет. Но, по свидетельству старожилов, духовные верования моих земляков, как я уже говорил, не прервались – просто они на многие годы переместились в подполье: немало людей по-прежнему сохраняли в душе православную веру.

Старейшая жительница нашего города Галина Федоровна Шахмина поделилась со мной такими воспоминаниями:

«Рождество и Пасху мы отмечали каждый год, пели церковные славославия Христу. Собирались тайно и потихоньку сами совершали молебны. Незнакомым людям об этом не рассказывали: время было безбожное – за такие дела запросто можно было лишиться работы».

Еще одна полевчанка, Мария Прокопьевна Андреева, рассказала: когда однажды воспитательница детского сада увидела на детях Андреевой нательные крестики, то вызвала Марию Прокопьевну к себе и потребовала немедленно снять крестики. «Мне ничего другого не оставалось, как тут же подчиниться», – с горечью и обидой заключила моя собеседница.

Автовокзал в здании церкви просуществовал до конца 1980-х годов. Промыслом Божиим верные христиане начали возрождение церковной жизни в Полевском и принялись за восстановление православной святыни – Петро-Павловского храма, который, несмотря на тяжелые исторические  перипетии, сохранился, был отреставрирован и вновь священнодействует.

Думаю, восстановление здания церкви оказалось делом непростым, но возможным. Гораздо труднее восстановить сейчас в русском народе утерянную духовность, которая копилась многими поколениями людей. 

Убежден, что каждого человека в определенных рамках держат вера или страх. Страха на советский народ власти нагоняли много, даже слишком. Что же касается веры, то с ослаблением православия в Стране Советов нарождалась новая генерация без веры и «без царя в голове».

Страшная встряска в политической жизни государства изменила всех и все, и не так скоро можно было поправиться после того России. Люди, попавшие в катаклизмы советской эпохи, вырванные на десятки лет из их упорядоченного быта, из когда-то привычной социальной среды, «теряли голову», метались в поисках своего места в катастрофически быстро меняющихся обстоятельствах и становились похожими на степное растение «перекати-поле».

Что же касается современного человека (как рядовых граждан, так и чиновников высокого ранга), то его попросту выпустили из духовного вакуума и поместили в атмосферу нравственной сумятицы. Идейная, да и моральная деградация людей достигли непредсказуемого уровня. «Семена» бездуховности, брошенные в почву безнравственности, проросли вместе с «сорняками»: культом беспринципности, насилия, эгоизма, потребительского отношения к жизни. И в первую очередь это коснулось молодежи.

Я считаю, что современная молодежь России должна со всей ответственностью формировать в себе честное отношение к многовековой памяти, в том числе и православной. Теперь, когда многие промахи и заблуждения наших предков в исторической ретроспективе вполне очевидны, объяснимы и понятны, новым поколениям проще проявлять здравую настойчивость, чтобы  уберечься от повторения ошибок прошлого.

 

Глава 3. Советское судопроизводство. «В условиях неочевидности…».

«Осуждение невиновного есть

                                                                               осуждение самих судей…»

 Сенека.

В том же учебнике Конституции СССР в статье под названием «Советский суд и его задачи» говорится, что суд необходим советскому государству для борьбы с врагами.

В ту пору людям внушали: страна кишит шпионами, диверсантами, террористами, враги организуют на производствах, в колхозах, артелях диверсии и террористические акты, готовятся убить дорогого товарища Сталина. Такова была официальная версия. На самом же деле простые граждане страны многого не знали и не понимали – все исходящее от высшего партийного начальства считалось ими безоговорочно законным.

Следует также отметить, что великий вождь, а под его руководством и советский суд, никогда не щадили людей своей страны: вся власть держалась на лагерях и на штыках, на заведомо сфабрикованных обвинениях, которыми силовые структуры привычно обосновывали аресты.

Как известно из истории, повсюду царило использование правоохранительных органов и судов для сведения счетов и мести «врагам» – гражданам, не угодным властям.

Хуже того, в сталинский период суды часто подменялись повсеместно созданными особыми Тройками для внесудебного рассмотрения дел.

Одни жертвы, наскоро осужденные и приговоренные к смерти этими так называемыми Тройками, не вынесшие фантастичности осуждений и издевательств, погибали сразу же после ареста или своеобразных «допросов», а по сути – пыток, другие – пожизненно томились в застенках.

Зачастую правоохранительные органы сами искусственно порождали «волну преступлений» и сами же потом за них карали, работая в органах НКВД, прокуратуре, суде.

Приведу пример о «справедливости» суда в Стране Советов не из учебника, а из реальной жизни – он основан на воспоминаниях Леонида Александровича Голубева, бывшего директора средней школы №3 города Полевского.

В 30-е годы дед Леонида Голубева был объявлен кулаком, и всю его семью насильно сослали в Сибирь, где взрослые и дети вдосталь хлебнули лиха…

К слову сказать, половина населения советской страны за годы правления Сталина перебывала в тюрьмах и ссылках, отлично усвоив пословицу «От сумы да от тюрьмы не зарекайся». Вот и 19-летнего Леонида Голубева арестовали якобы за поджог детского дома, в котором он работал.

«Ну-ка расскажи, сын кулака, как тебя подговаривали директор детдома и твой отец, эти «враги народа», поджечь детский дом», – сказал следователь во время допроса.

«Неправда! – закричал Леонид. – Мой отец – честный человек! Он работает счетоводом в артели!» 

«Работал, а теперь в КПЗ сидит!» – зло сообщил следователь и велел оперативнику: «Приведи-ка сюда старика Голубева!»

Через несколько минут часовой завел в комнату Александра Ивановича, который обвинялся по статье 58 Уголовного Кодекса РСФСР.

В те годы обман и волокита в чиновничьих кабинетах доводились до совершенства, и миллионы советских людей оказывались в заключении или ссылке по этой пресловутой статье.

Их родственники также рисковали потерять свободу: государственная политика подняла уровень стресса, связанного с арестом кого-либо из членов семьи, до степени смертельной угрозы. Так, молодого учителя Леонида Александровича Голубева даже после того, как расстреляли его отца, продолжали обвинять в поджоге детдома, обливали ледяной водой, подолгу не давали еды и питья, периодически держали в карцере, избивали.

Как высказывался Цицерон о несовершенстве судопроизводства, «для любого обвинения желательнее всего признание самого обвиняемого».

Но ни шантажом, ни угрозами Леонида не заставили признать несуществующую вину – не было в поступках этого честного педагога ничего предосудительного: единственная его «вина» заключалась в том, что жил он в бездушной атмосфере тоталитарного государства, где речи не было ни о свободе, ни о справедливости.

Только через год Леонид Александрович был оправдан, как было сказано в решении суда, «в условиях неочевидности совершения преступления». Реабилитировали же Голубева и его отца, как и большинство их сограждан, лишь спустя много лет…

Вопреки провозглашенному властями и четко прописанному в школьном учебнике утверждению, что «советский суд – самый справедливый суд в мире», в юридической системе сталинской эпохи культивировалась политика обесценивания человеческой жизни, царило полное смещение всех правовых представлений, заключающееся в чрезвычайной секретности и закрытости судопроизводства, а «обвинительный уклон» оставался преобладающим в судебно-следственной практике.

В том же учебнике Конституции для 7 класса разъясняется, что советский суд был крайне необходим «для обеспечения среди трудящихся новой социалистической дисциплины».

И затем автор приводит примеры, что за неявку на работу без уважительной причины, за самовольный уход с работы, за выпуск недоброкачественной продукции и т.д. и т.п. граждане Страны Советов могли быть приговорены судом к исправительно-трудовым работам или тюремному заключению на различные сроки.

По моему мнению, по этой статье запросто могли осудить большое количество народа.

Например, от бывшего учителя физкультуры средней школы №17 Геннадия Васильевича Гилева я узнал о подобном случае в судьбе его двоюродной сестры: вместе с другими девчатами 18-летняя Зинаида Новикова работала на рубке пихтового лапника для завода, который занимался выгонкой пихтового масла.

Труд с утренней зари до темной ночи, голод, холод, болезни. После смерти отца и матери Зина решила бросить работу и с помощью добрых людей уехать из Богом проклятых мест. Но нашлась «доброжелательница» и донесла властям – девушку схватили, осудили и этапировали в ссылку, где ее ждала непосильная, каторжная работа на лесоповале.

Полагаю, именно таким образом власти заботились об обеспечении среди трудящихся «новой социалистической дисциплины». И такая вакханалия шла по всем регионам.

В учебнике я также прочитал, что советский суд наказывает граждан страны «за хищение государственной собственности».

Мои респонденты привели мне немало примеров вовсе незначительных по нынешним меркам «хищений государственной собственности», за которые люди, тем не менее, жестоко карались судом. Появился даже закон «о трех колосках», в котором говорится, что каждого пойманного с горстью колхозного хлеба ждет суровая кара, так как воровство зерна – это, как написано в учебнике, «антисоветское действие».

По словам моего научного руководителя, нередко измученные матери прятали в подгиб юбки зернышки с уже убранного поля, чтоб ребятишкам принести. И там находили. Вытряхивали и отправляли виновных в тюремное заключение.

«В 1944 году мою маму посадили в тюрьму на три года за то, что она принесла с колхозного поля две горстки зерна, чтобы накормить детей. Я осталась одна с младшей сестрой и братьями, пришлось пойти работать, так как я была самая старшая. Жили в бараке, бедно, кушать было нечего, ходили в поле собирать мерзлую картошку»[6].

Или еще пример: осталась женщина с четырьмя детьми без мужа – он на войне погиб. Четырьмя! В голодный год… И не удержалось сердце материнское: каково же это — видеть близкую голодную смерть своего ребенка? Убирали картофель – это главная для Урала сельскохозяйственная культура была. Женщина и унесла несколько клубней. Ее арестовали. Мать четверых малолетних детей получила семь лет заключения. По году тюрьмы за каждый клубень![7]. Надо отметить, что это не единичный факт.

В эпоху сталинского правления колесо «самого справедливого в мире  судопроизводства» безжалостно проехало и по людям, осужденным указами вождя за опоздание на работу, невыполнение трудодня или такие мелкие хищения, как, например, кусок мыла на работе. И люди подчинялись этой бесчеловечной политике «великого вождя всех времен и народов»!

Вспоминает Вера Петровна Полищук, бывший учитель истории школы поселка Станционный-Полевской: «Мне было 9 лет, когда умер Иосиф Сталин. Наша семья проживала недалеко от железнодорожного вокзала, и я помню, как в день похорон вождя с раннего утра и потом в течение целого дня до нашего дома доносились не прекращающиеся паровозные гудки. Папа был на работе. Мой пятилетний братишка капризничал и все просил, чтобы его «покатали на паровозике». Бабушка и мама слушали радио и громко рыдали, причитая: «Как же мы теперь будем жить?!»

Слушая эти воспоминания, я подумал, что тогда, в условиях тоталитарного государства, многие граждане Страны Советов жили, на мой взгляд, вечными несмышленышами при мудром «отце народов», который все за всех решал. Знамя его побед над собственным народом в те времена было окрашено в цвета величия и непогрешимой святости.

Вера Петровна продолжала свой рассказ: «Помню, что только дедушка, казалось, никак не реагировал на происходящее: прислонившись к печи, сидел бледный и молчаливый. Но потом тайком быстро перекрестился и прошептал: «Слава Богу, отмучились!..».

Став старше, я узнала, что брат моего деда, рабочий паровозного депо, был арестован как «диверсант и враг народа» вместе с двумя его сослуживцами. Через месяц все трое были подведены под расстрельную статью…».

Этот и предыдущие факты навели меня на грустные размышления о том, какая же чудовищно беззаконная машина уничтожения безвинных людей была создана в те годы в Стране Советов!

Мои респонденты подтвердили, что нынешним поколениям трудно понять, почему советская тоталитарная система была нацелена исключительно на «служение интересам и политике партии и государства», причем, весьма сомнительным, а не таким ценностям, как справедливость и объективность. Понятие «социалистическая законность» являлось в ту пору таким же абсурдным, как, например, понятие «сухая вода».

Анализируя учебник Конституции советской эпохи, я сделал для себя вывод, что его автор полностью зависел от политической системы, в которой жил, и попросту выполнял социальный заказ – пел гимн» вождям и стране развитого социализма.

Отсюда нелепицы и неразбериха в приведении фактов. Книга была рассчитана на школьников, у которых мнения и взгляды на жизнь еще четко не сформировались. К тому же красочные иллюстрации демонстрировали грандиозность масштабов социалистического строительства и затмевали печальную историческую правду о том, какими человеческими жертвами это строительство свершалось.

Сейчас, в современной российской школе, тема политических ссылок и репрессий практически не рассматривается. Достаточно сказать, что в утвержденных Министерством образования РФ учебных программах этой теме отводится не более двух часов, а в школьных учебниках – дна-две печатные страницы. Но это наша история, а потому изучение ее печальных событий – нак памяти и дань уважения тысячам невинно пострадавших.

 

Глава 4. Раскрестьянивание. «В жерновах коллективизации…»

«Хочу, чтобы люди знали

и помнили, как это было…».

Акмал Икрамов Камил.

Учебники 1930-40-х годов… Когда я просмотрел несколько пособий по обучению грамоте и учебников русского языка, у меня сложилось твердое убеждение, что они были не просто учебными пособиями, по которым школьников учили грамотно писать.

Все учебники того периода были насквозь пронизаны плакатной идеологией правящей в стране системы, восхвалением социалистического строя, Коммунистической партии и лично товарища Сталина.

Каждая страница школьных книг и практически все приведенные в них письменные упражнения и правила, предложения и устные задания внушали детям, что они живут в самой могучей, самой свободной и самой справедливой в мире стране!

А чего стоят одни только названия текстов – Как было раньше» (рассказ колхозницы Смирновой), «Классовый враг не спит», «Капиталистические страны и Страна Советов», «У нас и у них», «Чему учил нас Ленин» (рассказ рабочего Иванова), «Введем ответственность», статья Н.К. Крупской «Наш Иосиф Виссарионович Сталин» и другие, которые зачастую вступали в противоречие с реальной действительностью.

Процитирую несколько предложений из текста «Наш колхоз» из учебника 1936 года[8], предназначенных для тренировки правописания, а по сути – агитирующих за колхозы. «Весело и споро работает колхоз. Работу в поле и на жатве выполнили до срока. Хороши удои у колхозных коров. Лошади у колхоза сытые. Бригада с утра дотемна убирала сено. Ни одного кило сена не пропало у колхозников…». И так далее.

В учебнике можно прочитать также сведения о преимуществах колхозного образа жизни: «Одно горе было матерям с детьми раньше. Теперь в редком колхозе нет яслей. Там за детьми хороший уход. Детей в яслях кормят по часам. У каждого ребенка – чистая постелька. Редкая мать не несет детей в колхозные ясли…». 

А вот еще один текст: «Осипу уже 50 лет. С семи лет работал он на барина в стужу и в дождь. Немало бед испытал Осип у барина. Теперь Осип работает в колхозе. Он развел рыбу в колхозном пруду. Осип – ударник. Хорошо Осипу в колхозе!»

В книге есть рассказ и о жизни рабочих: «Гудки заводов звали к труду. Сотни рабочих вышли из домов и поспешили к заводам. Задымились трубы, закипела работа. Хороша жизнь в стране Советов!»

Читаю хвалебные фразы о социалистическом соревновании или другие, например: «Приехал Иван Чуркин из Красной Армии. Скоро вступил Иван в колхоз, стал бригадиром, жил и работал по часам. Ни один день у него не пропадал даром. По его примеру стали и другие бригадиры учитывать работу по часам».

Или такие: «В колхозе не было радио. Яше 15 лет. Прочитал Яша книги о радио, год собирал разные части. Яша добился своего. Теперь в колхозе хорошо: все слушают радио».

А вот еще: «После жаркой летней работы все уснули. Но не спят ударники колхоза! Потому что их колхоз отстал от соседнего. Подумали и порешили: поставим работу по-иному…».

Скажете, наивно? Отнюдь, нет. В те времена такие вещи воспринимались непосредственным и неукоснительным руководством к действию.

Многие страницы учебника обучения грамоте убеждали учеников в правильности и незыблемости мыслей и решений великого вождя Иосифа Сталина о беспощадной борьбе с лентяями, кулаками и другими врагами колхозного движения.

Например, в тексте «Лодырей из колхоза вон!» (приложение №6) школьники читали: «Лодыри – колхозу помеха. Вот был у нас Иван Косой. Мы на работу, а он норовит в сарай уйти на сено. Мы пашем, косим, а он курит или спит. Таких колхозников нам не надо. Лодырей, помогающих таким поведением врагам, из колхоза вон!»

А теперь хочу обратиться к фактам из жизни, разоблачающим мифы, напечатанные в учебниках. По воспоминаниям старожилов, в нашем районе – в селе Раскуиха – тоже был колхоз под названием «Красный пахарь», но постепенно он пришел в упадок и распался.

По мнению руководителей района, это случилось потому, что в колхоз якобы «пришло много лентяев и пьяниц». На мой взгляд, подобное обоснование выглядит недостаточно достоверным, потому что на этих людей попросту списывались проблемы, возникающие из-за недальновидной политики властей. Попробую подтвердить мои предположения об истинных причинах, по которым исчез колхоз, документами, найденными в городском архиве[9]. 

Большинство жителей деревни тех лет (именно их воспоминания хранятся в архиве) сходились во мнении, что первые годы существования созданного колхоза вспоминаются им как «очень тяжелые».

Пока люди не привыкли работать все вместе, они «трудно притирались друг к другу», производительность труда падала. По сведениям колхозников, зарплата была в то время очень низкой: по сути, люди в коллективном хозяйстве почти ничего не зарабатывали – «одни палочки», означавшие количество трудодней. А выплата по ним – в конце года. «Как прокормить семью с оравой детей?» – вопрошает колхозник Талашманов П.И.[10].

Как показывает история, государство этот факт абсолютно не волновал. Крестьян фактически грабили узаконенным способом.

По мнению респондентов, из-за низкой оплаты труда или замены ее формальными трудоднями сталинские власти искусственно превращали нормальных колхозников в «воров» и «лентяев», которые вынужденно скрывались от работы и начальства, живя в атмосфере бесконечного насилия и страха. Люди не хотели работать даром, уклоняясь от бесплатного труда, наверное, как везде и во все времена.

Вместе с нежеланием работать крестьяне, вступившие в коллективное хозяйство, потеряли чувство ответственности за результаты труда и постепенно перестали держаться за свою землю и дорожить ею как семейным достоянием.

А сейчас процитирую несколько текстов учебника 1936 года[11]. Например, этот имеет явную идеологическую окраску борьбы с кулачеством:

«Селькор Жуков написал в «Правду» письмо. В правлении колхоза засели Коньков и Оськин. Коньков – кулак. Оськин раньше держал лавку. В колхозе – только убытки. Борьбу с кулаками никто не ведет. «Правда» проверила письмо селькора. Раскрыла проделки кулаков. Обнаружила кражу. Передали дело в суд. Суд осудил кулаков на 10 лет».

Текстами, подобными приведенному ниже, школьников призывали быть непримиримыми и смелыми в беспощадной борьбе с «врагами советской власти».

Приведу отрывок из текста «Подвиг конюха Астахова» (приложение №7): «Вор нанес Астахову несколько ударов ножом. Астахов поймал лезвие ножа, изрезал всю ладонь. Потом конюх увидел, что другой вор уводит трех коней. Рванулся Астахов, оставил в руках врага полрубахи. Забежал в палатку, взял ружье и бросился в погоню. Он догнал воров и открыл по ним стрельбу. Воры оставили лошадей и бросились бежать. Истекая кровью, Астахов забрал лошадей и на заре вернулся в загон. Правление колхоза премировало Астахова».

Подвиг смелого конюха, который во время ночного вступил в борьбу с врагами, спасая колхозных лошадей, непременно должен был вызвать у школьников желание быть похожими на героя и, если потребуется, так же пожертвовать собой ради общего добра.

Иду в своем исследовании дальше. В нашем школьном музее есть учебник русского языка для 9 класса за 1932 год[12], где в пояснении, предназначенном для учителя, написано: «Советская школа готовит активных и сознательных строителей социализма. Работа по русскому языку должна помочь этой цели. Исходя из постановления ЦК ВКП(б) о начальной и средней школе, авторы дают в книге материал для систематической работы по русскому языку, способствующий формированию социалистического самосознания школьников».

В тексте этого учебника под заголовком «Ликвидировать кулачество», представляющем собой отрывок из речи товарища Сталина, я прочитал, что кулак – это враг советской власти, с которым в стране идет беспощадная борьба.

Сталин говорит: «Наша политика в отношении кулачества есть политика его ликвидации как класса. Мы терпели этих кровопийц, пауков, вампиров, проводя политику ограничения их эксплуататорских тенденций. Политика ликвидации кулачества как класса должна проводиться со всей той настойчивостью и последовательностью, на которую только способны большевики… ».  И так далее.

В феврале 1933 г. на I-м Всесоюзном съезде колхозников-ударников Сталин произнес речь, в которой привёл данные о том, что на каждые 100 дворов в деревне можно было насчитать 4-5 кулацких, 8-10 дворов зажиточных, 45-50 середняцких, 35 бедняцких.

«Развернув колхозное строительство, – с гордостью сказал великий вождь, – мы добились того, что уничтожили эту кутерьму и … разбили кулацкую кабалу».

Несложно представить, сколько человек в любой деревне попадало в разряд «ликвидированных как класс», если учесть, что в каждой «кулацкой» семье было в среднем 7-8 человек!

Читаю в том же «Учебнике русского языка»  такое стихотворение:

Весь колхоз трудом охвачен,

Жизнь бурлива, как река,

Наша главная задача –

Вырвать с корнем кулака!

Могу себе представить, как повлияли подобные стихи на взгляды учеников!

Благодаря текстам учебников, у подростков формировали определенное, удобное для властей, мировоззрение, и воспитывали из них все новых Павликов Морозовых, готовых все «вырвать с корнем».

Хочу заметить, что в нашем регионе – в бывшей Уральской области – также активизировались меры подобной «социализации» жизни людей, которые особенно усилились с приходом на должность I секретаря Обкома партии Ивана Дмитриевича Кабакова.

Так называемое «Время Кабакова»^{(20-30-е годы прошлого века) на Урале было сложным и противоречивым: на него пришлись пик сплошной коллективизации и такие же перегибы в колхозном движении, как и в других регионах страны.}

Будучи человеком своего времени, верным сторонником линии партии, коммунист Кабаков не просто строил социализм – он активно, по его глубокому убеждению, боролся с врагами этого строительства, чем нанес большой урон коллективизации в деревне, причислив к кулакам многих честных тружеников[13].

Мой респондент Алексей Николаевич Кожевников рассказывал, что в те годы его родители, как и многие другие сельчане, не избежали репрессивных мер, которые применялись в отношении зажиточных крестьян для достижения экономических целей, намеченных партией большевиков.

Это время было сложным и противоречивым для деревни: наша Свердловская область, как и страна в целом, переживала тяжелые потрясения, порожденные форсированным «прыжком в социализм»[14].

В годы так называемой «добровольной» коллективизации сталинские власти жестоко раскулачивали и насильно распределяли по колхозам миллионы крестьянских тружеников.

Шла политика обобществления крестьянских хозяйств, властям необходимо было запугивать людей, а потому они отыскивали среди простых крестьян «подкулачников», «вредителей», устраивали «показательные» суды. Тех, кто отказывался вступать в коллективные хозяйства, отправляли в бессрочную ссылку в суровую сибирскую глухомань и другие гиблые места Советского Союза, и судьбы этих людей «обрывались, как тонкие нити».

Партийные секретари вместе с чекистами «прочесывали страну широкозахватным методом, арестовывая и уничтожая беззащитных людей собственной страны»[15].

Так тысячи тружеников-земледельцев, которые умели и любили трудиться, были силой оторваны от своей земли и своих хозяйств. Причем кулаком мог быть признан любой трудолюбивый крестьянин. Потому что государство требовало от рачительного хозяина отдать в общее пользование лошадь, корову, а если человек не подчинялся, то просто забирало животных насильно. Люди плакали, расставаясь с любимцами, и молили: «Только бы не попали в руки разгильдяев, пьяниц и лодырей!»

Читаю в учебнике[16] текст «Наш колхоз», в котором говорится, что на пути его организации было много трудностей, кулаки всячески мешали беднякам, но жители деревни добились своего, и колхоз был организован. Более того, колхозники «забрали у кулаков 240 мешков зерна» и вовремя закончили начатый сев.

В те времена по указанию товарища Сталина у кулаков безоговорочно отбирали имущество и передавали в фонды колхозов.

Мой респондент А.Н. Кожевников подтвердил, что когда его дед отказался вступать в коммуну, к нему в дом пришла колхозная «голытьба», и все нажитое отняли – дед простился и с жеребцом, и с коровой.

В ходе работы над исследованием я прочитал в местной газете «Диалог» статью настоятеля Петро-Павловского храма протоиерея Сергия Рыбчака, где он делится своими мыслями об этих исторических событиях:

«Я понял схему уничтожения русского крестьянства. Конечно, и раньше знал, что это такое. Мои дедушка и бабушка были колхозниками, жили на трудодни без всякой зарплаты, не имея права покинуть колхоз. Практически это было крепостное право, хуже, чем при царизме»[17].

Далее священник пишет: «Для себя я открыл схему раскулачивания нормального делового крестьянства. С точки зрения разгильдяя-бедняка, если сосед имел корову и лошадь, все это вызывало злость и зависть, и его приравнивали к «кулаку» или «загоняли в коллективное хозяйство».

Со слов отца Сергия я понял, что именно так создавались и укреплялись колхозы, и постепенно государство отрывало крестьян от земли:

«Крепкий, работоспособный слой крестьянства был полностью выкошен, раздроблен, оторван от земли и репрессирован. А ведь именно у него была настоящая душа русского человека, сохранялась православная вера! Поэтому сюда и было направлено главное острие Советской власти, именно здесь были подорваны корни русского духа.

Зная историю непростой судьбы моих предков, я изучил несколько серьезных трудов о том, как уничтожалось русское крестьянство, и пережил настоящий ужас от того, что происходило»[18].

Такая вот шла в Стране Советов борьба с «врагами», к которым причисляли многих честных тружеников, а из-за излишнего администрирования и недальновидной хозяйственной политики партийных лидеров возникало немало проблем.

Нередко можно было слышать из их уст такие рассуждения: «Нашему народу нужна хорошая встряска, тогда он начнет работать»². И такие жестокие «встряски», описанные моими респондентами, наносили большой урон развитию деревни.

Люди просто разучились сообща работать на земле. Могу судить по нашему городу. Там, где когда-то, по свидетельствам старших поколений моей семьи, простирались бескрайние совхозные угодья, я вижу, что одни поля по истечении времени полностью заросли травой, а другие застраиваются многочисленными коттеджными поселками – другого применения земле просто не находится.

Теперь, через восемь с лишним десятков лет после коллективизации, стало ясно, что многим истинным труженикам-крестьянам не суждено больше вернуться к матушке-земле. Ничего не осталось ни от колхозов, ни от совхозов, которые когда-то создавались с таким трудом и ценой тысячей и тысячей человеческих жизней. Сейчас в нашем районе действуют лишь одно-два небольших фермерских хозяйства.

Правда, сейчас государство проводит новую аграрную политику. К счастью, она направлена на поддержку именно отечественного производителя.

 

Глава 5.  «О жизни типичной, трагичной, но все-таки счастливой…»

                                                                                «Что такое счастье – это

 каждый понимал по-своему…»

Аркадий Гайдар

Как бывшего школьника, меня в ходе исследования, естественно, интересовало, чем же жили ученики тех лет, что их волновало, какими были их интересы. Общаясь с моими респондентами, читая учебники, я снова и снова приходил к выводу, что вся жизнь в тоталитарной стране была типична – в том числе, и для советской школы, которая тоже все время находилась под мощным контролем партийных органов.

Повторюсь, что уникальные материалы записей с ежегодных областных курсов пионервожатой Фаины Петровны Кулаковой также подтверждают мое мнение о том, что вся работа педагогов шла в соответствии с указаниями КПСС по любым направлениям учебно-воспитательной деятельности советской школы. В одной из курсовых тетрадей читаю, например, выдержки из партийных директив по вопросам пионерского движения, которые включают систему идейно-политического воспитания пионеров-ленинцев, в том числе формирования у них коммунистических убеждений, любви к Родине и ненависти к врагам революции – причем, на примере жизни и деятельности В.И. Ленина.

Интересным мне показался рассказ бывшего директора средней школы №1 Аллы Сергеевны Полежаевой о вступлении школьников в ряды ВЛКСМ. По ее словам, до каждой школы доводились ежемесячный план и график приема. Так было, когда пионерка Алла вступала в комсомол, ничего не изменилось в этой привычной для всех процедуре и тогда, когда Алла Сергеевна стала директором.

Сначала ребята долго готовились, учили Устав ВЛКСМ, затем их первоначально принимали на заседании школьного комитета комсомола, а затем приводили в ГК ВЛКСМ, где проходило заседание бюро. Сопровождал группу вожатый или кто-либо из комсомольцев-учителей. Школьников по одному вызывали в кабинет секретаря горкома комсомола и задавали вопросы – в основном, по Уставу или текущей политике партии.

Нередко спрашивали фамилии партийных и комсомольских деятелей страны и руководителей местных органов власти, а пионеры, они же будущие комсомольцы зачем-то должны были знать эти имена наизусть. Так из детей под лозунгом «От алых галстуков ребят – до красных книжек партбилета!» уже в школьные годы формировали верных партийцев, убежденных «борцов за коммунизм».

Листая страницы школьных учебников, по которым учились советские дети, детально изучая художественную литературу и тексты периодических изданий тех лет, я все больше убеждался в следующем. Не только учебники, но и все пионерские и комсомольские газеты и журналы были направлены на формирование у ребенка ощущения, что он живет в стране с чудесным будущим, название которой – Союз Советских Социалистических Республик. А значит, каждый советский ребенок, родившийся в большой и дружной Стране Советов – самый счастливый человек на земле!

Во время беседы 75-летняя Людмила Яковлевна Кузнецова, бывшая учительница начальных классов, поделилась со мной, что молодость ее поколения проходила под влиянием материалов школьных уроков «о титанических свершениях советского народа», и ученикам тех лет это казалось предельно ясным. Она и ее сверстники старались походить на почти мифических «строителей коммунизма», возведенных тогдашней литературой и книгами школьной программы на пьедестал гремящей славы, и не замечали или снисходительно мирились с живущими рядом людьми, которые казались им досадно обычными. К тому же подростки не имели возможности узнать другую правду о настоящем человеческом счастье, об истинной «свободе» в Стране Советов или о «несвободе» в капиталистических странах.

«В наши молодые годы, благодаря усилиям коммунистической пропаганды, к дореволюционному прошлому своей страны и жизни «несчастных» людей во Франции, Англии и других западных странах мы чаще всего относились с жалостью и даже  презрением», – поделился со мной Станислав Тимофеевич Тараканов, бывший учитель физики нашей школы №17.

«Но потом, когда, повзрослев, мы начали делать попытки самостоятельно осмыслить и сопоставить плакатную идеологию и знания из школьных учебников, – продолжал он, – то хорошо усвоили все контрасты и преимущества жизни «здесь у нас» и «там у них». 

Слушая его мнение, я подумал: скорее всего, такое сравнение было бы далеко не в пользу Страны Советов.

Чем тщательнее я анализировал документы и архивы школьного музея, записи воспоминаний людей о 40-50-х годах, чем внимательнее слушал рассказы моих респондентов, тем ярче проявлялся контраст между картинками счастливого детства в советской стране, показанными в учебниках и книгах, и теми тяжелыми условиями, которые составляли реальный быт учащихся и их семей.

Сужу об этом, прежде всего, на основании моей встречи с учителем немецкого языка средней школы №14 Тамарой Афанасьевной Брагиной. Когда она услышала мою просьбу рассказать о повседневной жизни их семьи, когда она была школьницей, то очень удивилась. Потом стала вспоминать свое «счастливое» детство в родном доме. Например, о том, что жили они в бедности в коммунальной квартире: в одной комнате – их семья, во второй – еще три родных сестры папы.

Папа был слесарем на металлургическом заводе, мама работала на этом же заводе маляром. Материальный достаток по тем временам был невысоким, едва хватало на жизнь.

Тамара хорошо помнит свой «праздничный наряд». Мама купила на базаре поношенное, большого размера платье из тонкой шерсти – сиреневое, с мелкими полосками. Из него дочке сшили обновку ко дню рождения. Тамара очень радовалась своему «новому» платью.

А парусиновые белые туфли она тоже никогда не забудет. Девочка постоянно чистила их зубным порошком, чтобы туфли выглядели как только что из магазина. То единственное сиреневое платье с тесёмками и эти белые парусиновые туфли мама носить каждый день не разрешала. Только «на выход». В будние дни Тамара бегала в шароварах на верёвке – старые резинки давно растянулись. На ногах были растоптанные тапки, а чаще и вовсе приходилось бегать босиком.

Во время нашего общения еще один респондент – Валентина Ивановна Завьялова, бывший учитель истории средней школы №17, поведала мне, как в послевоенные годы приходилось страдать от холода, если ты обут в ботинки на деревянной подошве! Ноги мерзли, промокали. До сих пор помнится ей звук этих подошв по деревянным тротуарам.

«Одевались, кто как мог, чулки из ваты вязали. Кто-то отдал моей маме немецкую шинель, видимо, осталась после войны от пленного, и она сшила мне пальто. Так я и ходила в этой ненавистной мне «фашистской» одежке», – закончила Валентина Ивановна свой рассказ.

Услышав историю Тамары Алексеевны Дороховой (1934 года рождения), бывшего учителя математики средней школы №17, я с особым интересом смотрю на музейный экспонат – лапти.

«Маме одной пришлось растить восьмерых детей, отец погиб на фронте, – рассказывала Тамара Алексеевна. – Чтобы прокормить такую «ораву», мама целые дни работала, где только можно: копала огороды, стирала людям белье, вечерами с ребятишками ходила собирать на поле оставшиеся овощи и колоски. Питание было плохое, но в школе все-таки выдавали по 50 граммов хлеба. Вместо портфелей мы носили самодельные холщевые сумки, а к ним привязаны были чернильницы – непроливашки. Валенки – одни на всех. Остальные дети – либо в ботинках, либо в лаптях. В школе дров не было. Мы каждый день шли на уроки с поленом в руке. Весной сами заготавливали дрова на следующую зиму…».

Тамара Афанасьевна Брагина также вспоминала, что дети советской эпохи вынуждены были сами запасать дрова для школьной котельной. Учебников не хватало, выдавали один учебник на пять человек. Тетради сшивали из обыкновенной газеты: разрезали газету, прихватывали листки иглой с белой ниткой, получалась тетрадка. Писали на такой тетрадке между строчками пером, привязанным к палочке, учили уроки по ночам при свете коптилки, читали при свете печки-буржуйки.

От нее я узнал, что за хорошую учебу в течение одного месяца школьникам давали бесплатные талоны на обед на одну неделю в городскую столовую, устроенную специально для всех школ города. Выстояв в очереди, можно было получить тарелку горячего супа с мороженой капустой и кусочек ржаного хлеба с «маргуселином» – это что-то похожее на заменитель маргарина сегодня. Давали чай со сладкими кристалликами сахарина. «Наешься, а ощущение голода остаётся. Час пройдёт, и под ложечкой снова сосёт – спасу нет! Опять кушать хочется!» – говорила Тамара Афанасьевна.

Бывший сослуживец моего деда Борис Федорович Мамаев вспоминает: «Семья наша долгое время жила в поселке Монетный в 30 километрах от Свердловска. Все мужчины и женщины работали на местном торфяном заводе. Торф служил топливом и заменял уголь и дрова. Даже лозунг такой висел на конторе: «Нужен торф для завода как хлеб для народа!». После уроков нас, школьников, часто отправляли помогать рабочим. Помню, как в 1950 году  мы, 14-летние подростки, попарно таскали тяжеленные тележки с сырыми торфяными брикетами сначала в сушилку, а потом отвозили уже высушенные торфяные кирпичики на склад. За эту работу нам выдавали по 100 граммов хлеба и талон на обед. Он состоял из «затирухи» (это такая кашица из разведенной водой и затем поджаренной муки) и кружки сладкого чая. Ради этой награды мы «пластались» по 4-5 часов ежедневно! А теперь ответь: «До учебников ли нам было после такой тяжкой работы?» – вопросом закончил свое воспоминание мой собеседник.

Евгения Семеновна Борисова, ветеран педагогического труда школы №18, так вспоминала о своем детстве: чтобы купить хлеба, надо было с 7 часов вечера занять очередь, которая писалась на руке. Тетя занимала очередь вечером, мама караулила ночью, чтобы не вычеркнули из списка. Вечером Жене писали номер на руке и утром отправляли на целый день в булочную ждать, когда привезут хлеб. Не дай бог опоздать на перекличку – из списка вычеркивали, и хлеба в этот день нельзя было купить. Евгения Семеновна помнит случай, когда она однажды привычно опустила руку в карман, карточек там не оказалось. Женя быстро убежала из очереди, а дома забралась под кровать и долго плакала. К слову сказать, весной 1947 года мама нашла те злополучные хлебные карточки в подкладке рваного пальто, когда со слезами убирала дочкину ветхую одежду в кладовку. Евгения Семеновна передала те карточки, как драгоценную реликвию, на хранение в школьный музей, и там во время экскурсий их часто показывают удивленным ученикам. Я их тоже видел.

Хочу привести содержание интервью, которое Вера Куминова[19], выпускница 1989 года нашей школы, взяла у своей бабушки: «Летом 1946 года учитель биологии пригласил нас, девчонок, в кружок по сбору лекарственного сырья. Рабочий день мы начинали в шесть утра. Собирались у школы и вместе с учителем шли в лес собирать лекарственные травы. Дома все собранное сырье «обрабатывали», высушивали и сдавали в виде готовой продукции в аптеку».

Я узнал, что во время привалов каждая девочка доставала принесенный из дома кузовок, все припасы выкладывались на общую холстину, и дети устраивали трапезу из вареной картошки, морковки, репы, бобов и гороха. Прочитав эти воспоминания, я удивился, из каких простых продуктов состоял обед школьниц. Главной же радостью был для детей итог работы по сбору лекарственных трав: учитывая по весу сданное сырье, им выдавали талончики на хлеб по 100 и 200 граммов. Талончики были малюсенькие, но девчонки радостно мчались домой, зажав в руке эти крохотные бумажки, ставшие довеском к семейному бюджету.

В нашем школьном музее хранятся сочинения учащихся разных лет и выпускников школы, которые могут служить хорошей иллюстрацией к рассказам о жизни советских детей после войны. Я все их прочитал и сделал выборку наиболее интересных фактов той трудной поры.

«В семье моей бабушки было пять детей, а она старшая. Родители целыми днями были на заводе. Бабушка вспоминает, как ей приходилось воспитывать братьев и сестер, стирать на них, штопать. А носить было нечего: валенки – на пятерых, туфли – матерчатые, галоши иногда приходилось обувать прямо «на босу ногу». Еды тоже было мало – одна картошка с солью. Счастье, если мама сварит кашу. В школе ребятишкам на большой перемене кипятка наливали да давали кусочек хлебушка. А вот учительнице доставалась лишь кружка кипятка вместо обеда »[20].

Живет в нашем городе Диана Александровна Сорокова – удивительно интересный и умный человек, по профессии врач. Она помнит, как ее маме, деревенской женщине, после войны выдали американскую ночную сорочку – была в 1946 году такая помощь от американцев! И она приняла шелковую сорочку за самое модное платье: гордо шагала в ней по пыльной деревенской улице, а сзади топали своими босыми ногами дети, гордые за красавицу-мать.

Оказывается, в «счастливой» советской стране люди понятия не имели о таком «наряде», хотя для граждан раскритикованных большевиками стран капиталистического мира оно было привычной одеждой для сна.

Приведу ещё один факт из воспоминаний Дианы Александровны: «Мы собирали ягоды и грибы, продавали их и меняли на хлеб, ходили с мамой пилить дрова, копать огороды. Помнятся вечера, когда всей семьей садились вокруг печки-буржуйки и прямо на ее каменные бока приклеивали круглые пласты картошки. Ох, и вкусна была эта картошка с золотистой коричневой корочкой!»

Рассказывает Нина Сергеевна Тимофеева, учитель русского языка и литературы школы №17: «Для меня всегда было необычным, что моя мама, несмотря на непременный запас двух-трех пар новых чулок и носков, неизменно штопала старые, натянув их продырявившиеся пятки на лампочку».

«Что это – излишняя экономность?» – размышляю я. «Скорее, это привычка советских людей к аскетизму во всем», – считает Нина Сергеевна и продолжает: «А когда я вышла замуж, то увидела, как моя свекровь «на выход» всегда надевала, чтобы «пофорсить», купленные мужем в 1950-е годы белые фетровые боты…».

По словам Тимофеевой, свекровь удивлялась этой покупке мужа – для него всегда на первом месте была работа и только работа, а семейный быт – на втором или даже на третьем. Как я понял, это было свойственно многим людям той эпохи. Однако думаю, что и в те далекие времена, живя по принципу «не в тряпках счастье», почти каждая женщина, тем не менее, мечтала иметь модные ботики, но не имела возможности, а потому обувала ноги в грубые, неуклюжие валенки-самокатки. Кстати, спустя много лет фетровые боты свекрови со сношенными каблуками стали, по словам Нины Сергеевны, «музейным экспонатом» их семьи и хранились с другими, отжившими свой срок вещами, на дальней полке чулана. Потому что выбросить все эти «сокровища» ни у кого не поднималась рука.

Справедливости ради стоит сказать: многие мои собеседницы, а это люди старших поколений, рассматривая жизнь даже через призму бесконечных социальных потрясений, считают свои годы учебы счастливыми.

Людмила Николаевна Шарипова, моя учитель биологии, рассказала, что в советской стране у всех всегда было много общественных поручений, в том числе и у педагогических работников. Так, учителя должны были готовить и проводить политинформации, организовывать торжественные собрания перед советскими праздниками, участвовать вместе с детьми в коммунистических субботниках и воскресниках, перед каждой выборной компанией проводить среди местного населения поквартирную многодневную агитационно-разъяснительную работу.

Как я успел понять в ходе исследования, в ХХ веке система образования, как и вся жизнь в России, претерпевала большое количество «политических и социальных зигзагов в обществе»[21], и приведенные в данном исследовании факты отражают суровую, подчас жестокую, реальность человеческого бытия. Подобный образ жизни был навязан простым гражданам советской страны и резко расходился с массированной пропагандой политических и идеологических мифов о всеобщем благе.

Народ же, по сведениям респондентов, не терял оптимизма и с энтузиазмом слушал пламенные речи руководителей советского государства: сколько надежды и веры в новое, светлое будущее было связано с каждым из политиков – простому человеку всегда свойственно надеяться на лучшее!

Рассказывает Олимпиада Степановна Иванова, бывший учитель русского языка школы №13:

«В школе было холодно, дров не хватало, поэтому все сидели на уроках в пальто, шалях и шапках. Но мы привыкли ко всему этому, считали себя счастливыми и с восторгом пели: «За детство счастливое наше спасибо, родная страна!»

Несмотря ни на какие невзгоды и беды, многие люди по-прежнему были уверены, что живут в прекрасной стране. Вот на этом обмане и держалась великая империя диктаторов от пролетариата!

«За Родину каждый был готов отдать жизнь, и мы готовились к этому. И работали, и учились, и жили честно, – продолжала Олимпиада Степановна. –  Мы, дети, чувствовали, что от нас многое зависит. Трудное было тогда детство, но вычеркнуть его из памяти не могу и не хочу. Память о тех днях дорога и свята…».

Лия Александровна Плюснина вспоминает: «В 1946 году мне было семь лет. Голодно. Тяжело. Ни о каких туфельках, сапожках и речи не шло. Валенки, солдатские ботинки на ногах. Даже лапти. Пальто из шинелей. Чернила из сажи. Никаких обедов в школе не было, и только нам, первоклассникам, изредка приносили маленькие пирожки с морковкой. Но все равно это было самое счастливое время!»

Вот ведь как перевернула простое человеческое мировоззрение людей сталинская система идеологического «промывания мозгов»! Зачастую школьные воспоминания об этих «счастливых» годах были практически одинаковыми: ученики любили петь, танцевать, участвовать в концертах. Видимо, слишком велика была тяга к этому островку прекрасного среди серой повседневности «счастливой» жизни.

Школьники ответственно относились к пионерским поручениям и комсомольским заданиям, помогали отстающим в учебе, вместе с колхозниками летом и осенью трудились на полях, сами готовили школьные вечера, выпускали стенгазеты.

«Власти везде и всюду твердили, а народ повторял: Великая Армия, Великая Страна! Но простой советский человек жил как в железном веке, хотя шло уже четвертое десятилетие Советской власти», – говорила мне бывший директор нашей школы Людмила Сергеевна Панфилова.

В 1954 году она пошла в 1 класс сельской школы, где дети даже не знали, что такое канализация, в школьном здании были выгребные ямы. Электричество в селе давали по четкому графику, в остальное же время люди пользовались керосиновыми лампами.

Хотя отец Людмилы был директором совхоза, а мама – учителем, то есть семья была обеспеченной по тем временам, девочка, как и все остальные дети, весной и осенью носила на ногах черные суконные ботинки на шнурках, зимой – валенки. О кожаной обуви речи не было. В 1965 году секретарю комсомольской организации 11-класснице Людмиле доводилось заходить в кабинет директора школы, и она помнит, что на полу его просторного кабинета была расстелена красная ковровая дорожка. Девушка все время ловила себя на мысли, что боится ступить на эту красивую дорожку, ей постоянно хотелось сойти на пол.

О каком же счастливом детстве может идти речь, если даже ее, девочку из интеллигентной семьи, через два десятилетия после окончания войны пугала нормальная для европейцев обстановка.

В чем заключается феномен «ностальгии» по их жизни в Советском Союзе, которое они называют счастливым, я старался выяснить при каждой встрече с моими респондентами. И понял: просто это было их детство, юность, они были молоды, а поскольку другой жизни, находясь «за железным занавесом», эти люди не знали, то и сравнивать было не с чем.

Завершая рассказ Людмилы Сергеевны, приведу еще одно немаловажное обстоятельство, произошедшее в ее жизни, которое дает представление о жестких идеологических условиях существования граждан Страны Советов.

Ее дядя Василий Панов (родной брат отца) в 18-летнем возрасте ушел воевать с фашистами и оказался в плену. Когда англичане освободили Василия из лагеря для военнопленных, то молодой человек, напуганный возможным тюремным заключением, которым в сталинские времена грозили всем, попавшим в плен, уехал жить в Австралию.

Людмила Сергеевна, будучи школьницей, стала переписываться с дядей. Помнит, что многие ей говорили тогда: «За плен ему вовек не отмыться, он клейменный. И на тебя тень упадет. Ты это знай и не связывайся!». Однако девочка тому не верила, ведь она до этого никогда не оказывалась под прицелом властей.

Но несколькими годами позже наличие родственника за границей сыграло в судьбе Людмилы отрицательную роль. Когда ее рекомендовали как лучшую студентку факультета иностранных языков Свердловского пединститута в качестве стажера для практики во Франции, то, несмотря на всю комсомольскую активность и отличную учебу, власти в выдаче визы девушке отказали. В СССР в те годы партия и ее вожди были беспощадны ко всем, кто имел хоть какое-нибудь отношение к людям, «провинившимся» перед Родиной. Даже к студентке, не имеющей ничего общего с военной судьбой дяди.

И в этом конкретном случае с Людмилой Сергеевной Панфиловой разве не миф – явление, обратное тому, что звучит в песне: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек».

А вот еще один эпизод о приметах «вольного дыхания»  в Стране Советов – привожу его со слов Аллы Сергеевны Полежаевой, бывшего директора средней школы №1. В 1958 году она в составе группы журналистов побывала в Англии. В Лондоне делегация советских туристов посетила Хайгейтское кладбище, где похоронен Карл Маркс.

Вернувшись из поездки, Алла Сергеевна, полная впечатлений, написала статью в местную газету «Рабочая правда», и вдруг после публикации ее неожиданно вызвали в городской комитет КПСС.

«Меня жестко отчитали, – вспоминает пожилая учительница. – Можешь себе представить, за что? За то, что я совершенно точно перевела фразу на надгробии могилы Маркса: «Рабочие всех стран, соединяйтесь!». А нужно было перевести так: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!».

В общем, чиновники-коммунисты обвинили Аллу Сергеевну в «идеологической безграмотности». Казалось бы, пустяк, но в какую политическую степень он был возведен – ее «жестко отчитали!»

Слушая моих респондентов, я вновь убеждался, что, видно, не все складывалось так уж правильно и хорошо в судьбах советских людей, живших, как утверждали государственные власти, по самой справедливой Конституции в мире, коли собеседники привели мне массу примеров «обратной стороны медали».

 

Заключение

                                                                                  «Всякая власть исходит от народа,

И никогда уже к нему не возвращается»

Габриэль Лауб.

Во время работы над темой «Эх, хорошо в стране советской жить»? (Страна Советов 1930-1950-х годов: мифы и реальность)», мне удалось проанализировать многие документы и периодику советского времени, просмотреть советские учебники и художественную литературу школьной программы, изучить материалы Государственного архива, фонды и экспозиции музеев нескольких образовательных учреждений нашего города.

Все эти уникальные исторические источники отражают (каждый по-своему) советскую эпоху, особенно тот ее период, когда в стране властвовали сталинская Конституция, сталинская идеология, сталинский режим.

Таким образом, проанализировав все найденные и изученные материалы, я подтвердил выдвинутую мной гипотезу и разрешил обозначенную проблему: она заключалась в противоречии между мифической идеей сталинских властей об улучшении условий существования граждан в Стране Советов и жестокими репрессивными мерами, используемыми для достижения этой цели.

Как показала жизнь, благими декларациями политиков о построении развитого социалистического общества и вместе с тем репрессивными способами, применяемыми властями к гражданам страны для решения намеченных задач, невозможно создать фундамент нового прогрессивного государства и поменять в лучшую сторону сознание и образ жизни человека. Люди Страны Советов в конечном итоге так и не дождались социализма с человеческим лицом, который полагалось строить по приказу властей.

Для народа, о котором в те годы так много говорилось в превосходных степенях с высоких трибун партийных съездов, в реальности делалось очень мало – большинство приведенных в моем исследовании фактов отражает суровую, подчас жестокую реальность человеческого бытия и фактического ухудшения жизненного уровня всех слоев населения. Еще раз напомню: это дефицит предметов первой необходимости; примитивные условия жизни большинства населения советской страны; жестокость и насилие по отношению к инакомыслящим гражданам; массированная пропаганда коллективизации и связанные с ней репрессии; грубое подавление любого стремления человека сохранить собственную индивидуальность.

Ответив в ходе исследования на многие вопросы и решив задачи, поставленные перед началом поисков, я пришел к убеждению: мои встречи с бывшими учащимися и учителями Страны Советов, в которой «хорошо жить», дают богатую пищу для размышлений. Буду в своих выводах предельно искренен:

1.        В СССР самой мощной была идеология. Вся жизнь советского государства была охвачена ею: наука и культура, педагогика, промышленность и сельское хозяйство, радио и печать. Народ практически не участвовал в назначениях «великих» партийных деятелей советского периода. Народ на себе испытал, что такое советская власть (коллективизация, раскулачивание, репрессии).

2.        У людей в те времена не было альтернативных источников информации. И поэтому радио и печать идеологически воздействовали на народ и молодежь. На официальном уровне шла мощная героизация политических деятелей времен советской эпохи и оправдание их злодеяний великими, но, как оказалось на деле, разрушительными целями Коммунистической партии. Все документы и воспоминания, которые я привожу в своем исследовании, являются тому свидетельством.

3.        В своих откровенных рассказах мои собеседники, иногда сами того не ведая, развенчивают оптимизм многих документальных источников советского периода. Они напрямую говорят, что в отличие от партийных деятелей, которым «хорошо в стране советской жить», подавляющая часть населения не ощущали себя гражданами страны, где «человек проходит, как хозяин». Скорее наоборот – люди жили, находясь за «железным занавесом» в жестко ограниченных рамках сталинской политики ущемления всех прав и свобод.

В то же время должен отметить, что некоторым моим собеседникам кажется, что в людях сейчас стало ослабевать чувство исторической и культурной общности.

Отдельные участники разговора со мной до сих пор сожалеют о распаде мифически прекрасного тоталитарного государства. Не потому ли, что им вновь, как в юные годы, хочется обрести свой идеал, вернуть веру в высокие моральные принципы и в самого себя? Это с одной стороны. А вот с другой стороны, большинство моих респондентов (а их воспоминания можно воспринимать как свидетельские показания – на их глазах происходили все описанные в данной работе события) все-таки склоняются к мнению, что изменения в облике государства после 1917 года произошли в худшую сторону. Они считают, что революционные реформы наспех перекроили традиции, культуру и быт его жителей.

Хотя многие мои собеседники называют годы своей учебы счастливыми, они все-таки отмечают: именно с установлением Советов начался роковой для судеб людей раскол между слоями общества и всеми его гражданами, вызванный кардинальными искажениями в отношениях народа и власти и насильственным изменением всего стиля жизни человека, его нравов и взглядов. Политическое бедствие перерастало в болезнь народной души.

Однако «вбитая» в умы народа политическая и идеологическая сказка о счастливом завтра в стране всеобщего блага и радужных надежд, которые возникали в результате желания простого человека изменить свою долю, заставляли население забывать о плохой жизни и отодвигать свои ожидания на второй план. Ведь по сравнению с грандиозными предначертаниями партии – приблизить прекрасное коммунистическое завтра – мечты об их личном, сиюминутном человеческом счастье казались людям ничтожными.

На деле же многие из них просто не могли достучаться до правды, которая скрывалась за тяжелыми засовами идеологической демагогии и удобных для власти мифов, сочиняемых по заказу.

«Эх, хорошо в стране советской жить!» – звучало из репродукторов на бескрайней территории советского государства, и слова этой песни с энтузиазмом подхватывались и распевались везде и всюду. В течение десятков лет неимоверным трудом и великими жертвами простого народа создавался тоталитарный общественный строй – социалистический, при котором все было масштабным, особенным, специальным: Спецпереселения; Спецлагеря; Спецслова; Спецмышление; Спецмораль; Спецзаконы.

А поскольку власть, прежде всего сталинская, долгое время сохраняла монополию на жесткую идеологическую обработку собственных граждан, какой бы тяжелой ни была жизнь в этой созданной спецстране – Стране Советов, она казалась народу прекрасной.

Как показывает история, по истечении лет всеобщая радость и оптимизм советских людей, разбившись о неотвратимость происходящих событий, сменились полным недоверием к существующей власти. Даже при очень большом желании ее невозможно было рассматривать иначе, как власть, нанесшую огромный нравственный и физический урон собственному народу.

Я долго размышлял: какой же знак препинания поставить в конце фразы «Эх, хорошо в стране советской жить», обозначенной в качестве заголовка моей исследовательской работы.

Вначале я хотел оставить знак восклицательный, как и было задумано авторами песни: знак этот означал гордость за Страну Советов. Но изучив исторические материалы, решил поставить знак вопросительный, потому что в СССР было создано тоталитарное общество, где никаких прав и свобод у граждан не было.

А это значит, что заголовок моей работы должен быть записан так: «Эх, хорошо в стране советской жить?»

Таким образом, на основе архивных документов, страниц учебников, материалов школьных музеев, записей встреч с моими респондентами мне удалось доказать: счастливая Страна Советов – это был всего лишь миф, подобный Эльдорадо.

 

Список использованной литературы

1.        Аванесов Р.И., Соколов В.С. Русский язык. – М., 1932.

2.        Бабкин М.А. Российское духовенство и свержение монархии в 1917 году. М., 2008.

3.        Боброва Н.Е. Управление добра. – Екатеринбург, 2008.

4.        Воскресенская В., Павловская Р. Букварь для школ грамоты. М., 1936.

5.        Голубев Л.А.  Радость и боль моя. Екатеринбург, 1996.

6.        Иванов Р.И., Соколов В.С. Учебник русского языка. М., 1932.

7.        Кожевников А.Н.  Судьба. Семейная хроника. Екатеринбург, 2006.

8.        Лавринов В. События. Люди. Храмы. Екатеринбург, 2001.

9.        Полторанин М. Власть в тротиловом эквиваленте. М., 2012.

10. Рыбчак С. История Полевского глазами священнослужителя // Диалог,

11.09.2008.

11. Рыбчак С. Полевской исторический синодик. Полевской, 2008.

12. Сборник документальных материалов о горнозаводской промышленности

Урала на рубеже XVIII — XIX веков. Свердловск, 1955.

13. Сборник «Малахитовая провинция». Екатеринбург, 2001.

14. Энтина Г.А. Учебное пособие по Конституции СССР для 7 класса. М., 1936.

Источники

1.        Архив музея МАОУ «Средняя общеобразовательная школа-лицей №4».

2.        Архив музея МБОУ « Средняя общеобразовательная школа  №17».

3.        Архивный отдел ГО Полевской. Книга распоряжений Полевского РИК.

4.        ГАСО. Переписка Полевского РИК с церковно-приходскими советами

 в 1925-1926 г.г. Ф.2136 р. Оп.1. Д.13.

5.        ГАСО. Справочная книжка Екатеринбургской епархии. Ф.2. Ед.хр.45.

---

¹Полторанин Михаил. Власть в тротиловом эквиваленте. М., 2012. С. 5.

[2] Страница из учебника русского языка на агротехнических курсах за 1932 год. Издательство «Коммуна», Москва.

[3] Энтина Г.А. Учебное пособие по Конституции СССР для 7 класса. М., Учпедгиз, 1936.

[4] Энтина Г.А. Учебное пособие по Конституции СССР для 7 класса. М., Учпедгиз, 1936.

[5] Журнал «Знание — сила», №11, 1959 год.

[6] Из воспоминаний Винайкиной В.В., жительницы нашего города.

[7] Со слов жительницы Полевского Сияловой С.А.

 

[8] Учебник русского языка 1932 года. Авторы Иванов Р.И., Соколов В.С.

[9]  Материалы Полевского городского архива. Ф.1. Ед.хр.35. Л.11,12.

[10] Там же. Л.11.

[11] Воскресенская В., Павловская Р. Букварь для школ грамоты. М., Госпедиздат, 1936.

[12] Аванесов Р.И., Соколов В.С. Учебник русского языка.  М., Госпедиздат, 1932.

[13] Урал в панораме XX века. Екатеринбург, 2000. С. 227.

[14] Там же.

[15] Там же.

[16]Иванов Р.И., Соколов В.С. Учебник русского языка. М., 1932.

[17] Рыбчак С. История Полевского глазами священнослужителя // Диалог, 11.09.2008.

[18] Там же.

[19] Запись этого воспоминания хранится в школьном музее.

[20] Из сочинения Зыряновой Татьяны, выпускницы 2001 года.

[21] Боброва Н.Е. Управление добра. — Екатеринбург, 2008. С. 65.

 

главные книги в одной таблице • Arzamas

Когда

Трубадуры слагали свои песни примерно с 1100 по 1300 год, хотя можно продлить их историю еще на несколько десятилетий. «Книги песен», донесшие до нас их наследие, на 100–150 лет моложе первых трубадуров и совпадают по времени с жизнью последних из них. Существуют еще и жизнеописания трубадуров — разнородные повествования в прозе о жизни и легендарных моментах их биографии. Но эти жизнеописания — не прямые свидетельства. Они основываются во многом на песнях трубадуров и сами по себе являются литературным жанром; реальность в жизнеописаниях может искажаться, а красивые легенды нередко заслоняют в глазах читателей сами песни трубадуров.

Язык

Староокситанский (он же окский, старопровансальский, язык «ок» — то есть язык, на котором так звучит слово «да»), это язык коренного населения юга Франции. Входит в романскую группу языков.

Авторы

Слово «трубадур» по наиболее распространенной этимологии возводят к слову tropatorem, которое означает «сочинитель тропов», то есть рифмованных латинских стихов о праздниках и святых, певшихся во время богослужений и постепенно вышедших за стены храмов. Предполагается, что, наряду с латинскими песня­ми, с IX века стали сочинять песни на романских языках — и это корень лирики трубадуров.

Трубадур — сочинитель песен (а не стихов) на народном языке (а не на латы­ни). Эти песни он фиксирует письменно, а затем либо доверяет их исполнять жонглеру (певцу, нередко странствующему), либо исполняет сам.

Владения первого из известных нам трубадуров, Гильома IX Аквитанского (1071–1127), были обширнее владений французского короля; его внучка — покровительница трубадуров Алиенора Аквитанская, будущая французская, а затем и английская королева, жена Генриха Плантагенета и мать Ричарда Львиное Сердце. Однако не все трубадуры были так же знатны. Например, жизнеописание Маркабрюна представляет его безвестным подкидышем, а Бернарта де Вентадорна — сыном истопника (впрочем, возможно этим текстам нельзя доверять полностью). Благородное рождение само по себе не гарантирует благородства и куртуазности — а скромное происхождение не мешает слагать куртуазные песни, спорить о словесности, судить о благородстве, воспевать утонченную и чистую любовь.

Известно около 450 имен трубадуров, причем иногда мы знаем только имена, но тексты до нас не дошли. Среди наиболее значимых сочинителей, наследие которых известно последующим поколениям, — Гильом IX Аквитанский, Серкамон, Маркабрюн, Джауфре Рюдель, Пейре Овернский, Гаусельм Файдит, Арнаут де Марейль, Раймбаут де Вакейрас, Бертран де Борн, Бернарт Марти, Бернарт де Вентадорн, Гираут де Борнель, Гильом де Кабестань, Пейре Видаль, Арнаут Даниэль, Аймерик де Пегильян, Фолькет Марсельский, Раймон де Мираваль, Сордель (Сорделло), Юк де Сент Сирк, Сервери Жиронский, Аймерик де Бельной, Гираут Рикьер, Матфре Эрменгау и другие.

Исторический контекст

Первые поколения трубадуров происходят из Лимузена и Аквитании; затем их культура распространяется на весь окситанский ареал. При этом песни по-окситански слагали и в изначально иноязычных культурах — каталонской, ломбардской, венецианской. В XII столетии значительную роль в развитии культуры трубадуров начал играть Прованс, номинально входивший в Священ­ную Римскую империю германской нации. Лангедок будет дольше всего хранить традиции трубадурского искусства. В период наивысшего расцвета окситанской поэзии земли ее языкового ареала оказываются ареной непрерыв­ной борьбы за власть и территорию. В этой борьбе постепенно взяла верх французская корона.

Трубадуры могли участвовать в Крестовых походах; чем больше расстояние до дома и дамы, тем проще воспевать «любовь издалека».

В эстетике трубадуров часто ищут влияние «ереси катаров»: в отличие от канонического христианства она учит, что зло — самостоятельное начало, противопоставленное Богу. Соответственно, все материальное, плотское было для катаров злом, а все духовное — благом. Феномен куртуазной поэзии, в которой любовь и влечение к даме в пределе должны переродиться в духов­ное очищение, может в какой-то мере объясняться двойственностью катар­ского взгляда на мир. Впрочем, большинство трубадуров были не катарами, а правоверными католиками. Тем не менее именно борьба папского престола против катаров положила конец миру, вскормившему трубадуров: в 1209 году был объявлен Крестовый поход против альбигойской (или катарской) ереси, средоточием которой считался Лангедок и город Альби; в этой резне и массо­вых кострах и погибла постепенно культура, породившая окситанскую поэзию.

Культурный контекст

Средневековый замок из оборонительного сооружения превращается в отдель­ный мир, живущий по своим духовным и материальным законам. Жизнь в нем становится богаче и эстетичнее: сеньор и другие обитатели открывают понятие досуга, который должен заполняться не только аристократическими развлече­ниями вроде охоты, но и, например, музыкой с танцами.

Фигура дамы в этих условиях приобретает самостоятельную ценность; в замке появляется женская половина для хозяйки, ее гостей и служанок, куда допуска­ются лишь немногие из мужчин — священник, жонглер и кое-кто из слуг. Жизне­описания трубадуров потом будут рассказывать о певце, тайно подгля­ды­вающем за дамой в спальном покое.

Лирика трубадуров принадлежит замку и двору. Отсюда их ключевое поня­тие — куртуазность, то есть кодекс поведения аристократа раннего Средневе­ковья. Куртуазности трудно дать единое определение: это и модель рыцарской учтивости, и утонченная игра, и система ценностей, регулирующая жизнь благородного сословия. Куртуазный кодекс требует умения держать себя в обществе, владеть словом так же хорошо, как и оружием, не грешить против своей чести, но еще менее — против чести дам, быть щедрым, хранить вер­ность слову… Самое же главное — уметь ценить утонченный досуг, который порождает любовь, и уметь воспеть ее.

Трубадур говорит от имени феодального клана, который противопоставляет себя миру городской культуры, поэтому нередка тема падения нравов в обществе, поданная дидактично или даже резко. Отсюда же и злободнев­ность, чисто политическая направленность целого ряда их сочинений.

Но несмотря на это, трубадуры в глазах последующих поколений остались лишь певцами любви. В их лирике заложено зерно идеи, которая через столетия найдет свое высшее отражение в культуре Ренессанса: благородство сердца может стать наравне с благородством по рождению и даже выше или ценнее его. Если трубадур слагает куртуазные песни и испытывает истинную любовь, то его называют куртуазным.

Лирические сочинения трубадуров рождаются как песни в полном смысле этого слова. В отличие от латинских текстов песни на народном языке изна­чально предназначены для исполнения перед слушателями, а еще и для танца. Исполнять их, разумеется, должны люди, специально для этого приглашенные или допущенные, которых называют жонглерами, — это далеко не самые привилегированные слои общества. Тем не менее первый из извест­ных нам трубадуров, герцог Аквитанский Гильом IX, как уверяет его жизнеописание, умел сам и хорошо сочинять, и петь.

Жанры

Канцона — буквально «песня», высшее воплощение «великого куртуазного пения», посвященная любви.

Сирвента — вариант канцоны, но чаще на военно-политическую тему, нередко выдержанная в сатирическом тоне.

Плач — также вариант канцоны, реквием по сеньору или возлюбленной.

Дескорт — струк­турно и содержательно противопоставляется канцоне, состоит из строф разного размера и описывает необузданную страсть.

Альба — рассветная песнь, поется другом, который должен предупредить влюбленных о том, что скоро рассветет и им нужно будет расстаться.

Пасторель — жанр, построенный вокруг сюжета о рыцаре, соблазняющем простую пастушку.

Серена — жалоба влюбленного.

Тенсона — поэтический спор на заранее заданную тему — от любовных до по­ли­­тических; иногда у тенсоны действительно два автора и их имена известны; иногда диалог, вполне возможно, фиктивен и создан одним и тем же трубадуром; в конце тенсоны можно апеллировать к арбитру — сеньору или даме.

Партимен (джок-партит) — отдельный вариант спора, который начинает один участник, предлагая партнеру защищать на выбор одну из позиций и обязуясь защищать другую, которую тот сочтет неверной.

Песнь о Крестовом походе — гибридный жанр, вдохновляемый одновременно тематикой борьбы за правое дело и любовно-лирическим началом.

О чем

Самые знаменитые песни трубадура — любовные — адресованы избранной им даме, которую он называет «донна» (от латинского «госпожа») или даже «мой господин», подчеркивая свое парадоксальное вассальное служение ей (в реальном мире женщина, наоборот, обязана хранить вассальную верность отцу, мужу, брату — словом, мужчине-покровителю). Даму и трубадура разде­ляют непреодолимые препятствия: это может быть замужний статус дамы, ее высокое положение в сословной иерархии, большое расстояние между ними и другие препоны, которые часто комбинируются. Любовное желание застав­ляет трубадура непрерывно страдать и надеяться — в этом он находит радость. Даже если дама откликается на его чувство, встречам влюбленных будут постоянно мешать «ревнивец» (законный муж, отец или брат) и «жесто­кие лжецы» (завистники, не выносящие совершенной любви). Постоянное напря­же­ние душевных и физических сил рождает песню, поэтому любить и петь для трубадура — одно и то же. Утоленное желание умрет, и песня смолк­нет, поэтому куртуазная лирика тяготеет к незавершенности любовного порыва, балансированию между взаимоисключающими чувствами: трубадур постоянно колеблется меж отрадой и грустью, надеждой и страхом отказа. Чувственные порывы должны в идеале привести к духовному подъему и очище­нию. Так руководит поэтом fin’amor — утонченная, изысканная любовь, которую уже в XIX веке назовут куртуазной любовью. В этой любви есть место свободному выбору (трубадур избирает лучшую из лучших) и разумному началу — так куртуазная любовь противопоставляется неправиль­ной, вызывающей помут­нение мыслей и чувств. Трубадуры полностью реализуют оба потенциала своей лирики — и духовный, и чувственный, а последующие поколения остаются в недоумении: так что же из их поэзии надо считать отражением пережитого опыта, а что — поэтической услов­ностью? Где граница между реальным переживанием и утонченной игрой?

Примерно с середины XIII века тематика fin’amor подменяется религиозной, хотя уникальная лексика куртуазной любви при этом сохраняется. Отсюда две точки зрения на причину заката лирики трубадуров: может быть, в пламени Альбигойских войн погибла культурная среда, питавшая окситанскую поэзию, а может, постоянное желание сублимировать любовное начало в чистую духовность закономерно привело к тому, что место Дамы заняла Богоматерь и песни трубадуров стали чисто религиозной лирикой — а это уже другая история.

Яркий герой

Главный персонаж куртуазной вселенной, конечно, Дама. Ее имя нельзя называть, поэтому ей дают так называемый сеньяль — условное поэтическое прозвание, часто в мужском роде. Ее совершенство и красота описываются в терминах, представляющихся современному читателю абсолютно абстракт­ными, не отсылающими ни к какой реальной женщине. В Даме охотно описывают то, что никогда не видели или видели мельком, в полутьме. Очень часто говорят о белизне — у Дамы тело белое, как снег на Рождество, нежное и полное. Иногда трубадур оговаривается, что это только его мечты — вероят­но, чересчур смелые. Иногда же, напротив, уточняет, что не может быть счастлив, если не обнимает Даму обнаженной в тесном покое. Белое у Дамы не только тело, но и руки и даже, например, зубы. Эту деталь среди прочих разрабатывает Бертран де Борн, когда сочиняет шутливую песню о составной Даме, для которой он позаимствует у одной прекрасные глаза, у другой — румяные щеки, у третьей — умение вести куртуазную беседу, а у иных — белые руки (и зубы), стройный стан, а к тому же щедрость и целый клад куртуазных достоинств. Внешность Дамы совершенна, но ее обаяние связано не только с физической красотой. Ее глаза не просто прекрасны — в них есть особая одухотворенность, и от их взгляда обычный день кажется Рождеством.

Источники

Во-первых — Библия. Современный читатель обычно ассоциирует христиан­ское Средневековье с аскезой, запретами, подавлением любого проявления чувственности, но, вопреки этому, средневековая любовная лирика во многом опирается на Песнь Песней, которая даже эротической теме дает своеобразную индульгенцию.

Во-вторых — Овидий: трубадуры не только делают конкретные отсылки к римскому поэту, но и разрабатывают любовный кодекс в свете его «Науки любви» и «Лекарства от любви». С Овидием иногда соглашаются в определен­ных аспектах, часто спорят в отношении морали и нередко оригинально комбинируют части его сочинений, чтобы дать им свое собственное толкование.

В-третьих — народные песни. На рубеже XIX–XX веков многие серьезные специалисты доказывали, что лирика трубадуров родилась из народных песен с их танцевальным началом, драматизмом сюжета и постоянным обыгрыва­нием мотивов неразделенной любви, разлуки, несчастного замужества.

В-четвертых — арабо-андалузская поэзия. Некоторые исследователи даже пытались доказать, что арабская словесность — основной источник окситан­ской лирики (особенно первого трубадура — Гильома Аквитанского), однако это не общепринятое мнение. Сеньяль, помогающий не называть настоящее имя возлюбленной, похож на соответствующий прием арабской поэзии, где адресатку будут звать «моя соседка». Строфы некоторых песен близко напоминают мувашшах и заджаль — арабские поэтические жанры из мусуль­ман­ской Испании. В мувашшахе встречался необычный контраст возвышен­ного поэтического языка и грубого разговорного просторечия (на котором мог быть написан финал мувашшаха — харджа). Само понятие куртуазности некоторые исследователи возводят к понятию «адаб», сформировавшемуся в арабской культуре эпохи Аббасидов IX–X веков. Мотив неутоленного желания, рождающего одновременно радость и страдание, может восходить к мотиву так называемой девственной любви, который наиболее воплотился в сюжете о Лейли и Маджнуне, исключительно популярном на Ближнем и Среднем Востоке.

Последователи

Когда культурный центр тяжести перемещается с юга современной Франции на север, куртуазные песни начинают звучать на старофранцузском языке. Их поют труверы, своеобразные наследники трубадуров. Они на свой лад разра­батывают теорию куртуазной любви: внимательно перечитывают Овидия, создают многочисленные трактаты об «искусстве любить как долж­но», стремятся оформить куртуазную доктрину в законченную систему. В немецких землях любовную лирику пишут миннезингеры — и тоже опира­ются на трубадуров. Немецкая поэзия, посвященная Святой Деве, имеет явные параллели с куртуазными песнями.

Первая часть «Романа о Розе» представляет собой попытку системно изложить куртуазный кодекс в форме романа. (Вторая часть, написанная другим автором, носит отчетливо антикуртуазный характер и полемизирует с первой.)

Итальянские поэты «сладостного нового стиля» (стильновисты), изобретенного Данте Алигь­ери, Гвидо Гвиницелли, Гвидо Кавальканти и Чино да Пистойей, утверждали что поэзия рождается под влиянием глубоко личного любовного чувства и свободна от любых поэтических условностей: о песне, которая должна идти от сердца, говорили и выдающиеся трубадуры. Образ Дамы у стильновистов приобретает ангельские черты. Данте в трактатах и «Коме­дии» упоминает многих трубадуров. Так, в чистилище Данте встречает Арнаута Даниэля: трубадур рассказывает о себе в терминах куртуазной любовной лирики, однако они переосмыслены: радость, ожидающая трубадура, — не радость соединения с возлюбленной, а радость спасения.

Петрарка назвал свой поэтический сборник «Canzoniere» («Книга песен») — так же, как назывались манускрипты, в которых переписывались песни трубадуров. Красота «мадонны Лауры» при жизни неотразимо влекла Петрар­ку, а после ее смерти образ возлюбленной неотвязно преследовал поэта, тщетно стремившегося к уединению; так любовь к Лауре и привязанность к земной славе входят в противоречие с христианской верой поэта.

В массовой культуре

Интерес к трубадурам начинает постепенно пробуждаться в конце XVIII века, а по-настоящему их открывают заново в наполеоновскую эпоху; трубадурами вдохновляются Браунинг, Гейне, Рембо (каждый по-своему). В 1895 году Эдмон Ростан сочинил драму «Далекая принцесса» (она же «Принцесса Греза»), вдохновленную жизнеописанием Джауфре Рюделя. На сюжет драмы Михаил Врубель создал мозаику «Принцесса Греза», которая украшает фасад москов­ской гостиницы «Метрополь» (оригинал — в Третьяков­ке).

Александр Блок задумывал драму «Роза и крест» как сценарий балета или либ­ретто оперы из жиз­ни провансальских трубадуров. В пьесу вставлен частичный блоковский перевод сирвенты Бертрана де Борна «Люблю я дыханье прекрас­ной весны…».

Эзра Паунд проецирует на современную поэзию принципы трубадуров: слова пишутся, чтобы их пели, — и, исполняя свои сочинения, сопровождает их мелоди­ческими и ритмическими эффектами, даже игрой на ударных инструментах.

В романе Лиона Фейхтвангера «Испанская баллада (Еврейка из Толедо)» 1954 года упоминаются романы королевы Алиеноры Аквитанской с Бернартом де Вентадорном и Бертраном де Борном. Постаревший Бертран де Борн появляется в заключительной части романа и крестоносцем присоединяется к кастильскому королю Альфонсо. Фейхтвангер вставляет в роман самые известные его сирвенты и фрагмент плача, причем одно свое сочинение Бертран в романе читает королю (хотя должен был бы спеть или приказать спеть), чтобы доказать, что война для рыцаря слаще любви к женщине. Старый трубадур предстает неутомимым подстрекателем к войне. Он получает рану в неудачной войне с мусульманами, и ему отнимают кисть руки. Во время ампутации он диктует своему оруженосцу «Сирвент о перчатке». Для короля Альфонсо расстаться с Бертраном, удаляющимся в монастырь, — значит расстаться с безрассудными мечтами о рыцарских подвигах.

В 2000 году Умберто Эко придал черты трубадура Джауфре Рюделя герою своего романа «Баудолино» Абдулу: любовь к далекой принцессе с сияющим ликом родилась у героя под воздействием гашиша.

Новизна

Трубадуры — первые лирики европейского Средневековья, творившие на народ­ном языке. При этом их куртуазная культура вырабатывала сложную систему понятий, ни одно из которых не поддается ни однозначному толкованию, ни тем более адекватному переводу; то, что они сумели передать их на народном языке, а не на, например, латыни, — настоящее чудо (еще не одно столетие народные языки в целом будут испытывать трудности с выработкой абстрактного словаря!). Трубадуры первыми из сочинителей на народном языке задумываются о его совершенствовании, поиске новых средств выражения, тем самым выводя народную словесность на качественно иной уровень. Данте среди своих учителей в первую очередь называет трубадуров.

Таким же парадоксом становится сама система образов в лирике трубадуров. Эта система одновременно плоть от плоти феодальной иерархии и ее перевер­тыш: организующий центр куртуазного универсума — Дама, донна, которую мужчина-трубадур называет «мой господин» и которой он служит, как вассал. Тем самым полностью опрокидывается сложившаяся схема, в которой женщи­на сама обязана служить мужчине, как вассал — сеньору. Так же парадоксально и то, что вполне земная, чувственная любовь к Даме не противопоставляется христианской системе ценностей, а сплавляется с ней. Душа трубадура в пределе должна очиститься от земного и путем любовных страданий достичь духовного совершенства. Лирика постоянно балансирует между осознанием живой реальности (двора щедрого и привечающего трубадуров и жонглеров принца, при котором отведено отдельное жилище Прекрасным Дамам) и тоской по недоступному, утраченному куртуазному раю, который только реконструируется в песнях трубадуров. Наконец, еще один новаторский парадокс — мир, построенный на ценностях и утехах владетельных сеньоров, парадоксально выражает себя устами не только высшей знати, но и мелкопо­мест­ных рыцарей, клириков и простолюдинов.

Цитата

Бертран де Борн
Из «Составной Дамы»

Бель-Сеньор, ваш дом, ваш вид,
Ваш прием меня потряс.
О, когда б желать, как вас
Даму Составную!
И без зова
Сердце к Вам лететь готово:
Чем иных побед обман,
Лучше в ваш попасть капкан…
Что ж не кончит Дама ссору,
Противостоя напору?  Пер. А. Наймана.

Официальный сайт Малого театра

«К 120-летию со дня рождения Веры Николаевны Пашенной»

«ЖИВАЯ ПАШЕННАЯ»

ЧАСТЬ 2.

ЛЕНСКИЙ ПЛЮС СТАНИСЛАВСКИЙ

Всегда с восхищением Пашенная удивлялась, что революция немедленно, сразу же впустила народ в Малый и все другие театры. В первые же революционные дни соединились народ и театр, чье полноценное творческое существование немыслимо друг без друга.
Конечно, в театре по-разному отнеслись к переменам. Была некая боязнь перед неведомым. Но всех до единого в Малом, рассказывала Вера Николаевна, радовало, что наконец-то родной театр переполнен до отказа, яблоку негде упасть!.. И спектакли идут в благоговейной тишине: муха пролетит — слышно! Хотя публика была «серая» и невзрачная. Исчезли богатые наряды и драгоценности. Исчезли скучающие снобы с моноклями… Господа либо отсиживались по своим особнякам, укладывая фамильные бриллианты в эмигрантские чемоданы, либо чистили оружие накануне боев гражданской войны… А Малый ожил и воспрял духом. Его таланты — молодая Пашенная, быть может, больше всех — были обязаны А. И. Южину и наркому А. В. Луначарскому тем, что революция дала им слияние театра с народом. Когда в Москве не стало ни освещения, ни топлива, ни продовольствия, когда по темным, обледеневшим улицам в театр можно попасть только пешком, люди собственным дыханием согревали зрительный зал. Они сидели в валенках, шалях, платках, закутанные до самых глаз, вспоминала Вера Николаевна, мерзли, но боялись шевельнуться, нарушить очарование. Малый сразу стал любимейшим народным театром. Искренне нес он новому зрителю правду и красоту.

В 1917 году на сцене Малого шла классика. В Н. Пашенная сыграла Анну Павловну в «Шутниках» Островского, Лизу в «Горе от ума». Зритель принимал эти спектакли на «ура», но играть их было не так-то легко, как теперь может показаться. Всевозможные «левые» крикуны ополчались на классику с резкой бранью. Под предлогом «буржуазности классики» они стремились уничтожить классику вместе с театром. И демагогические нападки приняли такой «размах», что даже наркому Луначарскому приходилось оправдываться, когда его обвиняли в «либерализме» по отношению к «старой культуре».
Новых же пьес не было. И тогда, откликаясь на события революции, Малый театр специально подготовил апофеоз: «Освобожденная Россия», скомпонованный наскоро из отрывков классики. Кого здесь только не было! Вера Николаевна выходила на сцену Лауренсией из «Овечьего источника» Лопе де Вега.
— И как же было радостно!— вспоминала Вера Николаевна:— Душа переполнялась счастьем!
Веселая, решительная героиня Пашенной чувствовала себя заодно с находившимся в зале народом.
Вера Николаевна видела, знала, какой величавой была в этой роли Ермолова. Она блистательно воплощала свободолюбивые стремления народа. Лауренсия же Пашенной была не то что «проста» — она простодушна. Она энергична. Она умеет зло высмеять противников — бесчестных господ, а в иную минуту безобидно и весело подшутить даже над близкими… Всем существом Пашенная хотела приблизить Лауренсию к современным событиям. К залу. И если Лауренсия Ермоловой была непобедима и грозна, то Лауренсия Пашенной несла ликование борьбы и радость победы. Ермолова властно звала к восстанию. Пашенная уже праздновала успех восстания. Выходом Лауренсии «парад» классических героев в спектакле заканчивался. Артист М. Ф. Ленин торжественно говорил: «Цепи разорваны, преграды пали, и победная революция сметает в прах старый мир».
— В труппе царило ликование: восторг публики был неописуем!— рассказывала Вера Николаевна.— Но, по правде говоря, многим хотелось играть новое всерьез, более глубоко.

В 1919 году этим новым стала долгожданная встреча театра с Горьким. Пьеса «Старик».
Москву с горьковской драматургией ранее уже познакомили артисты Художественного театра. А Малый до революции оставался связан суровыми ограничениями конторы. Сам же писатель был глубоко расположен к Южину, к творческому коллективу…
С тем большим интересом отнеслась труппа к известию, что горьковский «Старик» пойдет на сцене Малого. Совет театра поручил Южину выразить благодарность
Горькому.
— Мы все были очень заинтересованы,— говорила Вера Николаевна.— И очень большое впечатление произвела на труппу читка пьесы 24 октября 1918 года…
Год-то был такой сложный, тяжелый… Событийный.
Алексей Максимович читал, покашливая, и будто конфузясь устремленных на него взглядов,— рассказывала Вера Николаевна.— Худой, с обострившимся лицом, читал глухо, взволнованно: Горькому глубоко небезразлична судьба Мастакова, положительного героя. А рядом с Мастаковым особенно отвратительна зловещая фигура Старика, бывшего каторжника… А мне сразу понравился образ полковницы Софьи Марковны. Это верный друг Мастакова; она ценит дружбу и сама умеет дружить. В глубине души любит Мастакова, так же как и он ее… Мне казалось, я могла бы интересно сыграть Софью Марковну. Но я вдруг получила роль Девицы. А это человек очень сложный! Душа у нее надорвана и страдает… Уже тогда пришлось мне думать да гадать об этой Девице. И чем больше я о ней думала, тем важнее становилось значение роли: ведь она эпизодическая лишь на первый взгляд!.. Все точнее прояснялась скрытая сила, духовная потенция, которой, оказывается, полна Марина — существо, задавленное, забитое жизнью…

Здесь я привела целиком всю «черновую», рабочую запись одной из своих бесед с Верой Николаевной.
Пашенная увлеклась Девицей, но трактовку образа нашла далеко не сразу…
Муж Веры Николаевны — артист МХТ Грибунин,— однажды вдруг предложил жене одеться потеплее.
— Пойдем на Сухаревку!
— Зачем?— удивилась Вера Николаевна.
— Пойдем, пойдем! Там увидишь…
Не скоро добрались они в переполненном трамвае с Малой Дмитровки до Сухаревки, где кишмя кишела толпа оборванных, грязных людей: кто-то что-то менял,
кто-то что-то продавал… Кричали, торговались, дрались…
— А нам нужны персонажи тихие,— сказал Владимир Федорович.— Ты больше к женщинам присматривайся. Ищи свою девицу Марину.
Долго кружились они в пестром, но невеселом водовороте толпы. Вдруг муж крепко сжал локоть Веры Николаевны: «Гляди!» Они увидели угрюмое лицо, укрытое платком от бровей до губ, угасший взгляд, мешковатую грубую одежду. Нищенка?.. Но женщина ничего не просила. Ее холщовая, замызганная котомка была почти пуста.

— Заговори с ней, ради бога,— взволнованно попросила Вера Николаевна.
— Уйдет ведь! — ответил Грибунин.
— Все равно. Я должна услышать, как она говорит…
Они подошли.
— Ты откуда, тетя? — дружелюбно спросил Грибунин.
Женщина посторонилась.
— Случаем, не владимирская? — наугад спросил Владимир Федорович.
Ресницы дрогнули, тяжелые глаза мрачно взглянули:
— Оставь, барин. Не трожь,— строго сказала женщина, повернулась и исчезла в толпе.
Искать ее они не стали, почувствовав силу запрета.
— «Барин»… Видишь, революция еще не пришла для нее! Она, наверное, совсем ничего и не знает о революции…
И сколько же тут таких! А надо чтоб знали!
Отныне пьеса, все взаимоотношения героев, весь ход событий осветились для Пашенной живым их соотношением с окружающей действительностью, современностью… и это не было ни насилием над пьесой, ни «модернизацией».
Старик, который бродяжит вместе с Мариной, узнал в Мастакове,— человек-то ныне состоятельный!— своего прежнего «товарища» и теперь способен ограбить Мастакова, выбившегося «в люди» благодаря неустанному труду… После самоубийства Мастакова Старик бежит. Куда делись его наглость, цинизм. Сохранились только закоренелое человеконенавистничество и стремление спасти шкуру.
Девица же уходит совсем не сподвижницей, подругой старика, с какой знакомились зрители в первом акте. В ней все изменилось… Сначала это было у Пашенной молчаливое, тупое существо. На неподвижном лице неподвижно глядят — и словно ничего не видят — «большие, мертвые глаза». Удручающе безжизненна Марина, человек в ней умер. А теперь она ожила! Она не боится…
Вот так, проникнув во внутренний мир героини, во все обстоятельства ее трагической жизни, Пашенная сыграла Марину в спектакле, поставленном И. С. Платоном мощно, с большим социальным смыслом. За образом Девицы актриса сумела найти цепь событий, связавших воедино человеческие судьбы. Образ заключает в себе не только прошлое человека, но даже его будущее: впервые обретенную надежду на перемены, на крутой поворот судьбы.
Вот здесь-то и было зерно роли, ее главная суть.
Ломку всей жизни человека, ставшего послушным орудием зла, Пашенная показывала изнутри. Вся роль, благодаря этому глубинному прочтению, осветилась той силой души актера, которую К. С. Станиславский называл «излучением творчества».
Ведь Марина в пьесе А. М. Горького давно привыкла быть вещью Старика. Так привыкла, что почти смирилась с этим. Но Вера Николаевна говорила, что чувствовала этот гнет физически:
— Шея и тело трудно поворачивались, руки и ноги были как деревянные… Уж очень хорошим людям надо было постучаться в душу Марины, чтобы приоткрылось пусть крохотное оконце, совсем малая щелочка… Но она впустила свет в душу Девицы. И отсюда начиналась победа Добра.
— Я ощущала силу этой перемены,— рассказывала Вера Николаевна.— Марина начинала видеть не только других людей рядом с собой, но думать о своем месте в жизни. Духовная спячка, неподвижность прекращались. Человек, несправедливо обиженный, распрямлялся,
«оттаивал». Видно, что это вовсе и не погибший человек! Видно, что с любого «дна» можно поднять человека, если он почувствует себя нужным, для людей. Таков был главный смысл образа Девицы в финале. Поэтому-то финал становился нравственным возмездием Старику.
Пашенная подводила Девицу к итогу постепенно.
Догадавшись, что может измениться, стать другим человеком, Марина не хочет даже внешне оставаться такой, как была. Она застенчиво, но с достоинством просит у Софьи Марковны сапожки и платьишко: «…вроде бы того, что на вас». Просит, а не выпрашивает. Это не привычное попрошайничество нищенки. И это не зависть. Ей просто хочется сбросить надоевшие, гадкие тряпки «недочеловека». Побирушки…
И еще более неузнаваемой становилась Марина, когда гневно упрекала Старика в смерти Мастакова, покончившего с собой. «Не так надо было. Перемучил ты его». Эти слова Пашенная говорила со слезами.
«Не так надо было»,— неумело старается пояснить Марина. И это значит, что совсем не надо было мучить человека, а встретиться по законам доброты.
Премьера «Старика» была сыграна 1 января 1919 года.
Тогда Новый год не праздновали. Да и пришелся он на будний день — среду…
Время стояло трудное. Холод и голод терпели и актеры, и зрители. Добираться до театра с рабочих окраин было нелегко. Однако на премьере Малый театр был, как всегда, полон… С огромным интересом отнеслась к «Старику» московская интеллигенция. Моя мать, тогда учительствовавшая в Москве, в гимназии Травниковой на Новинском бульваре, жила в одной комнате замерзшей квартиры, а нас, детей, отец вывез в Подмосковье, спасая от голода и холода. Когда мы приезжали навещать маму, она, страстная театралка, непременно брала меня с собой на все спектакли Малого театра и МХТ. Вот так довелось мне в детстве увидеть «Старика»… Память сохранила ощущение праздника, запомнились рукоплещущие люди, много раз идущий занавес…
— Однажды на «Старика» вдруг приехали Владимир Ильич Ленин и Надежда Константиновна Крупская,— рассказала Вера Николаевна.— Произошло это неожиданно: в Малом театре никто не был предупрежден. Встречавший дорогих гостей И. С. Платон взволновался, как и все артисты. Все ожидали, что-то скажет Владимир Ильич! И как же были счастливы, когда В. И. Ленин и Н. -К. Крупская остались довольны и пьесой, и игрой актеров.
А ведь мы знали, — рассказывала Вера Николаевна,— что Владимир Ильич вообще строго и взыскательно всегда относился к театру. Он принимал далеко не все из того, что видел! Правда, нам всем почему-то верилось, что «Старик» Ленину понравится. Ведь была в этом спектакле и социальная основа, и заразительность мысли, и глубина решения — все то, что привлекает думающего зрителя. А мы были по-настоящему, сильно увлечены! И поэтому сами ощущали, что работа театра получалась крупная, весомая. Как же радостно было узнать, что Ленин и Крупская уехали довольные.
Прикоснувшись к сильной, человечной драматургии Горького, Малый театр создал спектакль этапный, нужный обществу, людям, вступавшим в новую жизнь. Сама эта жизнь требовала человечности, правды… Человечность и правда были начертаны на знаменах Октября. Человечность и правду провозглашала партия в своих лозунгах.
Можно ли отделить духовное, нравственное влияние «Старика» на молодую Пашенную от влияния политического? Нет, конечно. Пашенная, как и весь театр, может быть, еще сама не сознавая того, завершила переход на позицию социалистического реализма в творчестве. А в жизни — на позицию полного приятия революционных, ленинских идей, полного слияния сценического искусства с запросами народа, его интересами и требованиями.

Встреча с Горьким на сцене Малого театра сулила Пашенной впереди то высочайшее чудо актерского мастерства, каким много лет спустя окажется Васса Железнова. Но, повторяю, 1919 год означал серьезное освоение новых рубежей. Классический репертуар уже прочно освоен Пашенной. Казалось, ни Горький, ни Чехов, ни Шекспир, ни Островский уже не могли выдвинуть перед актрисой неодолимых преград, как это ранее случалось у нее (в театральном училище — с Джульеттой, а в первые сценические годы — с Катериной в «Грозе»).
Как всякий большой художник, не только взлеты, но и поражения знала Пашенная. А если находила для себя возможность размахнуться во всю свою богатырскую ширь,— неминуемо приходил успех. Если же не находила условий для сильного размашистого решения роли, то все в ней блекло, «смазывалось», как выражалась она сама. Тускнело. И если победителей не судят, то при поражении почти все обязательно хотят узнать: почему случилась неудача, как могла она произойти?.. Поражения Пашенной были и впрямь очень субъективными. Люблю. Или не люблю! Точнее: удастся ли ей полюбить героиню или не удастся. Вот единственное объяснение, которое давала сама Вера Николаевна. Хотя, кажется, как это можно вдруг «не полюбить» Катерину из «Грозы»? Или Ольгу из «Трех сестер»?
Много позднее, в зрелые сценические годы, актриса научилась подчинять себя образу. Но все-таки малейшее «насилие» неизбежно вело стрелку вниз на этой чуткой шкале эмоций. И ведь не только сама Вера Николаевна давала подобную разгадку своим, пусть нескольким «несостоявшимся» ролям, это видно было и на сцене. Зато всякое ее открытие, всякий крупный образ создавали всегда такое впечатление, что отныне у Пашенной уже просто не может быть никаких неудач, что теперь-то она ухватила, навсегда поймала «синюю птицу» творчества!..

(продолжение следует)

Заборы и мусорные баки будут расписывать художники Екатеринбурга — Российская газета

В Екатеринбурге объявлено о создании нового арт-движения «Старик Букашкин». Оно не только новое, но еще и первое, единственное и неповторимое — в точности такое, каким был и сам Евгений Малахин.

Жил-был в городе Свердловске, а потом в Екатеринбурге человек, работал дворником. А в свободное от работы время сочинял стихи, рисовал картинки, расписывал досочки, делал книжки. Бесхитростно уговаривал сограждан не пить и не курить, делать добрые дела и не делать злых, любить ближних и радоваться жизни. Дарил свои работы без счета друзьям, знакомым и незнакомым, просто прохожим. А теперь эти работы хранятся в отделе редкой книги Британской библиотеки в Лондоне, в Пушкинском музее в Москве, в музее изобразительных искусств Екатеринбурга, в центре современного искусства Нижнего Новгорода и других местах.

А еще, мечтая увидеть неулыбчивый серый город разноцветным и доброжелательным к своим обитателям, Старик Букашкин (такой у художника был псевдоним, начисто заменивший паспортные имя-фамилию) разрисовывал трансформаторные будки, кирпичные заборы вокруг помоек, мусорные баки. И горожане подолгу в приятной задумчивости стояли с пустыми ведрами, любуясь улыбающимися тиграми и гномами, синим морем и лодкой с белоснежным парусом, пальмами и солнцем. Таких «объектов» в городе было несколько десятков. Но… что имеем — не храним, и теперь их осталось единицы во дворах на улице Толмачева.

Оказалось, что, помимо прочих талантов, БУКа обладал еще одним, наиглавнейшим: он любил людей и смог эту любовь оставить нам в наследство. Его друзья организовывали выставки и по крупицам собирали милые подарки и наивные вещицы, вдруг ставшие артефактами и даже явлением современного искусства. И вот пришла пора выходить из стен художественных галерей (пусть даже таких гостеприимных, как «Парарам») на улицы, как это делал и сам Старик Букашкин. В ближайших планах нового движения — восстановить более 30 «уличных картинок», написанных Евгением Малахиным на стенах домов Екатеринбурга и утраченных впоследствии.

— Это фрески, которых нет ни в одном городе мира, — говорит арт-куратор движения Светлана Абакумова. — И мы хотели бы привлечь к начинанию как можно большее число горожан.

Нынешним летом друзья и последователи художника и поэта с начала лета начнут заполнять рисунками и текстами трансформаторные будки, мусорные баки и стены, причем к работе привлекут всех желающих. Краски и кисточки будут раздавать каждому, кто желает поучаствовать в проекте. Учредители движения уверены, что их затея не только поможет добавить красок Екатеринбургу, но и раскроет в горожанах новые таланты.

— Если мы восстановим таких фресок достаточно большое количество, может сама по себе сложиться такая пешеходная тропа — от улицы Ленина до Толмачева, и можно будет пойти по дворам и посмотреть эти фрески, — мечтает президент арт-движения «Старик Букашкин» Евгений Артюх.

Кроме того, запланировано ежегодное проведение фестиваля, посвященного творчеству Евгения Малахина, и создание музея, где публике будут представлены сохранившиеся творения художника. «Ну до чего же хорошо: и жизнь прожил, и жив еще!» — наверняка порадовался бы таким делам сам Букашкин.

Раздел 11

Резюме и анализ Раздел 11 — Старик, Эли «на» Оставив Эли позади, мальчик не оглядывается «»

Сводка

Мужчина и мальчик наткнулись на старика впереди них на дороге. Мужчина настороженно относится к старику, опасаясь, что он приманка для дорожных агентов. Старик грязный и в плохой форме. Мальчик хочет дать старику поесть. Он хочет утешить его, но отец говорит ему, что старик не может пойти с ними, что они не могут удержать его.Он и его сын заключают сделку: они дают старику чашку фруктов на обочине дороги и приглашают его отобедать с ними той же ночью.

У камина мужчина спрашивает старика о времени, проведенном в дороге, о том, как он выжил так долго и кого еще он встретил по пути. Старик предлагает свою точку зрения на состояние мира, говоря, что он знал, что что-то подобное со временем произойдет. Старик рассказывает, что он думает, что было бы ужасно быть последним человеком на земле, и предполагает, что было бы неплохо уже умереть, потому что никто не хочет жить в тех обстоятельствах, в которых они живут.Старик тоже признается, что умирать тоже никто не хочет. Он говорит, что его зовут Эли, но также говорит, что это ложь. Он не хочет раскрывать свое настоящее имя, потому что не хочет, чтобы о нем говорили. Он никому не доверяет свое имя. Эли продолжает говорить, что он не верит в Бога, и что было бы лучше, если бы все действительно умерли, потому что тогда все, что осталось бы от мира, была бы Смерть, которой нечего было бы делать. Эли признает, что он думал, что умер, когда увидел мальчика, потому что он не думал, что когда-нибудь снова увидит ребенка.

На следующее утро мужчина и мальчик расстались с Эли. Мальчик уговаривает отца покинуть Эли с банками еды. Эли, однако, не благодарит мальчика, признавая ему, что он не дал бы им еды, будь он тем, у кого были припасы. Мужчина говорит, что мальчик не дал ему еды в знак благодарности. Эли задается вопросом, верит ли мальчик в Бога. Мужчина говорит, что не уверен, во что верит мальчик.

Анализ

Этот раздел иллюстрирует больше моральных дилемм, с которыми борются мужчина и мальчик.Мальчик хочет помочь старику, говоря, что он напуган и голоден, но отец настороженно относится к этому человеку, задаваясь вопросом, может ли Эли быть приманкой для каких-то дорожных агентов. Отец также знает, что их выживание зависит от сохранения пищи, поэтому помогать другим в дороге — не лучший вариант. Но чувства доброты мальчика и его желания оставаться хорошим парнем достаточно, чтобы заставить мужчину накормить Эли.

Их дискуссия о том, следует ли кормить мужчину, вызывает обычный для старого мира разговор отца и сына, который обычно сосредоточен на том, может ли ребенок держать собаку.Они используют тот же язык, который когда-то использовался для переговоров об усыновлении домашнего животного («Можем ли мы оставить его»), но в этом новом мире такой язык относится к человеческой жизни.

Этот раздел также посвящен теме будущего и смерти, а Эли выступает в качестве основного философа по этой теме. Подобно тому, как этот человек задавался вопросом, лучше ли уступить смерти или продолжать идти, Эли тоже думает на эту тему, полагая, что быть последним живым человеком будет ужасной судьбой.

Эли признает, что больше не верит в Бога, но задается вопросом, верит ли мальчик.Мужчина упоминает, что, возможно, сам мальчик является богом, что снова придает почти мифическое значение роли мальчика в будущем этого нового мира. Когда Эли говорит, что никогда не думал, что снова увидит ребенка, это усиливает важность мальчика. Мальчик по-прежнему олицетворяет надежду и, возможно, присутствие невинности и доброты, живущих в этом новом и едком мире. Доброта мальчика — это то, чего не может понять даже его отец, что-то похороненное глубоко внутри. Мальчик больше всех несет огонь.

Я старик и знал много неприятностей, но большинство из них никогда не случалось — Цитата Сыщика

Марк Твен? Томас Джефферсон? Мартин Фаркуар Таппер? Сенека? Уинстон Черчилль? Джеймс А. Гарфилд? Томас Диксон? Мишель де Монтень? Анонимный?

Уважаемый специалист по цитатам: Каждый человек сталкивается с трудностями в жизни; однако тревожное ожидание возможных неудач бессмысленно увеличивает опасность. Комическое заявление, освещающее эту тему, было приписано как Марку Твену, так и Уинстону Черчиллю:

Я пожилой человек и испытал множество неприятностей, но большинство из них так и не случилось.

Надеюсь, вы захотите изучить это высказывание. Оптимистичная точка зрения предполагает, что нас ждут великие открытия.

Quote Investigator: Версия этой шутки была приписана Марку Твену в сингапурской газете в 1923 году, но Твен умер в 1910 году; следовательно, это свидетельство довольно слабое. Уинстон Черчилль использовал отрывок из высказывания в 1924 году, но приписал эти слова анонимному «старику». Подробности этих цитат приведены ниже.

Самое раннее сильное совпадение, обнаруженное к QI , было опубликовано в 1881 году.Юмористическое замечание было произнесено избранным президентом Джеймсом А. Гарфилдом, который обсуждал большое количество задач, которые ему предстоит решить в качестве президента. Об этом заявлении сообщили в журнале Cleveland Leader из Кливленда, штат Огайо, и формулировка указала на то, что Гарфилд имел в виду поговорку, которая уже была в обращении:

Я помню старика, который сказал, что в его жизни было много неприятностей, но худших из них так и не случилось.

Интересные идейные предшественники этого выражения использовали Сенека Младший, Томас Джефферсон и Мартин Фаркуар Таппер.

Вот дополнительные избранные цитаты в хронологическом порядке, которые прослеживают эволюцию настроений и высказываний.

Римский философ Сенека Младший жил между 4 г. до н. Э. И 65 г. н. Э. Его письмо номер 98 к Луцилию содержало следующее на латыни, которое было переведено на английский язык. В этом поучительном заявлении не было юмора, но была выражена часть мысли, лежащей в основе более поздней поговорки:

Нет ничего более жалкого или глупого, чем предвидеть несчастья.Какое безумие ожидать зла до того, как оно придет!
Сенека — Epistolae Ad Lucilium. XCVIII.

В 1816 году Томас Джефферсон написал письмо Джону Адамсу, в котором обсуждалась тема необоснованных опасений. К отрывкам ниже добавлен полужирный шрифт:

Вы спрашиваете, согласился бы я снова прожить свои семьдесят, а точнее семьдесят три года? На что я говорю, да. Я думаю вместе с вами, что это в целом хороший мир; что это было построено на принципе доброжелательности, и нам было нанесено больше удовольствия, чем боли.

Действительно, есть (кто мог бы сказать «нет») мрачные и ипохондрические умы, обитатели больных тел, испытывающие отвращение к настоящему и отчаявшиеся в будущем; всегда рассчитывает, что худшее случится, потому что оно может случиться. Им я говорю, сколько боли стоило нам зла, которого никогда не было! Мой темперамент оптимистичный. Я держу лай с Надеждой в голове, оставляя Страх позади.

В 1825 году Томас Джефферсон написал руководящее письмо сыну друга.Он включил список из десяти канонов, таких как: «Никогда не тратьте деньги, пока они у вас не появятся». Восьмой канон был следующим:

.

Декалог канонов для наблюдения в практической жизни.
Number 8: Сколько боли стоило нам зла, которого никогда не было.

В 1830-х годах влиятельный английский писатель и поэт Мартин Фаркуар Таппер выпустил «Философию пословиц», популярное произведение, которое в последующие десятилетия было опубликовано во многих изданиях. Вот первые четыре строчки произведения «О предвкушении»:

Ты видел много печалей, странствующий странник мира,
Но то, что раздражало тебя больше всего, было ищущим зла;
И хотя бедствия постигли тебя, и несчастья обрушились на твою голову,
И все же несчастья, которых никогда не случалось, сделали тебя главным образом несчастным.

В 1854 году «Разведчик друзей» опубликовал статью под названием «Стремитесь быть веселой», которая напоминала стихи Таппера, но автор внес интересную модификацию. Слово «печали» было заменено на «неприятности». В современной поговорке, связанной с Твеном и Черчиллем, обычно используется слово «проблемы»:

Есть вид горбылов, и зовут их легион, которые наслаждаются ожиданием будущих бедствий и проводят значительную часть своего времени в предсказаниях горя и несчастий.Этот класс людей насильно напоминает нам правдивые слова Таппера: «Ты видел много неприятностей, странствующих странников мира, но то, что тебя больше всего раздражало, было ищущим зла. И хотя бедствия постигли тебя, и несчастья обрушились на твою голову, но несчастья, которых никогда не было, в основном сделали тебя несчастным ».

В 1881 году избранный президент Джеймс А. Гарфилд использовал отрывок из высказывания, отмеченный в начале этой статьи.Гарфилд использовал фразу «худшие из них» вместо «большинство из них»:

Я помню старика , который сказал, что у него , в жизни было много неприятностей, но худших из них так и не случилось.

В 1883 г. в роман «Американская четверка в Британии» включен пример выражения, использующего фразу «девять десятых из них»:

Хорошая история была рассказана о старике, который претерпел многие жизненные невзгоды в своем долгом путешествии.Его друзья однажды, более стараясь, чем обычно, выразили ему сочувствие, сказав, что у него действительно было больше проблем, чем у других мужчин. «Да, друзья мои, это слишком верно. Меня всю жизнь окружали неприятности, но в них есть одна любопытная вещь — девяти десятых из них никогда не случалось ».

В мае 1883 года журнал «The Publishers’ Weekly »перепечатал часть книги, которая содержала остроту.

В поговорку подставлены другие дроби; например, в 1884 году в романе «Купленное дорого» было написано предсмертное замечание, в котором половина неприятностей так и не произошла:

«Да.Прошлое не может быть изменено, и для настоящего и будущего вспомните историю человека, который сказал на смертном одре, что у него было много неприятностей в своей жизни, но этой половины так и не случилось. Не делайте, — улыбаясь Дорис и взяв ее за руку с необычайной сердечностью, больше бесполезного аскезы.

В отрывке из книги 1888 года о тяжелой утрате используется слово «паломничество», восходящее к словам Таппера, при этом имитируя утверждение 1883 года:

Однажды, когда некоторые друзья утешали старика в связи с многочисленными неприятностями его долгого и неоднозначного паломничества, он заметил: «То, что вы говорите, слишком верно. Меня всю жизнь окружали неприятности; но в них есть любопытная вещь — девять десятых из них никогда не происходили! »

В 1892 году в издании Американского антикварного общества было опубликовано воспоминание сэра Дэниела Уилсона, президента Университетского колледжа Торонто. Сообщается, что Уилсон использовал это выражение, но узнал его от друга:

Он любил применять к себе слова, слетевшие из уст друга: «Да, у меня было много неприятностей, но большей части этого так и не произошло!»

В 1896 году New York Observer напечатал замечание о смертном одре, подобное современному утверждению:

Все мы вообразили гораздо больше, чем выстрадали.«Мои сыновья, — заметил старик на смертном одре, , — у меня было много неприятностей в моей жизни, но большей их части так и не случилось».

Заявления, приписываемые Тапперу, продолжали циркулировать. Вот краткое заявление, которое выражает точку зрения Таппера, но использует формулировку, отличную от оригинала:

Слишком многие из нас постоянно беспокоятся, волнуются, волнуются; не чрезмерные, а ожидаемые неприятности; беспокойство по поводу мнимого зла. Как говорит Таппер: «Беды, которых никогда не случалось, в основном делали мужчин несчастными.”

В 1903 году Томас Диксон-младший опубликовал роман «Одна женщина: история современной утопии». Он описал дом с богатой библиотекой, на котором высечен из дерева отличительный девиз:

Рядом с камином из окон открываются завораживающие виды на Большой Южный залив и далекие пляжи Файер-Айленда. На огромной дубовой каминной полке он вырезал приговор:

.

«Я СТАРИК СЕЙЧАС; У МЕНЯ БЫЛО МНОГО НЕПОЛАДОК, И БОЛЬШИНСТВО ЭТОГО НИКОГДА НЕ ПРОИСХОДИЛО.”

В последующие годы это высказывание неоднократно приписывалось Диксону. Однако в 1904 году слова Диксона были повторены в эссе, но он не получил особого упоминания:

На днях я прочитал об отшельнике, который вырезал на дубовой каминной полке своей библиотеки такую ​​фразу: «Я уже старик: у меня было много неприятностей, и большинства из них так и не случилось».

В этом признании есть странность, но больше правды, чем странности.Нам не говорят, что всех проблем никогда не было, но что большинство из них никогда не случалось.

В 1908 году лондонский юмористический журнал «Punch» описал инаугурационную речь вымышленного лорда Хивбери, нового лорда-ректора Университета Св. Бункера:

Многие, если не большинство, наши проблемы мы сделали сами. Во-первых, многие из них были чисто воображаемыми. «Я пожилой человек, — сказал полковник Гудвин, — и у меня было много неприятностей; большинство из них никогда не происходило. Так на это смотрели. Не верь в невезение.

В 1909 году «Вестник эпохи железных дорог» приписал это высказывание одному из крупнейших юмористов 1800-х годов:

Джош Биллингс однажды заметил, что у него в жизни было много неприятностей, большинство из которых так и не случилось.

Также в 1909 году Марку Твену было приписано тематически связанное заявление:

Марк Твен однажды сказал, что «проблема стариков в том, что они помнят так много вещей, которые не являются таковыми», , но эта книга воспоминаний о войне отличается от большинства воспоминаний Твена.

В 1923 году в статье в газете «Сингапурская свободная пресса» утверждалось, что Марк Твен написал пример выражения, используя слово «горе» вместо «неприятности» в альбоме для автографов. QI еще не обнаружил никаких совместных данных для этой истории, которая была напечатана через тринадцать лет после смерти Твена:

Когда Марка Твена попросили поделиться признанием в альбоме автографов друга, он написал: «Я испытал много горестей, большинство из которых так и не случилось. Беспокойство — это горе, которого не бывает, — говорит преподобный Р. Дж. Кэмпбелл, Д. Д. Никто не может избежать печали, но каждый может избежать беспокойства.

Интересно, что слово «печали» было использовано поэтом Мартином Фаркухаром Таппером в широко распространенной книге «Философия пословиц».

В 1924 году Уинстон Черчилль использовал это выражение в статье в «Пэлл-Мэлл», которая была перепечатана в сборнике 1932 года «Среди этих бурь: мысли и приключения». Однако Черчилль приписал эти слова анонимному «старику»:

Все помнят замечание старика на грани смерти: его жизнь была полна неприятностей, большинства из которых никогда не случалось.

В 1926 году «Вестник деловых женщин» из Окленда, штат Калифорния, приписал Твену пример высказывания со словом «проблема»:

Марк Твен сказал , что у него было много неприятностей в жизни, но большинство из них так и не случилось. И мы думаем, что у нас было много депрессий в бизнесе, но большая их часть может быть связана с причинами нашей собственной деловой активности или ее отсутствием.

В 1948 году популярный автор самопомощи Дейл Карнеги приписал пример этого замечания влиятельному французскому писателю Мишелю де Монтеню. QI еще не обнаружил каких-либо существенных подтверждений этой атрибуции:

Даже великий французский философ Монтень совершил эту ошибку. «Моя жизнь, — сказал он , — была полна ужасных несчастий, большинство из которых так и не произошло». Как и мое — как и ваше.

В заключение, QI предполагает, что это высказывание развивалось в течение многих лет. Возможно, кто-то, знакомый с серьезными стихами Мартина Фаркухара Таппера, решил построить беззаботное комическое высказывание, выражающее аналогичную идею, используя общий словарь.

В настоящее время нет никаких существенных доказательств того, что Марк Твен написал или произнес это заявление. Уинстон Черчилль написал версию, но не претендовал на чеканку. Томас Диксон-младший действительно использовал пример в 1903 году, но это высказывание уже было устоявшимся до того времени.

(Большое спасибо Дагу Сперу, который спросил об этом высказывании по электронной почте, и особую благодарность Ричарду, который задал этот вопрос на веб-сайте Freakonomics. Большое спасибо ведущему исследователю Кену Хиршу, который обнаружил цитату 1883 года.Спасибо Йельской книге цитат, которая включала цитату Томаса Джефферсона и другую относящуюся к делу информацию.)

История обновлений

: 14 сентября 2014 г. была добавлена ​​ссылка на Монтень за 1948 год. 31 мая 2015 года была добавлена ​​цитата 1909 года в «История барабанщика: и другие сказки».

Горе с точки зрения старика

Нет простого ответа человеку, потерявшему любимого человека. Каждый день мы встречаемся с людьми, которые имеют дело с матерью, отцом, братом, сестрой, двоюродным братом или другом, которые умерли.Можно было подумать, что мы найдем ответы, знаем, какие слова сказать. Однако мы ничего не можем сказать или сделать, чтобы избавиться от боли, которую они испытывают. Мы понимаем, что наша роль — просто помочь семьям разобраться с последними договоренностями. Служа и направляя в трудное время. Есть ресурсы, которые могут помочь нам получить перспективу. Один из таких ресурсов предоставлен пользователем Reddit по имени / u / GSnow. Он называет себя стариком. Человек, который много раз любил и проиграл. / u / GSnow отвечает тем, кто потерял ребенка.Его искренний призыв мудр, он основан на опыте потери многих людей.

«Хорошо, поехали. Я стар. Это означает, что я выжил (пока), а многие люди, которых я знал и любил, нет. Я потерял друзей, лучших друзей, знакомых, коллег, бабушек и дедушек, маму, родственников, учителей, наставников, студентов, соседей и многих других людей. У меня нет детей, и я не могу представить, как больно терять ребенка. Но вот мои два цента.

Хотел бы я сказать, что ты привыкаешь к смерти людей.Я никогда не делал. Я не хочу. Он пробивает во мне дыру, когда умирает кто-то, кого я люблю, независимо от обстоятельств. Но я не хочу, чтобы это «не имело значения». Я не хочу, чтобы это происходило просто так.

Мои шрамы — свидетельство любви и отношений, которые у меня были с этим человеком. И если шрам глубокий, значит, и любовь. Да будет так. Шрамы — свидетельство жизни. Шрамы — это свидетельство того, что я могу глубоко любить и жить глубоко, быть порезанным или даже выдолбленным, и что я могу исцелять и продолжать жить и продолжать любить.И рубцовая ткань сильнее, чем когда-либо была первоначальная плоть. Шрамы — свидетельство жизни. Шрамы уродливы только для людей, которые не видят.

Что касается горя, вы обнаружите, что оно приходит волнами. Когда корабль впервые терпит крушение, вы тонете, а вокруг вас лежат обломки. Все, что плавает вокруг вас, напоминает вам о красоте и великолепии корабля, который был и больше не существует. И все, что вы можете делать, это плавать. Вы находите какой-то кусок обломков и немного задерживаетесь.Может быть, это какая-то физическая вещь. Может быть, это счастливое воспоминание или фотография. Может, это человек, который тоже плывет. Какое-то время все, что вы можете делать, это плавать. Остаться в живых.

Вначале волны достигают 100 футов в высоту и беспощадно обрушиваются на вас. Они проходят с интервалом в 10 секунд и даже не дают вам времени перевести дух. Все, что вы можете делать, это держаться и плавать. Через некоторое время, может быть, недели, может быть, месяцы, вы обнаружите, что высота волн все еще составляет 100 футов, но они расходятся дальше друг от друга.Когда они приходят, они все равно разбиваются о вас и стирают с лица земли. Но в промежутках вы можете дышать, вы можете действовать. Никогда не знаешь, что вызовет горе. Это может быть песня, картина, перекресток, запах чашки кофе. Это может быть что угодно … и волна грохочет. Но между волнами есть жизнь.

Где-то по ходу дела, и это для всех разное, вы обнаруживаете, что высота волн составляет всего 80 футов. Или 50 футов высотой. И хотя они все еще идут, они расходятся еще дальше.Вы можете видеть их приближение. Юбилей, день рождения, Рождество или приземление в О’Хара. По большей части вы можете предвидеть это и подготовиться. И когда он омывает вас, вы знаете, что каким-то образом вы снова выйдете с другой стороны. Насквозь мокрый, с брызгами, все еще цепляясь за какой-то крошечный кусок обломков, но ты выйдешь. Взять у старика. Волны никогда не перестают приходить, и почему-то вы этого не хотите. Но вы узнаете, что вы их переживете. И придут другие волны.И ты их тоже переживешь. Если повезет, у тебя останется много шрамов от любви. И много кораблекрушений ».

Дополнительные ресурсы см. На нашей странице поддержки в связи с горем. со ссылками на информированные ресурсы, которым мы доверяем.

В лес: как один человек выжил в пустыне 27 лет | Общество

Кристоферу Найту было всего 20 лет, когда он ушел из общества и больше четверти века его не видели. Он работал меньше года, устанавливая домашнюю и автомобильную сигнализацию недалеко от Бостона, штат Массачусетс, когда внезапно, не предупредив своего босса, он уволился с работы.Он даже не вернул свои инструменты. Он обналичил свой последний чек и уехал из города.

Рыцарь никому не сказал, куда идет. «Мне было некому сказать», — говорит он. «У меня не было друзей. Меня не интересовали мои коллеги ». Он ездил по восточному побережью Америки, ел фаст-фуд и останавливался в дешевых мотелях — «самых дешевых, которые я мог найти». Он путешествовал несколько дней в одиночестве, пока не оказался в глубине Флориды, придерживаясь в основном главных дорог, наблюдая, как проходит мир.

В конце концов он развернулся и направился на север.Он слушал радио. Рональд Рейган был президентом; только что произошла Чернобыльская ядерная катастрофа. Проезжая через Джорджию, Каролину и Вирджинию, одаренный непобедимостью юности, испытывая «удовольствие от вождения», он почувствовал, как идея перерастает в реализацию, а затем превращается в решимость.

Всю свою жизнь ему было комфортно быть одному. Взаимодействие с другими так часто расстраивало. Каждая встреча с другим человеком казалась столкновением.

Он поехал на север, в штат Мэн, где он вырос.В центре штата не так много дорог, и он выбрал ту, которая проходила прямо у дома его семьи. «Я думаю, это было просто для того, чтобы в последний раз осмотреться, чтобы попрощаться», — сказал он. Он не остановился. В последний раз он видел дом своей семьи через лобовое стекло своей машины.

Он продолжал идти «вверх и вверх». Вскоре он достиг берега озера Мусхед, крупнейшего в штате Мэн, и точки, где штат начинает становиться по-настоящему отдаленным. «Я ехал, пока почти не закончился бензин. Я пошел небольшой дорогой.Затем небольшая дорога в сторону от этой маленькой дороги. Тогда след за этим «. Он зашел так далеко в пустыню, насколько могла его отвезти его машина.

Найт припарковал машину и бросил ключи на центральную консоль. У него были палатка и рюкзак, но не было ни компаса, ни карты. Не зная, куда он идет, не имея в виду определенного места, он ступил на деревья и ушел.

Навес лесного дерева в Рокпорте, штат Мэн. Фотография: Маурисио Хэндлер / Getty Images / National Geographic Magazines

---

Почему 20-летний мужчина внезапно покинул мир? В этом акте были элементы самоубийства, за исключением того, что он не покончил с собой.«Для остального мира я перестал существовать», — сказал Найт. После его исчезновения, должно быть, пострадала семья Найта; они понятия не имели, что с ним случилось, и не могли полностью принять идею о том, что он мог быть мертв.

Его последний жест, оставив ключи в машине, был особенно странным. Найт был воспитан с большим пониманием ценности денег, а машина была самой дорогой вещью, которую он когда-либо покупал. Почему бы не держаться за ключи в качестве подстраховки? Что, если ему не нравился кемпинг?

«Машина мне не нужна.У него почти нулевой бензин, и я находился в милях от любой заправочной станции, — сказал он. Насколько известно, машина все еще здесь, наполовину проглоченная лесом. Найт сказал, что он действительно не знает, почему ушел. Он много думал над этим вопросом, но так и не нашел конкретного ответа. «Это загадка», — заявил он.

Отшельники — также известные как отшельники, монахи, мизантропы, аскеты, отшельники, свами — были во все времена в письменной истории во всех культурах.Но на самом деле есть только три общие причины, по которым люди покидают мир.

Большинство делает это в религиозных целях, чтобы наладить более тесную связь с высшей властью. Иисус, Мухаммад и Будда провели значительное время в одиночестве, прежде чем представить миру новую религию. Согласно индуистской философии, каждый в идеале становится своего рода отшельником, и сегодня по крайней мере четыре миллиона человек живут в Индии как странствующие святые, выживая за счет благотворительности незнакомцев, отказавшись от всех семейных и материальных привязанностей.

Другие отшельники отказываются от цивилизации из-за ненависти к тому, чем стал мир: слишком много войн, разрушения окружающей среды, преступности или потребительства. Первое великое литературное произведение об уединении, «Дао дэ цзин», было написано в Китае в шестом веке до нашей эры отшельником по имени Лаоцзы, который протестовал против развращенного состояния общества. Дао дэ цзин говорит, что только через отступление, а не преследование, через бездействие, а не действие, мы обретаем мудрость.

Последняя категория включает тех, кто хочет побыть в одиночестве из соображений свободы творчества, научного понимания или более глубокого самопонимания.Генри Дэвид Торо отправился на пруд Уолден в Массачусетсе, чтобы совершить путешествие внутрь себя, исследовать «частное море, Атлантический и Тихий океан своего существа». Английский историк Эдвард Гиббон ​​сказал, что «уединение было школой для гения».

Рыцарь не входил ни в одну из этих категорий — он не исповедовал никакой формальной религии; он не протестовал против современного общества; он не написал ни произведений искусства, ни философских трактатов. Он никогда не фотографировал и не писал предложений; ни один человек не знал, где он.Его спина была полностью повернута к миру. Не было четкой причины для того, что он решил сделать. Что-то, что он не мог точно определить, унесло его прочь от мира с сохранением силы тяжести. Он был одним из самых стойких одиночек в истории, а также одним из самых пылких. Кристофер Найт был настоящим отшельником.

«Я не могу объяснить свои действия», — сказал он. «У меня не было никаких планов, когда я уходил, я ни о чем не думал. Я только что это сделал.»

---

Найт хотел заблудиться. Не просто потерялся для остального мира, но фактически потерялся в лесу в одиночестве. Он нес только элементарные походные принадлежности, несколько предметов одежды и немного еды. «У меня было то, что было, — сказал он, — и не более того».

По-настоящему заблудиться непросто. Любой, у кого есть базовые навыки на открытом воздухе, обычно знает, в какую сторону он направляется. Солнце горит на западе по небу, и оттуда естественно задать другие направления. Найт знал, что он направляется на юг. Он сказал, что не принял осознанного решения сделать это.Вместо этого его тянуло в том направлении, как почтового голубя. «В этой идее не было ни глубины, ни содержания. Это было на уровне инстинктов. У животных есть инстинкт вернуться на родную территорию, и мой дом, где я родился и вырос, был таким ».

Мэн разделен на серию длинных долин с севера на юг, геологический след оставлен вздутием и отступлением ледников. Долины разделяют гряды гор, которые теперь обветшали и лысые, как старики.Дно долины в то время года, когда прибыл Найт, представляло собой летний суп из прудов, водно-болотных угодий и болот.

Телевизор, обнаруженный в лагере Кристофера Найта. Фотография: Portland Press Herald / Getty Images

«Я в основном держался хребтов, — сказал Найт, — а иногда пересекал болота, переходя от одного хребта к другому». Он прокладывал себе путь по обвалившимся склонам и грязным болотам. «Вскоре я потерял представление о том, где нахожусь. Мне было все равно «. Он разбил лагерь на одном месте примерно на неделю, а затем снова направился на юг.«Я продолжал идти, — сказал он. «Я был доволен своим выбором».

Содержимое, кроме одного: еды. Найт был голоден и действительно не знал, чем себя прокормить. Его уход из внешнего мира был смущающей смесью невероятной приверженности и полного отсутствия предусмотрительности — не все так уж и странно для 20-летнего парня. Он выглядел так, как если бы он отправился в поход на выходные, а потом не возвращался домой четверть века. Он был способным охотником и рыболовом, но не взял с собой ни ружья, ни удочки.Тем не менее, он не хотел умирать, по крайней мере, тогда. Идея Найта заключалась в том, чтобы добывать корм. Дикие просторы штата Мэн невероятно широки, хотя и не щедры. Нет фруктовых деревьев. У ягод иногда бывает сезон выходных. Без охоты, ловли или рыбалки человек умрет с голоду.

Рыцарь двинулся на юг, мало ел, пока не появились мощеные дороги. Он нашел убитую на дороге куропатку, но у него не было печи или способа легко развести огонь, поэтому он съел ее в сыром виде. Ни вкусной еды, ни сытного, а хорошего способа заболеть.Он проходил мимо домов с садами, но был воспитан с твердой моралью и большой гордостью. Ты всегда делаешь сам. Никаких подачек или государственной помощи никогда. Вы знаете, что правильно, а что неправильно, и разделительная линия обычно четкая.

Но постарайтесь не есть в течение 10 дней — ограничения почти у всех исчезнут. Голод трудно игнорировать. «Потребовалось время, чтобы преодолеть мои сомнения», — сказал Найт, но как только его принципы начали отступать, он отрезал несколько початков кукурузы в одном огороде, выкопал немного картофеля в другом и съел пару зеленых овощи.

Однажды, в первые недели своего отсутствия, он ночевал в пустой хижине. Это был печальный опыт. «Стресс от этого, бессонное беспокойство о том, что меня поймают, запрограммировали меня не делать этого снова». После этого Найт никогда не спал в помещении, ни разу, независимо от того, насколько холодна или дождливая погода.

Лагерь Кристофера Найта. Фотография: Portland Press Herald / Getty Images

Он продолжал двигаться на юг, роясь в садах, и в конце концов достиг региона со знакомым распределением деревьев, а также разнообразием криков птиц и температурным диапазоном, к которому он привык.На севере было холоднее. Найт не был уверен, где именно находится, но знал, что это родная земля. Оказалось, что он был менее чем в 30 милях по прямой от дома своего детства.

Раньше почти все, чему Найт научился, было методом проб и ошибок. Он был одарен хорошей головой, чтобы находить действенные решения сложных проблем. Все его навыки, от установки брезента, из которого состояло его укрытие, до хранения питьевой воды и прогулки по лесу, не оставляя следов, прошли многочисленные проверки и никогда не считались идеальными.Работа с его системами было одним из хобби Найта.

В течение следующих нескольких месяцев Найт безуспешно пытался жить в нескольких местах в этом районе, в том числе в промозглой яме на берегу реки. В конце концов, он наткнулся на область отвратительных, усыпанных валунами лесов, по которым не проходила даже тропа для дичи; слишком суров для туристов. Ему это сразу понравилось. Затем он обнаружил группу валунов, в одном из которых было потайное отверстие, ведущее к крошечной чудесной поляне. «Я сразу понял, что это идеально.Так что я устроился ».

И все же он оставался голодным. Найт начал понимать, что жить в одиночестве все время практически невозможно. Тебе нужна помощь. На протяжении всей истории отшельники часто оказывались в пустынях, горах или лесах — тех местах, где было чрезвычайно трудно найти или поймать всю свою еду. Чтобы прокормиться, некоторые отцы-пустынники — христианские отшельники из Египта третьего века — плели корзины из тростника и продавали их. В древнем Китае отшельниками были шаманы, травники и прорицатели.Позже в Англии 18 века прокатилась мода на отшельников. Считалось, что отшельники излучают доброту и заботу, поэтому в газетах были размещены объявления о «декоративных отшельниках», которые были небрежны в уходе и желали ночевать в пещерах в загородных имениях аристократии. Работа хорошо оплачивалась, и сотни людей были наняты, как правило, по семилетним контрактам. Некоторые отшельники даже появлялись на званых обедах и встречали гостей.

Рыцарь, однако, чувствовал, что чья бы то ни было добровольная помощь испортила все предприятие.Он хотел быть безоговорочно одиноким; бесконтактное племя из одного человека.

В каютах вокруг прудов в центре штата Мэн, как заметил Найт, были минимальные меры безопасности. Окна часто оставались открытыми, даже когда хозяев отсутствовали. Леса обеспечивали отличное укрытие, а при небольшом количестве постоянных жителей местность всегда оставалась пустой в межсезонье. Рядом был летний лагерь с большой кладовой. Самый простой способ стать здесь охотником-собирателем был очевиден.

И вот Рыцарь решил украсть.

---

Чтобы совершить тысячу взломов до того, как вас поймают, полоса мирового уровня требует точности и терпения, смелости и удачи. Это также требует особого понимания людей. «Я искал шаблоны», — сказал Найт. «У всех есть шаблоны».

Он сидел на опушке леса и тщательно наблюдал за привычками семей с хижинами вдоль прудов. Он наблюдал за их тихими завтраками и зваными обедами, их посетителями и вакансиями, машинами, движущимися вверх и вниз по дороге.Ничто из увиденного Рыцарем не соблазняло его вернуться к своей прежней жизни. Его наблюдение было клиническим, информационным, математическим. Он не узнал чьего-либо имени. Все, что он искал, — это понять закономерности миграции — когда люди ходят по магазинам, когда в хижине никого нет. После этого, по его словам, все в его жизни стало вопросом времени. Идеальное время для кражи — глубокая ночь, середина недели, желательно в пасмурную погоду, лучше всего под дождем. Первым был сильный ливень. Люди не ходили в мокрый лес.

Тем не менее, Найт на всякий случай не ходил по дорогам или тропам, и он никогда не совершал рейдов в пятницу или субботу — дни, которые, как он знал, прибыли из-за очевидной волны шума на берегу озера.

Некоторое время он предпочитал гулять, когда луна была большой, чтобы использовать ее как источник света. В последующие годы, когда он заподозрил, что полиция усилила его поиск, он вообще переключился на отсутствие луны. Найт любил варьировать свои методы. Он не хотел разрабатывать какие-либо собственные шаблоны, хотя у него была привычка совершать набеги только тогда, когда он был недавно выбрит или с аккуратно ухоженной бородой и в чистой одежде, чтобы уменьшить подозрения при малейшей вероятности. что его заметили.

В воровском репертуаре Найта было не менее 100 кают. Идеальным было полностью оборудованное место, где семья отсутствовала до выходных. Во многих случаях он знал точное количество шагов, необходимых для достижения конкретной хижины, и, выбрав цель, он прыгал через лес. Иногда, если он уезжал далеко или нуждался в пропане или сменном матрасе, было легче путешествовать на каноэ. Каноэ сложно спрятать, и если вы украдете одну из них, владелец вызовет полицию.Было разумнее взять напрокат, и вокруг озера было много вариантов, некоторые были на козлах и использовались редко.

Рыцарь мог добраться до домов в любом месте вдоль самого большого пруда возле своего скрытого лагеря. «Я бы не стал думать о гребле часами, о том, что нужно делать». Если вода была неспокойной, он ставил перед лодкой несколько камней, чтобы она оставалась устойчивой. Обычно он держался близко к берегу, прикрывшись деревьями, прячась в силуэте земли, хотя в штормовую ночь он греб через середину, один в темноте и хлестал дождем.

Когда он прибыл в выбранную им хижину, он удостоверился, что на подъездной дорожке нет машин и нет никаких следов кого-то внутри. Кража со взломом — рискованный бизнес с низкой вероятностью ошибки. Одна ошибка, и внешний мир схватит его обратно. Поэтому он сидел в темноте и ждал, иногда часами. «Мне нравится находиться в темноте», — сказал он.

Он никогда не рисковал ворваться в дом, где он жил круглый год, и всегда носил часы, чтобы следить за временем.

Иногда каюты оставляли незапертыми.В них было проще всего попасть, хотя вскоре и другие места стали почти такими же простыми. У Найта были ключи от них, найденные во время предыдущих взломов. Он спрятал каждый ключ на соответствующем участке, обычно под каким-нибудь невзрачным камнем. Он создал несколько десятков таких тайников и никогда не забывал, где находится один.

Он заметил, что в нескольких домиках не оказалось ручек и бумаги, и он попросил список покупок, а другие предлагали ему мешки с припасами, висящие на дверной ручке. Но он боялся ловушек или уловок, или начинать какую-либо переписку, даже список продуктов.Поэтому он оставил все нетронутым, и люди остановились.

В большинстве случаев Найт взламывал замок на окне или двери. Он всегда носил с собой комплект для взлома замков, спортивную сумку с набором отверток, плоских прутков и напильников, все из которых он украл, и мог сломать все, кроме самых крепких болтов, с помощью идеального небольшого движения только подходящего инструмента. Когда он заканчивал воровство, он часто закрывал защелку на открывшемся окне и выходил через входную дверь, следя за тем, чтобы ручка была настроена так, чтобы запереться за ним.Не нужно покидать место, уязвимое для воров.

Носовая часть каноэ на пруду Ланг в Северном лесу штата Мэн. Фотография: Alamy Stock Фото

По мере того, как местные жители инвестировали в модернизацию системы безопасности, Knight адаптировался. Он знал о сигналах тревоги на своей единственной оплачиваемой работе и использовал эти знания, чтобы продолжать воровать — иногда отключая системы или удаляя карты памяти из камер наблюдения. Он избежал десятков попыток поймать его, как со стороны сотрудников полиции, так и частных лиц. Места преступления, которые он оставил, были настолько чистыми, что власти выразили свое неохотное уважение.«Уровень дисциплины, который он проявил, когда врывался в дома, — сказал один из полицейских, — превосходит то, что любой из нас может даже даже представить — беготня, разведка, талант с замками, его способность входить и выходить без обнаружен. »

В протоколе кражи со взломом, поданном другим офицером, конкретно отмечена «необычная аккуратность» преступления. Отшельник, как считали многие офицеры, был настоящим вором. Это было так, как если бы он хвастался, взламывая замки, но мало воровал, играя в странную игру.

Найт сказал, что в тот момент, когда он открыл замок и вошел в дом, он всегда чувствовал горячую волну стыда. «Каждый раз я прекрасно понимал, что поступаю неправильно. Я не получал от этого никакого удовольствия, совсем. Оказавшись внутри хижины, он двигался целенаправленно, сначала ударившись по кухне, а затем быстро осмотрел дом в поисках каких-либо полезных предметов или батарей, которые ему всегда были нужны. Он никогда не зажигал свет. Он использовал только небольшой фонарик, прикрепленный к металлической цепочке, которую носил на шее.

Во время кражи со взломом не было ни минуты покоя.«У меня был всплеск адреналина, учащался пульс. У меня было высокое кровяное давление. Я всегда боялся воровать. Всегда. Я хотел, чтобы все закончилось как можно быстрее ».

Когда Найт закончил с внутренней частью каюты, он обычно проверял газовый гриль, чтобы убедиться, что баллон пропана полон. Если так, и там валялась пустая запаска, он заменял полную на пустую, в результате чего гриль казался нетронутым.

Затем он погрузил бы все в каноэ, если бы он взял его, и греб к берегу, ближайшему к его лагерю, чтобы разгрузиться.Он возвращал каноэ на то место, откуда взял его, посыпал лодку сосновыми иголками, чтобы она выглядела неиспользованной, а затем тащил свою добычу через густой лес между скалами к себе домой.

Каждый набег приносил Рыцарю достаточно припасов, чтобы хватило примерно на две недели, и когда он снова поселился в своей комнате в лесу — «снова в моем безопасном месте, успех» — он испытал глубокое чувство покоя.

---

Найт сказал, что не может точно описать, каково было провести такой огромный период времени в одиночестве.Молчание не передать словами. «Это сложно, — сказал он. «Одиночество дает приумножение чего-то ценного. Я не могу отбросить эту идею. Уединение усилило мое восприятие. Но вот в чем хитрость: когда я применил к себе повышенное восприятие, я потерял свою идентичность. Не было публики, некому было выступать. Не было необходимости определять себя. Я стал неактуальным ».

Разделительная линия между ним и лесом, сказал Найт, казалось, исчезла. Его изоляция больше походила на общение.«Мои желания отпали. Я ни о чем не мечтал. У меня даже не было имени. Говоря романтически, я был полностью свободен ».

Практически каждый, кто пытался описать глубокое одиночество, говорил нечто подобное. «Я ничто; Я все вижу », — написал Ральф Уолдо Эмерсон. Лорд Байрон назвал это «ощущением бесконечности». Американский мистик Томас Мертон сказал, что «истинный уединенный не ищет себя, но теряет себя».

Для тех, кто не хочет быть в одиночестве — например, заключенных и заложников — потеря социально созданной идентичности может быть ужасающей, погружением в безумие.Психологи называют это «онтологической незащищенностью», когда вы теряете контроль над собой. Эдвард Эбби в «Пасьянсе пустыни», хронике двух шестимесячных работ рейнджера в Национальном памятнике Арчес в штате Юта, сказал, что долгое время одиночество «означает рисковать всем человеческим». Между тем, Найт даже не держал в лагере зеркало. Ему ни разу не было скучно. Он сказал, что не был уверен, что вообще понимает понятие скуки. «Я никогда не был одиноким», — добавил Найт. Он был настроен на полноту своего присутствия, а не на отсутствие других.

«Если тебе нравится уединение, — сказал он, — ты никогда не один».

---

Найт был наконец арестован после 27 лет полной изоляции во время кражи еды в летнем лагере на берегу озера. Его обвинили в краже со взломом и отправили в местную тюрьму. Его арест вызвал огромный переполох — в тюрьму приходили письма и посетители, около 500 журналистов просили дать интервью. Приехала съемочная группа документальных фильмов. Женщина сделала предложение о замужестве.

Найта сопровождают в Верховный суд округа Кеннебек для подачи исков о множественных кражах и кражах со взломом.Фотография: Portland Press Herald / Press Herald через Getty Images

Все хотели знать, что скажет отшельник. Какие озарения он получил, находясь в одиночестве? Какой совет он дал остальным из нас? Люди обращались к отшельникам с подобными просьбами на протяжении тысячелетий, стремясь посоветоваться с кем-то, чья жизнь так радикально отличалась от их собственной.

Трудно найти глубокие истины или, по крайней мере, те, которые раскрывают кажущуюся случайность жизни.Торо писал, что он сократил свое существование до его основных элементов, чтобы он мог «жить глубоко и высасывать все сердцевины жизни».

Найт разрешил, в конце концов, позволил одному журналисту встретиться с ним, и в течение девяти часовых визитов в тюрьму отшельник поделился историей своей жизни — о том, как он смог выжить и каково было жить в одиночестве. так долго.

И однажды, когда он был в особенно интроспективном настроении, Найт, казалось, был готов, несмотря на свое типичное отвращение к распространению мудрости, поделиться большим количеством того, что он почерпнул в одиночестве.Журналист спросил его, было ли там какое-то великое прозрение, открытое ему в дикой природе?

Найт сидел тихо, но в конце концов пришел к ответу.

«Высыпайтесь, — сказал он.

Он стиснул челюсть так, что больше ничего не сказал. Вот что он узнал. Это была, без сомнения, правда.

Это адаптированный отрывок из книги Майкла Финкеля «Незнакомец в лесу», опубликованный Саймоном и Шустером.

Следите за подробным прочтением в Twitter по адресу @gdnlongread или подпишитесь на подробное еженедельное электронное письмо здесь

Louisville man пережил испанский грипп 1918 года и коронавирус

В свои 105 лет Дональд Робинсон пережил две пандемии и только что сделал самый желанный прививку в стране — вакцину COVID-19.

И даже со свежей колотой раной и пластырем на руке захотелось еще.

«Как насчет рюмки вина?» — спросил он медсестру, которая приходила его проверить.

Пандемия убила его еженедельную игру в бильярд и даже сократила время, которое он проводит за рулем, но не повлияла на его чувство юмора.

«Сделай это красным», — сказал он теплым, но полным болтовни голосом, который давал понять, что он улыбается под маской.

Всего за несколько минут до этого я прибыл в больницу Нортон Одубон, где Робинсон, его дочь и зять встретили меня в холле, как старого друга.Впервые я встретил столетнего в начале марта прошлого года, всего за несколько дней до закрытия COVID-19. Он был одним из последних незнакомцев, с которыми мне посчастливилось провести день, прежде чем знакомство с новыми людьми стало полным табу.

Робинсон настаивал на том, что в тот день почти год назад в нем не было ничего примечательного, кроме того, что он был «очень-очень стар».

В тот день это было неправдой, и уж точно неправдой сейчас.

Национальные данные показывают, что в Соединенных Штатах проживает всего 92000 долгожителей, и в ту среду днем, со второй дозой вакцины в руке, Робинсон стал одним из нескольких тысяч живых людей, переживших две пандемии: COVID- 19 и испанский грипп 1918 года.

Конечно, ему было 3 года, когда разразился грипп, и он не помнит об этом. Его первое воспоминание о текущих событиях действительно сохранилось примерно через пять лет, когда в 1923 году умер президент Уоррен Хардинг.

Тем не менее, он был там и пережил все «новые нормальные явления», последовавшие за испанским гриппом.

Познакомьтесь с Робинсоном: «Все, что я сделал, это состарился»: этот 104-летний мужчина из Луисвилля все еще живет в своем доме, играет в пул.

И хотя 105-летний мужчина знал, что мы все еще живем. Вероятно, по крайней мере, через шесть месяцев до нашей следующей «новой нормы», — надеялся он, поднимаясь на лифте в клинику вакцины в больнице.

Персонал тоже получил удовольствие от его присутствия.

«Когда у тебя день рождения?» — спросил человек, который его зарегистрировал.

«Ноя. 21 декабря 1915 года, — сказал он, когда по комнате пробежал легкий вздох.

«Вы уехали из страны?»

«Я даже не могу выбраться из города», — ответил Робинсон.

«Что, отпусков нет? Давай, приятель, — сказал мужчина.

Честно говоря, за 11 месяцев Робинзона никуда не делось. Ему 105 лет, и вирус разрушает легочную систему людей на 30 и 40 лет моложе его.Он рассудил, что ему будет трудно добраться до него, если он останется в доме, в котором жил с 1960-х годов, поэтому он так и поступил.

Еще несколько раз посмеявшись и даже под аплодисменты других пациентов в палате, они подкатили его инвалидное кресло к пункту вакцинации. Затем Робинсон поднялся на ноги ровно настолько, чтобы вытянуть одну руку назад и медленно стянуть свой зеленый кардиган. Прежде чем сделать прививку, ему нужно было обнажить руку.

От первого выстрела ему стало немного больно, сказал он, но только если его ударить.К счастью, сказал он мне, в последнее время он не участвовал ни в каких драках.

«Не ищи мышц», — пошутил он медсестре. Спустя более столетия он понял, что там мало что осталось.

Эксклюзив для подписчика: Вы слышали об Аманде Горман. А теперь познакомьтесь с двумя черными африлахианскими поэтами из Луисвилля

Затем в течение секунды или двух игла вошла ему в руку, и медсестра ввела вакцину.

Робинсон посмотрел на медсестру и сказал: «Готово.”

Никаких фейерверков. Без слез. Без вздоха облегчения. Просто чистая деловитость, которую я ценил в этом удивительно добром и дружелюбном человеке.

Робинсон устроился в кресле в помещении для наблюдений после вакцинации, как и все остальные, и в перерывах между приставаниями медсестер к той порции вина один из сотрудников Norton попросил его немного мудрости.

«Что бы вы сказали этим маленьким детям, которые не хотят получать вакцину?» она сказала.

«Слушай, я стар, я не дурак», — засмеялся он.

Если бы он мог это получить, казалось бы, любой мог бы.

Перед тем, как покинуть больницу, мы с фотографом Courier Journal Майклом Клевенджером договорились заехать к нему домой и навестить его в ближайшие пару недель. Я хотел услышать немного больше о том, как он провел последние 11 месяцев и как он себя чувствовал после второй дозы.

Итак, солнечным днем ​​во вторник, две недели спустя, мы прошли по его подъездной дорожке мимо седана, который он все еще водит, и подошли к его входной двери. Он крикнул из гостиной, чтобы мы вошли, и тепло поприветствовал нас, стоя без какой-либо помощи своих ходунков, прежде чем уселся в мягкое кресло.

«Как вы себя чувствуете после второй прививки?» Я спросил его.

«Я даже не знал этого», — сказал он.

«Ты даже не знал? Вы слышали, что (много людей) заболели от второго? »

«Бедные люди», — сказал он. «Единственная проблема, с которой мне пришлось столкнуться, — это снять пластырь».

Мы все засмеялись.

«Честно говоря, ни один из них, я ничего не почувствовал», — сказал он. «Даже тот последний, я даже не знаю, что она вонзила в меня иглу.

Он помолчал, а затем посмотрел на Клевенджера.

«Вы это видели?» — спросил Робинсон. «Она вставила мне иглу в руку?»

Да, заверил его Клевенджер. У него были фотографии, подтверждающие это.

Больше от Мэгги: Битва Гражданской войны. Скрытые рецепты бурбона. Винный погреб Кентукки — один из старейших в стране.

Недавний натиск льда и снега помешал Робинсону выбраться наружу в течение двух недель, которые потребовались для того, чтобы дозы полностью подействовали.Обычно его правнуки после обеда в субботу бегают по заднему двору, а он наблюдает за ними из окна.

Обычно по пятницам он встречается с несколькими друзьями, чтобы поболтать за пивом и сыром. До пандемии эта группа играла в бильярд по средам после обеда в Diamond Pub & Billiards St. Matthews. Однако за последние 11 месяцев он сменил свою верную трость на ходунки и подозревает, что она не будет маневрировать и вокруг бильярдного стола, как только мы перейдем к новому нормальному режиму.

Ничего страшного, он любит играть в карты. Ему еще многое предстоит сделать, когда мир снова откроется.

Я спросил его, чего он больше всего ждет в этом году, и снова его смех и его юмор вырвали у меня ответ на этот вопрос.

«Давайте не вмешиваться в политику», — сказал он.

Так мы и сделали, а вместо этого поговорили о том, с кем ему больше всего хочется навестить.

У него есть семья в Бойсе, Сан-Хосе и Флориде, которую он не видел лично с начала пандемии.Он тоже очень хочет вернуться во Флориду, и, честно говоря, кто бы не выдержал такой ледяной погоды, которая была у нас в Луисвилле в феврале. Да, он все еще летает, заверил он меня, даже если он не летал на самолете из-за надвигающегося COVID-19.

Он сказал мне, что не летал в самолете около трех лет, и теперь управлять аэропортом труднее, чем раньше. Он признал, что больше не гуляет, но если бы он захотел пойти, то смог бы.

Но чем больше он думал об этом, тем больше понимал, что в этом году провел с этой далекой семьей больше времени, чем обычно.

Другие истории о COVID-19: «Это определенно реально»: 40-летний мужчина из Ла Гранжа победил COVID-19 после 95 дней в больнице

Как и многие другие люди, Робинсон оставался на связи со своим миром через iPad и Zoom. Он стал мастером втискивать мысли в последнюю минуту, когда потоковая платформа дает им 10-минутное предупреждение о том, что их 40-минутный сеанс почти завершен.

Эти минуты драгоценны.

Действительно, все минуты у него остались.Вот почему он без колебаний сделал прививку. Его дети, которым за 70, тоже этого не сделали.

У него такое молодое и яркое чувство юмора, но он, конечно же, не забыл, что он не доживет до третьего за столетие кризиса здоровья.

Обозреватель «Особенности» Мэгги Мендерски пишет о том, что делает Луисвилл, Южная Индиана и Кентукки уникальным, прекрасным, а иногда и немного странным. Если у вас есть что-то в вашей семье, в вашем городе или даже в вашем туалете, что подходит под это описание — она ​​хочет услышать от вас.Передавайте привет по адресу [email protected] или 502-582-7137. Следите за новостями в Instagram и Twitter @MaggieMenderski.

Правдивая история человека, который выжил без еды 382 дня

Большинство людей могут прожить без еды по крайней мере несколько недель, а может, и дольше. В конце концов, однако, голод убивает.

Однако ограничения на то, как долго люди могут обходиться без еды, сложны; без воды люди вряд ли проживут неделю, но продолжительность голодания может сильно различаться.Возьмите историю Ангуса Барбьери — в течение 382 дней, закончившихся 11 июля 1966 года, 27-летний шотландец ничего не ел.

Имеется ограниченная документация о посте Барбьери: есть несколько старых газетных историй, рассказывающих о его испытаниях, и более убедительно, есть отчет о случае, описывающий опыт, который его врачи опубликовали в журнале последипломного медицинского образования в 1973 году.

Согласно этому Согласно сообщению, Барбьери зашла на медицинский факультет Королевского лазарета Данди, Шотландия, более года назад в поисках помощи.

В то время, по словам врачей, он был «сильно ожирением» и весил 456 фунтов (207 кг). Врачи назначили ему короткое голодание, думая, что это поможет ему немного похудеть, хотя и не ожидали, что он этого не сделает.

Но когда дни без еды превратились в недели, Барбьери захотелось продолжить программу.

Как бы абсурдно и рискованно ни звучала его цель — голодание более 40 дней считалось и до сих пор считается опасным — он хотел достичь своего «идеального веса», 180 фунтов (82 кг).Итак, он продолжал идти.

К удивлению врачей, он жил своей повседневной жизнью в основном из дома во время голодания, часто приходя в больницу для осмотров и ночлега.

Регулярные анализы уровня сахара в крови, призванные продемонстрировать, что он каким-то образом может функционировать при сильном гипогликемии, убедили врачей, что он действительно не ел. Недели превратились в месяцы.

Барбьери несколько раз принимал витамины во время голодания, включая добавки калия и натрия.

Ему было разрешено пить кофе, чай и газированную воду, которые, естественно, не содержат калорий. Он сказал, что время от времени он ел немного сахара или молока в чае, особенно в последние несколько недель голодания.

В конце своего испытания Барбьери склонил чашу весов к 180 фунтам. Пять лет спустя он все еще сохранил почти весь потерянный вес — 196 (89 кг).

Пределы человеческого тела

Пост шотландца, пожалуй, самый экстремальный пример голодной диеты из когда-либо зарегистрированных.

По крайней мере, один человек, как сообщается, дольше оставался без еды, чем Барбьери; Мужчина по имени Деннис Галер Гудвин продолжал голодовку 385 дней, чтобы доказать свою невиновность в обвинении в изнасиловании, прежде чем его подвергли принудительному кормлению через трубку.

Но экстремальный режим Барбьери — не единственное потрясающее по продолжительности голодание. В 1964 году исследователи опубликовали исследование, в котором отмечалось, что «длительное голодание» может быть эффективным лечением тяжелого ожирения, когда по крайней мере один пациент голодал в течение 117 дней.

По медицинским показаниям несколько других пациентов превысили 200-дневную норму голодания, хотя в течение периода повторного кормления один из этих пациентов умер как минимум один раз.

В некотором смысле эти истории демонстрируют замечательную способность организма (в некоторых редких случаях) выживать за счет собственных жировых запасов, при условии, что эти запасы изначально достаточно избыточны.

Тем не менее, не заблуждайтесь, такие экстремальные диеты могут быть смертельными. Никто не может выжить без энергии, которая поступает из пищи и может поступать из жировых запасов, хотя и только в течение определенного периода времени.

В то время как «голодание» как лечение пользовалось некоторой популярностью в 1960-х и 1970-х годах, врачи отказались от этой стратегии, поскольку она могла убивать пациентов.

По прошествии определенного периода времени тело сжигает жир и мышцы, в конечном итоге вызывая физические изменения, которые резко увеличивают вероятность сердечного приступа со смертельным исходом.

Убивали даже низкокалорийные диеты, предусматривающие недостаточное питание, а в отчетах о вскрытии обнаруживались характерные признаки голода.

Но, как показывает Барбьери, вопрос о том, как долго люди могут прожить без еды, является сложным.

Перед своим первым приемом пищи после поста он утверждал, что забыл вкус пищи. В то июльское утро на завтрак он съел вареное яйцо, кусок хлеба с маслом и чашку черного кофе.

Согласно отчету, опубликованному в Chicago Tribune , на следующий день он сказал репортеру: «Мне очень понравилось мое яйцо, и я чувствую себя очень сытым».

Чтобы узнать больше об этой истории и более подробно изучить дикую науку о голодании, ознакомьтесь с разделом Business Insider, посвященным изучению этой практики.

Эта статья изначально была опубликована Business Insider.

Больше информации от Business Insider:

Я спас жизнь старику. Он не хотел этого.

Дилемма для бригады интенсивной терапии не была редкостью: пожилой пациент с опасным для жизни заболеванием и сильной болью, не понимающий природы своей ситуации. Необходимо принять решение о том, насколько агрессивным быть. Врач пытается убедить пациента придерживаться рационального подхода, основанного на понимании ограничений и возможностей поддерживающих жизнь вмешательств.

Такая ситуация повторяется в отделениях неотложной помощи и реанимации сотни раз в день. Но уникальность этого инцидента сделали два фактора. Во-первых, этот пациент, который изо всех сил пытался дышать, боролся с низким кровяным давлением и испытывал ужасную боль, был дедушкой моей жены. Во-вторых, врачом, рекомендовавшим агрессивные меры, вопреки предварительным указаниям пациента, был я.

Херб Ли, здоровый, независимый 87-летний мужчина, пошел ужинать. Что-то было не так с едой, потому что всю ночь его рвало.На следующее утро в отделении неотложной помощи врачи диагностировали у него тяжелый шок и почечную недостаточность из-за тяжелой пневмонии. (Он аспирировал какой-то материал в легкое.) Его дыхание было затрудненным, кислород был низким, а пульс был частым и слабым. Но Херб ничего из этого не смог обработать. Боль при ишиасе в пояснице и ноге стала мучительной, когда он лежал на больничной каталке, и единственное, что ему было нужно, — это обезболивающее. И он хотел этого сейчас. Но ничего не последовало, учитывая его слабое кровяное давление и ограниченное дыхание.

До этого Херб ясно давал понять, как лечить, если попадет в больницу. После того, как много лет назад он увидел, как его жена борется с метастатическим раком, он знал, что он делал и чего не хотел: никакого жизнеобеспечения. Никаких дыхательных аппаратов.

Это поставило Херба и его врачей в безвыходное положение. Медицинская бригада отделения скорой помощи хотела вылечить пневмонию и сепсис Херба. Но антибиотикам нужно время, часто 48 часов, прежде чем они подействуют, и пациентам часто становится хуже, прежде чем им станет лучше. Об обезболивающем, которое он отчаянно требовал, не могло быть и речи, поскольку оно еще больше снизило бы его артериальное давление и ухудшило бы его дыхание.

Херб Ли — здесь с женой Наоми — четко выразил свое желание: никакого жизнеобеспечения.Никаких дыхательных аппаратов. (ФОТО СЕМЬИ)

Медицинская бригада подводила Херба по всем направлениям. Они не только не давали ему лучшего шанса выжить, но и позволяли ему продолжать испытывать сильную боль, пытаясь дышать, было недопустимо. Он был не в состоянии принимать сложные жизненные решения.

Итак, семья моей жены обратилась ко мне, молодому терапевту, прошедшему второй год специализированной подготовки по лечению легких и реанимации, и подрабатывающему в том же отделении интенсивной терапии, чтобы я помогал принимать решения.

Что вы делаете, если с медицинской точки зрения не согласны с пациентом по вопросам жизни и смерти? Когда нет возможности вести вдумчивый, терпеливый, подробный разговор о жизнеобеспечении? Было ли для Херба «твердым нет» любой интубации? Были ли два дня нормальными, если была высокая вероятность выздоровления? Или даже одного дня было слишком много?

Когда врачи не согласны с пациентами и их семьями, обычно семья выбирает агрессивную помощь перед лицом тяжелой болезни, даже если преимущества жизнеобеспечения незначительны или отсутствуют вовсе.Это своего рода отсрочка, позволяющая продолжить обсуждение. А что, если все наоборот? Что, если решение пациента не вмешиваться приводит к потенциально преждевременной или ненужной смерти от излечимого заболевания? Что, если бы пределы пациента были указаны без учета текущего контекста? А что, если это член вашей семьи корчится от боли и изо всех сил пытается дышать?

Мы часто говорим о решениях жизни и смерти, об агрессивной заботе или комфорте, о полном «коде» — делай все возможное — vs.не реанимировать / не вставлять дыхательную трубку. Один или другой. Бинарные опционы. Но в реальной жизни применение этих решений может оказаться запутанным. Есть нюанс, контекст и неопределенность.

А что происходит, когда в этих серых тонах, в этом тумане вы не согласны со своим пациентом? Что делать, если вы хорошо осведомленный врач интенсивной терапии, и это член вашей семьи? Если вы решите лечить, вы лишите его автономии и права на определение. Если вы решите ограничить медицинскую помощь, вы выберете необратимый путь к смерти и будущее, полное «что, если».Что вы выбираете, когда находитесь в тумане?

Я предпочел лечить травами, а не ограничивать. Я предпочел патернализм автономии. Я предпочел ограниченное по времени испытание системы жизнеобеспечения капельнице с морфием. Я решил не быть внуком, который принял последнее решение, приведшее к смерти Херба. У него была пневмония. Как врач я знал, что это излечимо. Реверсивный. Излечимый.

И так поместили дыхательную трубку. Как только его дыхание и кровяное давление стабилизировались, ему назначили морфин для снятия боли.Мы купили время, чтобы позволить антибиотикам и его иммунной системе переломить ситуацию с его пневмонией и сепсисом. За 48 часов он добился достаточного прогресса, чтобы продвинуться вперед еще на один день. Дыхательная трубка была удалена через 24 часа, и вскоре после этого он смог покинуть отделение интенсивной терапии. Он избежал большинства, если не всех потенциальных осложнений и ловушек, которые часто беспокоят пациентов в отделении интенсивной терапии. После недели на обычном медпункте был переведен в учреждение сестринского ухода. Через шесть недель Херб вернулся домой.

В моем мире интенсивной терапии это победа. Нет ничего лучше, чем остановить развитие опасного для жизни заболевания, поддержать организм, пока оно лечит, и ухаживать за пациентом во время госпитализации, чтобы в конечном итоге вернуться домой.

В следующие месяцы Херб увидит, как родится еще один правнук, и будет отмечать семейные дни рождения. И на одном из тех ужинов, сидя рядом с Хербом, я воспользовался возможностью, чтобы наконец спросить:

«Херб, я сделал правильный выбор, верно? Отмена вашего приказа «не реанимировать»? »

Он посмотрел на меня и просто сказал: «Я не хотел бы снова проходить через это.

Он рассказал мне о бесчисленных бессонных ночах, лежащих в постели, напуганных, сбитых с толку, не зная, когда наконец придет свет, чтобы положить конец его тьме. Это был ад, и он не хотел повторения. Он сказал, что если бы он мог сделать это снова, этого бы не произошло. Нет дыхательной трубки. Нет жизнеобеспечения.

Я был потрясен. Что это значит, когда однозначная победа в моем мире не является победой в глазах человека, для которого она важнее всего?

Пересечение критического заболевания, предварительных указаний и решений о прекращении жизни — неудобное место.Трудно говорить об этих проблемах, когда человек находится в хорошем состоянии, не говоря уже о болезни. Но мы должны бежать к дискомфорту и погрузиться в него. Нам нужно поговорить с семьей и друзьями и рассказать, что делает жизнь стоящей, а когда — нет. Нам необходимо изучить, что означает «качество жизни» для каждого из нас. Поступая таким образом, мы добавляем столь необходимый свет в темноту и туман и помогаем внести ясность, когда это необходимо больше всего.

Несколько месяцев спустя у Херба развилась еще одна тяжелая пневмония.В семье не было ни напряженных разговоров, ни тревожных взглядов. Там был свет там, где раньше было темно. И пока мы сосредоточились на утешении Херба, этот свет остался. Через несколько дней он умер в больнице при паллиативной помощи хосписа.

Прошло более 13 лет с тех пор, как Херб скончался. За это время я участвовал в бесчисленных неистовых дискуссиях с пациентами и их семьями о целях оказания помощи при тяжелом заболевании. Это никогда не бывает легко, но поскольку семьи часто спрашивают меня, что делать, я делюсь с ними историей Херба.Поступая так, он продолжает помогать проливать свет, когда это больше всего необходимо, и определять, что означает «победа» для каждого из нас.