Шизофрения может ли быть приобретенной: Информация для пациентов и членов их семей

Шизофрения – это не болезнь

Психиатр Jim van Os (Джим ван Ос) меняет устоявшиеся представления о шизофрении. Шизофрения – не болезнь. И уж точно не генетически обусловленное заболевание. По его мнению, само название «»шизофрения»» исчезнет в ближайшие 10 лет.

Статья профессора Медицинского центра Маастрихтского университета Van Os с двумя коллегами опубликована в начале ноября 2010 в журнале Nature. Эта работа – основанная на научных исследованиях точка зрения на шизофрению. Название статьи – «»Среда и шизофрения»» (ориг. англ. The environment and schizophrenia). В ней утверждается, что возникновение и развитие шизофрении по настоящее время остаются непонятыми, несмотря на все обнаруженные гены, причастные к этому расстройству. Ученые рассматривают генетические влияния в сочетании с факторами среды, в частности, жестоким обращением и психической травмой в детском возрасте, употреблением продуктов конопли, социальным исключением меньшинств и проживанием в условиях большого города. Ибо исследованиями доказано, что четыре упомянутых средовых фактора повышают вероятность возникновения шизофрении. Даже у людей без повышенной генетической предрасположенности к развитию шизофрении.

В соответствии с господствующей парадигмой, генетически уязвимы к шизофрении примерно 15% населения. А в пределах уязвимой группы шизофренией в конечном итоге заболевает 1 из 15 (т.е. 1% населения).

Не пора ли отказаться от этой парадигмы? По мнению Van Os, многие исследователи пока этого не готовы принять. Они «»глубоко ныряют»» в ДНК в поисках аналога «»темной материи»». Но все больше и больше ученых сомневаются в существовании такого «»темного»» генного материала. «»В последние годы больше результатов приносят исследования среды, а вот внимание к генам заметно уменьшается. Уже четко установлено, что при неблагоприятных условиях в детском возрасте и при неблагоприятной среде проживания шизофрения может развиться без генетической предрасположенности. Но генетическая чувствительность, тем не менее, повышает риск возникновения расстройства»». В статье, опубликованной в специальном выпуске Nature, посвященном шизофрении, Van Os пишет о взаимодействии генетических и средовых факторов.

— Откуда взялось представление о том, что шизофрения является прежде всего наследственным заболеванием?

Van Os: «»В том числе из классических близнецовых исследований: с однояйцевыми и двуяйцевыми парами. Но сейчас уже ясно, что в подобных исследованиях оказывается плохо замерено воздействие среды. При статистической обработке данных там появляется ряд артефактов против средового компонента. Соответственно, он всегда получается слишком низким. Лучше выполнять исследования не только на близнецах, но с привлечением родителей, братьев и сестер. В исследованиях шизофрении это еще в полной мере не реализовано.

С появлением генных технологий, исследователи занялись изучением всех болезней с высоким наследственным фактором. Чтобы как можно быстрее найти соответствующие гены. Их действительно нашли, но они пока объясняют лишь очень небольшую часть из ранее обнаруженного наследственного фактора.

Настоящие исследователи генетики говорят: исследования, в ходе которых проводилось картирование всех вариантов ДНК в специфической группе пациентов, не дали ожидаемых результатов, то есть существует иное генетическое объяснение. Сейчас они говорят, что у каждого пациента с шизофренией присутствует та или иная мутация: вместо ограниченного числа общих вариантов, которые не могут объяснить шизофрении, теперь они предлагают нечто специальное. Они просто переключаются на следующую генетическую гипотезу. Обращение к этим моделям обусловлено представлениями, что у нормального человека невозможна уязвимость в отношении психоза. А коль Вы считаете это очень редкой болезнью, то тому также должен быть свой ген.

Редакция Nature попросила нас и еще двух критиков генетического подхода изложить на бумаге наши мысли о шизофрении именно по причине отсутствия движения вперед в области биологических исследований в психиатрии. Каждую неделю можно прочитать в газетах о новом открытии, которое все изменит коренным образом. Читатель не понимает, что открыт уже пятидесятый ген шизофрении, или что аномально засветился уже который отдел головного мозга у пациента с шизофренией. Нейросканирование в целом пока тоже дало немного. «»Биооптимизм»» иссяк, и требуется иной подход.

Что касается нас, то мы пытаемся объяснить, как генетически обусловленная болезнь может также оказаться болезнью социально обусловленной»».

— И как идут исследования в этом направлении?

Van Os: «»Пациенты очень часто рассказывают о перенесенных психических травмах или об употреблении продуктов конопли. Этому надо уделять больше внимания. Исследователи генов не слышат эти рассказы пациентов, потому что к ним в лабораторию поступает лишь пробирка с кровью – и все. Такие исследователи всегда говорят: «»Я не верю во взаимодействие генов и среды»». По моим наблюдениям, существует линейная связь между подобными заявлениями и количеством пациентов, которых они видят своими глазами. Да и в старых близнецовых исследованиях социальные факторы почти никогда не были известны»».

— Почему в прошлом оказалось так мало результатов по исследованию роли факторов среды?

Van Os: «»Методология исследования факторов среды была недостаточно совершенна. Это наблюдательное исследование, при котором Вы ищете одновременно появляющиеся характеристики, например, увеличение количества курильщиков и рост числа случаев рака легких. Такие исследования всегда вызывают некоторые подозрения. Ну и конечно, такие подозрения еще и насаждаются, например, производителями табачных изделий, которые немедленно заявляют, что наблюдательное исследование не доказывает наличие причинно-следственной связи»».

— А как можно улучшить методологию?

Van Os: «»В современных наблюдательных исследованиях Вы ведете исследования в совершенно разных средах, с использованием максимального числа разнообразных схем научных исследований. Если и тогда при определенных условиях исследования у Вас снова и снова проявляется связь между показателем среды и психозом, то это действительно что-то реальное»».

— Вы можете дать конкретный пример?

Van Os: «»Возьмите употребление продуктов конопли и психозы. Исследования употребления продуктов конопли показывают, что у самых обычных людей могут появиться тонкие и легкие симптомы психоза. Большие когортные исследования показывают, что среди потребителей продуктов конопли выше показатели психозов. Помимо этого, существуют, например, экспериментальные исследования, во время которых люди по жребию курили сигареты с марихуаной или с плацебо. Участниками этого исследования были как пациенты, так и люди, уязвимые в отношении шизофрении, т.е. родственники первой степени пациентов с шизофренией. Исследуют также и реакции мозговой ткани на коноплю. Во всех этих исследованиях присутствует одно: у людей, больше употребляющих продукты конопли, выше вероятность психоза и шизофрении. Что является причиной, а что – следствием, пока не доказано, но сама связь присутствует.

Сейчас также есть данные о рисках для жителей больших городов, для людей, принадлежащих к национальным меньшинствам, которые чувствуют себя ущемленными и социально обделенными, и для людей, пострадавших в детстве от жестокого обращения или иной психической травмы. Сейчас мы планируем в подобных исследованиях проанализировать генетическую составляющую»».

— Как организованы эти исследования?

Van Os: «»Группа европейских исследователей шизофрении, все из которых раньше работали в лондонском Институте психиатрии, получила от Евросоюза 12 миллионов евро для исследования воздействий генов и среды. При этом мы изучаем гены, образ жизни и жизненные обстоятельства у пациентов и здоровых. Мы также изучаем людей с семейной уязвимостью (почвой) или с психометрической уязвимостью, а это значит, что у них чаще бывают психотические переживания»».

— Как Вы находите таких людей?

Van Os: «»Через исследования с использованием опросников. Примерно 15% от общей популяции говорят, что у них хоть раз в жизни были галлюцинации или мысли о том, что компьютер вмешивается в работу их мозга.

Но в реальности психическое расстройство – это не только количество и выраженность симптомов, но и степень субъективного страдания человека в связи с этими симптомами. Некоторые люди слышат голоса и прекрасно функционируют, а некоторые, услышав их пару раз, впадают в панику и бегут к психиатру. Так что все относительно»».

— Вы отступаете от существующей классификации и ведете исследования, суть которых состоит не в том, страдает ли человек расстройством или нет, а в какой мере это происходит. В картине такого континуума у каждого будет свой показатель. Не окажемся ли мы все в результате пациентами?

Van Os: «»Когда подобные рассуждения применяют к депрессии или тревоге, они вызывают куда меньший скепсис. Потому что каждый несколько дней может быть подавленным. Если этот период продолжается 2 недели, и человек из него не выходит, то это называется депрессией.

Существуют убедительные доказательства подобного континуума и для психозов. Это континуум переживаний, которые можно замерить в обществе, в том числе параноидные идеи, преходящие галлюцинации, расстройства мотивации и тонкие изменения в мышлении.

Точно как при шизофрении, только намного тоньше, потому что в популяции свой градиент. Здесь намного больше доказательств, чем дает молекулярная генетика шизофрении. Пришло время для смены парадигмы, и в том числе поэтому мы теперь можем писать на эту тему в Nature»».

— Какая польза от таких исследований врачам и пациентам? Мы знаем уже, что некоторые средовые факторы могут быть опасными, в первую очередь, для детей и молодых взрослых?

Van Os: «»Это важно для превенции. Мы видим, что для шизофрении образ жизни оказывается не менее важен, чем для болезней сердца и сосудов»».

— Какой образ жизни может предотвратить появление шизофрении?

Van Os: «»Можно научить людей, чувствительных к психозам, вставать по утрам с мыслью «»передо мной широкие возможности»». Можно вставать и с мыслью, что опять вступаешь все в ту же круговую колею, что твою жизнь определяют другие, и ты сам никак не можешь контролировать свою среду. Естественно, такая мысль может появиться, потому что это может быть Ваша реальность. Например, Вы работаете в секретариате, и Ваша работа состоит в том, чтобы выполнять то, что другие бросают на Ваш стол. От этого Вам следует отказаться. Но нередко мы загоняем себя психически в негативную спираль, забывая при этом, что контакты и социальная сеть могут вызвать позитивные чувства и породить оптимизм. С этой целью разработаны специальные формы психотерапии, и последние исследования показывают, что это очень хорошо для Вашего здоровья»».

— Если оставить в стороне вставание по утрам, не кажется ли Вам, что опасность несколько серьезнее?

Van Os: «»В отношении шизофрении существует некоторое недопонимание. В текущей версии американской DSM-IV шизофрения определяется, на основании продолжительности и тяжести болезни, как самая тяжелая форма всего спектра «»шизоидных»» расстройств.

При этом вся диагностическая система построена на использовании дихотомических категорий: у Вас или есть что-то, или нет, одно расстройство или другое. При этом в клинической практике может быть путаница с ярлыками – при одних и тех же симптомах один психиатр поставит «»шизофрению»», а другой – «»депрессию»», так что дело не в ярлыках, а в том, нуждается ли конкретный человек в помощи.

В современном понимании шизофрения – это расстройство, в котором сходятся четыре группы симптомов, которые в обычной жизни встречаются очень часто – в мягкой форме и отдельно друг от друга – в 10-20% населения. Мне представляется, что правильнее рассматривать это расстройство многомерно (dimentional), т.е. оценивая тяжесть каждой группы симптомов. В DSM-IV симптомы различной тяжести и из разных групп называются как различные болезни. Помимо диагноза шизофрении, в разделе психозов и шизофрении DSM-IV присутствует около 25 различных психотических диагнозов. Это чересчур много. В целом, я считаю, что разделение расстройств на категории принесло больше вреда, чем пользы»».

— Почему в DSM—IV оказалось так много диагнозов?

Van Os: «» DSM-IV была опубликована в 1994 после очень сложного процесса. DSM является инициативой американской профессиональной организации, объединяющей психиатров – Американской психиатрической ассоциации (АПА). Прежде всего американским психиатрам была нужна явная болезнь, очень тяжелая, при которой психотерапия не помогает. Как у неврологов есть четко выделенные болезни головного мозга, так и психиатры хотели что-то такое, что можно было бы лечить таблетками. Ну, и чтобы отделиться от усиливающейся психологии, потому что психологи не имеют права назначать лекарства. Тогда критерии шизофрении были настолько заужены, что под них попадали лишь самые тяжелые больные. Для менее тяжелых психотических синдромов были созданы другие диагностические категории. Сейчас ученые-социологи работают над реконструкцией этой истории, и это важно, потому что мы тогда увидим, как мы в западном мире смотрим на «»сумасшествие»».

— Вы участвуете в рабочей группе по подготовке DSM—V, по разделу психозов и шизофрении. Как Вы попали в эту группу со своим отличным от американского «»европейским»» мышлением?

Van Os: «»АПА хотела обновить DSM-V с учетом последних научных данных. Меня пригласили из-за моих публикаций об этих четырех группах симптомов, потому что я рассматривал это расстройство многомерно. В рабочую группу по психозам, помимо меня, входят десять американцев, один немец и один британец. После трех лет совместной работы мы научились достигать согласия»».

— И каков результат?

Van Os: «»Мы собираемся внести в АПА предложение о термине «»психотические синдромы»». Вместо болезни «»шизофрения»» появится шизофренический синдром. Шизофрения – это не болезнь. В этом суть изменения. Кроме того, будет возможность в рамках шизофренического синдрома определять тяжесть симптомов. Таким образом врач сможет поставить диагноз, и уточнить при этом симптомы и их тяжесть. Но кто хочет, может и дальше использовать многие из старых диагнозов. Отказаться от них сразу – слишком большой шаг. Не следует забывать о том, что на основе диагнозов DSM-IV писались журналы и назывались подразделения в университетах, работали системы страхования здоровья и фарминдустрия. Я надеюсь, что в ближайшие годы исчезнет представление о том, что шизофрения – это болезнь, имеющая четкое определение, для которой известны причины возникновения, терапия и течение. Это декларируется, но на самом деле это неправда»».

— Итак, Вы хотите, чтобы название «»шизофрения»» вышло из употребления. В прошлом году Вы предложили называть шизофрению в будущем «»saliencesyndrome«». Как дела с этим названием?

Van Os: «»Нет, у этого названия очень много недостатков. Слово Salience очень тяжело для перевода. Оно означает нечто вроде «»важность значения»». Мы предлагаем АПА вместе с ВОЗ поискать новое название для этого расстройства. «»Шизофрения»» означает, что вы страдаете тяжелой болезнью с настоящим греческим названием, при котором от самого пациента мало что зависит. Если Вы в компании скажете, что у Вас депрессия, то все сразу поймут, что речь идет о повышении или понижении настроения. Если же Вы скажете, что у Вас шизофрения, то люди не будут иметь ни малейшего представления о том, что с Вами не так»».

— Если это будет не «»saliencesyndrome«», то что?

Van Os: «»Новое название появится не раньше, чем лет через десять. Хотя в Азии дела идут очень быстро. В Японии с 2002 шизофрения называется integration dysregulation syndrome («»синдром дисрегуляции интегративных процессов»»). Изменено название и в Гонконге — на thought-perception dysregulation syndrome («»синдром дисрегуляции мышления и восприятия»»). За ними последует Южная Корея. Там название имеет большое значение, потому что «»шизофрения»» несет в себе оттенок мистификации. Тот, кто в азиатской культуре – прежде всего в Японии – получает этот ярлык, в действительности получает приказ покончить с собой»».

Справка: Johannes Jacobus (Jim) van Os родился в 1960 году; изучал медицину в Амстердаме, а психиатрию – в Лондоне. После этого работал в психиатрических клиниках в Джакарте, Касабланке, Бордо и Лондоне. Van Os – профессор психиатрической эпидемиологии Маастрихтского университета и «»гостевой лектор»» Института психиатрии в Лондоне. Вместе с коллегами разрабатывает новейшие формы помощи психиатрическим пациентам. Он и его научная группа выявили различные новые факторы риска для развития психозов, для возникновения тревоги и депрессии. В 2010, четвертый год подряд, врачебное сообщество Нидерландов называет его лучшим психиатром страны. Van Os также является членом рабочей группы по разработке раздела психотических расстройств DSM-V.

По материалам: Schizofrenie is geen ziekte. – NRC Handelsblad, 13.11.10, Sect. Wetenschap, p. 4-5.

Источник: mniip.org

 

о заразности, наследственности, опасности и плохом социальном поведении, мнение экспертов и рекомендации

Шизофрения – очень тяжелое заболевание, поэтому многие специалисты углубленно изучают вопрос о том, передается ли шизофрения по наследству. Она представляет собой выраженное психическое изменение, которое постепенно вызывает полную деградацию личности человека. Болезнь сопровождается целым набором признаков и симптомов, по которым врач может установить диагноз.

Вероятность передачи шизофрении по наследству очень высока. Многие люди уверены в том, что она приближается практически к ста процентам. Страдают заболеванием, как женщины, так и мужчины. Причем патология не всегда четко отражается на ближайших родственниках. Иногда ее развернутая форма встречается у внуков, племянников или двоюродных братьев.

Факторы риска

Очень важно точно знать, как именно передается шизофрения от поколения к поколению. В действительности, генетический фактор играет достаточно большую роль в передаче этой болезни.

Распределяется такая опасность с определенной частотой.

• Если расстройство проявилось у одного малыша из двойни, то существует около пятидесяти процентов вероятности, что второй ребенок также будет страдать ею.
• Чуть меньший риск составляет то обстоятельство, если болезнь диагностирована у деда, бабки, только у мамы или только у отца.
• Лишь один из восемнадцати человек страдает от заболевания, если патология проявилась у дальнего родственника.
• Один человек из пятидесяти способен унаследовать ее, если пациентами психиатрической больницы стали дядя или тетя, а также кузены, двоюродные дедушки или бабушки.

Можно с полной уверенностью сказать, что страдать подобным типом психического заболевания будет тот человек, у которого диагностировалась патология, как по линии родителей, так и у старшего поколения родственников.

Вероятность развития заболевания приближается к пятидесяти процентам, если им страдали мать или отец, а также сразу оба родителя. То есть, передача болезни происходит аутосомно.

Если же шизофреником был только лишь один член семьи, все равно, фактор риска наследования гена остается достаточно высоким. Сколько процентов он составит, трудно даже предположить. Однако, для того, чтобы с уверенностью судить о таком обстоятельстве, необходимо пройти хромосомный анализ.

Влияние мужской линии

Важно понимать, передается ли шизофрения чаще всего по наследству от отца, так как мужчины нередко бывают подвержены подобной болезни.

Это случается из-за того, что:

• представители сильного пола заболевают психической патологией уже в детстве или в юношестве;
• болезнь у них быстро прогрессирует;
• она отражается на их семейных отношениях;
• толчком к ее развитию может стать не слишком значительный и даже приобретенный фактор;
• представители сильного пола чаще испытывают нервно-психические перегрузки и т.д.

Тем не менее, опытные психиатры четко установили, что наследование психического заболевания от отца случается гораздо реже. Предрассудок о мужской шизофрении бытует в связи с тем, что у представителей сильного пола болезнь протекает в более выраженной форме.

Основные симптомы у мужчин более развернуты и ярки. У них случаются галлюцинации, они слышат голоса, видят отсутствующих людей. Шизофреники часто бывают очень манерны, склонны к резонерству или подвержены определенным маниакальным идеям.

Некоторые из больных полностью теряют связь с внешним миром, перестают следить за собой, нередко страдают от депрессивных проявлений. Иногда суицидальные наклонности доходят до того, что человек стремится совершить самоубийство. Если оно ему не удается, тогда чаще всего он немедленно становится пациентом психиатрического отделения.

Мужчины очень часто бывают агрессивны, постоянно алкоголизируются, принимают наркотики, проявляют асоциальное поведение.

Шизофреники-мужчины просто бросаются в глаза, в отличие от заболевших женщин, недуг которых часто заметен только членам их семей.

Кроме того, представители сильного пола гораздо хуже переносят сильное нервное и психическое перенапряжение, не обращаются вовремя за медицинской или психиатрической помощью, а также часто впоследствии оказываются в местах лишения свободы.

Влияние линии матери и бабушки

Не менее важно определенно выявить точную вероятность передачи шизофрении по наследственности по женской линии.

Именно в этом случае риск заболевания повышается во много раз. Вероятность получить болезнь от матери сыном или дочкой возрастает не менее чем пятикратно. Такой показатель намного превышает уровень риска случаев, когда патология диагностирована у отца детей.

С полной уверенностью давать какие-либо определенные прогнозы достаточно сложно, так как общий механизм развития шизофрении до сих пор окончательно не изучен. Тем не менее, ученые склоняются к тому, что хромосомная аномалия играет огромную роль в возникновении болезни.

От матери к детям способна переходить не только такая патология, но и многие другие психические заболевания. Возможен даже вариант, что сама женщина ими не страдала, но является носительницей хромосомной мутации, которая и вызвала у детей развитие болезни.

Тяжелая беременность, отягощенная токсикозом, также способна стать фактором риска.

Инфекционные или респираторные заболевания, повлиявшие на плод во время вынашивания, также дают толчок к возникновению различных заболеваний.

Именно с подобными влияниями связано то, что люди, у которых впоследствии была диагностирована эта тяжелая психическая патология, отмечают свой день рождения в самый пик весеннего или зимнего заражения вирусными инфекциями.

Усугубляют развитие наследственности шизофрении у детей:

• очень тяжелые психические условия раннего развития дочери или сына, пораженного болезнью;
• отсутствие полноценной заботы о ребенке;
• выраженные изменения обмена веществ у малыша;
• органическое поражение головного мозга;
• биохимическая патология и пр.

Поэтому становится понятно, что для того, чтобы заболевание получилось передать в развернутой форме, требуется сочетание самых различных важных факторов, а не только одного наследственного.

То, страдали ли болезнью родители с мужской или женской стороны, имеет очень большое значение, но не решающее.

Очень часто женщина бывает поражена шизофренией в вялотекущей форме, которая остается незамеченной ни членами ее семьи, ни медицинскими работниками, ни психиатром.

Нередко особый мутировавший ген, который ей довелось наследовать от родственников, бывает рецессивным, не имея особого шанса проявить себя во всей полноте.

Вероятность возникновения заболевания, связанная с хромосомным фактором

Однозначного ответа на вопрос о передаче шизофрении от родственника к родственнику не существует.

Генетическое нарушение или наследственная предрасположенность являются выраженными факторами риска, но вовсе не приговором. Поэтому людям, у которых фиксируется это неблагополучие, стоит с раннего детства наблюдаться у психолога или психиатра, а также избегать провоцирующих факторов развития болезни.

Даже тогда, когда шизофренией поражены оба родителя ребенка, то возможность развития у него такой патологии все равно обычно не превышает пятидесятипроцентной вероятности.

Поэтому, пока не будут получены полностью подкрепленные практическими и экспериментальными данными доказательства, можно лишь строить предположения о том, является ли шизофрения наследственным заболеванием или нет.

При довольно точных статистических данных о том, что болезнь передается по хромосомной линии, все же очень сложно вычислить степень ее вероятности.

Многие видные ученые в подобной области занимались соответствующими исследованиями, но окончательных данных пока нет. Объясняется это тем, что не существует возможности полноценно изучить психическое состояние и признаки наличия шизофрении у всех родственников больного, его отсутствующих прадедушек и прабабушек или выявить условия становления и развития пораженного патологией подростка.

Иногда заболевание способно передаться от родителей к детям, но в такой маловыраженной форме, что говорить о том, что у человека наблюдается шизофрения, бывает очень сложно.

В тех случаях, когда родители или дети находятся в очень благополучной среде и не страдают никакими сопутствующими заболеваниями, иногда болезнь проявляется в виде некоторых странностей поведения или даже практически скрытого носительства.

Обстоятельства проявления патологии в развернутом виде

Для того чтобы шизофрения выразила себя в генерализованной форме, необходимо сочетание таких факторов, как:

• биохимического;
• социального;
• нервного;
• психологического;
• хромосомной мутации;
• наличия доминантного гена;
• конституционной особенности пациента и т.п.

Поэтому делать окончательный вывод о том, какова вероятность передачи шизофрении по наследству, нужно только с большой осторожностью. Тем не менее, сбрасывать со счетов подобный фактор, разумеется, недопустимо.

Практикующие психиатры давно заметили связь между заболевшим отцом или даже дядей и наличием патологии у сына или племянника.

Более того, встречаются случаи, когда сразу оба близнеца оказались поражены таким психическим заболеванием.

Следует признать, что шизофрения передается по хромосомной линии. Такое заключение не вызывает ни малейшего сомнения. Генетиками и психиатрами доказано даже то, что женская наследственность является определяющей. Тем не менее, для того, чтобы столь тяжелая и неизлечимая болезнь полностью вступила в свои права, требуется сочетание очень многих причин и факторов.

Источник: https://vsepromozg.ru/teoriya/shizofreniya-po-nasledstvu

6 пугающих мифов и настоящих фактов о шизофрении

Фактрум разоблачает шесть самых популярных заблуждений.

Миф 1: Люди с шизофренией страдают от раздвоения личности

Само слово «шизофрения» означает «расщепленный разум», а не личность. «Расщепление» касается чувств и мыслей людей, страдающих от этого нарушения. Они могут чувствовать оторванность от реальности, включающую иногда галлюцинации и бред. Психическое нарушение, разделяющее личность человека на несколько называется «диссоциативным расстройством личности».

Миф 2: Люди с шизофренией опасны

«Из всех мифов об этом заболевании, этот самый несправедливый, — считает профессор психиатрии Эндрю Саваго. — Именно это заблуждение удерживает многих людей от обращения за помощью.

В действительности, люди с шизофренией куда чаще становятся жертвами насилия, чем его инициаторами».

Даже при отсутствии лечения, люди с шизофренией скорее уходят в себя, чем выплескивают гнев на окружающих.

Миф 3: Люди с шизофренией не способны жить полной жизнью

«Конечно, в некоторых случаях шизофрения лишает больных способности вести полноценную жизнь.

И в то же время, у меня есть пациенты, которые счастливы в браке, воспитывают детей и добиваются успехов в карьере», говорит профессор Саваго.

Шизофрения не поддается лечению, но корректировка состояния, включающая медикаментозные и терапевтические методы, помогает людям вести продуктивную и насыщенную жизнь.

Миф 4: Если в вашей семье кто-то страдал от шизофрении, она передастся вам

Действительно, шизофрения может встречаться среди родственников, но ее появление обуславливается не только генами. «Даже если у вас есть однояйцовый близнец, страдающий от шизофрении, ваш риск развития этого нарушения составляет только 50%, — считает профессор Саваго.

— Для развития шизофрении нужно сочетание двух факторов: наследственности и инициирующего триггера, например, сильный стресс или эмоциональная травма».

Согласно Национальному институту психиатрии, если ваш брат/сестра, отец или мать страдают от шизофрении, ваш риск развития этого заболевания составляет лишь 10%.

Миф 5: Люди с шизофренией постоянно видят «нечто»

Галлюцинации — часть расщепленного восприятия реальности, которые могут наблюдать люди с шизофренией. У них также могут появиться ложные убеждения, называемые в психиатрии «бредом», но все эти особенности нарушения не происходят 24 часа в сутки.

Профессор Саваго уточняет, что галлюцинации свойственны людям, не получающим профессиональную помощь при шизофрении, и что эти галлюцинации чаще касаются слуха, чем зрения. «Зрительные галлюцинации встречаются значительно реже, — добавляет он. — Галлюцинации прекрасно поддаются корректировке.

Они прекращаются через 7–10 дней с начала лечения».

Миф 6: Люди с шизофренией проводят свою жизнь в специальных учреждениях

«Так было лишь до того, как были найдены эффективные методы корректировки. Теперь лечение проводится амбулаторно, и меньше людей нуждается в длительном лечении в стенах психиатрических учреждений.

Шизофрения не обязательно прогрессирует — мы способны удерживать многих пациентов в состоянии ремиссии при условии, что они ответственно следуют плану лечения и приема медикаментов», поясняет профессор Саваго.

Источник: https://www.factroom.ru/obshchestvo/6-myths-about-schizophrenia

Мифы и правда о шизофрении

Сайт предоставляет справочную информацию. Адекватная диагностика и лечение болезни возможны под наблюдением добросовестного врача. У любых препаратов есть противопоказания. Необходима консультация специалиста, а также подробное изучение инструкции! Такое сложное и тяжелое заболевание, как шизофрения, до сих пор вызывает множество вопросов у врачей-психиатров, не говоря уже о людях, не имеющих ничего общего с медициной, а потому слепо доверяющих информации, которую черпают из художественных фильмов и научно-популярных программ (в лучшем случае).

Ниже мы развенчаем те ложные стереотипы, которые сложились у людей о шизофрении. При шизофрении происходит расщепление психических процессов, утрата цельности, а также функциональной связи между мышлением, эмоциями и поведением.

При этом изменение личности влечет за собой утрату связи с реальностью, а при отсутствии лечения и деградацию личности. Кроме того, при шизофрении возможны нарушения схемы своего тела, проявляющиеся ощущением у больного отсутствия либо изменения органов.   Если же говорить об истинном раздвоении личности, то при данном нарушении психики в одном человеке могут уживаться два и более «я», которые чаще всего резко отличаются друг от друга.

При этом больной не в состоянии контролировать мысли и чувства субличности.    В некоторых случаях раздвоение личности может выступать в качестве одного из многочисленных симптомов шизофрении. Люди, страдающие шизофренией, могут вести себя достаточно непредсказуемо, однако вспышки агрессии и насилия у них бывают крайне редко при негативной симптоматике в период кататонического возбуждения либо при галлюцинаторно-параноидных переживаниях императивного (приказного) или же угрожающего характера. Напротив, больные с таким диагнозом чаще всего ведут себя отчужденно, тихо и максимально незаметно.

К совершению насильственных действий больного шизофренией могут подтолкнуть следующие факторы: тяжелая депрессия, бред преследования, воздействия, приказные слуховые галлюцинации, употребление алкоголя и наркотиков. Но согласитесь, что и вполне здоровые в психическом плане люди под воздействием алкоголя или психотропных веществ не только теряют человеческое обличье, но и представляют серьезную угрозу для окружающих.

Согласно статистике, лишь 5% преступлений насильственного характера совершаются людьми с расстройствами психики, причем на больных шизофренией приходится лишь один процент из пяти. Только лишь ошибки, допущенные при воспитании, не могут привести к развитию шизофрении у ребенка (даже том в случае, когда мать либо отец имеют данное психическое расстройство). Но если есть генетическая предрасположенность к шизофрении или ребенок относится к шизоидному типу личности, то семейные ссоры и скандалы могут стать причиной дебюта данного заболевания.   Если шизофрения диагностирована у ребенка, то неблагоприятная семейная обстановка может спровоцировать очередной приступ болезни.

К сведению! Люди, относящиеся к шизоидному типу личности, полностью либо частично оторваны от реалий окружающего их мира, они замкнуты и не способны внешне проявлять эмоции и чувства, для них не существует условностей и запретов, законов и традиций.

Часто таких людей называют странными или чудаковатыми, при этом в социальном плане они адаптированы.

Но самое главное – у людей с шизоидным типом личности отсутствует развитие и утяжеление позитивной и негативной психопатологической симптоматики, то есть нет шизофрении как расстройства.

Многолетние наблюдения за семьями, члены которых страдали шизофренией, позволяют говорить о том, что наследственный фактор в развитии данного расстройства исключать нельзя. Есть сведения о том, что если шизофрения была диагностирована у тети (дяди), двоюродного брата либо сестры, то риск развития данного расстройства у потомства составляет около 2%. Если шизофренией болел один из родителей или же кто-то из бабушек (дедушек), то эта цифра увеличивается до 5%. В том случае, если шизофренией страдал не только один из родителей, а еще бабушка либо дедушка, то риск передачи расстройства по наследству составляет около 12%. Если шизофренией больны оба родителя, то риск развития у детей составляет порядка 46%.

Несмотря на приведенные выше показатели, следует помнить, что одна лишь генетическая предрасположенность не влияет на развитие шизофрении, поскольку существуют многие другие факторы, оказывающие негативное действие на психическое состояние человека.

Важно! Даже при достаточно высоком риске, связанном с генетической предрасположенностью шизофрении, не стоит исключать вероятность рождения абсолютно здорового потомства.

Наркотические вещества сами по себе не провоцируют развитие шизофрении. Но если человек уже болен либо у него есть генетическая предрасположенность к шизофрении, то наркотики могут стать провокатором данного психического заболевания.

Наиболее опасны в этом плане марихуана, амфетамины, ЛСД и другие стимуляторы, обладающие психоделическими свойствами. Диагноз «шизофрения» не равносилен диагнозу «слабоумие» в том случае, если своевременно выявить расстройство и начать адекватное его лечение. В свою очередь, отказ от лечения может привести к необратимым изменениям мозговой деятельности, к расстройству интеллекта и мышления.

Художники Сальвадор Дали и Ван Гог, танцор Вацлав Нижинский, математик Джон Нэш – список талантливых людей, больных шизофренией, можно продолжать. Кому-то эта болезнь помогала создавать уникальнейшие произведения искусства, а кому-то отравляла жизнь.

Интересно то, что учеными был выявлен ген, который связывает психические расстройства с творческим потенциалом, и даже с интеллектом. Но это вовсе не означает, что все, кто болеет шизофренией – гениальны. К счастью, наука в целом, и психиатрия в частности, не стоят на месте. А потому на смену варварским методам лечения шизофрении пришли гуманные методики, позволяющие в большинстве случаев жить в семьях и реализовывать себя в социуме.

В стенах психиатрических клиник помогают снять острые состояния при шизофрении, после чего больной проходит курс реабилитации дома под контролем родственников, социальных работников, психологов, психиатров.   Но все же люди, столкнувшиеся с этим психическим заболеванием, должны понимать, что без приема медикаментов не удастся добиться длительной ремиссии шизофрении. Несомненно, шизофрения – это диагноз, который существенно усложняет реализацию в профессиональной сфере. Но это вовсе не повод, чтобы опускать руки, а уж тем более жалеть себя. Мало того, именно работа помогает больным шизофренией социально адаптироваться и поверить в себя после обострения заболевания.

Но все-таки есть определенные сферы деятельности, которые при шизофрении необходимо исключить:

• работу в ночное время суток, дабы не нарушать циклические биоритмы,
• труд, связанный с постоянными стрессовыми ситуациями,
• контакт с оружием,
• виды деятельности, где нужна повышенная внимательность и концентрация внимания,
• сферы деятельности, связанные с движущимися механизмами.

К сожалению, современная медицина не располагает инструментарием для полного излечения шизофрении. Поэтому не стоит тратить драгоценное время на поиски чудо-средства у очередного шарлатана-целителя, обещающего избавить от этого недуга за 5 – 10 сеансов.

Помните о том, что лишь прием лекарственных препаратов, которые подбираются в индивидуальном порядке, поможет сократить число, продолжительность и интенсивность приступов при шизофрении. При данном заболевании не обойтись и без квалифицированной помощи психотерапевта, тогда как поддержка родных и близких станет стимулом для достижения новых целей и преодоления своих страхов и сомнений.

Источник: https://www.polismed.com/articles-mify-i-pravda-o-shizofrenii.html

10 мифов о шизофрении

Такое психическое расстройство как шизофрения по сей день до конца не изучено, а поэтому обрастает слухами и мифами, развенчать которые мы и попробуем в данной статье.

Миф 1. Шизофрения – это раздвоение личности

При шизофрении наблюдается расщепление психических процессов. Мысли, эмоции и поведение больного нелогичны: утрата близкого человека может вызвать у него приступ смеха, тогда как на радостное событие он реагирует плачем.

Такой человек погружен в свой внутренний мир, который далек от современных реалий: его не интересуют ни семья, ни работа, ни внешний вид.

Он может любить и ненавидеть одновременно, его жизнь изо дня в день отравляют навязчивые голоса, которые могут исходить изнутри самого больного, так и извне (из радиоприемника, нерабочего телефона, трубы отопления и пр.). При этом голоса или образы давят на больного, приказывают совершать те или иные поступки.

И это лишь поверхность айсберга под названием «шизофрения». В ряде случаев больному кажется, что воздух густой и непрозрачный, а потому надышаться им просто невозможно.

Даже собственное тело воспринимается как нечто изувеченное, а иногда и враждебное: физически здоровый больной шизофренией утверждает, что у него отсутствует тот или иной орган (рука, нога, печень), он убежден в том, что гниет изнутри.

Мало того, он может быть уверен в том, что спецслужбы или инопланетные существа внедрили в его тело передатчик, чтобы управлять его мыслями и действиями. При этом ни родственники, ни врачи, ни результаты рентгеновского обследования не могут его в этом переубедить.

Если больной шизофренией отказывается от лечения, то итог зачастую плачевен: одиночество, потеря семьи, работы и цели в жизни, отсутствие средств к существованию, слабоумие и полная деградация личности.

При раздвоении личности в одном человеке сосуществуют несколько «Я» (или «эго-состояний»), которые сменяют друг друга. Они могут иметь разный пол и возраст, интеллект и морально-нравственные принципы.

При смене эго-состояний зачастую наблюдается потеря памяти, то есть больной может не помнить, что делала одна из его субличностей.

Проще говоря, человек, страдающий раздвоением личности, живет в параллельных реальностях, общается с абсолютно разными людьми, ведет себя диаметрально противоположно.

Вывод: под раздвоением личности при шизофрении имеется в виду расщепление единых психических процессов, тогда как при истинном раздвоении личности формируются самостоятельные интегрированные эго-состояния. При этом при шизофрении не исключен вариант развития раздвоения личности.

Миф 2. Шизофрения – опасное для окружающих заболевание

Поведение больных шизофренией может быть неадекватным и непредсказуемым, но агрессию и насилие по отношению к окружающим они проявляют крайне редко. Зачастую люди с таким диагнозом стремятся к уединению и самоизоляции, им свойственна отчужденность.

Источник: https://www.infoniac.ru/news/10-mifov-o-shizofrenii.html

Шизофрения наследственное заболевание ✧ Генетический анализ?

Шизофрения наследственное заболевание или приобретенное? Что влияет на возникновение? Можно ли заранее говорить, будет или нет шизофрения? Есть ли анализы на шизофрению? На этот вопрос пытаются ответить многие исследователи.

В самом начале мы хотим отметить, что шизофрения лечится. Это не приговор на всю жизнь. Наши пациенты, прошедшие лечение, с успехом заканчивают обучение в ВУЗах, работают в престижных организациях, занимают хорошие должности. Наиболее высокие результаты можно получить на ранних стадиях формирования. Хуже обстоит с тем, когда лечение было не верным или его пытался проводить какой-либо психолог или малограмотный психотерапевт. В этом случае можно ожидать различные осложнения.

Передача психической болезни по наследству – вопрос далеко не праздный. Что делать если среди родственников или в родне второй половинки – есть больные шизофренией? Встаёт естественный вопрос, что шизофрения наследственное заболевание или нет?

Было время, когда шли разговоры о том, что ученые нашли 72 гена шизофрении. С тех пор прошло уже несколько лет и данные исследования не подтвердились. До сих пор во всем мире ученые пытаются найти причину шизофрении в наследственности. Однако, пока этого ни кому не удалось.

Шизофрения наследственное заболевание?

Все разговоры о том, что можно по специальным анализам крови или генетическим анализам установить шизофрению и на этом основании проводить лечение, не более чем просто разговоры. Они не основываются на официально подтвержденных фактах. Однако, многие сегодняшние врачеватели пытаются продавать воздух, в виде генетических или иных анализов на шизофрению.

Хотя, одна из известных теорий формирования шизофрении опирается на генетическое происхождение. Не мало докторов шизофрению относят к генетически обусловленным заболеваниям. Однако, структурных изменений в определенных генах, так и не удалось выявить.

Выделен набор дефектных генов, которые могут нарушить работу мозга, но говорить о том, что это ведет к развитию шизофрении нельзя. Конкретные факты этого не подтверждают. Не возможно, проведя генетическое обследование, сказать заболеет человек шизофренией или нет.

Если следовать теории о происхождении шизофрении как наследственное заболевание, то из этой теории выпадает огромное количество заболевших впервые. Те, которые не имеют в своем генеалогическом древе родителей или прародителей имевших это заболевание.

Не смотря на отсутствие научно доказанных статистических данных и отсутствие прямой связи наследственности шизофрении в формировании заболевания прослеживается определенная связь со старшим поколением.

Установлено, что у 30% больных шизофренией ближайшие родственники, папа, мама, бабушка, дедушка или у более старшего поколения прямого родства имелись факты проявления психических расстройств.

У оставшейся части больных не было выявлено наследственной предрасположенности.

Поэтому, на основании статистических данных говорить о вероятности того, что шизофрения наследственное заболевание можно лишь в 30% случаев заболевания.

Теория возникновения шизофрении

Так как происхождение болезни неизвестно, ученые-медики выделяют несколько гипотез возникновения шизофрении:

• Генетическая – у близнецовых детей, а так же в семьях, где родители страдают шизофренией наблюдается наиболее частое проявление болезни.
• Дофаминовая — психическая деятельность человека зависит от выработки и взаимодействия основных медиаторов, серотонина, дофамина и мелатонина. Происходит повышенная стимуляция дофаминовых рецепторов в лимбической области головного мозга. Однако это вызывает проявление продуктивной симптоматики, в виде бреда и галлюцинаций, и никак не влияет на развитие негативной – апато-абулического синдрома: снижение воли и эмоций.
• Конституциональная – совокупность психофизиологических особенностей человека: мужчины- гинекоморфы и женщины пикнического типа чаще всего встречаются среди больных шизофренией. Считается, что пациенты с морфологической дисплазией хуже поддаются лечению.
• Инфекционная теория происхождения шизофрении в настоящее время представляет больше исторический интерес, чем имеет под собой какие-либо основания. Ранее считалось, что стафилококк, стрептококк, туберкулезная и кишечная палочки, а так же хронические вирусные болезни снижают иммунитет человека, что, якобы, является одним из факторов развития шизофрении.
• Нейрогенетическая — рассогласование между работой правого и левого полушарий из-за дефекта мозолистого тела, а так же нарушение лобно-мозжечковых связей приводит к развитию продуктивных проявлений болезни.
• Психоаналитическая — объясняет появление шизофрении в семьях с холодной и жестокой матерью, деспотичным отцом, отсутствием теплых отношений среди членов семьи, либо их проявлением противоположных эмоций на одно и тоже поведение ребенка.
• Экологическая – мутагенное влияние неблагоприятных экологических факторов и нехватка витаминов в период развития плода.
• Эволюционная — увеличение интеллекта людей и повышение технократического развития в обществе. Природа пытается улучшить работу головного мозга, но происходит сбой.

На сегодняшний день причина заболевания шизофренией полностью не установлена.

Как ставится диагноз шизофрения

Диагностика шизофрении основывается на:

• тщательнейшем анализе симптоматики;
• анализе индивидуального формирования нервной системы;
• данных о ближайших родственниках;
• заключении патопсихической диагностики;
• наблюдении реакции нервной системы на диагностические препараты.

Это основные диагностические мероприятия по установлению диагноза. Имеются так же и иные, дополнительные индивидуальные факторы, которые могут косвенно указывать на возможность наличия болезни и могут помочь врачу.

Хотелось бы особо отметить, что окончательный диагноз шизофрения не устанавливается на первом посещении врача. Даже если человек экстренно госпитализирован в остром психотическом состоянии (психозе), о шизофрении говорить рано.

Для установления этого диагноза требуется время для наблюдения за пациентом, за реакцией на диагностические действия врача и препараты.

Если человек в данный момент находится в психозе, то прежде чем установить диагноз, врачи обязаны сначала купировать острое состояние и только после этого можно проводить полноценную диагностику.

Это связано с тем, что шизофренический психоз часто схож по симптоматике с некоторыми острыми состояниями при неврологических и инфекционных заболеваний. Кроме этого, один врач не должен устанавливать диагноз. Это должно происходить на врачебном консилиуме. Как правило при постановке диагноза должно учитываться мнение невролога и терапевта.

Шизофрения как наследственное заболевание

Помните! Диагноз при любых психических расстройств не устанавливается на основании каких-либо лабораторных или аппаратных методов исследования! Эти исследования не дают ни каких прямых доказательств указывающих на наличие того или иного психического заболевания.

Аппаратные (ЭЭГ, МРТ, РЭГ и др.) или лабораторные (анализ крови и иных биологических сред) исследования могут лишь исключить возможность неврологических или иных соматических заболеваний. На практике грамотный врач очень редко использует их, а если использует, то очень избирательно. Шизофрения как наследственное заболевание данными средствами не определяется.

Для получения максимального эффекта устранения заболевания необходимо:

• не бояться, а вовремя обратиться к квалифицированному специалисту, только к врачу психиатру;
• качественная, полноценная диагностика, без шаманства;
• правильная комплексная терапия;
• выполнение пациентом всех рекомендаций лечащего врача.

В этом случае заболевание не сможет взять вверх и будет остановлено вне зависимости от её происхождения. Это доказывает наша многолетняя практика и фундаментальная наука.

Вероятность наследственности шизофрении

• болен один из родителей – риск формирования заболевания около 20%,
• болен родственник 2-ой линии, бабушка или дедушка – риск до 10%,
• болен прямой родственник 3-ей линии, прадедушка или прабабушка — около 5%
• шизофренией страдают родной брат или родная сестра, при отсутствии больных родственников – до 5%,
• шизофренией страдают родной брат или родная сестра, при наличии психических расстройств у прямых родственников 1, 2 или 3 линии – риск составит около 10%,
• когда заболели двоюродная сестра (брат) или тетя (дядя), то риск заболевания – не более 2%,
• если болен только племянник – вероятность не более 2%,
• вероятность формирования заболевания как впервые возникшее в генеалогической группе — не более 1%.

Указанные статистические данные имеют практическое основание и говорит только о возможном риске формировании шизофрении, но не гарантирует ее проявление. Как вы видите процент того, что шизофрения наследственное заболевание не низкий, однако не является подтверждение наследственной теории.

Да, наибольший процент составляет, когда заболевание имелось у ближайших родственников, это родители и бабушка, либо дедушка.

Однако, хотелось бы особо отметить, что наличие шизофрении или иных психических расстройств у ближайших родственников не гарантирует наличие шизофрении в последующем поколении.

Шизофрения наследственное заболевание по женской или по мужской линии?

Резонно возникает вопрос. Если предположить, что шизофрения наследственное заболевание, то передается оно по материнской или отцовской линии? По наблюдениям практикующих врачей-психиатров, а также статистике ученных-медиков прямой закономерности не выявлено. То есть болезнь одинаково передается как по женской, так и мужской линии.

Однако, есть некоторая закономерность. Если какие-то характерологические особенности были переданы, например, от отца болеющего шизофренией сыну, то вероятность передачи шизофрении сыну резко возрастает. Если характерологические особенности переданы от здоровой матери сыну, то вероятность формирования болезни у сына минимальны.

Соответственно, по женской линии имеется та же закономерность.

Формирование шизофрении чаще всего происходит при действии совокупных факторов: наследственности, конституциональной особенности, патологии во время беременности, развитии ребенка в перинатальном периоде, а так же особенностях воспитания в раннем детстве. Хронические и сильные острые стрессы, а так же алкоголизация и наркомания могут явиться провоцирующими факторами для возникновения шизофрении у детей.

Наследственная шизофрения

Так как истинные причины возникновения шизофрении не известны и не одна из теорий шизофрении не объясняет ее проявления до конца – ученые и врачи не склоняются относить шизофрению к наследственным заболеваниям.

Если один из родителей болен шизофренией или известны случаи проявления болезни среди других родственников, прежде чем планировать ребенка, таким родителям показана консультация врача-психиатра. Проводится обследование, вычисление вероятностного риска и определение наиболее благоприятного периода для беременности.

Источник: https://preobrazhenie.ru/shizofreniya-nasledstvennoe-zabolevanie/

Интересно о медицине. Шизофрения заразное заболевание?

В переводе с латинского языка «Расщепление рассудка». В связи с таким переводом многие путают понятие шизофрения с заболеванием, которое сопровождается раздвоением личности.

На самом деле шизофреники не страдают раздвоением личности, это совсем другое заболевание. Шизофрения хроническое заболевание, связанное с психическими расстройствами. У больных шизофренией бывают периоды обострения и затишья.

Эта болезнь сопровождается слуховыми и зрительными галлюцинациями, больной несет бред, у него могут происходить сбои в речи. В мире насчитывается менее 1 % людей страдающих этим недугом. До сих пор медицина не нашла точного ответа на вопрос, что является причиной возникновения этого заболевания.

Как жить с шизофренией, как ее лечить – эти вопросы так же не имеют однозначных ответов. В связи с этим загадочное заболевание окутано мифами и предположениями.

Бойтесь шизофрении, она заразна!

Ряд европейских и американских ученых, проводя исследования, обнаружили молекулярный след ретовируса в жидкости, взятой из головного и спинного мозга у людей, страдающих шизофренией.

В результате исследования выяснилось, что у 30% больных страдающих острыми психическими расстройствами присутствует этот ретровирус. А у здоровых людей следов ретровируса обнаружить не удалось.

В отличие от других вирусов, состоящих из ДНК, ретровирусы состоят из другого генетического матирала – РНК. Как и ВИЧ ретровирус шизофрении могут формировать ДНК из своего РНК с целью дальнейшей репродукции. Остановить этот процесс практически невозможно.

И если они возникли у одного человека, то могут передаваться из поколения в поколение. Из чего ученые пришли к выводу, что шизофрения, как и другие нервно-психические расстройства являются вирусными заболеваниями.

Газета «Аргументы и факты» в номере 38 от 21.09.2005 года опубликовала статью об известном психиатре, докторе медицинских наук Этелий Казанец. Этелий утверждает, что шизофренией заразиться так же просто, как и любой другой инфекцией. Достаточно простого бытового контакта.

Еще в 70 года, когда Казанец работал в НИИ Минздрава, он услышал о девушке, которая живя в коммунальной квартире, заразилась шизофренией от своей подруги. Этелий заинтересовался этим фактом и начал исследования. Провел статистику по 40 домам и получил неожиданный результат.

Около 10% людей, проживающих вместе с больными шизофренией, тоже стали подвержены этому недугу. Он вывел закономерность, что заражение зависит от близости и частоты общения с больным. Наиболее подверженными этой болезнью Казанец считал подростков в период их полового созревания.

Свое сенсационное открытие Этелий зачитал на столичном форуме, а затем и опубликовал в зарубежной печати. Представители медицинского сообщества восприняли его заявление в штыки, и в итоге карьера Казанец в России была закончена. Его уволили из института судебной психиатрии им. Сербского.

После этого он прожил в России еще 10 лет, занимаясь частной практикой, а потом иммигрировал в США.

Другое мнение:

Газета РБК в 2001 году опубликовала мнение на эту тему доктора медицинских наук, нейропсихолога Евгения Шапошникова. Нейропсихолог утверждает, что действительно веских доказательств вирусной природы шизофрении нет. Шизофрения относится к внутренним заболеваниям психики. Причины ее возникновения не известны.

Есть некоторый риск наследственной предрасположенности к этой болезни. Такой — же, как у больных сахарным диабетом или раковым заболеванием. Но это совсем не означает, что женщина больная шизофренией обязательно родит ребенка склонного к этому недугу. Эффект заразности этой болезни он объясняет следующим аргументом.

Если больной, страдающий навязчивыми идеями, манией преследования и т.п., постоянно контактирует со своими близкими, он все время рассказывает им об этом и в результате может убедить их в реальности угрозы. Близкие люди заражаются не шизофренией, а ее симптомом, т.е.

мыслью шизофреника, начинают верить в то, что он говорит.

Другие врачи соглашаются с тем, что шизофрению может вызывать некий вирус, но отвергают факт заразности этой болезни. И приводят достаточно весомый аргумент.

Если бы эта болезнь была заразной, то все лечащие шизофреников врачи, давно заразились бы этим недугом.

Причинами же возникновения болезни они называют: гормональное нарушение, нарушение работы головного мозга, длительные травмирующие обстоятельства.

Мнение обывателей:

Что уж говорить о мнении простых людей об этой болезни, если даже специалисты в области медицины не пришли к единому мнению. Среди обывателей сформировалось несколько мифов об этой не до конца изученной болезни.

Существует мнение, что шизофреником можно стать в результате плохого обращения с человеком в детстве. На самом деле это не так.

Плохое обращение может лишь ускорить процесс у предрасположенного к заболеванию ребенка или усугубить болезнь.

Мнение о том, что больные шизофренией агрессивны, так же является заблуждением. Сама по себе агрессия не связана с этим заболеванием. Проще сказать, если человек по жизни агрессивен, то в и периоды обострения шизофренией он будет таковым, а если он спокойный по своей натуре, то шизофрения не сделает его агрессивным.

Но следует все-таки учитывать тот факт, что некую опасность эти люди все- таки несут. В период обострения заболевания они могут принести вред окружающим даже из благих намерений. Например, захотят что-нибудь разрушить, чтобы спастись от предполагаемых преследователей и т.п. К тому же такие люди очень подвержены риску увлечься наркоманией или алкоголизмом.

Что в свою очередь сокращает их жизнь.

Некоторые считают, что человек может заболеть шизофренией, после совершения им некоего неблагоприятного поступка. И в последствие сильного переживания стать шизофреником. Это тоже ошибочное мнение.

Все шизофреники гении. Есть и такое мнение. Действительно мозг гениев работает с большей отдачей, чем мозг простого человека. Возможно, по этой причине у многих гениев могут происходить расстройства психики. Но это совсем не означает, что все больные шизофренией обязательно гении.

Лечится ли шизофрения?

Некоторые люди считают, что больные шизофренией просто морально слабые и поэтому они не могут справиться со своим недугом. Но шизофрения это такое же заболевание как, например глухота.

Плохо слышащий человек не может только лишь усилием своей воли начать лучше слышать. Большинство шизофреников осознают свое заболевание, и стремятся от него избавиться. Конечно, для осознания болезни им нужна поддержка и понимание близких им людей.

Ведь шизофренику нужно еще поверить в тот факт, что часть того мира, который они слышат и видят нереальна.

Но, правда, такова, что на сегодняшний момент нет такого лекарства, которое бы полностью излечило больного шизофренией. Есть лишь средства, которые в той или иной степени способные снять или уменьшить симптомы заболевания. Тем самым они могут улучшить качество жизни больного и его близких людей. Но у таких лекарств, как правило, есть и негативные побочные эффекты.

Но все-таки даже больной шизофренией человек может одержать победу над этой болезнью!

И этому есть практическое подтверждение. Великий математик – гений, получивший нобелевскую премию, был шизофреником. Он не смог излечиться от этого недуга, но он сумел обмануть свою болезнь. Об этой реальной истории снят замечательный художественный фильм «Игры разума».

А если вам будет интересна тема, когда человек, не смотря ни на какие жизненный обстоятельства, иногда казалось бы из абсолютно безвыходной ситуации, находит путь к победе, вы можете зайти в наш раздел «Мы рекомендуем фильмы» и ознакомится с нашим рейтингом фильмов посвященных теме: Все возможно!

Источник: https://svoipravila.ru/zdorove/interesno-o-medicine/shizofreniya-zaraznoe-zabolevanie.html

«Другим человеком не станете, но тормозов лишитесь». Как травмы мозга могут приводить к преступлениям

• Ольга Просвирова
• Русская служба Би-би-си

20 мая 2021

Автор фото, iStock

От 40 до 60% заключенных имеют травмы головного мозга или серьезные заболевания, которые влияют на их поведение. Среди ученых нет согласия в том, в какой именно степени такие травмы становятся причиной антисоциального поведения, но есть опасения, что, выйдя на свободу, такие люди могут снова совершить преступление. Некоторые врачи на Западе призывают не ждать и вкладывать ресурсы в их реабилитацию, пока они все еще за решеткой.

Среди преступников, имеющих заболевания головного мозга, — 19-летний Ильназ Галявиев, на прошлой неделе открывший стрельбу в казанской школе. Его точный диагноз не известен, но по данным «Коммерсанта», речь идет об атрофии мозга, то есть постепенном отмирании его клеток.

Это заболевание приводит к потере памяти и когнитивных функций — человек теряет способность здраво мыслить, появляется спутанность сознания. Со временем начинается распад личности, а процесс может сопровождаться многочисленными психическими патологиями.

Причин, по которым может развиться атрофия мозга, много. Одна из самых распространенных — постоянный стресс, из-за которого в крови повышается уровень гормона кортизол. Проблема может быть наследственной или приобретенной — например, в результате черепно-мозговой травмы.

Ученые во многих странах видят прямую связь между нарушениями мозга — как вызванными физическими травмами, так и возникшими в результате заболеваний, — и преступлениями.

Исследование, проведенное в Оксфордском университете, показывает, что люди с черепно-мозговыми травмами, особенно полученными в раннем возрасте, впоследствии более склонны к совершению насильственных преступлений, чем те, у кого подобных травм не было. Ученые предполагают, что в момент травмы могут возникать повреждения префронтальной коры мозга, которая отвечает за принятие решений и взаимодействие с другими людьми.

Автор фото, Alexey Nasyrov/Anadolu Agency via Getty Images

Подпись к фото,

У казанского стрелка Ильназа Галявиева было диагностировано заболевание мозга. В течение ближайших месяцев врачи будут выяснять, вменяем ли Галявиев

Здоровая префронтальная кора формирует взаимосвязи между действиями человека и возможными их последствиями, прогнозирует результат, подавляет мысли, которые могут привести к социально не одобряемым действиям.

Если в префронтальной коре возникают нарушения, человек может проявлять излишнюю агрессию и импульсивность.

«Это ничего не должно нам стоить»

Тюрьма Суонси — это викторианское здание с современными пристройками на берегу Бристольского залива в Уэльсе. Это мужская тюрьма: в одних камерах здесь отбывают наказание уже осужденные, в других ждут приговора. Режим не самый строгий в Британии — здесь редко содержат людей, чей срок превышает полтора года.

Но Крис Аллен проведет в Суонси несколько лет. Тюремная охрана называет его «сложным». Сам он признается: «Мне порой казалось, что я схожу с ума. Я не понимал, что со мной происходит. Я вел себя крайне агрессивно».

В Суонси говорят, что наравне со своей основной задачей видят и вторую — снизить риск повторных преступлений. В 2015 году британская некоммерческая организация Disabilities Trust, занимающаяся реабилитацией людей с травмами головного мозга, отправила правительству свой доклад: с помощью коллег из других стран эксперты подсчитали, что до 60% заключенных имеют травмы головы, которые могут сказываться на их поведении, а как следствие — приводить к повторным преступлениям. Организация предложила свою помощь.

Минюсту идея понравилась, правда, они выставили несколько условий: «Это должна быть программа, которую может выполнять любой человек. Мы не будем нанимать психологов, неврологов и психиатров. Это должны быть такие вещи, которые надзиратели могут делать сами. Это должно занимать мало времени. И ничего не должно нам стоить».

Автор фото, iStock

Подпись к фото,

Иван Питман провел несколько месяцев, пытаясь установить контакт с заключенными через маленькое окошко в двери тюремной камеры

В Disabilities Trust согласились. Так команда из нескольких волонтеров фонда появилась в Суонси и впервые встретилась с Крисом Алленом.

Аллен из бедной семьи. Он рос в компании дворовых друзей в криминальном районе. В юности начал «развлекаться» мелкими кражами, за что не раз оказывался на скамье подсудимых.

Пять лет назад Аллен попал в автомобильную аварию, получил тяжелую травму головы, впал в кому. Его спас нейрохирург. Но после аварии все изменилось — Аллен стал агрессивнее, а его преступления — все более жестокими.

При этом он все чаще забывал детали своей жизни. “Когда мне рассказывали, что я натворил, я просто не мог в это поверить. Большую часть происходящего я вообще не помнил”.

Так, плохо понимая, что с ним происходит, Аллен оказался в Суонси. Поскольку срок заключения превышал 18 месяцев, его должны были перевести в другую тюрьму, но вмешались волонтеры из Disabilities Trust.

Они выглядят как мы с вами

Нейропсихолог Иван Питман всю жизнь работал с людьми, имеющими нарушения функций мозга. Последние несколько лет он занимается помощью заключенным, надеясь, что однажды они выйдут на свободу и смогут вернуться к нормальной жизни.

«Самое сложное в моей работе — определить, что есть нарушение. Если вы посмотрите на моих пациентов, вы никогда не поймете, что у них есть отклонения. Они выглядят как мы с вами», — говорит Питман.

Впервые начав работать с заключенными, Питман провел несколько месяцев, разговаривая со своими пациентами через маленькое окошко в двери камеры. Мужчины в камере на разговоры настроены не были, и доверие приходилось завоевывать каждый день.

Автор фото, iStock

Подпись к фото,

Эксперты считают, что можно предотвратить повторное преступление, если еще в тюрьме вооружить человека инструментами, которые помогут справляться с эмоциями

Спустя долгие недели дверь камеры открыли. Питман встал у порога. По обеим сторонам от него — два охранника. Так прошло еще несколько недель. Через какое-то время Питману удалось выделить группу из 15 человек, которые охотнее других шли на контакт и подтвердили, что у них были черепно-мозговые травмы. Тюрьма выделила для них отдельное маленькое помещение: теперь Питмана от заключенных отделял только стол, но пациенты уже не проявляли агрессию.

«На этом этапе я уже знаю, что их способности запоминать информацию и обрабатывать ее нарушены. Поэтому со временем мы начинаем делать простейшие вещи: каждый день встречаемся в одно и то же время, потом 15 минут беседа, затем пять минут — пьем чай, затем — выходим на улицу и 20 минут играем в мяч. Моя задача — сделать так, чтобы они почувствовали себя в безопасности, не проявляли агрессию и всегда знали, что происходит. Ведь когда мы чувствуем тревогу? Когда не контролируем ситуацию».

В такой ситуации, говорит Питман, у человека учащается сердцебиение, выступает пот, начинает вырабатываться адреналин. Здоровый человек чаще всего без труда найдет способ успокоиться. Но не пациенты Питмана.

«Если они нервничают, они дойдут до предела. И с большой вероятностью ударят тебя».

В какой мере в таком поведении виновата именно травма головы? Она никак не влияет на то, чувствует человек агрессию или нет. Но она способствует проявлению этой агрессии.

«Нарушения в головном мозге никогда не сделают из вас другого человека. Но они прекрасно могут сломать вам тормоза», — говорит Питман.

Светофор всегда зеленый

Пол Уоррен недавно выписался из отделения нейрохирургии ливерпульской больницы. Физически он чувствует себя хорошо, но жить прежней жизнью у него не получается.

Каждый день Пол ходит в магазинчик за углом, где его встречает продавщица азиатского происхождения. Пол знаком с ней несколько лет, но после травмы при встрече каждый раз стал выдавать расистские оскорбления.

Автор фото, iStock

Подпись к фото,

По словам экспертов, главная задача в работе с такими людьми — создать для них очень предсказуемую среду: «Как будто вы едете на работу, а все светофоры зеленые»

«Он никогда не позволял себе подобного раньше. Но это не значит, что он никогда так не думал. Только теперь, когда он это думает, он это говорит. Вот разница между поведением человека до травмы и после», — говорит Питман.

По словам эксперта, главная задача в работе с такими людьми — создать для них очень предсказуемую среду.

«Как будто вы едете на работу, а все светофоры зеленые. Красный просто не загорается на вашем пути. Вы не останавливаетесь. Вы не нервничаете и не злитесь».

В Британии в абсолютном большинстве ситуаций люди проходят психиатрическое лечение добровольно. Но Mental Health Act (закон о психическом здоровье) позволяет в некоторых случаях принудительно лечить некоторых пациентов.

Первый в стране документ, вводивший эту практику, был принят в 1800 году после попытки убийства короля Георга III.

Преступником оказался Джеймс Хэдфилд, бывший военный. Майским вечером, во время исполнения государственного гимна в театре, Хэдфилд попытался выстрелить в короля, но промахнулся.

На суде два хирурга подтвердили, что в период участия в военных действиях Хэдфилд получил несколько травм головы. Защита настаивала на том, что в момент покушения он был невменяем. По тем временам признанные недееспособными преступники освобождались от наказания. Чтобы подобного не произошло с Хэдфилдом, парламент срочно принял закон, разрешающий принудительное лечение.

«Мы неоднократно видели, как люди попадают в тюрьму из-за своих преступлений, а спустя годы обнаруживается, что у них есть серьезные проблемы со здоровьем. Проблема в том, что преступное поведение может быть первым признаком болезни, — считает член Шведской медицинской ассоциации Мадлен Лильегрен. — Мы, например, предлагаем, чтобы люди старше 55 лет, впервые совершившие правонарушение, проходили обследование на нейродегенеративные расстройства. Я уверена, что какого бы мнения общество ни придерживалось по поводу моральной ответственности, достижения нейробиологии повлияют на то, как мы в будущем будем относиться к преступному и социально не приемлемому поведению».

Автор фото, CHRISTOPHE ARCHAMBAULT/AFP via Getty Images

Подпись к фото,

Во многих странах совершившие преступление и признанные невменяемыми люди направляются на лечение

Мадлен Лильегрен говорит, что не только травмы головы могут влиять на поведение человека. Она провела собственное исследование и обнаружила, что преступления часто совершают люди с лобно-височной деменцией — особой формой дегенеративной деменции, которая характеризуется атрофией лобных и височных отделов больших полушарий мозга.

«Эти доли мозга играют решающую роль в выстраивании отношений с другими людьми, в контроле над импульсами. Можем ли мы достоверно сказать, что эти люди приняли решение совершить преступление? Или преступление стало результатом их болезни? Думаю, истина где-то посередине. Разумно полагать, что изменения в мозгу человека, которые происходят при лобно-височной деменции, могут быть причиной преступного поведения, — говорит Лильегрен. — При этом человек с психопатией, у которого выключена способность сопереживать другим людям, больше подвержен риску совершить преступление, но он может отказаться от этой идеи, поскольку чаще всего эти люди продолжительное время принимают лекарства».

Опухоль мозга судье понятнее

Врачам известны многочисленные факторы риска, которые могут вызвать в человеке антисоциальное поведение. Когда специалисты говорят о травмах головы, они имеют в виду не только подтвержденные справками сотрясения — иногда достаточно небольшого удара. Чаще всего люди, не терявшие сознание после травмы, не обращаются к врачам, поскольку слишком заняты повседневными делами и просто выпивают обезболивающее.

Известны и другие факторы риска — болезни психики, которые влияют на принятие решений: шизофрения, биполярное расстройство (заболевание, характеризующееся чередованием периодов депрессии и мании) и даже просто депрессия.

«Исследования, которые проводят ученые, говорят о том, что подобные проблемы со здоровьем могут увеличивать шанс возникновения антисоциального поведения в примерно 10% случаев. Это очень небольшой процент людей. Для большинства других недостаточно просто получить травму головы — речь идет о комбинации факторов, — предупреждает доктор психиатрии Сина Файзел из Оксфордского университета. — Например, если вы росли в семье, где ваш отец в той или иной форме проявлял насилие, был жесток и попал в тюрьму, риск также увеличивается».

Многочисленные исследования при этом подтверждают, что подавляющее большинство людей, имеющих проблемы в области психического здоровья, не больше других склонны к насилию. А большинство насильственных действий совершают люди, не имеющие диагностированных психических расстройств.

Доктор Файзел признается, что никогда не говорит, что те или иные проблемы со здоровьем могли стать причиной совершенного преступления.

Автор фото, iStock

Подпись к фото,

Судьям и присяжным намного проще понять проблему обвиняемого, если ее видно на медицинских снимках

«В небольшом количестве случаев мы можем так сказать. Например, один мой пациент напал на человека, потому что думал, что тот шпионит за ним. В его представлении он просто защищался. В других случаях диагнозы немного уменьшают степень ответственности, но не отменяют эту ответственность».

Когда дело доходит до разбирательства, судье или присяжным намного проще понять ситуацию, если речь идет о какой-то значительной проблеме — например, об опухоли мозга или серьезной травме головы. Защита чаще всего может принести МРТ-снимок и наглядно, основываясь на технологиях, показать разницу в функционировании здорового мозга и поврежденного. Но во многих случаях снимки неинформативны. Даже при шизофрении и болезни Альцгеймера часто невозможно увидеть значительных изменений.

«Приходится полагаться на заключения врачей, которые основываются на разговорах с пациентом, на истории болезни, на том, как другие люди оценивают поведение этого человека», — говорит Сина Файзел.

У британского профессора клинической нейропсихологии Хью Уильямса более жесткие критерии: он уверен, что только у одного-двух людей из ста повреждения головного мозга приводят к необратимым последствиям. И он полностью разделяет мнение своих коллег о взаимосвязи факторов, которые толкают человека на преступление, — как социальных, так и связанных со здоровьем.

«Если вы ребенок до пяти лет и входите в 5% беднейшего населения, то у вас просто в силу обстоятельств больше шансов получить серьезную травму головы», — говорит профессор.

То, что происходит с людьми, которых наблюдает Уильямс, он сравнивает с похмельным синдромом, который не прекращается.

Именно так описывает свое состояние и Крис Аллен из тюрьмы Суонси. Сейчас в реабилитации ему помогают волонтеры, которые учат Аллена элементарным вещам: справляться со стрессом, успокаиваться, соблюдать режим, чтобы события всегда были предсказуемыми, а на дорогах чаще загорался зеленый светофор.

Волонтеры надеются, что простые методики однажды помогут Аллену выйти из тюрьмы и не попасть в нее снова.

«Я многому у них научился, — говорит Аллен. — Круче всего — избегать конфронтации с другими людьми и уметь успокаиваться. Я им очень благодарен».

Количество психозов после употребления синтетических наркотиков увеличилось в пять раз

В Екатеринбурге прошел семинар для врачей психиатров-наркологов Свердловской области с участием профессоров Омской государственной медицинской академии на тему «Психозы на фоне употребления синтетических наркотиков». 

Тема эта для специалистов наркологической службы на сегодняшний день является одной из самых актуальных – по данным министерства здравоохранения Свердловской области, за последние два года количество лиц с острыми отравлениями синтетическими наркотиками выросло в пять раз.

— Постоянно увеличивается также количество молодых людей, доставляемых в психиатрические больницы с клинической картиной тяжелых психических заболеваний, которым впоследствии был выставлен диагноз «психоз в результате употребления синтетических наркотических веществ», — говорит главный нарколог Свердловской области Олег Забродин. — В связи с этим нашей наркологической службой было принято решение провести семинар для врачей психиатров-наркологов области с участием профессоров, изучающих проблему возникновения сильнейших психозов у потребителей «синтетики».

На семинаре наркологи обсуждали изменение наркологической ситуации за последние десять лет. В этот период появились относительно дешевые синтетические наркотики, что обусловило и «омоложение» потребителей наркотиков (на сегодня в «группе риска» состоят дети от 12 лет). Отмечается также, что «героиновые» наркоманы тоже постепенно переходят на употребление «синтетики», которая, к тому же, не определяется существующими тест-системами. Осложняет ситуацию и постоянное появление «дизайнерских» наркотиков – веществ, молекулы которых, по слова наркологов, как бы собираются на заказ, в обход законодательных запретов.

Наиболее распространенными на сегодня являются «спайсы» (JWH, курительные смеси) и «соли» (МДПВ, соли для ванн) — именно эти вещества чаще всего употребляют те, кого позже доставляют с психозами в психиатрические больницы.

— Психозы после «синтетики» бывают нескольких видов, — комментирует главный врач наркологического реабилитационного центра «Урал без наркотиков» Антон Поддубный. – Первый вид возникает при передозировке буквально после первой пробы (чаще всего при внутривенном введении наркотика), характеризуется помрачением сознания, галлюцинациями и бредом и длится до 2 часов. Второй вид – постинтоксикационный психоз, возникающий в периоды так называемых «марафонов» (когда наркоман употребляет наркотик до нескольких десятков раз в сутки). Он характеризуется возрастающим чувством тревоги, подозрительностью, беспокойством, паническим страхом и бессонницей. Психиатрам это напоминает шизофрению. Он может продолжаться до 3 дней. Но бывают и долгосрочные психозы – они могут длиться месяцами. До 43% таких больных позже получают диагноз «шизофрения».

Проблема употребления синтетических наркотиков обсуждалась 14 мая и на совещании руководителей правоохранительных органов Свердловской области и УрФо, которое проводил заместитель Генерального прокурора РФ Юрий Пономарёв. Отмечено, что в результате скоординированных прокурорами оперативно-профилактических мероприятий с начала текущего года в округе из незаконного оборота изъято свыше 300 кг наркотических средств и психотропных веществ. Предметом особого разговора на совещании стали проблемы профилактики наркопреступности, а также организации должного противодействия пропаганде наркотических средств и психоактивных веществ, активно распространяемой организаторами наркобизнеса — в том числе с использованием Интернета и размещения рекламных надписей в общественных местах.

 

Нейровоспалительная гипотеза шизофрении и некоторые новые терапевтические подходы

Шизофрения — одно из наиболее распространен­ных психических расстройств, характеризующееся сочетанием продуктивной (галлюцинаторно-бре­довой, кататоно-гебефренной, аффективной и др.) и негативной (апатия, абулия, алогия, эмоциональ­ная и социальная отгороженность и др.) симпто­матики, поведенческих и когнитивных нарушений (памяти, внимания, мышления и др.) и приводящее к неблагоприятным социальным и экономическим последствиям [5, 16, 19, 24, 28]. На протяжении последних 40 лет доминирующей гипотезой в па­тогенезе развития шизофрении является дофами­новая, базирующаяся на доказательствах того, что дофамин-стимуляторы вызывают психотические расстройства, а действие антипсихотических лекар­ственных препаратов происходит за счет блокирования дофаминовых D2-рецепторов [6, 37, 38, 103]. Однако, несмотря на успехи психофармакотерапии, достигнутые в последние годы, и появление большо­го числа новых антипсихотиков, проблема лечения больных шизофренией еще далека от решения. Так, например, негативная симптоматика и когнитивные нарушения лишь частично поддаются терапии ти­пичными и атипичными нейролептиками, а по дан­ным Conley R.R. И Buchanan R.V. (1997) [42] до 25% всех пациентов, страдающих шизофренией, остают­ся резистентными к проводимому лечению антипсихотиками. Это создает необходимость дальнейшего изучения других нейрохимических патофизиологи­ческих механизмов, вовлеченных в развитие симпто­мов шизофрении, и разработки новых терапевтиче­ских подходов [17].

Одной из таких альтернативных гипотез патоге­неза шизофрении, имеющих давнюю историю, яв­ляется нейровоспалительная. Ее родоначальником был Вагнер фон Яурегг (1857-1940 гг), австрийский психиатр, лауреат Нобелевской премии по физи­ологии и медицине 1927 года за разработку мето­дики малярийной терапии при лечении Dementia paralytica. Задолго до создания маляриятерапии сифилиса Вагнер фон Яурегг занимался изучением «лихорадочной» терапии при психозах, основанной на наблюдении за душевнобольными во время эпи­демий тифа. В 1887 году Вагнер фон Яурегг опубли­ковал своего рода мета-анализ, в котором сравнил наблюдения психиатров из других стран в период эпидемии тифа и отметил, что показатель заражен­ности персонала вдвое превышал таковой у душевнобольных [120]. Эти данные послужили отправной точкой для дальнейшего развития пирогенной тера­пии, при которой применялись ослабленные штам­мы тифозной сальмонеллы, малярийного плазмодия и микобактерии туберкулеза. Несмотря на отсутст­вие клинического применения пирогенной терапии в настоящее время, общие иммунологические меха­низмы этих методик представляют особый интерес, так как согласно современным представлениям все три описанных выше инфекционных агента вызывают активацию иммунного ответа I типа. А проводимые в последние годы иммунологические исследования указывают на дисбаланс между иммунным ответом I и II типов при шизофрении с гиперактивацией отве­та II типа и недостаточностью реакций I типа [80].

Изучению иммунологических нарушений у боль­ных шизофренией посвящено значительное число исследований, проведенных в том числе отечест­венными психиатрами, которые еще во второй по­ловине XX столетия показали, что шизофренический процесс на всем его протяжении, независимо от его формы течения и характера психопатологических проявлений, сопровождается сдвигом в гумораль­ной и клеточной системах иммунитета. Результатом работ И.Г. Равкина с соавт. (1969) [20], П.Ф. Малкина с соавт. (1950) [14], О.В. Кербикова (1962) [7], Г.Ю. Малиса (1957, 1959) [12, 13] явился вывод о сложном изменении общей иммуно­логической реактивности у больных шизофренией и о связи изменения этой реактивности с эффек­тивностью терапии. С.Ф. Семенов (1962) [21] об­наружил в крови больных шизофренией антигены мозга и противомозговые антитела, что позволи­ло ему сформулировать гипотезу аутоиммунного патогенеза шизофрении. R. Heath и соавт. (1967) [54], изучавший на протяжении длительного време­ни токсические свойства сыворотки крови больных шизофренией, пришел к выводу, что обнаруженный им токсический фактор — тараксетин является про­тивомозговым антигеном, относящимся к иммуно­глобулину класса G. Он доказал способность этого иммуноглобулина проходить через гематоэнцефалический барьер (ГЭБ) и повреждать нейроны цен­тральной нервной системы. Сходные данные были представлены Г.А. Вилковым с соавт. (1984) [2], кото­рый с помощью ультраструктурных и биохимических исследований показал повреждающее воздействие фракцией иммуноглобулина класса G на мозг экспе­риментальных животных.

Проводились исследования по изучению взаимо­связи аутоиммунной и дофаминовой гипотез разви­тия шизофрении. На основании анализа накопленных данных ГИ. Коляскина с соавт. (1990) [9] выдвинули предположение о том, что аутоиммунный процесс может касаться непосредственно структур дофами­новой системы на уровне дофаминовых рецепторов с образованием антирецепторных антител со стиму­лирующим и блокирующим действием, которые мо­гут стимулировать постсинаптические дофаминовые рецепторы, приводить к значительному высвобождению дофамина из дофаминергических нейронов и способствовать накоплению дофамина [9].

Иммунологическим нарушениям отводится важ­ная роль не только в развитии и течении эндоген­ных психозов, но и в формировании резистентно­сти к фармакотерапии. Н.В. Говорин, А.Н. Ложкина (1991) [4] показали, что у больных параноидной ши­зофренией с резистентностью к психофармакоте­рапии, по сравнению с нерезистентными больными, отмечалось статистически достоверное увеличение в сыворотке крови антител к аминазину, трифтазину и галоперидолу. Подтверждением важной роли иммунологических нарушений в формировании те­рапевтической резистентности выступали и поло­жительные результаты применения иммуномодуляторов левамизола и тималина в лечении больных эндогенными психозами, резистентными к психо­фармакотерапии. При этом положительный клиниче­ский эффект был связан с нормализацией иммуно­логических параметров [3, 11, 15, 22, 23]. В работах Т.П. Ветлугиной (2008) [1] проводилась сравнитель­ная оценка влияния различных антипсихотиков на показатели крови и иммунитет. Выявленные особен­ности иммунного ответа в группах больных с разной эффективностью терапии позволили определить комплекс нейроиммунологических параметров, связанных с эффектом антипсихотической терапии, и повысить точность его прогноза [1,10]. 

Современные патогенетические представле­ния о нейровоспалительной гипотезе шизофрении можно условно разделить на четыре направления: взаимосвязь с инфекциями, нарушения экспрессии цитокинов, изменения соотношения лейкоцитов и генетическая предрасположенность [107].

Ряд авторов обращали внимание на взаимосвязь шизофрении с перенесенным во время беременно­сти гриппом или инфицированностью цитомегаловирусом, вирусом герпеса и токсоплазмой гонди [114, 115, 126]. Так, например, инфекционный процесс, вызываемый токсоплазмой гонди, может активиро­вать астроциты и стимулировать синтез кинуреновой кислоты, физиологического антагониста NMDA-ре­цепторов [102], что отражает возможную взаимо­связь с глутматергической гипотезой шизофрении. Интересные данные были получены и опубликованы в 2011 году M.S. Zandi и соавт. [130], описавшими блокирующие NMDA-рецепторы аутоантитела в под­группе пациентов с первым эпизодом шизофрении в острой стадии заболевания. Более того, в этом ис­следовании одному из пациентов с положительным анализом на антитела к NMDA-рецепторам после слабого и нестойкого ответа на антипсихотическую терапию была проведена процедура плазмафереза, направленная на снижение уровня антител, с после­дующим значительным клиническим улучшением в течение 3 недель и присоединением на этом фоне курсовой терапии преднизолоном. При дальнейшем 7-месячном периоде наблюдения состояние паци­ента оставалось клинически и функционально ста­бильным без сопутствующей антипсихотической терапии. Этот случай, по мнению авторов, стал первым описанным в литературе примером клинического от­вета на иммунотерапию у пациента с исключительно психиатрической патологией и выявленными анти­телами к NMDA-рецепторам.

Согласно цитокиновой гипотезе шизофрении ме­диаторы иммунной системы, особенно цитокины, также способны нарушать церебральную нейротран­смиссию [78]. Цитокины представляют собой низ­комолекулярные протеины, опосредующие реакции иммунной системы и воспалительный ответ. В ЦНС они экспрессируются нейрональными и глиальны­ми клетками и играют ключевую роль в процессах развития мозга. Влияние интерферонов и IL-6 на нейрональное развитие начинается очень рано и за­ключается в регуляции миграции и дифференцировки нейронов. В исследованиях моделирования на мышах было показано, что у животных, получавших в эмбриональном или неонатальном периоде такие специфические цитокины, как IL-1 и IL-6, по дости­жении пубертатного возраста наблюдались схожие с шизофренией аномалии поведения, некоторые из которых коррегировались антипсихотиками [121]. Вызванное инфекцией нарушение образования и соотношения цитокинов может повлиять не толь­ко на процессы нейронального развития, но также на распределение в ЦНС клеток с иммунологиче­ской функцией, их поляризацию и инициирование. Астроциты и клетки микроглии, в частности, выпол­няют несколько иммунологических функций в ЦНС, где способствуют развитию иммунного ответа I и II типов параллельно с поляризованным иммунным ответом типа I и типа II в периферической иммунной системе. При шизофрении повышена сывороточная концентрация IL-2, IL-6 и IL-8 [67, 133]. Проведен­ный в 2008 г. S. Potvin и соавторами [95] мета-ана­лиз показал, что у пациентов с шизофренией выяв­ляются последовательные изменения в характере экспрессии цитокинов, такие как повышение уровня в периферической крови антагониста рецептора ин­терлейкина-1 (IL-1RA), растворимого рецептора ин­терлейкина-2 (sIL-2R) и интерлейкина-6 (IL-6). Одна­ко авторы не подтвердили теоретических данных об обусловленном шизофренией переключении с цитокинов Т-хелперов 1 на цитокины Т-хелперы 2 [107].

Роль иммунной системы в патогенезе шизофре­нии остается довольно спорным вопросом, однако постоянно обновляющиеся данные геномных, гема­тологических, а также прижизненных нейровизуализационных и посмертных исследований все больше указывают на вовлеченность иммунной системы. Ученым удалось выявить связь между шизофренией и локусом человеческого лейкоцитарного антигена (HLA), который отвечает за экспрессию главного ком­плекса гистосовместимости (MHC) и генетический участок, содержащий цитокины IL-1a, IL-1 в и антаго­нист рецептора интерлейкина-1 (IL-1RA). У пациен­тов, страдающих шизофренией, также обнаружива­лось повышение экспрессии других иммунных генов (не цитокинов) в дорсолатеральной префронтальной коре. А недавно методом секвенирования у больных шизофренией в дорсолатеральной префронтальной коре было обнаружено повышение экспрессии иммуномодуляторных генов, специфически отвечаю­щих за интерлейкины (мРНК цитокинов). Регресси­онный анализ показал выраженную положительную взаимосвязь между плотностью микроглии и эк­спрессией мРНК интерлейкинов-1 бета, особенно четко прослеживаемую у больных шизофренией. Параллельно в этом исследовании было обнару­жено повышение плотности микроглиальных/антиген представляющих клеток, экспрессирующих ре­цепторы главного комплекса гистосовместимости II (MHC-II) в белом веществе головного мозга у лиц, страдавших шизофренией [43].

Значение микроглии в развитии психопатологиче­ских процессов, в частности при шизофрении, вновь стало широко обсуждаемым в последние годы. Это связано прежде всего со значительным прогрессом в исследованиях основной функции микроглиальных клеток как резидентных иммунокомпетентных клеток мозга. На основании анализа доказательных данных Н.С. Коломеец (2009) [8] в своей работе указыва­ет на то, что клетки микроглии могут осуществлять функции как врожденного, так и приобретенного иммунитета. Тем самым были опровергнуты суще­ствовавшие ранее представления о мозге как орга­не с ограниченной иммунной реактивностью. Более того, оказалось, что функциональный статус микро­глиальных клеток тесно связан с состоянием пери­ферической иммунной системы [90, 116]. По мнению автора, это дает основание предположить, что реак­тивность микроглии может быть важным фактором в патогенезе шизофрении [8].

Несмотря на то, что представленность микрогли­альных клеток составляет менее 10% в общей массе клеток мозга, микроглия отличается высокой чувст­вительностью и быстрым развитием ответа при ми­нимальных патологических изменениях. Микроглия непосредственно вовлечена в развитие нейродеге­неративных процессов, продуцируя различные про­воспалительные цитокины и свободные радикалы [56, 89]. И, напротив, взаимосвязь нейрон-микро­глия определяет баланс между синаптогенезом и ги­белью нейронов в процессе развития мозга, а также при травме [52]. Длительная гиперактивация микро­глии может приводить к нейрональному апоптозу и повреждениям мозга, которые обычно наблюдают­ся при такихнейродегенеративныхзаболеваниях, как болезнь Паркинсона и болезнь Альцгеймера [34, 88]. Нейродегенеративные процессы также были описа­ны при шизофрении [66, 94] и могут быть связаны с активацией микроглии. Антагонисты NMDA-рецеп­торов (фенциклидин, кетамин и MK-801) в экспери­ментальных исследованиях показали способность индуцировать активацию микроглии [84, 85].

Активация микроглии либо повышение плотно­сти микроглиальных клеток у больных шизофренией были показаны в посмертных исследованиях [32, 99, 105]. Значительное повышение числа микроглиаль­ных клеток в передней части поясной извилины го­ловного мозга и медиодорсальном таламусе было обнаружено у лиц, страдавших шизофренией и по­кончивших жизнь самоубийством в состоянии остро­го психоза [106]. Прижизненные исследования ак­тивности микроглии стали возможны с появлением новых маркеров для позитронно-эмиссионной томографиии (ПЭТ), представляющих собой лиганды периферических бензодиазепиновых рецепторов. С их помощью в сером веществе головного мозга больных шизофренией была обнаружена гиперак­тивация микроглии, схожая с таковой при нейродегенеративной деменции [33, 36]. Кроме того, эти исследования показали, что при шизофрении ми­кроглия остается в активированном состоянии на протяжении 5 лет после манифестации заболевания [33, 77].

В своей работе Н.С. Коломеец (2009) [8] проана­лизировала данные, касающиеся факторов, вызыва­ющих активацию микроглии при шизофрении, и от­метила, что они могут быть связаны как с иммунными процессами (собственно патогенные молекулы и ве­щества, секретируемые активированными иммуно­компетентными клетками), так и иметь собственно нейрональное происхождение, включая ослабле­ние супрессорного контроля со стороны послед­них [86] и нарушения обмена глутамата [51, 125]. Автор также отмечает важность микроглиальной чувствительности, которая модулирует активность глутаматергической нейропередачи, что особенно интересно в свете новой глутаматергической гипоте­зы шизофрении [48]. Эта чувствительность обуслов­лена тем, что микроглия экспрессирует практически все известные рецепторы глутамата, его переносчи­ки, а также ферменты глутамат-глутаминового цикла [87, 119, 123]. Более того, непосредственная стиму­ляция микроглии глутаматом или антагонистами глу­таматных рецепторов в исследованиях на культуре клеток приводит к структурным изменениям в клетке [40, 125]. «Нейронопатические» эффекты микроглии в условиях патологии могут также опосредовать­ся их прямым влиянием на глутаматные рецепторы [134], поскольку эти клетки наряду с астроцитами служат основным поставщиком глицина и D-серина, являющихся мощными эндогенными коагонистами NMDA-рецепторов [53]. В этой связи также пред­ставляет интерес потенциальная эффективность при шизофрении (преимущественно в отношении нега­тивной симптоматики и когнитивных нарушений) помаглюметада метионила, агониста метоботропных глутаматных рецепторов 2 и 3 типов [18, 93], бло­катора глицинового транспортера 1 типа сакрозина [62] и агонистов глициновых рецепторов (глицин, D-серин, циклосерин) [47, 49, 55, 57]. При шизоф­рении обнаружено также повышение экспрессии серинрацемазы (фермента синтеза D-серина) в мозге [104] и не исключена возможность «токсического» влияния локально гиперактивированной микро­глии на прилежащие клетки мозга за счет экспрес­сии потенциальных нейротоксинов (фактор некроза опухолей-а, циклооксигеназа-2, различные произ­водные активного кислорода) [8, 98, 104].

Таким образом, благодаря прогрессивно разви­вающимся в последние годы методам гематологи­ческих, геномных и нейровизуализационных иссле­дований стало возможным дальнейшее углубленное изучение патогенеза шизофрении и поиск новых терапевтических подходов ее лечения. В свою оче­редь, измененная при шизофрении реактивность микроглии может стать перспективной мишенью для подобных исследований, так как сочетает в себе па­тофизиологические механизмы глутаматергической и нейровоспалительной гипотез шизофрении. В этом ключе особенно интересными представ­ляются постоянно обновляющиеся данные по при­менению у больных шизофренией миноциклина — полусинтетического антибиотика широкого спектра действия из тетрациклиновой группы. Среди других антибиотиков тетрациклинового ряда миноциклин обладает наибольшей проницаемостью через ГЭБ и, например, в 5 раз превосходит доксициклин по это­му показателю [41].

Еще в 1973 году H. MacDonald и соавт. [69] в сво­ей работе отмечали противовоспалительный эффект миноциклина, отличавшийся от его антимикробного действия. А в конце 90-х годов J. Yrianheikki и соавт. [128, 129] на основании проведенных ими исследо­ваний по моделированию ишемического поврежде­ния мозга впервые представили доказательства того, что миноциклин способен оказывать ингибирующий эффект на активацию микроглии. При применении миноциклина наблюдалось снижение экспрессии ряда веществ, связанных с активацией микроглии, таких как каспаза-1 (интерлейкин-1Ь-превращающий фермент) и индуцибельной NO-синтетазы [112]. Тем не менее, эти исследования не позволяли дифференцировать прямой ингибирующий эффект миноциклина от его косвенного влияния на активи­рованную микроглию за счет уменьшения нейроде­генеративных процессов и, как следствие, снижения микроглиальной активности. Прямой ингибирующий эффект миноциклина на пролиферацию и активацию микроглии был доказан группой ученых в исследова­нии на культуре микроглиальных клеток [70]. Кроме того, в аналогичном исследовании миноциклин снижал опосредованную активированной микроглией эксайтотоксичность глутамата [113].

Среди других свойств миноциклина интересны­ми представляются его способность к упреждению апоптоза, снижению продукции свободных радика­лов, ингибированию матриксных металлопротеиназ (MMP), а также влияние на лейкоцитарную функцию. Ряд исследователей установили, что миноциклин уменьшает апоптоз нейронов и олигодендроцитов при воздействии различных повреждающих фак­торов [108], а также сокращает некроз клеток [31]. Все больше данных указывают на реализацию антиапоптозного действия за счет ряда процессов, раз­вивающихся на митохондриальном уровне. Миноци­клин стабилизирует митохондриальные мембраны, а также снижает их проницаемость, ограничивая поступление цитохрома С в цитозоль [135], который является потенциальным триггером для активации каспазы и индукции апоптоза. Кроме того, в иссле­дованиях по клеточному моделированию болезни Гентингтона миноциклин проявил свое ингибирую­щее действие на выработку проапоптозного белка t-Bid [45].

Как уже отмечалось выше, миноциклин снижает образование оксида азота за счет своего действия на NO-синтетазу. Он также мешает высвобождению из различных клеток, в том числе и из лейкоцитов, кислородных радикалов [26].

Другим свойством миноциклина является его ингибирующее влияние на матриксные металлопро­теиназы (MMP) — семейство внеклеточных цинк-зависимых эндопептидаз, способных разрушать все типы белков внеклеточного матрикса и участвующих в ремоделировании тканей, ангиогенезе, пролифе­рации, миграции и дифференциации клеток, апоп­тозе, сдерживании роста опухолей, в расщеплении мембранных рецепторов, выбросе апоптозных ли­гандов, а также в активации и деактивации хемокинов и цитокинов. Дизрегуляция MMP наблюдается при различных неврологических заболеваниях, в ко­торых эти ферменты задействованы в патологических процессах демиелинизации, нейротоксично­сти, а также в нейровоспалительных реакциях [127]. Миноциклин является прямым ингибитором MMP ферментативной активности [50], а также способен снижать продукцию MMP лейкоцитами [91]. Кроме того, через MMP-регуляцию миноциклин опосре­дованно может вызывать снижение трансмиграции в ЦНС лейкоцитов [96], тем самым уменьшая даль­нейший нейровоспалительный каскад. А избыточное скопление в ЦНС различных подтипов нейровоспа­лительных клеток ведет к нарушению нейронального функционирования и усилению токсических эффек­тов. Помимо ингибирующего эффекта на MMP, лейкоцитарную миграцию и нейровоспалительные про­цессы в ЦНС, миноциклин обладает также прямым влиянием на активность лейкоцитов. В частности, миноциклин ингибирует Т-клеточную пролиферацию и снижает продукцию T-клетками воспалительных цитокинов [59]. Добавление миноциклина к активи­рованным моноцитам приводило к дозозависимому повышению продукции фактора некроза опухолей-а и интерлейкина-6 [60].

Таким образом, терапевтический эффект мино­циклина при психоневрологических заболеваниях, по-видимому, не связан напрямую с его собственно антимикробным действием, которое представляется посредственным. Кроме того, производные миноциклина, лишенные антимикробной активности, сохра­няют свою эффективность в отношении описанных выше патологических процессов в ЦНС [76, 113].

Первые опубликованные данные по успешному применению миноциклина при шизофрении поя­вились в 2007 году, когда T. Miyaoka и соавт. описа­ли 2 клинических случая положительного эффекта терапии миноциклином, назначенного пациентам с обострением шизофрении с преобладанием ката­тонической симптоматики в связи с развитием у них сопутствующей соматической патологии. По дости­жению ремиссии пациенты продолжали получать миноциклин исключительно в качестве поддержи­вающей фармакотерапии при отсутствии у них со­матических показаний к его назначению (6 недель в первом случае и 7,5 недель во втором). Последую­щий период наблюдения составил два года в первом случае и один год во втором, на протяжении которых сохранялась стойкая ремиссия [74].

Действие миноциклина при шизофрении было воспроизведено в исследованиях у животных с при­менением неконкурентного антагониста NMDA-ре­цепторов (дизоцилпин малеиниат; МК-801) [63]. в своей работе авторы сравнивали эффект миноциклина с дофаминблокатором галоперидолом. Вве­дение МК-801 вызывало нарушение визуально-про­странственной памяти и изменения сенсомоторной фильтрации, схожие с таковыми при шизофрении. Миноциклин инвертировал эти нарушения, демон­стрируя сопоставимую с галоперидолом эффектив­ность и оказывая протективные свойства в отноше­нии патологических когнитивных эффектов МК-801.

В другом экспериментальном исследовании из­учалась способность миноциклина ослаблять по­веденческие нарушения у мышей (такие как острая гиперлокомоция и нарушения преимпульсного ин­гибирования — PPI), вызванные введением анта­гониста NMDA-рецепторов МК-801 (дизоцилпина) [131]. Так, у предварительно получавших миноци­клин (40 мг/кг) животных наблюдалось значительное снижение гиперлокомоции, вызванной дизоцилпином (0,1 мг/кг). Кроме того, развивавшиеся после однократного применения дизоцилпина нарушения PPI также носили ослабленный дозозависимый ха­рактер у животных, предварительно получавших ми­ноциклин. А в последующих микродиалитических ис­следованиях на свободно движущихся мышах было установлено, что после премедикации миноцикли ном отмечается существенное снижение в лобной коре и полосатом теле повышенной после введения МК-801 концентрации внеклеточного дофамина. Полученные данные позволили предположить, что ингибирующий эффект миноциклина на индуцированное дизоцилпином повышенное высвобождение дофамина может отчасти объяснять механизм его действия при шизофрении.

В этом ключе интересными представляются дан­ные нескольких клинических исследований по оцен­ке эффективности миноциклина в качестве аугментирующей терапии у пациентов с шизофренией.

В первом из них был выбран открытый дизайн для оценки эффективности миноциклина при его допол­нительном назначении у 22 больных с терапевтиче­ски резистентной шизофренией [75]. Все пациенты находились на стабильной антипсихотической тера­пии на протяжении как минимум 1 месяца до вклю­чения в исследование, а затем продолжали прием антипсихотических препаратов в неизменных дози­ровках в течение 8 недель. Исходная терапия вклю­чала только атипичные антипсихотики — оланзапин (2 пациента), рисперидон (10 пациентов), кветиапин (8 пациентов) и пероспирон (2 пациента). Пациентам назначался миноциклин с титрацией дозы по следу­ющей схеме: по 100 мг дважды в сутки перорально в течение 1 недели, а затем по 150 мг 3 раза в сутки перорально, начиная со 2-й и до 4-й недели включи­тельно. У всех пациентов наблюдалась хорошая пе­реносимость полной дозы миноциклина. За 4 недели комбинированной терапии отмечалась статистиче­ски значимая редукция симптоматики по всем под­шкалам PANSS (позитивная — на 40,4%; негативная — на 44 и общепсихопатологическая — на 52,1%) [75].

В другое двойное слепое рандомизированное плацебо-контролируемое долгосрочное исследование по оценке эффективности миноциклина в отношении негативных и когнитивных симптомов у относитель­но свежих, до 5 лет после манифестации, больных шизофренией было включено 70 пациентов, из них 54 человека прошли рандомизацию в группу мино­циклина (200 мг/сут ) либо плацебо в соотношении 2:1. Полностью завершили 24-недельный протокол исследования с учетом последующего 6-месячного периода наблюдения — 21 пациент (13 — миноциклин и 8 — плацебо). Все пациенты находились на терапии атипичными антипсихотиками не менее 14 дней до включения в исследование (рисперидон, оланзапин, кветиапин или клозапин в хлорпромазиновых экви­валентных дозах 200-600 мг/сут). Наряду с хорошей переносимостью, миноциклин продемонстрировал свою эффективность при оценке негативной симптоматики по шкале SANS и оценке по шкале общего клинического впечатления (CGI), а также способство­вал улучшению когнитивных функций, преимущест­венно в области исполнительных функций (рабочая память, когнитивное переключение и когнитивное планирование). Кроме того, авторы предположили, что действие миноциклина как в отношении нега­тивной симптоматики, так и когнитивных нарушений связано с активацией лобной коры [64].

I. B. Chaudhry и соавт. (2012) [39] в проведен­ном рандомизированном двойном слепом плаце­бо-контролируемом исследовании оценивали эф­фективность миноциклина в отношении негативной симптоматики при его дополнительном назначении в дозировке 200 мг/сут к стандарной антипсихотиче­ской терапии у пациентов с психотическими симпто­мами (установленные по критериям DSM-IV диагно­зы — шизофрения, шизоаффективное расстройство, шизофреноформное и неуточненное психотическое расстройство) и давностью заболевания не более 5 лет. В исследование было включено 144 пациента, рандомизированных в группу миноциклина (71 па­циент) либо плацебо (73 пациента), а полностью за­вершили протокол с учетом общего 12-месячного периода исследования 94 пациента (46 — миноциклин и 48 — плацебо). Средний показатель улучшения негативной симптоматики по шкале PANSS составил 9,2 балла в группе миноциклина и 4,7 балла в группе плацебо (р < 0,001). Схожая эффективность миноци­клина по сравнению с плацебо была достигнута по шкалам CGI и GAF, однако при анализе полученных данных по шкале AIMS наблюдалась обратная тен­денция. Результаты нейропсихологического обсле­дования показали значительное улучшение 12 из 19 показателей, но без статистически достоверного различия по группам. Авторы пришли к выводу, что добавление миноциклина к стандартной терапии на ранних стадиях шизофрении улучшает преимуще­ственно негативные симптомы, однако остается от­крытым вопрос об опосредованности этого эффекта за счет нейропротекторных, противовоспалительных либо иных механизмов действия.

Отдельный интерес представляют результаты ис­следований по интенсификации стандартной анти­психотической терапии селективными ингибитора­ми циклооксигеназы-2 (ЦОГ-2), которые, по данным M. Stolina и соавт. (2000) [109] и D. Pyeon и соавт. (2000) [97], способствуют индукции цитокинов 1 типа за счет ингибирования цитокинов 2 типа, т.е. изме­нению баланса между иммунным ответом I и II типов. Активацию ЦОГ-2 (COX-2), экспрессируемую тканя­ми мозга, вызывают такие цитокины, как IL-2, IL-7 и IL-10. В свою очередь, активированная ЦОГ-2 за­пускает дальнейший воспалительный каскад в ЦНС. У пациентов, страдающих шизофренией, в цереброспинальной жидкости был выявлен повышенный уро­вень IL-2 и sIL-2R [65, 71], растворимых рецепторов IL-6, являющихся функциональной частью системы IL-6, а также IL-10. Повышение уровня этих цитоки­нов в ЦНС может быть сопряжено с возрастанием экспрессии ЦОГ-2. В этом ключе внимание иссле­дователей привлек препарат целекоксиб, — селек­тивный ингибитор ЦОГ-2, обладающий хорошей проницаемостью через ГЭБ и способный, по мнению ряда авторов, подавлять индуцированную цитокина­ми активацию и экспрессию ЦОГ-2 в ЦНС пациентов, страдающих шизофренией [79].

В двойном слепом плацебо-контролируемом ис­следовании N. MUller и соавт. (2002) [79] у больных шизофренией 25 пациентов получали рисперидон 2-4 мг/сут в сочетании с плацебо, а 25 пациентов получали рисперидон в тех же дозах в комбина­ции с целекоксибом (400 мг/сут). Первичный анализ результатов исследования показал статистически значимую редукцию симптоматики по шкале PANSS в обеих группах через 5 недель терапии. При этом в группе целекоксиба определялось существенное превосходство по общему баллу, особенно между 2 и 4 неделями, что, по мнению авторов, означало бо­лее ранний ответ при использовании комбинирован­ной терапии, однако в группе комбинированной тера­пии на 2-й и 4-й неделях наблюдалась более глубокая редукция симптоматики. Проведенный авторами повторный статистический ковариационный ана­лиз (ANCOVA) симптоматики PANSS в соответствии с 5-факторной моделью [68] подтвердил статистиче­ски значимое улучшение по суммарному баллу шкалы PANSS в группе целекоксиба, а также выявил в этой группе статистически значимое превосходство в отно­шении фактора когнитивных нарушений в основном за счет улучшения таких пунктов, как нарушение абстрак­тного мышления и концептуальная дезорганизация (расстройства мышления). При этом для остальных пунктов, а также для других 4 факторов статистически достоверных различий получено не было. На основа­нии этих данных авторы выдвинули предположение об избирательном влиянии супрессии ЦОГ-2 на наруше­ния мышления при шизофрении [81].

Вышеизложенные результаты исследования со­гласуются с нейрофизиологическими данными о во­влеченности фронтальной коры, миндалевидного тела и гиппокампа в процессы памяти и другие ког­нитивные функции. Причем в этих структурах мозга была обнаружена устойчивая экспрессия ЦОГ-2 [35, 58, 124]. ЦОГ-2 обладает ингибирующим эффектом на долговременное усиление синаптической пе­редачи (long-term potentiation, LTP), при этом фар­макологическое подавление ЦОГ-2 уменьшает LTP непосредственно в зубчатой извилине гиппокампа и в зоне СА1 гиппокампа [83]. С другой стороны, ког­нитивные функции опосредуются за счет холинергической нейротрансмиссии. В экспериментальном исследовании на крысах было показано супрессор­ное действие селективного ингибитора ЦОГ-2 рофекоксиба на воспалительную реакцию в ЦНС и его протективный эффект в отношении потери холинер­гических нейронов [101]. Кроме того, на фоне тера­пии рофекоксибом значительно уменьшалась холи­нергическая гипофункция у подопытных крыс [46]. K.I. Andreasson и соавт. (2001) [29] наблюдали нару­шение памяти у генетически модицифицированных мышей с нейрональной гиперэкспрессией ЦОГ-2. Уменьшение когнитивного дефицита под действием ингибиторов ЦОГ-2 у экспериментальных грызунов с генетически модицифицированной гиперэкспрес­сией ЦОГ-2 было подтверждено в исследовании T. Melnikova и соавт. (2006) [72].

Дальнейшее изучение аугментации стандартной антипсихотической терапии целекоксибом проводи­лось в исследованиях как на ранних этапах шизоф­рении, так и при хроническом течении заболевания.

На основании полученных экспериментальных данных, а также результатов нескольких доклинических исследований, продемонстрировавших протективные свойства ингибиторов ЦОГ-2 в отношении глутамат-опосредованной нейротоксичности [73, 79, 80, 110, 122], было проведено двойное слепое плацебо-контролируемое исследование по оценке эффективности терапии целекоксибом в сочетании с рисперидоном либо оланзапином у больных с не­прерывнотекущей формой шизофрении. Однако, полученные в этом исследовании данные не пока­зали какого-либо положительного эффекта комби­нированной терапии с целекоксибом ни на один из оцениваемых (психопатологическая симптоматика, функционирование, экстрапирамидные побочные эффекты) параметров [100].

В 8-недельном двойном слепом плацебо-контролируемом исследовании 60 стационарных боль­ных с обострением хронической шизофрении были рандомизированы в 2 группы: рисперидон 6 мг/сут в сочетании с целекоксибом 400 мг/сут либо риспе­ридон 6 мг/сут с плацебо. в группе комбинированной терапии отмечалось более значимая редукция пози­тивных и общих психопатологических симптомов, а также общего балла шкалы PANSS, но в отношении негативной симптоматики различий между группами не наблюдалось [25].

В двойном слепом плацебо-контролируемом ис­следовании 49 пациентов с первым эпизодом шизоф­рении получали амисульприд в дозе 200-1000 мг/сут в комбинации либо с целекоксибом 400 мг/сут, либо с плацебо. В группе пациентов, получавших ами­сульприд в сочетании с целекоксибом, наблюдалась значимая редукция негативной (р = 0,03) и общей психопатологической симптоматики (р=0,05), а так­же суммарного балла шкалы PANSS (р = 0,02). Кроме того, результаты оценки по шкале CGI в случае ком­бинированной терапии также были значительно луч­ше (р < 0,001) [82].

Дальнейшие исследования терапевтической ак­тивности препаратов из группы нестероидных проти­вовоспалительных средств (НПВС) при шизофрении касались неселективного ингибитора ЦОГ-1 и ЦОГ-2 аспирина. В двойном слепом плацебо-контролиру­емом исследовании 70 пациентов с диагнозом ши­зофрения, шизоаффективное и шизофреноформное расстройство и длительностью заболевания не бо­лее 5 лет в течение 3 месяцев в дополнение к своей стандартной антипсихотической терапии (оланзапин, клозапин, рисперидон) получали либо аспирин (1000 мг/сут), либо плацебо. С целью профилактики возможных гастроэнтерологических осложнений пациентам обеих групп назначался пантопразол 40 мг/сут. Помимо клинических (PANSS), оценива­лись также иммунологические показатели: Т-клеточные цитокины IL-4 и IFN-y и моноцитарные цитокины IL-12 и IL-6. Анализ результатов исследования пока­зал статистически достоверное снижение суммар­ного балла шкалы PANSS в группе комбинированной терапии по сравнению с контрольной. Положитель­ный эффект комбинированной терапии проявлялся сильнее у пациентов с более низким соотношением IFN-y/IL-4, т.е. с более выраженными иммунологиче­скими нарушениями. Однако аспирин не оказал су­щественного влияния ни на когнитивные функции, ни на негативную симптоматику [61].

В последние годы внимание ученых также при­влекли омега-3 полиненасыщенные жирные кисло­ты, особенно эйкозапентаеновая кислота (ЭПК), продемонстрировавшая свое положительное тера­певтическое влияние в лечении различных заболе­ваний, в том числе иммуновоспалительных (ревма­тоидный артрит).

Первой опубликованной работой стали результа­ты плацебо-контролируемого исследования в груп­пе молодых пациентов с высоким риском развития шизофрении, у которых отмечалось благоприятное профилактическое действие полиненасыщенных жирных кислот [27]. В последующем было проведе­но еще шесть двойных слепых плацебо-контролируемых исследований, в которых ЭПК назначалась в качестве аугментации антипсихотической терапии у пациентов с шизофренией, и одна работа с приме­нением ЭПК в качестве монотерапии. Обнадеживаю­щие данные были получены в 4 исследованиях, в то время как 3 работы не дали положительных результатов. Проведенный по результатам этих 3 исследо­ваний мета-анализ также не выявил терапевтическо­го эффекта ЭПК при шизофрении [44].

Таким образом, обобщая результаты интервен­ционных исследований по применению противово­спалительных средств при шизофрении, становится очевидным, что большинство этих препаратов при присоединении к антипсихотической фармакотера­пии оказывают дополнительный эффект в отноше­нии редукции психотических продуктивных симпто­мов и когнитивной дисфункции. Обращает на себя внимание внушительное число рандомизированных двойных слепых плацебо-контролируемых иссле­дований, в которых эта эффективность была проде­монстрирована. Особый интерес представляет ан­тибиотик миноциклин, хорошо проникающий через ГЭБ и обладающий мультифункциональным проти­вовоспалительным и нейромодуляторным действи­ем, что может оказаться перспективным в поиске новых патофизиологических механизмов и терапев­тических подходов при шизофрении.

При изучении новых нейровоспалительных аспектов нельзя забывать и другие известные био­логические гипотезы развития шизофрении: нару­шение дофаминергической и глутаматергической нейротрансмиссии, аномалии развития, генети­ческие и эпигенетические механизмы. Постоянно обновляющиеся научные данные все больше ука­зывают не на взаимоисключение, а на взаимосвязь этих механизмов в патогенезе шизофрении. Наби­рающая в последние годы все более мощную до­казательную базу нейровоспалительная гипотеза может выступить связующим звеном для остальных патогенетических теорий шизофрении. Поиск и кли­ническое изучение средств, влияющих на провоспа­лительные процессы при шизофрении, открывают новые терапевтические возможности в лечении шизофрении.

 

Список литературы

 

1.    Ветлугина Т.П. Клиническая психонейроиммунология: итоги и перспективы // Си­бирский вестник психиатрии и наркологии — 2008. — 1(48]. — С. 12-17.
2.    Вилков Г.А., Бардахчьян Э.А., Степаненко Е.М., Силецкий О.Я. Ультраструктурные и биохимические доказательства повреждения мозга фракцией Ig G из сыворотки крови больных шизофренией // Журн. невропатол. и психиатр. — 1984. — 84(5]. — С. 767-770.
3.    Говорин Н.В., Ступина О.П. Применение пептида вилочковой железы тималина в ком­плексной терапии // Журн. невропатол. и психиатр. — 1990. — 3(90]. — С. 100-103.
4.    Говорин Н.В., Ложкина А.Н. Антитела к нейролептикам и их роль в механизмах фор­мирования терапевтической резистентности при психофармакотерапии больных параноидной шизофрении // Журн. невропатол. и психиатр. — 1991. — 7(91]. — С. 117-121.
5.    Джонс П., Бакли П. Шизофрения / под редакцией С.Н. Мосолова — М.: Медпрес- синформ, — 2008. — 192 с.
6.    Карлсон А., Лекрубье И. Дофаминовая теория патогенеза шизофрении / Редактор русскоязычного издания С.Н. Мосолов — Лондон: Издательство Taylor & Francis, 2004.
7.    Кербиков О.В. Иммунологическая реактивность при шизофрении и влияние на нее сов­ременных лечебных средств // Вестн. Акад. Мед. Наук СССР — 1962. — 1. — С. 36-43.
8.    Коломеец Н.С. Значение реактивности микроглии в патогенезе мозга при шизоф­рении // Журн. неврологии и психиатрии — 2009. — 3. — С 60-63.
9.    Коляскина Г.И., Секирина Т.П. Иммунология шизофрении. Современные проблемы и перспективы (Обзор] // Медицинский реферативный журнал, психиатрия. — М., 1990. — 3. — С. 6-9.
10.   Лобачева О.А., Ветлугина Т.П., Семке А.В. Иммунологические критерии прогноза эффективности антипсихотической терапии больных шизофренией // Сибирский вестник психиатрии и наркологии — 2013. — 1(76]. — С. 66-70.
11.   Малин Д.И. Нефармакогенные методы лечения и место плазмафереза в современ­ной биологической терапии эндогенных психозов // Дисс. докт. мед. наук. — М., 1994. — 283 с.
12.   Малис Г.Ю. Иммунобиологическая диагностика шизофрении // Журн. невропатол. и психиатр. — 1957. — 57 (1]. — С. 82-86.
13.   Малис Г.Ю. К этиологии шизофрении. — М., Медгиз — 1959. — 224 с.
14.   Малкин П.Ф. Значение измененной реактивности при лечении шизофрении // Труды III Всесоюзного съезда невропатологов и психиатров. — М., 1950. — С. 351.
15.   Мосолов С.Н. Применение декариса (левамизол] у терапевтически резистентных больных эндогенными психозами. Двойное слепое плацебо-контролируемое ис­следование // Актуальные проблемы клиники, лечения, социальной реабилитации психически больных. — М., 1982. — С. 190-193.
16.   Мосолов С.Н. Новые достижения в терапии психических заболеваний — М.: БИНОМ, 2002.
17.   Мосолов С.Н. Некоторые актуальные теоретические проблемы диагностики, класси­фикации, нейробиологии и терапии шизофрении: сравнение зарубежного и отечест­венного подходов // Журн. невропатол. и психиатр. — 2010. — 110 (6]. — С. 4-12.
18.   Мосолов С.Н., Смулевич А.Б., Незнанов Н.Г. с соавт. Применение агонистов mGlu 2/3 — новый подход к терапии шизофрении: результаты рандомизированного двойного слепого исследования // Журн. невропатол. и психиатр. — 2010. — 110 (7]. — С. 16-23.
19.   Мосолов С.Н. Биологические методы терапии психических расстройств (доказатель­ная медицина — клинической практике] — М.: Социально-политическая мысль, 2012.
20.   Равкин И.Г., Голодец Р.Г., Чехович Я.И. с соавт. К вопросу о роли аллергического фактора в развитии и оформлении клинической картины эпилепсии и шизофре­нии // Вопросы иммунопатологии нервно-психических заболеваний // Материа­лы конференции. — М., 1969 — Т. 54 — С. 51-53.
21.   Семенов С.Ф. Клиника, этиология и патогенез шизофрении // Шизофрения / Во­просы нозолии, патогенеза, клиники и анатомии. — М., 1962. — 215 с.
22.   Семенов С.Ф., Голодец Р.Г., Авруцкий Г.Я. с соавт. Клинико-иммунологические аспекты применения левамизола в психиатрической практике // Журн. невропа- тол. и психиатр. — 1988. — 1. — С. 100-107.
23.   Семенов С.Ф., Могилина Н.П., Сухотина Н.К. с соавт. Клинико-иммунологические аспекты терапевтической резистентности больных шизофренией и возможности ее преодоления при помощи иммуноактивных препаратов // Новое в иммунологии и терапии психических заболеваний. — М., 1988. — С. 86-89.
24.   Тиганов А.С. Руководство по психиатрии. — М.: Медицина, 1999.
25.   Akhondzadeh S., Tabatabaee М., Amini H. et al. Celecoxib as adjunctive therapy in schizophrenia: a double-blind, randomized and placebo-controlled trial // Schizophr. Res. — 2007. — 90. — P. 179-185.
26.   Amin A.R., Attur M.G., Thakker G.D. et al. A novel mechanism of action of tetracy­clines: Effect on nitric oxide synthases // Proceedings of the National Academy of Sciences. — 1996. — 93. — P. 14014-14019.
27.   Amminger G.P., Scha fer M.R., Papageorgiou K. et al. Long-chain omega-3 fatty ac­ids for indicated prevention of psychotic disorders: a randomized, placebo-controlled trial // Arch. Gen. Psychiatry — 2010. — 67. — P. 146-154.
28.   Andreasen N.C. Symptoms, signs and diagnosis of schizophrenia // Lancet — 1995. — 346. — P. 377-481.
29.   Andreasson K.I., Savonenko A., Vidensky S. et al. Age-dependent cognitive deficits
30.   Arolt V., Ambree O. The Question of pro-inflammatory immune activity in schizophrenia and the potential importance of anti-inflammatory drugs // Inflammation in Psychia­try — Mod Trends Pharmacopsychiatry. Basel, Karger, 2013. — Vol. 28. — P. 100-116.
31.   Arvin K.L., Han B.H., Du Y., et al. Minocycline markedly protects the neonatal brain against hypoxic-ischemic injury. Annals of Neurology — 2002. — 52. — P. 54-61.
32.   Bayer T.A., Buslei R., Havas L., Falkai P. Evidence for activation of microglia in patients with psychiatric illnesses // Neurosci. Lett. — 1999. — 271. — P. 126-128.
33.   Berckel B.N., Bossong M.G., Boellaard R. et al. Microglia activation in recent-onset schizophrenia: A quantitative (R]-[11C]PK11195 positron emission tomography study // Biol. Psychiatry — 2008. — 64. — P. 820-822.
34.   Block M.L., Hong J.S. Microglia and inflammation-mediated neurodegeneration: Multiple triggers with a common mechanism // Prog. Neurobiol. — 2005. — 76. — P. 77-98.
35.   Breder C.D., Saper C. B. Expression of inducible cyclooxygenase mRNA in the mouse brain after systemic administration of bacterial lipopolysaccharide // Brain Res — 1996. -713. — P. 64-69.
36.   Cagnin A., Kassiou M., Meikle S.R., Banati R.B. In vivo evidence for microglial activa­tion in neurodegenerative dementia //Acta Neurol. Scand. Suppl. — 2006. — 185. — P. 107-114.
37.   Carlsson A., Lindqvist M. Effect of chlorpromazine or haloperidol on the formation of 3-methoxytyramine and normetanephrine in mouse brain // Acta Pharmacol — 1963. — 20. — P. 140-144.
38.   Carlsson M.L., Carlsson A., Nilsson M. Schizophrenia: from dopamine to glutamate and back // Curr. Med. Chem. — 2004. 11(3]. — P. 267-77.
39.   Chaudhry I.B., Hallak J., Husain N. et al. Minocycline benefits negative symptoms in early schizophrenia: a randomized double-blind placebo-controlled clinical trial in pa­tients on standard treatment // Journal of Psychopharmacology — 2012. 26(9]. — P. 1185-1193.
40.   Christensen R.N., Ha B.K., Sun F. et al. Kainate induces rapid redistribution of the actin cytoskeleton in ameboid microglia // J. Neurosci. Res. — 2006. — 84. — 1. — P. 170-181.
41.   Colovic M., Caccia S. Liquid chromatographic determination of minocycline in brain- to-plasma distribution studies in the rat // Journal of Chromatography B — 2003. — 791. — P. 337-343.
42.   Conley R.R., Buchanan R.V. Evaluation of treatment-resistant schizophrenia // Schizo­phrenia Bulletin. — 1997. 23. — P. 663-674.
43.   Fillman S.G., Cloonan N., Catts V.S. et al. Increased inflammatory markers identified in the dorsolateral prefrontal cortex of individuals with schizophrenia // Molecular Psychiatry — 2012. — Р. 1-9.
44.   Fusar-Poli P., Berger G. Eicosapentaenoic acid interventions in schizophrenia: meta­analysis of randomized, placebo-controlled studies // J. Clin. Psychopharmacol. — 2012. — 32. — P. 179-185.
45.   Gabler W.L., Amith J., Tsukuda N. Comparison of deoxycycline and a chemically modi­fied tetracycline inhibition of leukocyte functions // Research Communications in Chemical Pathology & Pharmacology — 1992. — 78. — P. 151-160.
46.   Giovannini M.G., Scali C., Prosperi C. et al. Beta-amyloid-induced inflammation and cholinergic hypofunction in the rat brain in vivo: involvement of the p38MAPK path­way // Neurobiol. Dis. — 2002. — 11. — P. 257-274.
47.   Goff D.C., Tsai G., Levitt J. et al. A placebo-controlled trial of D-cycloserine added to conventional neuroleptics in patients with schizophrenia // Arch. Gen. Psychiatry — 1999. — 56 (1]. — P. 21-27.
48.   Goff D.C., Coyle J.T. The emerging role of glutamate in the pathophysiology and treat­ment of schizophrenia // Am. J. Psychiat. — 2001. — 158. — P. 1367-1377.
49.   Goff D.C., Cather C., Gottlieb J.D. et al. Once-weekly D-cycloserine effects on negative symptoms and cognition in schizophrenia: an exploratory study // Schizophr. Res. — 2008. — 106 (2-3]. — P. 320-327.
50.   Golub L.M., Ramamurthy N., McNamara T.F. et al. Tetracyclines inhibit tissue colla- genase activity. A new mechanism in the treatment of periodontal disease // Journal of Periodontal Research — 1984. — 19. — P. 651-655.
51.   Gras G., Porcheray F., Samah B., Leone C. The glutamate-glutamine cycle as an induc­ible, protective face of macrophage activation // J. Leukoc. Biol. — 2006. — 80. — 5. — P. 1067-1075.
52.   Hanisch U. Microglia as a source and target of cytokines // Glia — 2002. — 40. — P. 140-155.
53.   Hayashi Y., Ishibashi H., Hashimoto K. et al. Potentiation of the NMDA receptor- mediated responses through the activation of the glycine site by microglia secreting soluble factors // Glia — 2006. — 53. — 6. — P. 660-668.
54.   Heath R.G., Krupp I.M. Schizophrenia as an immunologic disorder: demonstration of antibrain globulines by fluorescent antibody techniques // Arch. Gen. psychiat. — 1967. — 16 (1]. — P. 1-9.
55.   Heresco-Levy U., Javitt D.C., Ebstein R. et al. D-serine efficacy as add-on pharmaco­therapy to risperidone and olanzapine for treatment-refractory schizophrenia // Biol. Psychiatry — 2005. — 57 (6]. — P. 577-585.
56.   Ishizuka K., Kimura T., Igata R. et al. Identification of monocyte chemoattractant pro­tein-1 in senile plaques and reactive microglia of Alzheimer’s disease // Psychiatry Clin. Neurosci. — 1997. — 51. — P. 135-138.
57.   Javitt D.C., Zylberman I., Zukin S.R. et al. Amelioration of negative symptoms in schizo­phrenia by glycine // Am. J. Psychiatry — 1994. — 151 (8]. — P. 1234-1236.
58.    Kaufmann W.E., Worley P.F., Pegg J. et al. COX-2, a synaptically induced enzyme, is expressed by excitatory neurons at postsynaptic sites in rat cerebral cortex // Proc. Natl. Acad. Sci. USA — 1996. — 93. — P. 2317-2321.
59.   Kloppenburg M., Verweij C.L., Miltenburg A.M. et al. The influence of tetracyclines on T cell activation // Clinical and Experimental Immunology — 1995. — 102. — P. 635-641.
60.   Kloppenburg M., Brinkman B.M., de Rooji-Dijk N.H. et al. The tetracycline derivate mi­nocycline differentially affects cytokine production by monocytes and T lymphocytes // Antimicrobial Agents and Chemotherapy — 1996. — 40. — P. 934-940.
61.   Laan W., Grobbee D.E., Selten J.P. et al. Adjuvant aspirin therapy reduces symptoms of schizophrenia spectrum disorders: results from a randomized, double-blind, placebo- controlled trial // J. Clin. Psychiatry. — 2010. — 71. — P. 520-527.
62.   Lane H.Y., Lin C.H., Huang Y.J. et al. A randomized, double-blind, placebo-controlled comparison study of sarcosine (N-methylglycine] and D-serine add-on treatment for schizophrenia // Int. J. Neuropsychopharmacol — 2010. — 13 (4]. — P. 451-460.
63.   Levkovitz Y., Levi U., Braw Y., Cohen H. Minocycline, a second-generation tetracycline, as a neuroprotective agent in an animal model of schizophrenia // Brain Research — 2007. — 1154. — P. 154-162.
64.   Levkovitz Y., Mendlovich S., Riwkes S. et al. A double-blind, randomized study of mi­nocycline for the treatment of negative and cognitive symptoms in ealy-phase schizo­phrenia // Journal of Clinical Psychiatry — 2010. — 71. — P. 138-149.
65.   Licinio J., Seibyl J.P., Altemus M. et al. Elevated CSF levels of interleukin-2 in neuroleptic- free schizophrenic patients // Am. J. Psychiatry. — 1993. — 150. — P. 1408-1410.
66.   Lieberman J.A. Is schizophrenia a neurodegenerative disorder? A clinical and neurobio­logical perspective // Biol. Psychiatry — 1999. — 46. — P. 729-739.
67.   Lin A., Kenis G., Bignotti S. et al. The inflammatory response system in treatment- resistant schizophrenia: Increased serum interleukin-6 // Schizophr. Res. — 1998. — 32. — P. 9-15.
68.   Lindenmayer J.P., Bernstein-Hyman R., Grochowski S. A new five factor model of schizophrenia // Psychiatr. Q. — 1994. — 65. — P. 299-322.
69.   MacDonald H., Kelly R.G., Allen E.S. et al. Pharmacokinetic studies on minocycline in man // Clin. Pharmacol. Ther. — 1973. — 14. — P. 852-61.
70.   Matsuki S., Iuchi Y., Ikeda Y. et al. Suppression of cyctochrome c release and apoptosis in testes with heart stress by minocycline // Biochemical and Biophysical Research Communications — 2003. — 312. — P. 843-849.
71.   McAllister C.G., van Kammen D.P., Rehn T.J. et al. Increases in CSF levels of interleu­kin-2 in schizophrenia: effects of recurrence of psychosis and medication status // Am. J. Psychiatry — 1995. — 152. — P. 1291-1297.
72.   Melnikova T., Savonenko A., Wang Q. et al. Cycloxygenase-2 activity promotes cogni­tive deficits but not increased amyloid burden in a model of Alzheimer’s disease in a sex-dimorphic pattern // Neuroscience — 2006. — 141. — P. 1149-1162.
73.   Mirjany M., Ho L., Pasinetti G.M. Role of cyclooxygenase-2 in neuronal cell cycle activity and glutamate-mediated excitotoxicity // J. Pharmacol. Exp. Ther. — 2002. — 301. — P. 494-500.
74.   Miyaoka T., Yasukawa R., Yasuda H. et al. Possible antipsychotic effects of minocycline in patients with schizophrenia // Progress in Neuro-Psychopharmacology and Biologi­cal Psychiatry — 2007. — 31. — P. 304-307.
75.   Miyaoka T., Yasukawa R., Yasuda H. et al. Minocycline as adjunctive therapy for schizophre­nia: An open-label study // Clinical Neuropharmacology — 2008. — 31. — P. 287-292.
76.   Miyaoka T. Minocycline for Schizophrenia: A critical review // Open Journal of Psy­chiatry — 2012. — 2. — P. 399-406.
77.   Monji A., Kato T., Kanba S. Cytokines and schizophrenia: Microglia hypothesis of schizo­phrenia // Psychiatry and Clinical Neurosciences — 2009. — 63. — P. 257-265.
78.   Muller N., Ackenheil M. Psychoneuroimmunology and the cytokine action in the CNS: implications for psychiatric disorders // Prog. Neuropsychopharmacol Biol. Psychia­try — 1998. — 22. — P. 1-33.
79.   Muller N., Riedel M., Scheppach C. et al. Beneficial anti-psychotic effects of celecoxib add-on therapy compared to risperidone alone in schizophrenia // Am. J. Psychia­try — 2002. — 159. — P. 1029-1034.
80.   Muller N., Ulmschneider M., Scheppach C. et al. COX-2 inhibition as a treatment ap­proach in schizophrenia: Immunological considerations and clinical effects of celecoxib add-on therapy // Eur. Arch. Psychiatry Clin. Neurosci. — 2004. — 254. — P. 14-22.
81.   Muller N., Riedel M., Schwarz M., Engel R. Clinical effects of COX-2 inhibitors on cog­nition in schizophrenia // Eur. Arch. Psychiatry Clin. Neurosci. — 2005. — 255. — P. 149-151.
82.   Muller N., Krause D., Dehning S. et al. Celecoxib treatment in an early stage of schizo­phrenia: results of a randomized, double-blind, placebo-controlled trial of celecoxib aug­mentation of amisulpride treatment // Schizophr. Res. — 2010. — 121. — P. 118-124.
83.   Murray H.J., O’Connor J.J. A role for COX-2 and p38 mitogen activated protein kinase in long-term depression in the rat dentate gyrus in vitro // Neuropharmacology — 2002.     — 44. — P. 374-380.
84.   Nakki R., Koistinaho J., Sharp F.R., Sagar S.M. Cerebellar toxicity of phencyclidine // J. Neurosci. — 1995. — 15. — P. 2097-2108.
85.   Nakki R., Nickolenko J., Chang J., Sagar S.M., Sharp FR. Haloperidol prevents keta­mine- and phencyclidine-induced HSP70 protein expression but not microglial activa­tion // Exp. Neurol. — 1996. — 137. — P. 234-241.
86.   Neumann H. Control of glial immune function by neurons // Glia — 2001. — 36. — P. 191-199.
87.   Noda M., Nakanishi H., Nabekura J. et al. AMPA-kainate subtypes of glutamate re­ceptor in rat cerebral microglia // J. Neurosci. — 2000. — 20. — 1. — P. 251-258.
88.   Nurun B.N., Tanaka T., Kamino K. et al. Toll-like receptor 3 mediated hyperphosphoryla­tion of tau in human SH-SY5Y neuroblastoma cells // Psychiatry Clin. Neurosci. — 2006.     — 60. — P. S27-S33.
89.   Ogawa K., Yamada T., Tsujioka Y. et al. Localization of a novel type trypsin-like serine protease, neurosin, in brain tissues of Alzheimer’s disease and Parkinson’s disease // Psychiatry Clin. Neurosci. — 2000. — 54. — P. 419-426.
90.   Olson J.K., Miller S.D. Microglia initiate central nervous system innate and adap­tive immune responses through multiple TLRs // J. Immunol. — 2004. — 173. — P. 3916-3924.
91.   Paemen L., Martens E., Norga K. et al. The gelatinase inhibitory activity of tetracyclines and chemically modified tetracycline analogues as measured by a novel microtiter assay for inhibitiors // Biochemical Pharmacology — 1996. — 52. — P. 105-111.
92.   Palacios-Pelaez R., Lukiw W.J., Bazan N.G. Omega-3 essential fatty acids modulate initiation and progression of neurodegenerative disease // Mol. Neurobiol. — 2010. — 41. — P. 367-374.
93.   Patil S.T., Zhang L., Martenyi F. et al. Activation of mGlu2/3 receptors as a new approach to treat schizophrenia: a randomized Phase 2 clinical trial // Nat. Med. — 2007.     — 13. — P. 1102-1107.
94.   Perez-Neri I., Ramirez-Bermudez J., Montes S., Rios C. Possible mechanisms of neuro­degeneration in schizophrenia // Neurochem. Res. — 2006. — 31. — P. 1279-1294.
95.   Potvin S., Stip E., Sepehry A.A. et al. Inflammatory cytokine alterations in schizophrenia: a systematic quantitative review // Biol. Psychiatry — 2008. — 63. — P. 801-808.
96.   Power C., Henry S., Del Bigio N.R. et al. Untracerebral hemorrhagew induces mac­rophage activation and matrix metalloproteinases // Annals of Neurology — 2003. — 53. — P. 731-742.
97.   Pyeon D., Diaz F.J., Splitter G.A. Prostaglandin E(2) increases bovine leukemia virus tax and pol mRNA levels via cyclooxygenase 2: regulation by interleukin-2, interleukin-10, and bovine leukemia virus // J. Virol. — 2000. — 74. — P. 5740-5745.
98.   Pyo H., Joe E., Jung S. et al. Gangliosides activate cultured rat brain microglia // J. Biol. Chem. — 1999. — 274. — P. 34584-34589.
99.   Radewicz K., Garey L.J., Gentleman S.M., Reynolds R. Increase in HLA-DR immunoreac- tive microglia in frontal and temporal cortex of chronic schizophrenics // J. Neuro- pathol. Exp. Neurol. — 2000. — 59. — P. 137-150.
100.     Rapaport M.H., Delrahim K.K., Bresee C.J. et al. Celecoxib augmentation of continu­ously ill patients with schizophrenia // Biol. Psychiatry — 2005. — 57. — P. 1594-­1596.
101.     Scali C., Giovannini M.G., Prosperi C. et al. The selective cyclooxygenase-2 inhibi­tor rofecoxib suppresses brain inflammation and protects cholinergic neurons from excitotoxic degeneration in vivo // Neuroscience — 2003. — 117. — P. 909-919.
102.     Schwarcz R., Hunter C.A. Toxoplasma gondii and schizophrenia: linkage through as­trocyte-derived kynurenic acid? // Schizophr. Bull. — 2007. — 33. — P. 652-653.
103.     Snyder S.H. Dopamine receptors, neuroleptics, and schizophrenia // Am. J. Psy­chiatry — 1981. — 138. — P. 460-464.
104.     Steffek A.E., Haroutunian V., Meador-Woodruff J.H. Serine racemase protein ex­pression in cortex and hippocampus in schizophrenia // Neuroreport — 2006. — 17. — P. 1181-1185.
105.     Steiner J., Mawrin C., Ziegeler A. et al. Distribution of HLA-DR-positive microglia in schizophrenia reflects impaired cerebral lateralization // Acta Neuropathol. — 2006. — 112. — P. 305-316.
106.     Steiner J., Bielau H., Brisch R. et al. Immunological aspects in the neurobiology of suicide: Elevated microglial density in schizophrenia and depression is associated with suicide // J. Psychiatr. Res. — 2008. — 42. — P. 151-157.
107.     Steiner J., Bogerts B., Sarnyai Z. et al. Bridging the gap between the immune and glutamate hypothesis of schizophrenia and major depression: Potential role of glial NMDA receptor modulators and impaired blood-brain barrier integrity // The World Journal of Biological Psychiatry — 2012. — 13. — P. 482-429.
108.     Stiring D.P., Khodarahmi K., Liu, J. et al. Minocycline treatment reduces delayed oligodendrocyte death, attenuates axonal dieback, and improves functional out­come after spinal cord injury // The Journal of Neuroscience — 2004. — 24. — P. 2182-2190.
109.     Stolina M., Sharma S., Lin Y., et al. Specific inhibition of cyclooxygenase 2 restores antitumor reactivity by altering the balance of IL-10 and IL-12 synthesis // J. Immunol. — 2000. — 164. — P. 361-370.
110.    Strauss K.I., Marini A.M. Cyclooxygenase-2 inhibition protects cultured cerebel­lar granule neurons from glutamate-mediated cell death // J. Neurotrauma — 2002. — 19. — P. 627-638.
111.    Sublette M.E., Ellis S.P., Geant A.L., Mann J.J. Meta-analysis of the effects of ei- cosapentaenoic acid (EPA) in clinical trials in depression // J. Clin. Psychiatry — 2011. — 72. — P. 1577-1584.
112.    Tikka T., Fiebich B.L., Goldsteins G. et al. Minocycline, a tetracycline derivative, is neuroprotective against excitotoxicity by inhibiting activation and proliferation of mi­croglia // The Journal of Neuroscience — 2001. — 21. — P. 2580-2588.
113.     Tikka T.M., Koistinaho J.E. Minocycline provides neuroprotection against N-methyl- D-aspartate neurotoxicity by inhibiting microglia // The Journal of Immunology — 2001. — 166. — P. 7527-7533.
114.     Torrey E.F., Leweke M.F., Schwarz M.J. et al. Cytomegalovirus and schizophrenia // CNS Drugs — 2006. — 20. — P. 879-885.
115.     Torrey E.F., Bartko J.J., Lun Z.R., Yolken R.H. Antibodies to Toxoplasma gondii in patients with schizophrenia: a meta-analysis // Schizophr. Bull. — 2007. — 33. — P. 729-736.
116.     Town T., Nikolic V., Tan J. The microglial “activation” continuum: from innate to adaptive responses // J. Neuroinflammation — 2005. — 2. — P. 24.
117.     Tull S.P., Yates C.M., Maskrey B.H. et al. Omega-3 Fatty acids and inflammation: novel interactions reveal a new step in neutrophil recruitment // PloS Biol. — 2009. — 7:e1000177.
118.     Turnbull T., Cullen-Drill M., Smaldone A. Efficacy of omega-3 fatty acid supple­mentation on improvement of bipolar symptoms: a systematic review // Arch. Psychiatr. Nurs. — 2008. — 22. — P. 305-311.
119.     Verkhratsky A., Kirchhoff F. NMDA Receptors in Glia // The Neuroscientist — 2007. — 13. — 1. — P. 28-37.
120.     Wagner J. Uber die Einwirkung fieberhafter Erkrankungen auf Psychosen // JahrbMullercher fMullerr Psychiatrie — 1887. — 7. — P. 94-131.
121.     Watanabe Y., Someya T., Nawa H. Cytokine hypothesis of schizophrenia pathogen­esis: evidence from human studies and animal models // Psychiatry Clin. Neuro- sci. — 2010. — 64. — P. 217-230.
122.     Willard L.B., Hauss-Wegrzyniak B., Danysz W., Wenk G.L. The cytotoxicity of chronic neuroinflammation upon basal forebrain cholinergic neurons of rats can be attenu­ated by glutamatergic antagonism or cyclooxygenase-2 inhibition // Exp. Brain. Res. — 2002. — 134. — P. 58-65.
123.     Yamada J., Sawada M., Nakanishi H. Cell cycle-dependent regulation of kainate-in­duced inward currents in microglia // Biochem. Biophys. Res. Commun. — 2006. — 349. — 3. — P. 913-919.
124.     Yamagata K., Andreasson K.I., Kaufmann W.I. Expression of mitogen-inducable cyclooxygenase in brain neurons: regulation by synaptic activity and glucocorti­coids // Neuron — 1993. — 11. — P. 371-386.
125.     Yebra L., Malpesa Y., Ursu G. et al. Dissociation between hippocampal neuronal loss, astroglial and microglial reactivity after pharmacologically induced re­verse glutamate transport // Neurochem. Int. — 2006. — 49. — 7. — P. 691-­697.
126.     Yolken R.H., Torrey E.F. Viruses, schizophrenia, and bipolar disorder // Clin. Micro­biol. Rev. — 1995. — 8. — P. 131-145.
127.     Young V.W., Power C., Forsyth P., Edwards D.R. Metalloproteinases in biology and pathology of the nervous system // Nature Reviews Neuroscience — 2001. — 2. — P. 502-511.
128.     Yrjanheikki J., Keinanen R., Pellika M., Hokfelt T., Hoistinaho J. Tetracyclines in­hibit microglial activation and are neuroprotective in global brain ischemia // Proceedings of the National Academy of Sciences — 1998. — 95. — P. 15769­-15774.
129.     Yrjanheikki J., Tikka T., Keinanen R. et al. A tetracycline derivative, minocycline, re­duces inflammation and protects against focal cerebral ischemia with a wide thera­peutic window // Proceedings of the National Academy of Sciences — 1999. — 96: 13496-13500.
130.     Zandi M.S., Irani S.R., Lang B. et al. Disease-relevant autoantibodies in first episode schizophrenia // J. Neurol. — 2011. — 258. — P. 686-688.
131.     Zhang L., Shirayama Y., lyo M., Hashimoto K. Minocycline attenuates hyperloco­motion and prepulse inhibition deficits in mice after administration of the NMDA receptor antagonist dizocilpine // Neuropsychopharmacology — 2007. — 32. — P. 2004-2010.
132.     Zhang W., Hu X., Yang W. et al. Omega-3 polyunsaturated fatty acid supplemen­tation confers long-term neuroprotection against neonatal hypoxicischemic brain injury through anti-inflammatory actions // Stroke — 2010. — 41. — P. 2341­-2347.
133.     Zhang X.Y., Zhou D.F., Cao L.Y. et al. Changes in serum interleukin-2, -6, and -8 levels before and during treatment with risperidone and haloperidol: Relationship to outcome in schizophrenia // J. Clin. Psychiatry — 2004. — 65. — P. 940-947.
134.     Zhao W., Xie W., Le W. et al. Activated microglia initiate motor neuron injury by a nitric oxide and glutamate-mediated mechanism // J. Neuropathol. Exp. Neurol. — 2003.   — 63. — 9. — P. 964-977.
135.    Zhu S., Stavrovskaya I.G., Drozda M. et al. Minocycline inhibits cytochrome c re­lease and delayes progression of amyotrophic lateral sclerosis in mice // Nature — 2002. — 417. — P. 74-78.

---

Neuroinflammatory hypothesis of schizophrenia and new therapeutical approaches

Kostyukova A.B., Mosolov S.N.

Moscow research Institute of psychiatry Minzdrava Rossii

SUMMARY: This paper reviews the current state of knowledge about the neuroinflammatory schizophrenia hypothesis and a possible link to another pathogenetic theories, e.g. glutamatergic. Results of multiple randomized clinical trials conducted to examine the efficacy of the anti-inflammatory agents (minocycline, celecoxib, aspirin, etc) in positive and negative schizophrenia symptoms are analyzed. Moreover, this paper highlights an actual scientific data on the microglial cells as the resident immune competent cells of the brain.

KEY WORDS: chizophrenia, inflammation, cytokines, neuroimmunology, microglia, minocycline, celecoxib, aspirin.

CONTACTS: [email protected]

Распознавание речи помогает определить наличие шизофрении или болезни Альцгеймера

Может ли приложение для распознавания речи определить риск развития шизофрении или болезни Альцгеймера у пациента? Международная команда нейробиологов и ИТ-специалистов компании «Берингер Ингельхайм» намерена выяснить это с помощью искусственного интеллекта в области понимания речи. Этот исследовательский подход позволит изменить существующий подход к разработке лекарств. Специализированное программное обеспечение анализирует речь и выявляет психические расстройства на ранней стадии, что повышает эффективность лечения. Базовые алгоритмы идентифицируют и классифицируют речевые паттерны, типичные для данных заболеваний, и обеспечивают возможность более быстрой и точной диагностики.

«Из предыдущих исследований мы знаем, как меняется устная речь, к примеру, у пациентов с шизофренией или болезнью Альцгеймера, – сообщил Кристоф Эшенфельдер (Christoph Eschenfelder), ответственный за разработку продукта в рамках цифрового исследовательского проекта «Обработка речи при патологиях» компании «Берингер Ингельхайм». – Многие признаки появляются и становятся все более заметными по мере развития болезни. Наша цель – ранее обнаружение подобных изменений при помощи специальных алгоритмов, благодаря чему мы сможем выявлять заболевания на начальной стадии».

Преимущества ранней диагностики для пациентов
В качестве примера можно привести шизофрению. У большинства пациентов (75%) шизофрения развивается в возрасте от 16 до 25 лет и прогрессирует с течением времени. При выявлении и лечении заболевания на ранней стадии процесс может быть значительно замедлен или даже полностью остановлен. «Мы надеемся, что интеллектуальное программное обеспечение позволит нам оценивать риск за считанные минуты с высоким уровнем точности и надежности, которые необходимы для раннего обнаружения заболевания», – прокомментировал д-р Эшенфельдер. Не существует биомаркеров для диагностики шизофрении, которые можно было бы интерпретировать однозначно, а начальные симптомы неспецифичны, что затрудняет раннее выявление заболевания. Например, больные, как правило, стараются изолировать себя от общества, становятся безэмоциональными, или у них меняется режим сна. Часто эти симптомы неверно истолковываются как связанные с половым созреванием. Не каждый человек решается обратиться к психиатру, и приложение может помочь преодолеть этот барьер, если при тестировании с его помощью выявится повышенный риск развития заболевания. При этом для диагностики приложению будет достаточно ответов пациента всего на несколько вопросов.

Цель: быстрый и точный анализ речевых паттернов
Слова, слоги, предложения, интонацию и ритм можно комбинировать бесконечным количеством способов. «Программное обеспечение для цифрового распознавания речи может читать между строк и использовать алгоритмы для идентификации паттернов и логических связей, – заявил д-р Эшенфельдер. – Мы инициировали клинические исследования с целью изучения возможностей использования искусственного интеллекта для анализа речи при диагностике таких расстройств, как болезнь Альцгеймера или шизофрения». Предыдущие исследования с участием пациентов с шизофренией уже показали, что, например, изменение интонации и обеднение речи могут быть ранними признаками заболевания. У пациентов с болезнью Альцгеймера также выявляются речевые изменения.

Интервью, проводимые психологами с участниками исследований, основаны на особой системе вопросов и служат источником необработанных данных для цифрового анализа речи. Сложные поисковые алгоритмы анализируют оцифрованную речь. Впоследствии речевые сигналы преобразуются в графические изображения, на которых структура предложения, значение, интонация и ритм представлены в виде красочных визуальных элементов. С помощью искусственного интеллекта и машинного обучения система постоянно учится распознавать и классифицировать различные паттерны речи.

Чрезвычайно важным является ранее обнаружение психического или нейродегенеративного заболевания во время так называемой «продромальной фазы» (периода, когда характерные симптомы шизофрении или болезни Альцгеймера еще незаметны). Поэтому «Берингер Ингельхайм» стремится к комбинации различных методов ранней диагностики этих заболеваний. С этой целью компания занимается поиском соответствующих биомаркеров, с помощью которых можно будет выявлять заболевания на ранней стадии.

болезнь мозга, болезнь сознания, болезнь духа? (Диалог психиатра с философом)

1. Дерягина М.А. Эволюционная антропология: биологические и культурные аспекты. М.: УРАО, 2003.

2. Каруновская Л.Э. Представления алтайцев о Вселенной: Материалы к алтайскому шаманству // Сов. этнография. 1935. № 4–5. С. 160–183.

3. Колпаков В.Г. Кататония у животных. Новосибирск: Наука, 1990.

4. Лагун И.Я. Причинность шизофрении. Липецк: Ориус, 2008.

5. Недель А. Узкий Мир: Беседа с Ириной Врубель-Голубкиной // Зеркало. 2015. № 45.

6. Рыбальский М.И. Бред. М.: Медицина, 1993.

7. Самохвалов В.П. Психический мир будущего. Симферополь: КИТ, 1998.

8. Самохвалов В.П. Эволюционная психиатрия. Симферополь: Имис, 1993.

9. Bental R. Madness Explained: Psychosis and Human Nature. L.: Penguin Books, 2003.

10. Black E. War Against the Weak: Eugenics and America?s Campaign to Create a Master Class. N.Y.; L.: Four Walls Eight Windows, 2003.

11. Bleuler E. Dementia praecox oder Gruppe der Schizophrenien. Leipzig; Wien: F. Deuticke, 1911.

12. Bleuler M. Krankheitsverlauf, Personlichkeit und Verwandtschaft Schizophrener und ihre gegenseitigen Beziehungen. Leipzig: Thieme, 1941.

13. Brockington I.F. Schizophrenia: yesterday’s concept // European Psychiatry.1992. N 7. Р. 203–207.

14. Cooper D.G. The Death of the Family. N.Y.: Pantheon, 1970.

15. Cowan M.J. Cult of the Will: Nervousness and German Modernity. Pennsylvania: Pennsylvania Univ. Press, 2008.

16. Foucault M. Naissance de la clinique. P.: PUF, 1963.

17. Gould S.J. Punctuated Equilibrium. Cambr., Mass.: Harvard Univ. Press, 2007.

18. Harlow H.F., Warren J.M. Discrimination learning by normal and brain operated monkeys // J. of Genetic Psychol. 1952. Vol. 81, N 1. Р. 45–52.

19. Hellbach W. Elementares Lehrbuch der Sozialpsychologie. B.: Springer, 1933.

20. Hellbach W. Sozialorganismus: Menschengemeinschaften als Lebewesen. Koln u. Opladen: Westdeutscher Verlag, 1953.

21. Hobson J.A., McCarley R. The brain as a dream state generator: an activation-synthesis hypothesis of the dream process // Am. J. of Psychiatry. 1977. N 134. Р. 1335–1348.

22. Hornblum A.M., Newman J.L., Dober G.J. Against Their Will: The Secret History of Medical Experimentation on Children in Cold War America. N.Y.: Palgrave, 2013.

23. Horrobin D.F. The Madness of Adam and Eve: How Schizophrenia Shaped Humanity. L.: Bantam Press, 2001.

24. Jaspers K. Allgemeine Psychopathologie: Ein Leitfaden fur Studierende, Arzte und Psychologen. B.: Springer, 2016.

25. Jones C.A., Watson D.J.G., Fone K.C.F. Animal models of Schizophrenia // British J. of Pharmacology. 2011. N 164. Р. 1162–1194.

26. Kendler K.S. Phenomenology of Schizophrenia and the Representative ness of Modern Diagnostic Criteria // JAMA Psychiatry. 2016. N 73. Р. 1082–1092.

27. Kirmayer L.J., Corin E., Jarvis G.E. Inside Knowledge: Cultural Constructions of Insight in Psychosis // Insight and Psychosis Awareness of Illness in Schizophrenia and Related Disorders / eds. Amador X.F., David A.S. Oxford: Oxford Univ. Press, 2004.

28. Kraepelin E. Psychiatrie: Ein Lehrbuch fur Studierende und Arzte: 2 Bd. Leipzig: Barth, 1903–1904.

29. Laing R.D. Self and Others. L.; N.Y.: Routledge, 1961.

30. Laing R.D. The Divided Self: An Existential Study in Sanity and Madness. L.: Penguin Books, 1960.

31. Laing R.D. The Politics of Experience and The Bird of Paradise. L.: Penguin Books, 1967.

32. Laing R.D., Cooper D.G. Reason and Violence: A Decade of Sartre’s Philosophy. L.; N.Y.: Routledge, 1999.

33. Noll R. American Madness: Rise and Fall of Dementia Praecox. Cambr., Mass.: Harvard Univ. Press, 2011.

34. Olds J., Milner P. Positive reinforcement produced by electrical stimulation of septal area and other regions of rat brain // J. of Comparative and Physiol. Psychology. 1954. Vol. 47, N 6. Р. 419–427.

35. Os J. van, Kapur S. Schizophrenia // Lancet. 2009. N 374. Р. 635–645.

36. Prinzhorn H. Bildnerei der Geisteskranken. B.: Springer, 1922.

37. Read J. The invention of ‘schizophenia’ // Models of Madness: Psychological, Social and Biological Approaches to Schizophrenia / ed. by Read J., Mosher R.L., Bentall R.P. Hove-East Sussex: Brunner-Routledge, 2004. Р. 21–34.

38. Rudin E. Die Bedeutung der Eugenik und Genetik fur die Psychische Hygiene // Zeitschrift fur psychische Hygiene. 1930. Bd. 3. S. 133–147.

39. Rudin E. Psychiatrische Indikation zur Sterilisierung // Das kommende Geschlecht. 1930. Bd. 5, N 3. S. 1–19.

40. Rudin E. Uber das deutsche Gesetz zur Verhutung erbkranken Nachwuchses vom 14. Juli 1933 // Schweizer Archiv fur Neurologie und Psychiatrie. 1935. N 35. S. 190–192.

41. Warren С.A., Kneeland T.W. Pushbutton Psychiatry: A Cultural History of Electroshock Therapy in America. Westport: Praeger, 2008.

42. What Is Schizophrenia? / еds. Flack W.F. Jr., Miller D.R., Wiener M. N.Y.; B.: Springer, 1991.

Травма головы в детстве и проявление шизофрении в многократно пораженных семьях

Считается, что предрасположенность к шизофрении обусловлена ​​множеством генетических и взаимодействующих негенетических факторов. ¹ Однако, в отличие от других многофакторных заболеваний, таких как ишемическая болезнь сердца, о конкретных факторах, участвующих в этом процессе, известно гораздо меньше. Начало шизофрении чаще всего происходит в позднем подростковом и среднем подростковом возрасте. Легкие врожденные физические особенности, тонкие нейроповеденческие аномалии и структурные аномалии головного мозга могут предшествовать появлению основных психотических особенностей, подтверждая гипотезу о том, что аномальное развитие нервной системы участвует в патогенезе шизофрении. ² Таким образом, поиск негенетических факторов был сосредоточен на периоде от зачатия до детства. Хотя данные о поздних нейроповеденческих расстройствах свидетельствуют о том, что травма головы может изменять риск ^3–5 или возраст начала, ⁴ травма головы в детском возрасте мало изучена при шизофрении. ^6,7

У взрослых предполагалась связь тяжелой травмы головы с последующим началом психотического заболевания. ^8,9 Однако травмы головы наиболее распространены в детстве, ¹⁰ , и большинство из них имеют степень от минимальной до легкой степени тяжести, включая сотрясения мозга. ^11,12 Краткосрочные последствия включают незначительные когнитивные и нейроповеденческие нарушения, ¹⁰ , но имеется ограниченная информация о долгосрочных последствиях ^11,13 и о том, влияет ли генетическая предрасположенность к конкретным исходам. В двух ретроспективных исследованиях сообщалось о большей распространенности травм головы в детском возрасте у пациентов с шизофренией, чем в группах сравнения, ^6,7 , но в этих исследованиях не учитывалась генетическая предрасположенность.

Целью текущего ретроспективного исследования было выяснить, может ли травма головы во время созревания мозга, до появления психотических симптомов, играть роль в проявлении шизофрении в семьях с множественным поражением, которые могут иметь сильную генетическую предрасположенность к шизофрении.Мы предположили, что травма головы в детстве будет связана с последующим развитием шизофрении у генетически предрасположенных людей. Поэтому мы предсказали, что у людей с шизофренией будет более высокий уровень травм головы в детстве, чем у их братьев и сестер без шизофрении. Мы также предположили, что наличие травмы головы в детстве может изменить проявление шизофрении, и что об этом будет свидетельствовать более молодой возраст начала психоза у лиц с травмой головы в раннем детстве.

МЕТОД

ОБРАЗЕЦ И ДИАГНОСТИЧЕСКАЯ ОЦЕНКА

Субъекты были взрослыми из канадских семей, что было установлено в рамках продолжающегося исследования семейной шизофрении и недавно сообщалось о наличии весьма значимых доказательств генетической связи узко определяемой шизофрении (шизофрения или хронического шизоаффективного расстройства) к локусу на хромосоме Iq21-q22. ¹⁴ В среднем участвовало 13 субъектов на семью, в том числе 3 больных шизофренией. ¹⁴ Методы установления предмета и оценки подробно описаны в другом месте. ^14,15 Вкратце, родословные отбирались, если у них был пробанд и хотя бы 1 другой родственник с шизофренией, и если несколько затронутых и незатронутых членов семьи были готовы участвовать. Все участвующие субъекты были напрямую опрошены психиатром с использованием структурированного клинического интервью для DSM-III-R (SCID-I), ¹⁶ , измененного главным исследователем (A.S.B.) для получения информации о травмах головы и других медицинских проблемах. Также была собрана сопутствующая информация, включая обширный семейный анамнез и медицинские записи, если таковые имеются.После обзора всей доступной информации, было присвоено DSM-III-R ¹⁷ диагнозов, что позволило определить узкие и широкие определения шизофрении. ¹⁴ Последние включали расстройства шизофренического спектра (бредовое расстройство, психоз, не оговоренный иначе, кратковременный реактивный психоз, шизофреноформное расстройство, шизотипическое расстройство личности и параноидное расстройство личности) в дополнение к шизофрении с узким определением. Этика была одобрена комиссией по этике Университета Торонто, Торонто, Онтарио, и все субъекты предоставили письменное информированное согласие на участие в исследовании.

Выборка, использованная в настоящем исследовании, состояла из 67 субъектов с узко определенной шизофренией (шизофрения, n = 50; шизоаффективное расстройство, n = 17) из 23 семей с семейной шизофренией и 102 их братьев и сестер без шизофрении, которые считались здоровыми ( незатронутую группу). Тринадцать субъектов в группе здоровых страдали расстройствами шизофренического спектра. В среднем в это исследование включали 2,9 человека с шизофренией и 4,4 здоровых субъекта на семью. Мы исключили следующих субъектов: 2 субъекта с шизофренией, у которых не было здоровых братьев и сестер, 16 субъектов с шизофренией и 9 здоровых субъектов с отсутствующей или недостаточной информацией о травме головы и 2 субъекта с шизофренией, у которых психоз начался в возрасте старше 50 лет.Возраст начала психоза при шизофрении определялся на основании данных SCID-I, медицинских записей и сопутствующей информации.

ПОДТВЕРЖДЕНИЕ ИСТОРИИ ТРАВМЫ ГОЛОВЫ

Данные о травмах головы были получены в основном из модифицированного SCID-I, дополненного, если таковая имеется, сопутствующей информацией от членов семьи и медицинскими записями. Всех испытуемых спрашивали, были ли у них когда-либо травмы головы и теряли ли они когда-нибудь сознание. Потеря сознания (LOC) была определена как кратковременная (т. Е. Ошеломление, оглушение или потеря сознания менее 2 минут) или дольше.Дополнительные вопросы и сопутствующая информация определили следующую информацию относительно каждой травмы головы: возраст возникновения, обстоятельства травмы и любые последствия, включая приблизительную продолжительность LOC и полученное лечение. Три исследователя (J.H., E.W.C.C. и A.S.B.) независимо оценили возникновение и серьезность травмы головы, замаскированную для диагностической группы, возраст начала и идентифицирующие данные. Исследователи использовали следующую схему кодирования, разработанную для исследования травм головы при болезни Альцгеймера ⁴ : 1 означает отсутствие травмы головы; 2, легкая травма головы без LOC и без оглушения или ошеломления в анамнезе; 3, легкая травма головы только с кратковременной потерей сознания или оглушение или ошеломление в анамнезе; 4, черепно-мозговая травма с LOC более кратковременной, но менее 1 часа, и / или головокружение, спутанность сознания и / или изменения поведения в последующие дни; 5, травма головы с LOC продолжительностью более 1 часа, но менее 1 дня и / или головные боли, головокружение и / или спутанность сознания в последующие месяцы; 6 — черепно-мозговая травма с продолжительностью от 1 до 4 дней в коме; 7 — черепно-мозговая травма с продолжением комы 5 дней и более.Консенсусные оценки использовались для каждого субъекта, включенного в исследование, с оценками 2 или выше, указывающими на возникновение травмы головы. ⁴ Детские травмы головы определялись как травмы, полученные в возрасте 10 лет или младше, в соответствии с двумя предыдущими исследованиями. ^6,7 Поскольку наиболее критический период развития нервной системы, связанный с риском шизофрении, неизвестен, мы также исследовали травмы головы, полученные в подростковом возрасте, то есть до 17 лет включительно. В группе шизофрении учитывались только травмы головы, полученные до начала психоза.У трех субъектов из группы здоровых людей и ни у одного из пациентов из группы шизофрении в анамнезе не было множественных травм головы; для этих субъектов в анализах использовалась самая ранняя травма головы.

СТАТИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ

Мы использовали статистику t -тест и χ ² -тест для сравнения двух групп субъектов по демографическим переменным и травмам, полученным в результате бусинок в течение жизни и в детстве. Мы вычислили отношения шансов (OR), чтобы сравнить вероятность травмы головы в детстве в группе шизофрении с таковой в группе здоровых.В группе шизофрении мы использовали тесты суммы рангов Вилкоксона для сравнения возраста начала психоза у лиц с травмами головы и без них и ранговые корреляции Спирмена для оценки взаимосвязи между возрастом начала психоза и тяжестью травмы головы. Чтобы скорректировать влияние членства в семье, мы рассчитали OR Mantel-Haenszel (OR _MH ), средневзвешенное значение OR для конкретной семьи. ¹⁸

РЕЗУЛЬТАТЫ

СОЦИОДЕМОГРАФИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ

Мы не обнаружили существенной разницы в доле мужчин с шизофренией (n = 34 [50.7%]) и здоровые (n = 41 [40,2%]) группы (χ ² ₁ = 1,82; P = 0,18). Средний возраст при оценке шизофрении (44,6 года [SD, 13,2 года]) и здоровых (43,3 года [SD, 12,7 года]) групп был аналогичным ( t ₁₆₆ = 0,65; P = 0,51). В группе шизофрении средний возраст начала психоза составлял 23,2 года (стандартное отклонение 7,5 года; диапазон 8–46 лет) и существенно не отличался между мужчинами (23,6 года [стандартное отклонение, 6,9 года]) и женщинами (22.8 лет [SD, 8,2 года]) субъектов ( t ₆₅ = 0,42; P = 0,68).

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДЕТСКИХ ТРАВМ ГОЛОВКИ

Все детские травмы головы были закрытыми и относительно легкой степени тяжести (диапазон оценок 2–4), за исключением 1 здорового субъекта (оценка 7). Местоположение большинства травм головы в полушарии неизвестно. Мы не обнаружили случаев посттравматических припадков или свидетельств других тяжелых немедленных последствий, таких как внутричерепное кровоизлияние.Тяжесть детской травмы головы существенно не различалась между группами (z = -0,39; P = 0,69). Средняя оценка тяжести составила 3 ​​для обеих групп, а средний возраст возникновения был 6 лет в группе шизофрении и 7 лет в группе здоровых. Большинство травм головы в детстве были связаны с падениями (n = 8 [50,0%] в группе шизофрении и n = 5 [41,7%] в группе здоровых). Остальную часть составили травмы, связанные со спортом (группа шизофрении, n = 1 [6.2%]; здоровая группа, n = 3 [25,0%]), удары по голове (группа шизофрении, n = 5 [31,2%]; здоровая группа, n = 3 [25,0%]), автомобильные аварии (группа шизофрении, n = 1 [6,2%]; здоровая группа, n = 1 [8,3%]) и другие причины (группа шизофрении, n = 1 [6,2%]). Никаких травм не было связано с употреблением алкоголя или других наркотиков.

Мы не обнаружили половых различий в травмах головы в детстве в общей выборке (мужчины, n = 14 [50,0%]; женщины, n = 14 [50,0%]), или среди больных шизофренией (мужчины, n = 9; женщины, n = 7; χ12 = 0.25; P = 0,62) или здоровые (мужчины, n = 5; женщины, n = 7; χ12 = 0,33; P = .56) группа. Мы также не обнаружили значительных половых различий, когда определение было расширено и включило травмы головы, полученные в подростковом возрасте (мужчины, n = 27 [60,0%]; женщины, n = 18 [40,0%]) ( χ12 = 1,80; P = 0,18).

ПОЖИЗНЕННАЯ ТРАВМА ГОЛОВЫ

Доля субъектов с пожизненной травмой головы существенно не различалась между шизофренией (n = 29 [43.3%]) и незатронутые (n = 32 [31,4%]) группы ( χ12 = 2,49; P = 0,11). Большинство травм головы в обеих группах произошло в возрасте 17 лет и младше. Распределение по возрасту травм головы в группах шизофрении и здоровых было 2 и 0 человек, соответственно, в возрасте до 3 лет; 4 и 3 предмета соответственно в возрасте от 3 до 5 лет; 10 и 9 человек соответственно в возрасте от 6 до 10 лет; 7 и 10 человек соответственно в возрасте от 11 до 17 лет; и 6 и 10 человек, соответственно, старше 17 лет.

ИСТОРИЯ ДЕТСКОЙ ТРАВМЫ ГОЛОВКИ И ДИАГНОСТИКА ШИЗОФРЕНИИ

В соответствии с нашей гипотезой, значительно большая доля пациентов с шизофренией (23,9%), чем здоровые братья и сестры (11,8%), сообщили о травмах головы в детстве ( P = .04). Шансы получить травму головы в детстве в группе шизофрении были в 2,35 раза выше, чем в группе здоровой (). Эта ассоциация осталась после корректировки на членство в семье (OR _MH , 3.35 [95% ДИ, 1,22–9,20]). OR _MH основан только на тех 15 семьях, в которых 1 или более субъектов имеют в анамнезе травмы головы в детстве (131 субъект).

Таблица 1

Возникновение травм головы у детей в группах семейной шизофрении и здоровых братьев и сестер

≤10 лет)

История травм головы	Тематические группы, количество (%)			Анализы
	Семейная шизофрения (n = 67)	Незатронутые (n = 102)		OR (95% ДИ)	P Значение
Детство (возраст
Есть	16 (23.9)	12 (11,8)		2,35 (1,03–5,36)	.04
№	51 (76,1)	90 (88,2)
От детства до подросткового возраста (возраст возникновения до 17 лет)
Есть	23 (34,3)	22 (21,6)		1,90 (0,95–3,79)	0,07
№	44 (65.7)	80 (78,4)

Когда определение детских травм головы было расширено и включило те, которые происходят в подростковом возрасте (), связь между детской травмой головы и шизофренией была слабее и больше не была статистически значимой (OR, 1,90 [95% ДИ 0,95–3,79]; OR _MH , 2,18 [95% ДИ, 0,90–5,31]). Поскольку определение детской травмы головы было произвольным, мы провели ретроспективный анализ травм головы в каждом возрасте от 11 до 17 лет.Результаты показали, что травмы головы в возрасте 15 лет и младше были в значительной степени связаны с шизофренией (OR 2,27 [95% ДИ 1,08–4,78]; P = 0,03). Когда первичный анализ был повторен с использованием широкого определения шизофрении, которое включало еще 13 субъектов с расстройствами шизофренического спектра, у одного из которых в анамнезе была травма головы в детстве (возраст возникновения ≤10 лет), влияние травмы головы в детстве был снижен (OR 1,91 [95% ДИ 0,84–4,38]).

ТРАВМА ГОЛОВЫ И ВОЗРАСТ НАЧАЛА ПСИХОЗА

Согласно гипотезе, было обнаружено, что травма головы в детстве в значительной степени связана с более молодым возрастом начала психоза в группе шизофрении. Средний возраст начала психоза был значительно моложе ( P = 0,003) при наличии в анамнезе травм головы в детстве (). Взаимосвязь оставалась значимой, когда были исключены 2 субъекта с возрастом начала психоза моложе 12 лет ( z = −2.87; P = 0,004) и когда мужчины и женщины подвергались раздельному анализу ( z = -2,12 [ P = 0,03] для мужчин; z = -2,25 [ P = 0,02] для женские предметы). Тяжесть детской травмы головы достоверно коррелировала с более молодым возрастом начала заболевания ( r _s = -0,66; P = 0,005). Опять же, результаты были аналогичными, но слабее, когда определение травмы головы было расширено, чтобы включить те, которые произошли в подростковом возрасте и не достигли статистической значимости ().Последующий анализ травм головы, происходящих в каждом возрасте от 11 до 17 лет, показал, что травмы головы в возрасте 15 лет и младше были достоверно связаны с более ранним возрастом начала заболевания ( z = -2,32; P = 0,02), с аналогичной корреляцией между тяжестью и возрастом в начале ( r _s = -0,65; P = 0,001).

Таблица 2

Травма головы в детстве и возраст начала психоза при семейной шизофрении

История травмы головы	Количество испытуемых (n = 67)	Возраст начала психоза, лет				Анализы
		Среднее (стандартное отклонение)	Медиана	Диапазон		z	P Значение
Детство (возраст возникновения ≤10 лет)								167		18.4 (4,0)	20	8–24		−2,98	.003
№	51	24,7 (7,7)	25	8–46
Детство — подростковый возраст (возраст возникновения ≤
Да	23	21,3 (7,0)	20	8–42		-1.55	.12
Нет	44	24,2 (7,6)	25	8–46

Мы не обнаружили корреляции между возрастом, в котором произошла детская травма головы, и возрастом в начале психоза в группе шизофрении ( r _s = 0,03; P = 0,92). Медиана латентного периода между травмой головы в детстве и началом психоза составляла 12 лет (от 1 до 23 лет). Медиана латентного периода также составила 12 лет (от 1 до 25 лет) для 9 пациентов с шизофренией, имевших предустановленную травму головы в подростковом возрасте (n = 7) или во взрослом возрасте (n = 2).Средний возраст начала психоза (25 лет) в этой подгруппе с более поздними травмами головы не отличался от возраста 42 пациентов с шизофренией, у которых не было травм головы до начала психоза (25 лет) ( z = 1,01; P = 0,31). На диаграммах эти результаты.

Средний возраст начала психоза при шизофрении (SZ) у лиц с генетической предрасположенностью к семейной SZ (закрашенный кружок) с детской травмой головы (CHI) (возраст возникновения, ≤10 лет; n = 16) (A), травма головы в подростковом и молодом возрасте (HI) (возраст возникновения, 12–22 года; n = 9) (B), и отсутствие HI (n = 42) (C) перед началом психоза.Двуглавые стрелки указывают среднюю задержку в годах от CHI или HI до SZ.

КОММЕНТАРИЙ

Результаты этого исследования показывают, что при семейной шизофрении легкие травмы головы, полученные в детстве, могут быть связаны с последующим развитием шизофрении и более молодым возрастом начала психоза. Психоз развивался в среднем примерно на 5 лет раньше у испытуемых с травмой головы в детстве. Насколько нам известно, это первое сообщение о возможном влиянии травмы головы на возраст начала шизофрении.Хотя описанные здесь травмы головы были от минимальной до легкой степени тяжести, соответствующие сотрясениям мозга, более молодой возраст начала психоза значительно коррелировал с более серьезной травмой головы. Существенные эффекты были обнаружены при ранней травме головы в возрасте 10 лет и младше и ограничивались узко определенной шизофренией. Мы не обнаружили явного влияния пола или принадлежности к семье на эти результаты в этой выборке. Эти результаты подтверждают возможность того, что у людей из семей с повышенной генетической предрасположенностью к шизофрении травма головы в детстве может взаимодействовать с генетическими эффектами, изменяя выражение и течение расстройства.

Результаты исследования согласуются с ограниченной доступной литературой, которая предполагает значительную связь между шизофренией и травмой головы в детском возрасте. ^6,7 Однако травмы головы, о которых сообщалось в этих исследованиях, имели более высокую среднюю степень тяжести, чем в настоящем исследовании, семейный анамнез шизофрении был неизвестен, а связь с возрастом начала психоза не сообщалась. ^6,7 Генетическая предрасположенность к шизофрении также не была неизвестна в исследовании долгосрочных исходов травм головы у более чем 3000 финских мужчин во время войны, ¹⁹ , в котором сообщалось, что шизофренические психозы в большей степени связаны с легкими травмами головы без LOC и возникшие до 20 лет.Латентный период от травмы до начала болезни в этом исследовании был более 10 лет, ¹⁹ , как и в настоящем исследовании. Важность генетической предрасположенности была подчеркнута в недавнем исследовании 45 пациентов, выявленных в психоневрологических и судебно-медицинских клиниках, у которых в анамнезе были травмы головы от умеренной до тяжелой степени, а затем развивался шизофреноподобный психоз. ⁸ В этом исследовании сообщается, что фактором, наиболее сильно отличающим этих субъектов от выборки, подобранной по возрасту, полу и возрасту на момент травмы, был положительный семейный анамнез психотического заболевания; однако средний латентный период от травмы до начала психотического заболевания составлял около 4 лет, и только у 3 субъектов была травма головы в детстве (возраст ≤10 лет). ⁸ В единственном другом отчете, касающемся травм головы при семейной шизофрении, не сообщалось о возрасте начала психоза и частоте предначальных травм головы, ²⁰ , что затрудняет сравнение результатов с результатами настоящего исследования.

Точные механизмы, с помощью которых травма головы может играть роль в проявлении шизофрении, неизвестны, поскольку имеются ограниченные знания о патогенезе легкой черепно-мозговой травмы или шизофрении. Признаки нарушения нервного развития при шизофрении существуют, ^2,21,22 , но невропатология шизофрении в детстве полностью неизвестна.Детские травмы головы могут включать микроскопические и / или молекулярные структурные повреждения головного мозга, включая растяжение (разрыв тканей), сжатие и расслоение ткани головного мозга, ²³ , и могут привести к серьезным последствиям даже при отсутствии LOC. ^11,24 Данные свидетельствуют о том, что первичное воздействие закрытой травмы головы носит диффузный, неспецифический характер, что связано с диффузным сдвигом и разрывом аксональных волокон. ^23,25 Кроме того, хотя мозг ребенка может лучше воспринимать травмы и, следовательно, может быть более устойчивым к очаговым повреждениям, ⁹ это качество может способствовать более значительному общему повреждению при сдвиге. ²³ Такие эффекты могут способствовать гипотезе разобщенности при шизофрении. Последствия травмы головы в развивающемся головном мозге вначале могут быть незаметными и проявляться только позже, когда нарушенный мозг подвергается опасности, например, из-за соответствующих возрасту поведенческих требований. ^23,25 Это может частично объяснить, почему некоторые исследования легкой детской травмы головы обнаруживают краткосрочные нейроповеденческие последствия ²⁶ , а другие — нет. ¹¹

Возможный механизм связи между болезненными состояниями и травмой головы, который давно предлагался ²⁵ и недавно рассматривался ²⁷ , — это церебральный резерв или пороговая теория причинной связи.Согласно этой модели, люди с большей уязвимостью (например, генетической уязвимостью) к функциональным нарушениям имеют более низкий резервный потенциал мозга (например, уменьшенную нейронную избыточность) и, следовательно, более низкую толерантность к превышению невропатологического порога с или без приобретенных состояний, таких как голова травма, повреждение. ²⁷ Этот механизм был предложен для наблюдаемой связи между травмой головы и нейродегенеративными расстройствами, такими как болезнь Альцгеймера и болезнь Паркинсона. ^3–5 Хотя предполагается, что патогенез шизофрении связан с развитием нервной системы, с меньшими доказательствами нейродегенерации, ²² может применяться аналогичный пороговый механизм. ^6,20 Результаты настоящего и других исследований ⁸ подтверждают вероятность того, что послеродовое событие во время развития нервной системы, такое как травма головы в детстве, может взаимодействовать с генетической предрасположенностью в динамическом пути, ведущем к проявлению шизофрении. ^21,22

Альтернативное объяснение наших результатов состоит в том, что травма головы может быть связана с лежащей в основе генетической предрасположенностью к шизофрении. Например, травмы головы могут чаще возникать у детей, у которых уже проявляются тонкие преморбидные признаки шизофрении, такие как задержка моторного развития или другие мягкие неврологические признаки, такие как нарушение координации движений. ²¹ Повреждение в результате травмы головы может ускорить развитие шизофрении. Настоящее исследование не может провести различие между возможностью такого итеративного процесса и генетической одаренностью и травмой головы как отдельными факторами в патогенетическом пути.

Основные преимущества настоящего исследования относятся к использованной выборке семейной шизофрении. Недавнее открытие, что узко определенная шизофрения в значительной степени связана с хромосомой 1q21-q22 в большинстве изученных семей ¹⁴ , свидетельствует об относительной генетической однородности в этой выборке.Семейная выборка, особенно с повышенной генетической однородностью, может облегчить изучение факторов окружающей среды, не являющихся общими для братьев и сестер, особенно факторов, которые не зависят от генетического риска. ²⁸ Индивидуальная генетическая предрасположенность к шизофрении не может быть оценена до тех пор, пока не будут идентифицированы аллели болезни и не выяснена специфическая пенетрантность этих аллелей.

Текущее исследование имеет несколько ограничений. Как и во всех ретроспективных исследованиях, надежность собранной информации о травмах головы сомнительна.Мы попытались свести к минимуму отзыв и предвзятость информации, выполнив первоначальный сбор данных, замаскированный под конкретные гипотезы исследования, проанализировав все доступные медицинские записи и используя замаскированные консенсусные рейтинги категоризации травм головы. Однако травмы головы в большинстве случаев произошли за десятилетия до интервью, а легкие детские травмы головы могут быть занижены, ¹³ особенно те, которые происходят в младенчестве или не имеют непосредственных последствий. Если предположить, что такие ошибки случались с одинаковой частотой в группах больных шизофренией и здоровых, эти ошибки привели бы к недооценке связи между травмой головы в детстве и шизофренией.В качестве альтернативы, если субъекты приписывают причинную связь между травмой головы в детстве и шизофренией, травмы головы могут быть более вероятными от пострадавших субъектов, чем от незатронутых братьев и сестер. Такая предвзятость в отчетности приведет к переоценке ассоциации. Однако можно было бы ожидать, что такая переоценка повлечет за собой травмы, возникшие ближе к началу болезни. Это не подтверждается результатами настоящего исследования, которые стали несущественными, когда были включены травмы головы в подростковом возрасте.Еще одним ограничением было то, что шкала, используемая для оценки травм головы, была разработана для взрослых и в основном использовала LOC как меру тяжести, что может не подходить для оценки детских травм головы. ^9,11 Однако шкала включала оценки минимальных травм головы без LOC и травм головы, которые можно было бы рассматривать как сотрясение мозга. Два дополнительных ограничения относятся к образцу. Хотя апостериорный анализ показал, что результаты оставались значимыми для травм головы, произошедших в возрасте 15 лет или младше, из-за небольшого размера выборки этого исследования было недостаточно, чтобы окончательно определить верхний возрастной предел детских травм головы для наблюдаемых ассоциаций.Кроме того, установление формы шизофрении, которая может быть генетической, означало, что в исследование не включались пациенты с шизофренией, предположительно вызванной серьезной травмой головы. Таким образом, травмы головы в этой выборке были ограничены легким диапазоном, и результаты могут быть неприменимы к более серьезным травмам головы. Например, результаты исследования Sachdev et al, ⁸ предполагают, что более серьезные травмы головы, возникающие в любое время с детства до раннего взросления, могут быть связаны с развитием психотического заболевания после относительно короткого латентного периода, хотя генетическая предрасположенность все еще сохраняется. оказалось важным фактором в этом процессе.

Шизофрения: причины и факторы риска

Шизофрения — это заболевание головного мозга, которое вызывает определенные характерные симптомы, ненормальные переживания и поведение. У разных людей шизофрения может включать разные группы симптомов. Возможно, что в эти разные кластеры вовлечены несколько разные патологические процессы. Однако многие исследователи считают, что шизофрения — это отдельное заболевание, которое может иметь разные последствия в зависимости от того, какие области мозга наиболее поражены.В последней редакции DSM были удалены подтипы шизофрении.

Исследователи пока точно не знают, что вызывает у некоторых людей развитие шизофрении. У шизофрении очень сильная генетическая составляющая. Однако сами по себе гены не могут полностью объяснить болезнь.

Большинство ученых считают, что гены не вызывают шизофрению напрямую, но делают человека уязвимым для развития этого расстройства. Ученые изучают множество возможных факторов, которые могут вызвать у человека с генетической предрасположенностью к развитию шизофрении.

Веривелл / Синди Чанг

Семейная история и генетика

Доказательства генетической предрасположенности к шизофрении неопровержимы. Частота шизофрении среди населения в целом составляет чуть менее 1 процента. Однако родство с больным шизофренией значительно увеличивает риск развития шизофрении.

Семейные связи

Как и в случае с другими медицинскими и психическими заболеваниями, генетическая предрасположенность играет роль в том, разовьются ли у кого-то симптомы шизофрении.Цифры, подтверждающие это, сильны. Например, некоторые исследования показали:

• Если ваш брат, сестра или один из родителей болеют, ваш шанс заболеть шизофренией составляет около 10 процентов.
• Если у одного из родителей есть заболевание, это повысит ваши шансы на развитие шизофрении примерно на 13 процентов.
• Если ваш однояйцевый близнец болен, у вас примерно 50% шанс заболеть шизофренией.
• Если оба ваших родителя больны шизофренией, у вас есть 40-процентная вероятность развития болезни.

Мы знаем, что эти семейные риски связаны с генетикой, а не с семейным окружением, поскольку эти показатели одинаковы, независимо от того, вырос человек в своей семье или нет. Детей людей, больных шизофренией, чаще отдают на усыновление, потому что их родители слишком больны, чтобы заботиться о них.

Однако сами по себе гены не вызывают шизофрению. Если бы это было так, то у однояйцевых близнецов, которые имеют практически одинаковый генетический код, была бы вероятность того, что они разделяют болезнь, ближе к 100 процентам, а не к 50 процентам.

Окружающая среда

Как и многие другие состояния здоровья, определенные факторы окружающей среды могут способствовать развитию шизофрении.

Вирусные инфекции

Установлено, что воздействие вирусов является фактором, способствующим развитию шизофрении. Это возможно благодаря множеству свойств вирусов. Например, вирусы могут:

• Атаковать одни области мозга, оставляя другие нетронутыми
• Изменить определенные процессы в клетке мозга, не убивая клетку
• Заразить кого-нибудь, а затем много лет бездействовать, прежде чем вызвать болезнь
• Вызывает незначительные физические отклонения, родовые осложнения и измененный рисунок отпечатков пальцев, иногда обнаруживаемый у людей с шизофренией
• Влияет на нейротрансмиттеры

Также важно отметить, что некоторые антипсихотические средства также являются противовирусными средствами, что также может поддерживать идею о том, что вирусные инфекции могут играть роль в развитии шизофренических симптомов, особенно психотических симптомов.

Вирусы герпеса

Люди, недавно заболевшие шизофренией, очень часто имеют в крови антитела к двум вирусам герпеса, HSV (вирусу простого герпеса) и CMV (цитомегаловирусу). Исследования показывают, что, когда определенные вирусы заражают кого-то с определенным набором генов, у этого человека с большей вероятностью разовьется шизофрения.

Другие инфекционные воздействия

Люди с шизофренией также с большей вероятностью покажут антитела к toxoplasmosis gondii , паразиту, переносимому кошками, который также может инфицировать людей.Хотя данные неоднозначны, некоторые исследования показали, что воспитание среди кошек немного повышает вероятность развития шизофрении, и что эта болезнь чаще встречается в странах и штатах, где многие люди держат кошек в качестве домашних животных.

Теории шизофрении, связанные с инфекционными заболеваниями, очень интересны и многообещающи. Еще слишком рано говорить о том, выявит ли исследование этих теорий основную причину шизофрении, но дальнейшие исследования будут иметь большое значение для информирования о будущей диагностике и лечении этого состояния.

Воздействие токсинов

Предполагается, что воздействие вредных токсинов играет определенную роль в развитии шизофрении, даже на ранних этапах внутриутробного развития. Было исследовано возможное влияние токсинов, включая алкоголь и свинец.

Свинец

Было показано, что воздействие свинца во время внутриутробного развития значительно влияет на вероятность развития шизофрении и психоза. Свинец можно найти в таких вещах, как:

• Бензин
• Краска
• Водопроводная вода
• Детские игрушки

Несмотря на то, что в последние годы были приняты меры по удалению свинца из предметов, с которыми мы контактируем каждый день, важно знать, что свинец все еще может присутствовать в нашей окружающей среде.Если дом был окрашен свинцовой краской до 1978 года, он все еще может выделять этот токсин.

Социальные факторы

Поскольку причины шизофрении так трудно определить, большое количество исследований было посвящено изучению социальных проблем, которые потенциально могут способствовать возникновению расстройства у некоторых людей.

Проживание в населенном пункте

Было высказано предположение, что проживание в густонаселенной местности может быть фактором риска развития шизофрении.Исследования показали, что люди, выросшие в мегаполисах, чаще страдали от шизофрении, чем те, кто жил в деревне или сельской местности.

Пренатальное воздействие голода

Было показано, что дети женщин, страдающих от голода в течение первых трех месяцев беременности, с большей вероятностью заболеют шизофренией.

Семейное окружение

Воспитание в семье, больной шизофренией, значительно увеличивает стресс и вероятность жестокого обращения и травм, а дети из этих семей с большей вероятностью сами заболеют этой болезнью.Однако генетический вклад, а не психологический стресс, объясняет большую часть частоты шизофрении у детей из этих семей.

Конечно, можно заглянуть в историю многих людей с шизофренией и найти прошлые травмы, но гораздо больше людей с шизофренией пришли из любящих, поддерживающих семей. Одна из многих трагедий шизофрении заключается в том, что люди из лучших побуждений часто возлагают вину на родителей, уже убитых горем из-за болезни своего любимого ребенка.

Важно понимать, что эти факторы риска сами по себе не указывают на причину шизофрении. Вместо этого ученые ищут основные различия между этими группами людей, которые могут объяснить, почему они испытывают разные уровни риска.

Факторы риска для мозга и тела

Теории развития шизофрении предполагают, что что-то идет не так, когда мозг развивается. Развитие мозга, начиная с самых ранних стадий развития плода, с первых лет жизни и до подросткового возраста, представляет собой чрезвычайно сложный процесс.Формируются миллионы нейронов, которые мигрируют в разные области формирующегося мозга и специализируются на выполнении различных функций.

«Что-то», что идет не так, может быть вирусной инфекцией, гормональным дисбалансом, ошибкой в ​​генетическом кодировании, стрессом, связанным с питанием, или чем-то еще. Общим элементом всех теорий развития является то, что причинное событие происходит во время развития мозга.

Несмотря на то, что эти потенциальные причины могут быть связаны с очень ранним развитием, симптомы шизофрении обычно появляются в позднем подростковом или раннем взрослом возрасте.

Ранние нарушения

Теории развития предполагают, что раннее нарушение вызывает дезорганизацию структуры мозга. Начало полового созревания приносит с собой ряд неврологических событий, включая запрограммированную смерть многих клеток мозга, и в это время аномалии становятся критическими.

Теории развития предполагают, что существует ряд факторов риска шизофрении, связанных с критическими периодами внутриутробного развития, например:

• Шизофрения чаще встречается при зимних и весенних родах.
• Дети, матери которых голодали в первом триместре, чаще заболевают шизофренией.
• Осложнения беременности и родов увеличивают риск развития шизофрении.

Однако пока нет достаточных доказательств того, что мозг взрослых больных шизофренией дезорганизован так, как предсказывают теории развития. Кроме того, эти теории обращаются к , когда происхождения шизофрении, но не к самой причине.

Нейрохимия

Шизофрения явно связана с нарушениями в химических веществах мозга (нейрохимических веществах), которые позволяют клеткам мозга общаться друг с другом.Мы знаем это, потому что воздействие на определенные нейротрансмиттеры с помощью лекарств (например, амфетамина или PCP) может вызвать симптомы шизофрении. Кроме того, антипсихотические препараты, блокирующие действие нейромедиатора дофамина, могут эффективно уменьшить симптомы.

Фактически, дисбаланс дофамина когда-то считался причиной шизофрении. Однако некоторые новые агенты (нейролептики второго поколения), такие как арипипразол (Abilify), брезипипразол (Rexulti) и карипразин (Vraylar), не блокируют дофамин.Также разрабатываются лекарства, которые могут не воздействовать на антагонизм дофаминовых рецепторов. Текущие исследования показывают, что аномалии нейротрансмиттеров ГАМК и глутамата являются причиной шизофрении.

Сложность нейрохимических теорий заключается в том, что большинство процессов в головном мозге могут влиять на уровни нейромедиаторов, а нейротрансмиттеры (которых по крайней мере 100) взаимодействуют друг с другом.

Когда мы говорим, что тот или иной нейротрансмиттер вызывает шизофрению, мы основываем это утверждение на одном кадре очень длинного и сложного движущегося изображения, не имея возможности увидеть кадры, которые привели к наблюдаемому нами изменению.

Сегодня лечение шизофрении почти полностью зависит от регулирования уровней нейромедиаторов, поэтому исследования в этой области жизненно важны для разработки более эффективных методов лечения.

Факторы образа жизни

Хотя может показаться, что определенные факторы образа жизни связаны с шизофренией, эти связи носят скорее корреляционный, чем причинный характер.

Руководство по обсуждению шизофрении

Получите наше печатное руководство, которое поможет вам задать правильные вопросы на следующем приеме к врачу.

Напряжение

Психологический стресс имеет физиологические эффекты и участвует в возникновении психических расстройств, включая посттравматическое стрессовое расстройство, или способствует их возникновению. Психологический стресс также усугубляет такие расстройства, как высокое кровяное давление и болезни сердца.

Определенные виды психологического стресса, а именно травмы после войны, стихийного бедствия или заключения в концлагере, не вызывают шизофрении. Это утверждение не имеет смысла для многих людей, знакомых с шизофренией.Как это может быть правдой? Во-первых, после таких травм шизофрения не становится более распространенной. Но некоторые исследования действительно показывают повышенный риск развития шизофрении у людей, которые испытывают травматические стрессовые расстройства, особенно если триггерные инциденты произошли в раннем возрасте и / или неоднократно, как в случаях сексуального насилия.

Стресс также играет важную роль в борьбе с болезнью. Люди с шизофренией становятся очень чувствительными к стрессу и переменам.Одного психологического стресса может быть достаточно, чтобы спровоцировать приступ. Разработка и поддержание распорядка — один из наиболее важных аспектов предотвращения рецидива.

События, изменяющие жизнь

За время до первого психотического эпизода жизни людей часто наполнены потерями. Однако эти потери (например, отношения, работа, школа, несчастные случаи и т. Д.) Часто являются результатом ранних симптомов, включая подозрительность, нарушение памяти, абстинентность и потерю мотивации.По сути, ранее не диагностированная шизофрения может быть причиной многих жизненно важных событий, а не наоборот.

Замечательных ключей к предотвращению шизофрении

Патриция Г. была обезумела от беспокойства. За последний год ее 17-летний сын Дэвид замолчал и уклонился. Казалось, каждый день отдалял его от нее; она понятия не имела, почему. Было ли нормальным для мальчика его возраста так сильно сосредотачиваться на религии? Было ли это преходящей фазой — проводить весь день в одиночестве в своей комнате? Давид часто участвовал в мероприятиях со своими друзьями; теперь, казалось, у него нет друзей и нечем заняться.Она не знала, когда в последний раз видела его смеющимся. Он принимал наркотики? Она обыскала его комнату (которая превратилась из аккуратной в грязную) и ничего не нашла. Он похудел и спал весь день — был ли он в депрессии из-за того, что они переехали в новый город? Она беспомощно стояла рядом, а ее сын становился все более угрюмым. Но когда однажды утром он появился в дверном проеме кухни — немытый, немой, с пустыми глазами, с выбритой правой бровью, она поняла, что пора обратиться за профессиональной помощью.

Дэвид — не одинокий пациент; он — сложный персонаж, демонстрирующий многие из ранних признаков шизофрении, хронического заболевания, которым страдает каждый сотый взрослый человек во всем мире.Шизофрения чаще всего возникает у людей, только вступающих во взрослую жизнь. По текущим оценкам, более 2 миллионов американцев старше 16 лет страдают этим заболеванием, которое может быть легкой, средней, тяжелой степени или полностью инвалидизирующим. Примерно треть выздоровеет хотя бы частично; остальные две трети будут жить с серьезной инвалидностью до конца своей жизни.

Как и в случае с Дэвидом, шизофрения часто начинается с незначительных, но коварных изменений в поведении. Если его не контролировать, он может постепенно дезорганизовать мышление и ослабить понимание реальности.Его наиболее характерными симптомами являются слышание голосов (слуховые галлюцинации), видение вещей (зрительные галлюцинации) и явно ложные убеждения (бред). Люди, страдающие шизофренией, также могут демонстрировать странное поведение, неадекватные эмоциональные реакции (например, смеяться на похоронах или плакать над шуткой) и ухудшение самообслуживания. Часто близкие остаются с мучительным чувством, что человек, которого они знали, ушел, возможно, безвозвратно.

Шизофрению еще нельзя вылечить, но было приложено много усилий для поиска лучших способов ее лечения.Стандартный подход — использовать антипсихотические препараты, также известные как нейролептики или нейролептики. Среди новых таких лекарств, иногда называемых атипичными нейролептиками, являются клозапин (торговое название Clozaril и др.), Оланзапин (Zyprexa), рисперидон (Risperdal), кветиапин (Seroquel) и зипразидон (Geodon). Эти препараты вызывают меньше неврологических побочных эффектов, чем препараты более старого поколения, такие как тиоридазин (торазин), галоперидол (галдол) и фупеназин (проликсин).Неврологические побочные эффекты, которые были серьезной проблемой при ведении больных шизофренией, могут включать замедленные движения, тип тремора, обычно связанный с болезнью Паркинсона, ригидность лица и мышечные спазмы. Вероятность того, что пациент испытает данный побочный эффект, зависит от типа и дозы применяемого лекарства, а также от продолжительности использования. Новые лекарства с меньшим количеством и менее серьезными побочными эффектами сделали пациентов более склонными к их применению, что, возможно, улучшило их реакцию.

Растущее количество данных, в основном из программ профилактики, предполагает, что активное раннее вмешательство улучшает долгосрочные результаты для людей с шизофренией. Во-первых, они с большей вероятностью будут хорошо реагировать на антипсихотические препараты на ранних этапах своего заболевания. Одно предварительное исследование ^–1 предполагает, что лечение, проводимое при первых признаках нарушения личности, иногда может предотвратить начало полномасштабной шизофрении и восстановить нормальное психическое здоровье. Хотя ядром этого раннего вмешательства является лечение антипсихотическими препаратами, оно обычно сопровождается поведенческой, образовательной терапией и терапией для снижения стресса.

Течение шизофрении чрезвычайно разнообразно. У некоторых пациентов наблюдается один или несколько эпизодов, и они возвращаются к норме или почти к норме. Другие постепенно ухудшаются, но затем могут постепенно улучшиться в среднем возрасте. В очень редких случаях полная ремиссия наступает после многих лет болезни. К сожалению, у двух третей заболевших шизофрения остается хронической и стойкой. Если у пострадавших нет хорошей реакции на лекарства, они обычно в той или иной степени недееспособны.

Пазлы-подсказки

Возможно, из-за своей необычайной изменчивости шизофрения даже не считалась специфическим заболеванием около 200 лет назад. В наше время его лечили сильнодействующими лекарствами, но при этом практически не было понимания того, почему эти лекарства работают — или, что слишком часто, не работают. В нашу эпоху также велись настойчивые и интенсивные поиски причин шизофрении, поиски, которые подтвердили наличие впечатляющего набора факторов — генетических, связанных с развитием, окружающей среды и социальных.С каждым открытием шизофрения в некотором смысле становится все более неприятной. Поскольку кусочки головоломки постоянно увеличиваются, неудивительно, что шизофрению называют загадочной болезнью.

Однако важно понимать, что каждое открытие также может привести к более серьезным предотвращениям. Сама сложность факторов, способствующих шизофрении, может предоставить нам множество возможностей для вмешательства в ее течение. Успешная профилактика шизофрении улучшит качество жизни миллионов людей, которые иначе могли бы заразиться этой болезнью.В то же время профилактика может снизить высокие затраты на лечение хронических заболеваний, часто в течение всей жизни, и сэкономить многие потерянные десятилетия продуктивности. Поэтому, даже если мы ищем новые и лучшие способы лечения ее симптомов, мы должны принять известные меры общественного здравоохранения, которые могли бы спасти больше людей от шизофрении.

Определение цели

Чтобы в полной мере использовать потенциал для выявления и реализации таких мер, мы должны понимать, что известно и что неизвестно о причинах шизофрении.Поиски этих причин не могли начаться, пока врачи и ученые не научились надежно диагностировать заболевание. Затем, когда инструменты и методы биомедицинских исследований набрали силу, ученые также начали связывать болезнь с определенными генетическими паттернами, событиями во время беременности и родов и устойчивыми паттернами, связанными с такими неожиданными факторами, как время года рождения, география и социально-экономический фон. . При определении его сложных предшественников — пока ни одна из них не является определяющей причиной, но все они, казалось бы, играют определенную роль — мы также можем найти те моменты, в которых шизофрения может быть уязвима для эффективного вмешательства.

Ранние сочинения содержат описания пациентов, которые безошибочно соответствуют маниакально-депрессивному заболеванию (также известному как биполярное расстройство), но на удивление мало упоминаний о людях с совокупностью симптомов, распознаваемых как шизофрения. Только после 1809 года, когда шизофрения была впервые адекватно описана английским врачом Джоном Хасламом, она внезапно стала заметной.

Рост числа упоминаний о шизофрении в XIX веке свидетельствует о росте числа заболеваний.Тем не менее, на протяжении 20 века шизофрения диагностировалась примерно у 1 процента населения мира. Действительно, несколько исследований показывают, что за последние две трети века как количество новых случаев шизофрении, так и тяжесть заболевания действительно снизились.

Отчасти это воспринимаемое снижение произошло из-за общего принятия более узкого определения болезни. Раньше, когда лечение психических расстройств было практически недоступно, точность диагноза была менее важна, чем сегодня.Например, влияние сифилиса на центральную нервную систему часто путали с шизофренией. Когда с введением антибиотиков сифилис центральной нервной системы стал редкостью, количество случаев, диагностированных как шизофрения, также уменьшилось.

Очевидное снижение частоты и тяжести шизофрении в 20-м веке также может быть связано с более эффективными вмешательствами, которые снизили риск перехода болезни в хроническую форму. Например, антипсихотические препараты появились в 1950-х годах.Но так же, как мы не можем объяснить очевидное увеличение заболеваемости шизофренией (то есть количество новых случаев заболевания, возникающих в данном году) в течение XIX века, мы можем только предполагать, почему это, по-видимому, стало с тех пор заболевание стало более редким и менее тяжелым.

Трудности в точном диагностировании шизофрении, безусловно, вносили свой вклад в путаницу. До недавнего времени, по крайней мере, в Соединенных Штатах, термин шизофрения использовался для описания нескольких психоневрологических расстройств.Еще в середине 1960-х годов американские пациенты с болезнью Хантингтона, Альцгеймера или фенилкетонурией могли оказаться в отделении шизофрении. Многие хронически помещенные в лечебные учреждения пациенты также страдали пеллагрой — диетическим дефицитом, который в своей тяжелой форме может имитировать некоторые эффекты шизофрении. Шизофрению по-прежнему легко спутать, особенно на самых ранних стадиях, с другими психотическими расстройствами, такими как большое депрессивное расстройство с психозом, маниакально-депрессивная мания и симптомы, вызванные несколькими формами злоупотребления психоактивными веществами.

Специалисты в области психического здоровья в некоторых частях мира использовали консервативные критерии для диагностики шизофрении, тем самым устраняя большую часть путаницы с другими расстройствами. В Соединенных Штатах, однако, общепринятое определение шизофрении не было сужено до публикации в 1972 г. диагностических критериев Фейнера ² и публикации в 1980 г. третьего издания Диагностического и статистического руководства Американской психиатрической ассоциации (DSM-III). ).

Когда для определения шизофрении используются узкие критерии, новые случаи обнаруживаются примерно с той же скоростью в популяциях по всему миру. Поскольку количество новых случаев в любой год относительно невелико, шизофрения поначалу кажется необычным заболеванием. Но поскольку это обычно хроническое заболевание, число заболевших этим заболеванием в прошлые годы необходимо добавлять к новым случаям за каждый год, чтобы получить общее число людей, заболевших этим заболеванием в любой момент времени. Эта накопленная сумма, известная как распространенность, уменьшается только в результате ремиссии (которая наблюдается у трети тех, у кого проявляются первые признаки болезни), излечения (редко, но иногда возможно) или смерти.

Хотя заболеваемость шизофренией кажется довольно стабильной на больших географических территориях, различия внутри широких групп населения действительно имеют место. Обычно это объясняется такими факторами окружающей среды, как плотность населения, экономический уровень и уровень развития страны. Поразительно, но распространенность (совокупное число случаев) шизофрении, в отличие от заболеваемости (новых случаев в конкретный год), по-видимому, обратно пропорциональна уровню экономического развития страны.В развивающихся странах показатель распространенности составляет 340 случаев на 100 000 взрослых, а в промышленно развитых странах Европы и Северной Америки — почти вдвое больше (630 случаев на 100 000 человек). Причины относительно низкого уровня распространенности, зарегистрированного в развивающихся странах, до сих пор ускользают от нас. Кроме того, на небольших территориях в пределах более крупных групп населения могут наблюдаться значительные различия в распространенности, не объяснимые только экономическими или другими различиями в окружающей среде. Исследования с использованием узких диагностических критериев шизофрении сообщили о высокой распространенности и семейной кластеризации шизофрении в северной Швеции и в некоторых островных поселениях Швеции; на полуострове Истрия в Хорватии; в некоторых избирательных округах графства Монаган Ирландии; и в Папуа, Новая Гвинея.

Пожизненный риск развития шизофрении одинаков для мужчин и женщин, хотя у мужчин симптомы обычно развиваются раньше, чем у женщин, а также, как правило, имеют более неблагоприятный исход. Пиковый возраст начала шизофрении для мужчин составляет от 18 до 25 лет, а для женщин — от 26 до 45 лет. Позднее начало шизофрении (после 45 лет) встречается гораздо реже, но все же случается.

То, что у некоторых людей есть генетический риск шизофрении, подозревали с начала XIX века, и исследования семей, близнецов и усыновлений давно подтвердили, что болезнь передается в семьях.Фактически, риск шизофрении напрямую связан с тем, насколько тесно он связан с родственником, у которого есть заболевание, потому что чем ближе родство, тем больше общих генов. Подробный обзор ³ 1991 г., в котором излагается генетический риск развития шизофрении, показал, что у детей с одним из родителей-шизофреников риск развития этой болезни составляет 13 процентов. Брат или сестра шизофреника, которые разделяют большую часть генов брата или сестры, но в другой комбинации, имеют 9-процентный риск.Хотя лишь несколько исследований оценивали риск шизофрении у детей двух родителей-шизофреников, этот показатель, по-видимому, колеблется в районе 46 процентов.

Исследования однояйцевых близнецов показали столь же высокий уровень риска. Если один из близнецов болен шизофренией, чуть менее половины однояйцевых близнецов, несмотря на идентичные гены, развивают болезнь. Кроме того, несколько исследований показали, что если только один идентичный близнец является шизофреником, потомство нормального близнеца подвержено тому же риску развития болезни, что и потомство шизофренического близнеца.Генетическая предрасположенность явно существует, но она не может сама по себе объяснить, как и почему у людей развивается болезнь.

Риск может возрасти, например, с возрастом, в котором родители зачать ребенка. Хотя это не тот тип генетического риска, который только что обсуждался, причина повышенного риска, тем не менее, генетическая. До недавнего времени основное внимание уделялось матерям старше 40 лет, которые, как известно, подвержены более высокому риску иметь детей с такими заболеваниями, как синдром Дауна. Однако теперь выясняется, что шизофрениками чаще становятся не матери старшего возраста, а отцы старшего возраста.Независимо от того, болели ли они в семейном анамнезе шизофренией, отцы старшего возраста подвергают свое потомство повышенному риску шизофрении. Фактически, риск для потомства неуклонно возрастает с возрастом отца после 24 лет, независимо от возраста матери. К тому времени, когда отцу исполняется 45 лет, его риск иметь ребенка, у которого разовьется шизофрения, в девять раз выше, чем у 20-летнего отца. Наиболее вероятная причина в том, что у мужчин постоянно вырабатываются новые сперматозоиды. Поскольку предшественники сперматозоидов — сперматоциты — делятся каждые 16 дней, к тому времени, когда мужчине исполняется 55 лет, происходит почти 1000 делений клеток.Таким образом, вероятность ошибки копирования в сперматозоиде, в которой мутация распространяется через поколения сперматозоидов путем копирования самой себя, относительно высока.

Вклад пожилого отца может объяснить большое количество наблюдений, связанных с шизофренией. Например, хотя шизофрения явно передается по наследству, это не соответствует классической генетике Грегора Менделя. Например, он может появиться в семьях, где его раньше не видели.Риск, связанный с отцами старшего возраста, сегодня может быть более очевидным. Вероятно, определенное количество пожилых мужчин всегда рожало детей, но наличие большого числа пожилых отцов, достаточно здоровых, чтобы иметь детей в значительном количестве, — это новое явление.

Вызывает разочарование то, что, хотя на протяжении двух столетий гены считались источником шизофрении, механизм наследственной предрасположенности остается неясным. Ни один ген или группа генов еще не идентифицированы как причина какой-либо формы шизофрении.

В поисках генетического происхождения шизофрении исследователи обнаружили заманчивые связи с болезнью на многих из 23 пар хромосом человека, но ни одно из этих открытий еще не было окончательно воспроизведено. Неоднократная неспособность исследователей определить генетическую причину шизофрении предполагает сложное происхождение (по крайней мере, для большинства форм болезни), включающее аномалии в нескольких генах, которые вызывают аддитивные эффекты, дополнительно усугубляемые воздействием окружающей среды.

Таким образом, мы еще не знаем, необходима ли генетическая предрасположенность для развития шизофрении или некоторые формы вызваны исключительно окружающей средой.

Влияния во время беременности и родов

Определенные случаи во время беременности были связаны с возможным развитием шизофрении у ребенка. Они бывают двух основных типов: экологические и генетические.

Одним из примеров экологического события, которое влияет на риск шизофрении у потомства, является заражение матери вирусом гриппа во время беременности.Приступ гриппа у матери во втором триместре беременности, по-видимому, подвергает плоды большему риску последующего развития шизофрении, но остается далеко не ясно, что может быть физиологически ответственным за эту связь. Сам вирус гриппа? Иммунный ответ матери на это? Безрецептурные средства от простуды или прописанные лекарства?

Заражение беременной женщины полиомиелитом или краснухой (корью) в течение первых трех месяцев или ветряной оспой или некоторыми простудными заболеваниями в течение вторых трех месяцев также связано с предрасположенностью ее детей к шизофрении.Но поскольку эти системные инфекции встречаются гораздо реже, чем грипп, их последствия во время беременности еще труднее подтвердить.

Более известно, что питание беременной матери влияет на развитие ее плода. Связь между голодом и шизофренией была установлена ​​в недавнем исследовании, в котором изучались взрослые потомки матерей, переживших голландскую голодную зиму в конце Второй мировой войны, ⁴ , когда нацисты ответили Нидерландам, отказавшись от еды.Женщины, находившиеся на первых трех месяцах беременности в этот период (с февраля по апрель 1945 г.), имели детей, у которых в дальнейшем с большей вероятностью разовьется шизофрения.

Другое провокационное исследование связывает несовместимость резус-фактора между матерью и ребенком, потенциальное осложнение беременности, с развитием шизофрении у ребенка. ⁵ Это осложнение может возникнуть, когда женщина с резус-отрицательной группой крови вынашивает резус-положительный плод. Если несовместимые эритроциты плода проникают через плаценту, они могут вызвать выработку значительного количества материнских антител, иммунологический ответ, известный как изоиммунизация.При последующих беременностях эти антитела повторно проникают через плаценту в плод, где они могут привести к гемолизу (разрушению эритроцитов). Поскольку тяжесть изоиммунизации обычно увеличивается с каждой беременностью, вероятность поражения каждого последующего ребенка выше. Сегодня широко распространены меры скрининга для выявления резус-несовместимости, а профилактика резус-аутоиммунизации стала обычным делом. Следовательно, дети, рожденные с этим заболеванием, у которых развивается шизофрения, теперь должны быть редкостью.

В конце 20-го века патологоанатомические исследования в Европе и США выявили физические различия в мозге людей с шизофренией, предполагая, что врожденное (или, возможно, раннее приобретенное) изменение в мозге может в конечном итоге привести к психическому заболеванию. . Например, в нескольких исследованиях нейроны, которые должны были мигрировать во время внутриутробного развития, были обнаружены в тех частях мозга, где у взрослых их быть не должно. Это говорит о том, что что-то во время беременности задерживает миграцию нейронов.

Дразнящие подсказки, неуловимые причины

Углубляют генетическую загадку некоторые физические признаки, связанные с шизофренией, которые присутствуют с рождения и, таким образом, предшествуют болезни. Эти различные физические аномалии, по-видимому, развиваются во время беременности человека, страдающего шизофренией, и поэтому либо генетически связаны с заболеванием, либо являются результатом чего-то, что происходит во время беременности. Пока нет веских доказательств, объясняющих, как и почему происходят эти изменения.

Одно физическое отклонение, наблюдаемое у людей с шизофренией, проявляется в ребристой коже, покрывающей ладони и пальцы рук, а также подошвы ног. Наша кожа и мозг происходят из одного и того же источника — эктодермы — на ранних этапах жизни плода, а затем развиваются параллельно с третьего по пятый месяц беременности. В это время появляются кожные гребни (отпечатки пальцев и следы), которые остаются неизменными на протяжении всей остальной жизни человека. В группе людей, страдающих шизофренией, увеличиваются пороки развития ребристой кожи пальцев, ладоней и подошв.У них также больше различий между симметричными структурами, которые должны быть идентичными, например, отпечатки пальцев на одном и том же пальце правой и левой руки. Эти различия включают как количество выступов, так и рисунок кожи. Более того, там, где только у одного однояйцевого близнеца развивается шизофрения, наблюдаются существенные различия в рельефе ребристой кожи пораженного близнеца, что убедительно свидетельствует о том, что, по крайней мере в этих случаях, пренатальные проблемы способствуют развитию шизофрении.

В целом, взрослые с шизофренией имеют более высокий, чем обычно, уровень незначительных физических аномалий, особенно на голове, руках и ногах.Типичными являются такие особенности, как высокое ступенчатое расположение рта и большое пространство между первым и вторым пальцами. Считается, что эти изменения развиваются в течение первого и, возможно, второго триместра беременности и после этого остаются неизменными. Люди с шизотипическим расстройством личности — психическим расстройством, которое имеет некоторые общие черты с шизофренией и может быть ее предшественником, — также имеют более высокий уровень незначительных физических аномалий, но люди с другими расстройствами личности нет.

Другая характерная физическая аномалия возникает в сети жилок у основания ногтя. Эти вены, которые обычно не видны у взрослых и не подвержены влиянию лекарств или помещения в лечебные учреждения, можно увидеть почти у четверти людей с шизофренией по сравнению с 6-8 процентами населения в целом. Более того, родственники шизофреников чаще, чем население в целом или люди с другими психическими расстройствами, имеют как незначительные физические аномалии, так и видимое сплетение ногтевых складок.

За последние три десятилетия хорошо спланированные исследования подтвердили связь между акушерскими осложнениями и шизофренией. Исследователи обнаружили доказательства того, что виной могут быть такие акушерские осложнения, как преэклампсия, материнский диабет, затяжные роды, родоразрешение щипцами, затрудненное дыхание у новорожденного или опасная для жизни инфекция у новорожденного.

Многие исследования показали, например, что акушерские осложнения значительно чаще встречаются среди шизофреников, чем среди их непсихотических братьев и сестер.Более того, у однояйцевых близнецов у того, у кого было больше акушерских осложнений, была более высокая вероятность развития шизофрении или, если оба близнеца были шизофрениками, более серьезного заболевания. Согласно обзору 1997 года, пациенты, у которых проявлялись симптомы шизофрении до 22 лет, с большей вероятностью, чем пациенты с более поздним началом, имели в анамнезе родовые осложнения — и в 10 раз чаще были рождены путем кесарева сечения. Шесть других исследований, не включенных в этот анализ, также показали, что акушерские осложнения более вероятны у лиц, особенно мужчин, с ранним началом шизофрении (до 21 года).

Более слабая, но все же значимая тенденция для людей, у которых позже разовьется шизофрения, рождаются с непропорционально малой окружностью головы по сравнению с длиной тела. Тот факт, что уменьшение окружности головы при рождении чаще встречается у дошизофреников без семейного анамнеза психоза, чем среди детей с семейным анамнезом шизофрении, предполагает, что в этих случаях и состояние, и заболевание являются результатом пренатальной проблемы, а не от генетической причины.

Более высокая заболеваемость шизофренией — особенно шизофренией с ранним началом — также связана с низкой массой тела при рождении (2,5 кг или 5,5 фунтов или меньше). Тем не менее, вопрос о массе тела при рождении трудно отделить от других акушерских осложнений, и с учетом ряда недавних исследований, не обнаруживших связи между шизофренией и низкой массой тела при рождении, его роль остается спорной.

Еще более спорным является открытие, что люди с шизофренией примерно на 10 процентов чаще родились поздней зимой или ранней весной, чем в другое время года.Хотя этот эффект сезона рождения был подтвержден и опровергнут многими исследованиями на протяжении многих лет, остаются вопросы относительно того, является ли он значительным или даже реальным фактором развития болезни. То, что женщины, беременные в зимние месяцы, с большей вероятностью заболеют гриппом или другими респираторными инфекциями, является важным и связанным с этим вопросом.

Окружающая среда

Подобно генетической наследственности, физическая среда также может способствовать развитию шизофрении.Хотя факторы окружающей среды часто взаимосвязаны и их трудно измерить, каждый из описанных здесь факторов был вовлечен, по крайней мере, в определенных популяциях, как возможная причина или фактор развития болезни.

Классическое исследование 1939 года показало, что самые высокие показатели шизофрении были в значительной степени сконцентрированы в беднейших регионах в центре городов, в то время как более богатые пригородные районы имели самую низкую распространенность болезни. ⁶ Другое исследование показало, что вероятность развития болезни у бедного человека в пять раз выше, чем у более обеспеченного. ⁷ Было предложено несколько объяснений возможной связи между бедностью и шизофренией. Некоторые исследователи указывают на совокупный стресс, который сопровождает бедность: неадекватный дородовой уход, большее количество проблем, связанных с рождением, пренебрежение детьми и жестокое обращение с ними, социальная дезорганизация, преступность и разрушенные семьи. Другие предполагают, что, поскольку умственно отсталые работники склонны опускаться ниже в социальном и экономическом плане, болезнь сама по себе ведет к бедности.

Опровергая эти открытия, несколько недавних исследований выявили более сильную тенденцию у относительно богатых родителей иметь детей-шизофреников.В Финляндии, например, было обнаружено, что у отцов с лучшей работой больше шансов иметь потомство с ранним началом шизофрении. ⁸ Исследование 1992 года, проведенное в Израиле, выявило более низкие показатели шизофрении среди североафриканских израильтян, страдающих от социального неблагополучия и предрассудков, и более высокие показатели среди социально-экономических израильтян европейского происхождения, которые не сталкиваются с такими предрассудками. ⁹ Нисходящий дрейф, а не бедность, как пришли к выводу исследователи, должен объяснить этот случай более высокой распространенности среди необразованных и бедных.

Некоторые ранние исследования показали, что непропорционально большое количество людей с шизофренией прибыли из больших и малых городов. Пристрастие к шизофрении в городах также было подтверждено исследованием шведских призывников ¹⁰ в 1992 году и переоценкой данных о «безумных» в 1997 году, собранных во время переписи домохозяйств в США 1880 года. ¹¹ Используя сельские округа в качестве базового показателя, по данным переписи населения США, вероятность безумия в городском округе составила 1,55, а в полугородском округе — 1.46, в полусельском уезде — 1,44, а в сельском уезде — 1,37.

Возможно, «эффект миграции» связан с более высокой распространенностью шизофрении в городах. В 1932 году было отмечено, что норвежские иммигранты в Миннесоте болеют шизофренией чаще, чем их современники, все еще живущие в Норвегии. Совсем недавно было обнаружено, что афро-карибцы, родившиеся в Соединенном Королевстве, имеют более высокий, чем обычно, уровень заболеваемости шизофренией, что намного превышает уровень заболеваемости на Ямайке, прародине многих из них.Подобные находки были обнаружены в Нидерландах среди иммигрантов из Суринама и Нидерландских Антильских островов. Хотя этот эффект миграции был подтвержден много раз с момента его первоначального открытия, его по-прежнему сложно точно измерить или объяснить.

Используя то, что мы знаем

Наша неспособность определить возможные меры профилактики шизофрении была самым серьезным препятствием в нашей борьбе с этой разрушительной болезнью. До недавнего времени медицинские работники в Соединенных Штатах не имели четкого определения шизофрении, не знали, что ее вызывает, и не имели эффективных способов ее лечения.К счастью, последние 45 лет — особенно последние два десятилетия — улучшили наше понимание.

Наибольшие успехи достигнуты в области лечения. Первые антипсихотические препараты были введены полвека назад, но за последние 15 лет появилось несколько новых антипсихотических препаратов, которые вызывают меньше побочных эффектов и улучшают жизнь многих. Было подсчитано, что примерно треть больных шизофренией, которые не ответили на традиционные антипсихотические препараты, реагируют на новый антипсихотический препарат клозапин.По мере разработки более эффективных лекарств, нацеленных на конкретные симптомы шизофрении, ее лечение должно стать проще как для людей, живущих с этим заболеванием, так и для их семей.

Напротив, прогресс в выявлении причин шизофрении, который мог бы привести к новым профилактическим мерам, казался медленным. Идентификация ряда возможных генетических маркеров, связанных с заболеванием, остается неубедительной. И хотя доступные сейчас улучшенные методы картирования генов и связывания могут вскоре позволить ученым прояснить задействованные генетические механизмы, на данный момент открытие генетически обоснованной профилактики шизофрении остается надеждой на будущее.И все же поиск причин шизофрении, хотя и разочаровывающий и неполный, принес определенные выгоды.

Теперь мы впервые можем предложить меры общественного здравоохранения, которые могут снизить количество новых случаев заболевания. Кроме того, мы можем измерить заболеваемость шизофренией с достаточной степенью точности, что в конечном итоге дает возможность оценить, насколько хорошо вмешательство действительно работает.

Определенные меры общественного здравоохранения, которые уже приняты, хотя изначально и не были разработаны для этого, вполне могут быть причиной значительного снижения заболеваемости и тяжести шизофрении во всем мире за последние полвека.

Снижение показателей шизофрении может быть результатом, по крайней мере частично, общего расширения доступа к дородовой и акушерской помощи. В Соединенных Штатах примерно 83 процента женщин начинают дородовое наблюдение в первом триместре беременности. ¹²

Однако даже в Соединенных Штатах возникают различия при сравнении доступа к дородовой помощи по признаку расы. Одно исследование показало, что, хотя 90 процентов белых женщин в Соединенных Штатах получали адекватную дородовую помощь, то же самое верно только для 79 процентов чернокожих женщин и 75 процентов латиноамериканских женщин. ¹³ Это говорит о том, что многие беременные женщины из наиболее уязвимых групп населения Америки до сих пор не получают дородовых услуг, которые, как известно, дают детям больше шансов на здоровую жизнь.

В том же духе, хотя у белых американцев в 1996 году было всего 6,34 ребенка с низкой массой тела при рождении (менее 5,5 фунтов), у чернокожих американцев — 13,01 на тысячу, а у американских индейцев и коренных жителей Аляски в три раза чаще, чем у белых американцев, рождались дети. рождение детей с очень низкой массой тела при рождении (менее 3.3 фунта). ¹⁴ Хотя пренатальные невзгоды вряд ли объясняют большую часть тех, кто страдает шизофренией, улучшение доступа к качественной дородовой и акушерской помощи для всех беременных женщин вполне может предотвратить появление нескольких новых случаев ежегодно.

Дефицит витамина D во время беременности также может отрицательно сказаться на развитии плода. Вскоре мы сможем идентифицировать отсутствие определенного микронутриента как фактор риска шизофрении, во многом так же, как дефицит фолиевой кислоты был определен как основная причина дефектов нервной трубки.После выявления недостающее питательное вещество может быть предоставлено там, где не могут потребоваться калории, особенно в тех частях мира, где голод остается реальной угрозой.

Хотя резус-изоиммунизация, вероятно, никогда не была причиной большого числа случаев шизофрении, широкое использование резус-иммуноглобулина с середины 1960-х годов, безусловно, помогло снизить частоту этого изнурительного психического заболевания. Повышение качества дородовой помощи во всем мире может иметь аналогичные эффекты, помимо значительного увеличения шансов каждого ребенка на психическое и физическое здоровье на протяжении всей жизни.

Одним из таких пренатальных вмешательств в будущем может стать вакцинация от гриппа. За последние три года наблюдался небольшой рост заболеваемости гриппом, ¹⁵ , и одно исследование в США показало, что из каждых 10 000 женщин в третьем триместре беременности 25 будут госпитализированы с серьезными проблемами со здоровьем из-за гриппа. ¹⁶ Женщины детородного возраста могут быть проинформированы о потенциальной опасности гриппа для развивающегося плода и получить более широкий доступ к ежегодной вакцинации против гриппа.

Когда накапливающиеся сведения о природе и причинах шизофрении перестанут усугублять наше недоумение и начнут его уменьшать? Никто не знает, но это не умаляет важности поиска. На протяжении десятилетий мы продвигались к более эффективным и менее токсичным методам лечения шизофрении, улучшая жизнь сотен тысяч пациентов. Каждый раз, когда клиническое, генетическое или эпидемиологическое исследование заполняет новую часть головоломки, которая является шизофренией, мы открываем новую дверь, которая может привести к более эффективному лечению или профилактике.В 2002 году есть основания надеяться, что улучшение доступа к медицинскому обслуживанию, дородовым услугам и питанию во всем мире избавит некоторых людей от когда-либо развития шизофрении и предложит лучшее качество жизни тем, у кого это есть.

Ссылки

1. Falloon, IR. «Раннее вмешательство при первых эпизодах шизофрении». Психиатрия Февраль 1992 г .; 55 (1): 4-15.
2. Feighner, JP, Robins, E, Guze, SB, et al. 1972. Диагностические критерии для использования в психиатрических исследованиях. Архив общей психиатрии . 26: 57-63.
3. Готтесман, II. Шизофрения Генезис: Истоки безумия . Нью-Йорк, W.H. Фримен и компания, 1991.
4. Браун А.С., Сассер Э.С., Лин С.П., Нойгебауэр Р., Горман Дж. М.. Повышенный риск аффективных расстройств у мужчин после пренатального воздействия голландской зимы 1944-45 гг. Во втором триместре беременности. Br J Psychiatry 1995 May; 166 (5): 601-6.
5. Hollister, JM, Laing, P, Mednick, SA. 1996. Несовместимость резуса как фактор риска шизофрении. Архив общей психиатрии 53: 19-24.
6. Faris, REL, Dunham, HW. Психические расстройства в городах . Чикаго, Чикагский университет Press, 1939.
7. Робинс, LN, Regier, DA. Психиатрические расстройства в Америке: эпидемиологическое исследование области охвата. Нью-Йорк, Свободная пресса, 1991.
8. Макикиро, Т., Исоханни, М., Моринг, Дж., Оджа, Х, Хакко, Х, Джонс, П., Рантакаллио, П., 1997. Повышен ли риск ранней шизофрении у ребенка в высшем социальном классе? Исследование шизофрении 23: 245-252.
9. Dohrenwend, BP, Levav, I, Shrout, PE, Schwartz, S, Naveh, G, Link, BG, Skodol, AE, Stueve, A. Социально-экономический статус и психические расстройства: проблема выбора причинно-следственной связи. Science 1992; 255: 946-952.
10. Льюис, Г., Дэвид, А., Андреассон, С., Аллебек, П. Шизофрения и городская жизнь. Lancet 1992; 340: 137-140.
11. Торри, EF, Bowler, AE, Clark, K. Городское рождение и место жительства как факторы риска психозов: анализ данных 1880 года. Schizophrenia Research 1997; 25: 169-176.
12. Мартин, Дж. А., Гамильтон Б. Е. и Вентура С. Дж. Рождения: предварительные данные за 2000 год. Национальные отчеты о естественном движении населения 2001: 49, 1-20. 13
13. Frisbie, WP, Echevaria S, Hummer, RA. Использование дородовой помощи среди белых неиспаноязычных, афроамериканцев и мексиканских американцев. Журнал здоровья матери и ребенка 2001; 5; 2-33. 14
14. Вентура, С.Дж., Мартин, Д.А., Кертин, С.К., Мэтьюз, Т.Дж. Отчет об окончательной статистике рождаемости, 1996 г. Национальные отчеты о статистике естественного движения населения 1998 г., 46, таблицы 6 и 11.15
15. Еженедельный обзор заболеваемости и смертности 2000; 49 (9): 173-177. Еженедельник по заболеваемости и смертности 1999; 48 (9): 177-181. 16
16. Neuzil, KM, Reed, GW, Mitchel, EF, Simonsen, L, Griffin, MR. Влияние гриппа на количество госпитализаций беременных в острые сердечно-легочные заболевания. Американский журнал эпидемиологии 1998; 148: 1094-1102.

Биологические выводы из 108 генетических локусов, ассоциированных с шизофренией

Отдел аналитической и трансляционной генетики, Массачусетская больница общего профиля, Бостон, 02114, Массачусетс, США

Стефан Рипке, Бенджамин М.Нил, Кай-Хау Фарх, Фил Ли, Брендан Булик-Салливан, Хайлианг Хуанг, Менахем Фромер, Жаклин И. Голдштейн и Марк Дж. Дейли

Центр психиатрических исследований Стэнли, Институт Броуда Массачусетского технологического института и Гарвард, Кембридж, 02142 , Массачусетс, США

Стефан Рипке, Бенджамин М. Нил, Фил Ли, Брендан Булик-Салливан, Ричард А. Белливо-младший, Сара Э. Берген, Элизабет Бевилаква, Кимберли Д. Чембер, Менахем Фромер, Джулио Дженовезе, Колм О ‘ Душлейн, Эдвард М.Сколник, Джордан В. Смоллер, Стивен А. МакКэрролл, Дженнифер Л. Моран, Аарно Палоти, Трейси Л. Петришен и Марк Дж. Дейли

Программа медицинской и популяционной генетики, Институт Броуда Массачусетского технологического института и Гарвард, Кембридж, 02142, Массачусетс, США

Benjamin M. Neale, Hailiang Huang, Tune H. Pers, Jacqueline I. Goldstein, Joel N. Hirschhorn, Alkes Price, Eli A. Stahl, Tõnu Esko & Mark J. Daly

Психиатрия и нервное развитие Отделение генетики, Массачусетская больница общего профиля, Бостон, 02114, Массачусетс, США

Бенджамин М.Нил, Фил Ли, Менахем Фромер, Джордан Смоллер и Аарно Палоти

Отдел психиатрии, Группа нейропсихиатрических генетических исследований, Тринити-колледж Дублин, Дублин 8, Ирландия.

Эйден Корвин, Пол Кормикан, Гэри Донохо, Дерек В. Моррис и Майкл Гилл

Центр нейропсихиатрической генетики и геномики MRC, Институт психологической медицины и клинических неврологии, Медицинский факультет Кардиффского университета, Кардифф, CF24 4HQ, Великобритания .

Джеймс Т.Р. Уолтерс, Питер А. Холманс, Ноа Каррера, Ник Крэддок, Валентина Эскотт-Прайс, Людмила Георгиева, Мэриан Л. Хэмшер, Дэвид Кавана, Софи Э. Легг, Эндрю Дж. Поклингтон, Александр Л. Ричардс, Дуглас М. Рудерфер, Найджел М. Уильямс, Джордж Киров, Майкл Дж. Оуэн и Майкл К. О’Донован

Национальный центр психического здоровья, Кардиффский университет, Cardiff CF24 4HQ, Великобритания.

Питер А. Холманс, Ник Крэддок, Майкл Дж. Оуэн и Майкл К.О’Донован

Eli Lilly and Company Limited, Erl Wood Manor, Sunninghill Road, Windlesham, Surrey GU20 6PH, UK.

Дэвид А. Кольер и Юнес Мокраб

Центр социальной, генетической и психиатрии развития, Институт психиатрии, Королевский колледж Лондона, Лондон SE5 8AF, Великобритания.

Дэвид А. Кольер

Департамент системной биологии, Центр анализа биологической последовательности, Технический университет Дании, DK-2800, Дания.

Tune H. Pers

Отделение эндокринологии и Центр фундаментальных и трансляционных исследований ожирения, Бостонская детская больница, Бостон, 02115, Массачусетс, США

Tune H. Pers, Joel N. Hirschhorn & Tõnu Esko

Отделение клинической неврологии, отделение психиатрии, Каролинский институт, SE-17176 Стокгольм, Швеция.

Ingrid Agartz, Erik Söderman & Erik G. Jönsson

Отделение психиатрии, больница Diakonhjemmet, 0319 Осло, Норвегия.

Ingrid Agartz

NORMENT, KG Jebsen Center for Psychosis Research, Institute of Clinical Medicine, University of Oslo, 0424 Oslo, Norway.

Ингрид Агарц, Срджан Джурович, Мортен Маттингсдал, Ингрид Мелле, Оле А. Андреассен и Эрик Г. Йонссон

Центр интегративных исследований на основе регистров, CIRRAU, Университет Орхуса, DK-8210 Орхус, Дания.

Эсбен Агербо и Пребен Б. Мортенсен

Национальный центр исследований на основе регистров, Орхусский университет, DK-8210 Орхус, Дания.

Эсбен Агербо и Пребен Б. Мортенсен

Инициатива Фонда Лундбека по интегративным психиатрическим исследованиям, iPSYCH, Дания.

Esben Agerbo, Ditte Demontis, Thomas Hansen, Manuel Mattheisen, Ole Mors, Line Olsen, Henrik B. Rasmussen, Anders D. Børglum, Preben B. Mortensen & Thomas Werge

Государственная психиатрическая больница, 85540 Хаар, Германия.

Марго Альбус

Кафедра психиатрии и поведенческих наук, Стэнфордский университет, Стэнфорд, 94305, Калифорния, США

Мадлен Александер, Клодин Лоран и Дуглас Ф.Левинсон

Отдел психиатрии и поведенческих наук, Медицинский центр по делам ветеранов Атланты, Атланта, Джорджия, 30033, США.

Фарук Амин

Департамент психиатрии и поведенческих наук, Университет Эмори, Атланта, 30322, Джорджия, США

Фарук Амин

Департамент психиатрии, Институт психиатрии и поведения Вирджинии, Университет штата Вирджиния Ричмонд генетики , 23298, Вирджиния, США

Сильвиу А.Бакану, Тим Б. Бигдели, Брэдли Т. Уэбб и Брэндон К. Уормли

Клиническая неврология, Институт экспериментальной медицины Макса Планка, Геттинген 37075, Германия.

Мартин Бегеманн, Кристиан Хаммер, Серджи Папиол и Ханнелоре Эренрайх

Кафедра медицинской генетики, Печский университет, Печ H-7624, Венгрия.

Джудит Бене и Бела Мелег

Исследовательский центр Сентаготаи, Печский университет, Печ H-7624, Венгрия.

Judit Bene & Bela Melegh

Отдел медицинской эпидемиологии и биостатистики, Каролинский институт, Стокгольм SE-17177, Швеция.

Сара Э. Берген, Анна К. Келер, Патрик К. Э. Магнуссон, Кристина М. Халтман и Патрик Ф. Салливан

Кафедра психиатрии, Медицинский колледж Карвер Университета Айовы, Айова-Сити, 52242, Айова, США

Дональд В. Блэк

Департамент психиатрии, Университетский медицинский центр Гронингена, Университет Гронингена NL-9700 RB, Нидерланды

Ричард Брюггеман

Школа медсестер, Центр медицинских наук Университета Луизианы, Новый Орлеан, 70112, Луизиана, США

Нэнси Г.Буккола

Центр Атинула А. Мартинос, Массачусетская больница общего профиля, Бостон, 02129, Массачусетс, США

Рэнди Л. Бакнер и Джошуа Л. Роффман

Центр изучения мозга, Гарвардский университет, Кембридж, 02138, Массачусетс , USA

Randy L. Buckner

Department of Psychiatry, Massachusetts General Hospital, Boston, 02114, Massachusetts, USA

Randy L. Buckner & Joshua L. Roffman

Департамент психиатрии Калифорнийского университета в г. Сан-Франциско, Сан-Франциско, 94143, Калифорния, США

Уильям Байерли

Отделение психиатрии, Университетский медицинский центр Утрехта, Институт неврологии Рудольфа Магнуса, 3584 Утрехт, Нидерланды.

Wiepke Cahn, René S. Kahn, Eric Strengman & Roel A. Ophoff

Департамент генетики человека, Медицинская школа Икана на горе Синай, Нью-Йорк, 10029, Нью-Йорк, США

Guiqing Cai & Joseph D Буксбаум

Отделение психиатрии Медицинской школы Икана на горе Синай, Нью-Йорк, 10029, Нью-Йорк, США

Гуйкинг Кай, Кеннет Л. Дэвис, Элоди Драпо, Джозеф И. Фридман, Ваграм Арутюнян, Елена Пархоменко , Абрахам Райхенберг, Джереми М.Сильверман и Джозеф Д. Буксбаум

Госпитальный центр Рувре и медицинский факультет INSERM U1079, 76301 Руан, Франция.

Доминик Кэмпион

Департамент генетики человека, Медицинская школа Дэвида Геффена, Калифорнийский университет, Лос-Анджелес, _{, Калифорния, США}

Рита М. Кантор и Роэл А. Офофф

Исследовательский институт шизофрении, Сидней Новый Южный Уэльс 2010, Австралия.

Воан Дж. Карр, Стэнли В.Кэттс, Франс А. Хенскенс, Кармел М. Лафленд, Патриция Т. Мичи, Христос Пантелис, Ульрих Шалл, Родни Дж. Скотт и Ассен В. Джабленски

Школа психиатрии, Университет Нового Южного Уэльса, Сидней, штат Новый Южный Уэльс, 2031 г., Австралия.

Воан Дж. Карр

Королевская больница Брисбена и женщин, Университет Квинсленда, Брисбен, Сент-Люсия, QLD 4072, Австралия.

Стэнли В. Кэттс

Институт психологии Китайской академии наук, Пекин, 100101, Китай

Раймонд К.К. Чан

Кафедра психиатрии, Медицинский факультет Ли Ка Шинга, Гонконгский университет, Гонконг, Китай

Рональд Ю.Л. Чен, Эрик Ю.Х. Чен, Мяоксин Ли, Хон-Чеонг Со, Эмили Х.М. Пак К. Шам

Государственная ключевая лаборатория мозговых и когнитивных наук, Медицинский факультет Ли Ка Шинга, Гонконгский университет, Гонконг, Китай

Эрик Й. Чен, Мяоксин Ли и Пак К. Шам

Департамент компьютерных наук, Университет Северной Каролины, Чапел-Хилл, 27514, Северная Каролина, США

Вэй Ченг

Больница Касл-Пик, Гонконг, Китай

Эрик Ф.К. Чунг

Институт психического здоровья, Сингапур, 539747, Сингапур

Сиоу Энн Чонг, Джимми Ли Чи Кеонг, Канг Сим и Мифили Субраманиам

Департамент психиатрии Вашингтонского университета, Сент-Луис, 63110, Миссури, США

К. Роберт Клонинджер и Драган М. Свракич

Отделение детской и подростковой психиатрии, Паблике Хопито де Пари, Медицинский факультет Пьера и Марии Кюри и Институт интеллектуальных систем и робототехники, Париж 75013, Франция .

Дэвид Коэн

Blue Note Biosciences, Принстон, 08540, Нью-Джерси, США

Надин Коэн

Департамент генетики, Университет Северной Каролины, Чапел-Хилл, 27599-7264, Северная Каролина, США

Джеймс Дж. Кроули, Мартилиас С. Фаррелл, Паола Джусти-Родригес, Юнджунг Ким, Джин П. Саткевич, Стефани Уильямс и Патрик Ф. Салливан

Департамент психологической медицины, Лондонский университет Королевы Марии, Лондон E1 1BB, Великобритания .

Дэвид Кертис

Отдел психиатрии, Лаборатория молекулярной психиатрии, Университетский колледж Лондона, Лондон, WC1E 6JJ, Великобритания.

Дэвид Кертис, Джонатан Пимм, Хью Гурлинг и Эндрю Маккуиллин

Медицинский центр Шиба, Тель-Хашомер 52621, Израиль.

Майкл Дэвидсон и Марк Вайзер

Отделение геномики, Центр жизни и мозга, D-53127 Бонн, Германия.

Франциска Дегенхардт, Стефан Хермс, Пер Хоффманн, Андреа Хофман, Свен Чихон и Маркус М.Nöthen

Институт генетики человека Боннского университета, D-53127 Бонн, Германия.

Франциска Дегенхардт, Стефан Хермс, Пер Хоффманн, Андреа Хофман, Свен Цихон и Маркус М. Нётен

VIB Департамент молекулярной генетики, Подразделение прикладной молекулярной геномики, Университет Антверпена, B-2610 Антверпен, Бельгия.

Jurgen Del Favero

Центр интегративного секвенирования, iSEQ, Орхусский университет, DK-8000 Aarhus C, Дания.

Ditte Demontis, Manuel Mattheisen, Ole Mors & Anders D. Børglum

Департамент биомедицины, Орхусский университет, DK-8000 Aarhus C, Дания.

Ditte Demontis, Manuel Mattheisen & Anders D. Børglum

Первое отделение психиатрии Медицинской школы Афинского университета, Афины 11528, Греция.

Димитрис Дикеос и Джордж Н. Пападимитриу

Кафедра психиатрии, University College Cork, Co.Корк, Ирландия.

Тимоти Динан

Отделение медицинской генетики, Университетская больница Осло, 0424 Осло, Норвегия.

Срджан Джурович

Группа когнитивной генетики и терапии, Школа психологии и биохимии, Национальный университет Ирландии, Голуэй, графство Голуэй, Ирландия.

Гэри Донохо и Дерек В. Моррис

Кафедра психиатрии и поведенческой неврологии, Чикагский университет, Чикаго, 60637, Иллинойс, США

Джубао Дуан, Алан Р.Сандерс и Пабло В. Гейман

Департамент психиатрии и поведенческих наук, Система здравоохранения Университета Нортшор, Эванстон, 60201, Иллинойс, США

Джубао Дуан, Алан Р. Сандерс и Пабло В. Гейман

Департамент не- Эпидемиология инфекционных заболеваний, Лондонская школа гигиены и тропической медицины, Лондон, WC1E 7HT, Великобритания.

Фрэнк Дадбридж

Отделение детской и подростковой психиатрии, Университетская клиника психиатрии, Скопье 1000, Республика Македония.

Naser Durmishi

Кафедра психиатрии, Университет Регенсбурга, 93053 Регенсбург, Германия.

Peter Eichhammer

Отделение общей практики, Центральная больница Хельсинкского университета, Университет Хельсинки P.O. Box 20, Tukholmankatu 8 B, FI-00014, Helsinki, Finland

Johan Eriksson

Folkhälsan Research Center, Хельсинки, Финляндия, Biomedicum Helsinki 1, Haartmaninkatu 8, FI-00290, Хельсинки, Финляндия.

Johan Eriksson

Национальный институт здравоохранения и социального обеспечения, P.O. Box 30, FI-00271 Helsinki, Финляндия.

Йохан Эрикссон и Вейкко Саломаа

Трансляционные технологии и биоинформатика, фармацевтические исследования и ранние разработки, Ф. Хоффман-Ла Рош, CH-4070 Базель, Швейцария.

Laurent Essioux

Департамент психиатрии, Медицинский факультет Джорджтаунского университета, 20057, Вашингтон, округ Колумбия, США

Айман Х.Fanous

Департамент психиатрии Медицинской школы Кека Университета Южной Калифорнии, Лос-Анджелес, Калифорния, США.

Ayman H. Fanous

Департамент психиатрии, Медицинский факультет Университета Содружества Вирджинии, Ричмонд, 23298, Вирджиния, США

Ayman H. Fanous

Служба психиатрической помощи, Вашингтонский медицинский центр, 20422, Вашингтон Округ Колумбия, США

Ayman H. Fanous

Отдел генетической эпидемиологии в психиатрии, Центральный институт психического здоровья, медицинский факультет Мангейма, Гейдельбергский университет, Гейдельберг, D-68159 Мангейм, Германия.

Josef Frank, Sandra Meier, Thomas G. Schulze, Jana Strohmaier, Stephanie H. Witt и Marcella Rietschel

Департамент генетики, Университет Гронингена, Университетский медицинский центр Гронингена, 9700 RB Гронинген, Нидерланды.

Люд Франке и Юха Карьялайнен

Кафедра психиатрии, Университет Колорадо, Денвер, Аврора, 80045, Колорадо, США

Роберт Фридман и Энн Олинси

Центр нейроповеденческой генетики и неврологии человека, Semel , Калифорнийский университет, Лос-Анджелес, _{, Калифорния, США}

Нельсон Б.Freimer & Roel A. Ophoff

Кафедра психиатрии, Университет Галле, 06112 Галле, Германия.

Марион Фридл, Ина Гиглинг, Аннет М. Хартманн, Беттина Конте и Дэн Ружеску

Отдел психиатрической геномики, Отдел психиатрии, Медицинская школа Икана на горе Синай, Нью-Йорк, Нью-Йорк, 10029, Нью-Йорк, США

Менахем Фромер, Шон М. Перселл, Панос Руссос, Дуглас М. Рудерфер, Эли А. Шталь и Памела Склар

Кафедра психиатрии, Мюнхенский университет, 80336, Мюнхен, Германия.

Ина Гиглинг и Дэн Ружеску

Отделения психиатрии и генетики человека и молекулярной генетики, INSERM, Institut de Myologie, Hôpital de la Pitiè-Salpêtrière, Париж 75013, Франция.

Стефани Годар

Научный центр психического здоровья РАМН, 115522 Москва, Россия.

Вера Голимбет

Терапевтическая зона неврологии, Janssen Research and Development, Raritan, 08869, Нью-Джерси, США

Srihari Gopal, Dai Wang & Qingqin S.Li

Квинслендский институт мозга, Университет Квинсленда, Брисбен, Квинсленд, QLD 4072, Австралия.

Джейкоб Граттен, С. Хонг Ли, Наоми Р. Рэй, Питер М. Вишер и Брайан Дж. Моури

Кафедра психиатрии, Академический медицинский центр Университета Амстердама, 1105 AZ Амстердам, Нидерланды.

Lieuwe de Haan & Carin J. Meijer

Illumina, La Jolla, California, California

, USA.

Марк Хансен

Институт биологической психиатрии, Центр психического здоровья Sct.Hans, Служба психического здоровья Копенгаген, DK-4000, Дания.

Томас Хансен, Лайн Олсен, Хенрик Б. Расмуссен и Томас Верге

Институт мозга Фридмана, Школа медицины Икана на горе Синай, Нью-Йорк, 10029, Нью-Йорк, США

Ваграм Арутюнян, Джозеф Д. Буксбаум и Памела Sklar

JJ Peters VA Medical Center, Bronx, New York, 10468, New York, USA

Vahram Haroutunian

Центр приоритетных исследований поведения в отношении здоровья, Университет Ньюкасла, Ньюкасл, штат Нью-Йорк, 2308, Австралия.

Франс А. Хенскенс

Школа электротехники и компьютерных наук, Университет Ньюкасла, Ньюкасл, Новый Южный Уэльс, 2308, Австралия.

Frans A. Henskens

Отдел медицинской генетики, Департамент биомедицины, Базельский университет, Базель CH-4058, Швейцария.

Стефан Хермс, Пер Хоффманн и Свен Цихон

Департамент генетики, Гарвардская медицинская школа, Бостон, Массачусетс, Массачусетс 02115, США.

Джоэл Н. Хиршхорн, Тыну Эско и Стивен А. Маккарролл

Отдел клинической биохимии, отделение неонатального скрининга и гормонов, иммунологии и генетики, Statens Serum Institut, Копенгаген, DK-2300, Дания.

Мадс В. Холлегард и Дэвид М. Хугард

Кафедра психиатрии, Медицинский факультет Университета здоровья Фудзита, Тойокэ, Айти, 470–1192, Япония.

Масаши Икеда и Накао Ивата

Отделение психиатрии, Региональный центр клинических исследований психоза, Университетская больница Ставангера, 4011 Ставангер, Норвегия.

Инге Хоа

Исследовательская группа ревматологии, Исследовательский институт Валль д’Эброн, Барселона 08035, Испания.

Антонио Хулиа и Сара Марсал

Центр медицинских исследований, Университет Западной Австралии, Перт, WA6009, Австралия.

Люба Калайджиева

Институт медицинских исследований Перкинса, Университет Западной Австралии, Перт WA6009, Австралия.

Люба Калайджиева и Ассен В.Ябленский

Кафедра медицинской генетики, Медицинский университет, София 1431, Болгария.

Сена Карачанак-Янкова и Драга Тончева

Департамент психологии Колорадского университета в Боулдере, Боулдер, 80309, Колорадо, США Психическое здоровье, Торонто, Онтарио M5T 1R8, Канада.

Джеймс Л. Кеннеди, Клемент К.Zai & Jo Knight

Кафедра психиатрии, Университет Торонто, Торонто, Онтарио M5T 1R8, Канада.

Джеймс Л. Кеннеди, Клемент Зай и Джо Найт

Институт медицинских наук, Университет Торонто, Торонто, Онтарио M5S 1A8, Канада.

Джеймс Л. Кеннеди и Джо Найт

Институт молекулярной генетики РАН, 123182 Москва, Россия.

Андрей Хрунин, Светлана Лимборска и Петр Сломинский

Латвийский центр биомедицинских исследований и исследований, Рига, LV-1067, Латвия.

Янис Кловинс и Лиене Никитина-Заке

Отделение психиатрии и Институт нейрогенетики Зилха, Медицинская школа Кека при Университете Южной Калифорнии, Лос-Анджелес, _{, Калифорния, США}

Джеймс А. Ноулз, Мишель Т. Пато И Карлос Н. Пато

Медицинский факультет Вильнюсского университета, LT-01513 Вильнюс, Литва.

Вайдутис Кучинскас и Зита Аушреле Кучинскиене

Кафедра биологии и медицинской генетики, 2-й медицинский факультет и университетская больница Мотол, 150 06 Прага, Чешская Республика.

Hana Kuzelova-Ptackova & Milan Macek Jr

Отделение детской и подростковой психиатрии, Медицинский факультет Пьера и Марии Кюри, Париж 75013, Франция.

Claudine Laurent

Duke-NUS Graduate Medical School, Singapore 169857.

Jimmy Lee Chee Keong

Департамент психиатрии, Медицинский центр Хадасса-Еврейского университета, Иерусалим

, Израиль.

Бернар Лерер

Центр геномных наук, Университет Гонконга, Гонконг, Китай

Миаоксин Ли и Пак К.Sham

Центр психического здоровья и психиатрическая лаборатория, Западно-Китайская больница, Сычуаньский университет, Чэнду, 610041 Сычуань, Китай.

Тао Ли и Цян Ван

Департамент биостатистики, Школа общественного здравоохранения Блумберга Университета Джонса Хопкинса, Балтимор, 21205, Мэриленд, США

Кунг-Йи Лян

Департамент психиатрии Колумбийского университета, Нью-Йорк , 10032, Нью-Йорк, США

Джеффри Либерман и Т.Скотт Строуп

Приоритетный центр трансляционной нейробиологии и психического здоровья, Университет Ньюкасла, Ньюкасл, штат Новый Южный Уэльс, 2300, Австралия.

Кармель М. Лафланд и Ульрих Шалль

Отделение генетики и патологии, Международный центр наследственного рака, Поморский медицинский университет в Щецине, 70-453 Щецин, Польша.

Ян Любински

Департамент психиатрической помощи и наркологической помощи; Национальный институт здравоохранения и социального обеспечения, П.О. ВСТАВКА 30, FI-00271 Хельсинки, Финляндия.

Jouko Lönnqvist & Jaana Suvisaari

Национальный институт здравоохранения и социального обеспечения, P.O. BOX 30, FI-00271 Helsinki, Finland.

Йоуко Лённквист и Яана Сувисаари

Департамент психического здоровья, Школа общественного здравоохранения Блумберг, Университет Джона Хопкинса, Балтимор, 21205, Мэриленд, США

Брион С. Махер

Департамент психиатрии Боннского университета , D-53127 Бонн, Германия.

Wolfgang Maier

Centre National de la Recherche Scientifique, Лаборатория генетической молекулярной передачи нейротрансмиссии и процессов нейродегенерации, Hôpital de la Pitié Salpêtrière, 75013 Paris, France.

Жак Малле

Кафедра геномной математики Боннского университета, D-53127 Бонн, Германия.

Мануэль Маттейсен

Исследовательское отделение, Больница Сорландет, 4604 Кристиансанн, Норвегия.

Мортен Маттингсдал

Департамент психиатрии, Гарвардская медицинская школа, Бостон, 02115, Массачусетс, США

Роберт У. Маккарли, Ракель И. Мешолам-Гейтли, Ларри Дж. Сейдман и Трейси Л. Петришен

9

VA Boston Health Care System, Brockton, 02301, Massachusetts, USA

Robert W. McCarley

Департамент психиатрии, Национальный университет Ирландии, Голуэй, графство Голуэй, Ирландия

Колм Макдональд

Центр когнитивного старения и когнитивная эпидемиология, Эдинбургский университет, Эдинбург Eh26 4SB, Великобритания.

Эндрю М. Макинтош

Отделение психиатрии, Эдинбургский университет, Эдинбург Eh26 4SB, Великобритания.

Эндрю М. Макинтош и Дуглас Х. Р. Блэквуд

Отдел психического здоровья и наркозависимости, Университетская больница Осло, 0424 Осло, Норвегия.

Ингрид Мелле и Оле А. Андреассен

Массачусетский центр психического здоровья Отделение общественной психиатрии Медицинского центра Бет Исраэль Дьяконесса, Бостон, 02114, Массачусетс, США

Ракель И.Мешолам-Гейтли и Ларри Дж. Сейдман

Эстонский центр генома, Тартуский университет, Тарту 50090, Эстония.

Андрес Мецпалу, Лили Милани, Мари Нелис и Тыну Эско

Школа психологии, Университет Ньюкасла, Ньюкасл, Новый Южный Уэльс, 2308, Австралия.

Патрисия Т. Мичи

Первая психиатрическая клиника, Медицинский университет, София 1431, Болгария.

Вихра Миланова

Отделение P, Университетская больница Орхуса, DK-8240 Риссков, Дания.

Ole Mors & Anders D. Børglum

Департамент психиатрии, Королевский колледж хирургов в Ирландии, Дублин 2, Ирландия.

Киран К. Мерфи

Королевский колледж Лондона, Лондон SE5 8AF, Великобритания.

Робин М. Мюррей и Джон Пауэлл

Медицинский центр Маастрихтского университета, Сеть исследований и обучения психическому здоровью Южного Лимбурга, EURON, 6229 HX Маастрихт, Нидерланды.

Инес Мьин-Гермейс и Джим Ван Ос

Институт трансляционной медицины Ливерпульского университета, Ливерпуль L69 3BX, Великобритания.

Bertram Müller-Myhsok

Институт психиатрии Макса Планка, 80336 Мюнхен, Германия.

Bertram Müller-Myhsok

Мюнхенский кластер системной неврологии (SyNergy), 80336 Мюнхен, Германия.

Bertram Müller-Myhsok

Отделение психиатрии и психотерапии, Университетская больница Йены, 07743 Йена, Германия.

Игорь Ненадич

Департамент психиатрии, Квинслендский институт мозга и Квинслендский центр исследований психического здоровья, Квинслендский университет, Брисбен, Квинсленд, Сент-Люсия, QLD 4072, Австралия.

Дебора А. Нертни

Департамент психиатрии и поведенческих наук, Медицинский факультет Университета Джонса Хопкинса, Балтимор, 21205, Мэриленд, США

Джеральд Нестадт и Энн Э. Пулвер

Департамент психиатрии, Тринити-колледж Дублин, Дублин 2, Ирландия.

Кристин К. Никодемус

Эли Лилли и компания, Корпоративный центр Лилли, Индианаполис, 46285, Индиана, США

Лаура Нисенбаум

Департамент клинических наук, психиатрия, Университет Умео, SE-901 87 Умео Швеция.

Аннели Нордин и Рольф Адольфссон

DETECT Служба раннего вмешательства при психозах, Блэкрок, графство Дублин, Ирландия.

Эдбхард О’Каллаган

Центр общественного здравоохранения, Институт клинических наук, Королевский университет Белфаста, Белфаст BT12 6AB, Великобритания.

F. Anthony O’Neill

Национальная лаборатория Лоуренса Беркли, Калифорнийский университет в Беркли, Беркли, 94720, Калифорния, США

Санг-Юн О

Институт психиатрии Королевского колледжа в Лондоне, Лондон SE5 8AF, Великобритания.

Джим Ван Ос

Мельбурнский центр нейропсихиатрии, Мельбурнский университет и Мельбурнский университет здравоохранения, Мельбурн, Вик 3053, Австралия.

Христос Пантелис

Кафедра психиатрии Хельсинкского университета, P.O. Box 590, FI-00029 HUS, Хельсинки, Финляндия.

Tiina Paunio

Отдел геномики общественного здравоохранения, Национальный институт здравоохранения и социального обеспечения, P.O. BOX 30, FI-00271 Helsinki, Finland

Tiina Paunio & Olli Pietiläinen

Медицинский факультет, Белградский университет, 11000 Белград, Сербия.

Милица Пейович-Милованцевич

Кафедра психиатрии, Университет Северной Каролины, Чапел-Хилл, 27599-7160, Северная Каролина, США

Диана О. Перкинс и Патрик Ф. Салливан

Институт молекулярной медицины Финляндии , FIMM, Университет Хельсинки, ПО Box 20FI-00014, Хельсинки, Финляндия

Олли Пиетилайнен и Аарно Палоти

Департамент эпидемиологии Гарвардской школы общественного здравоохранения, Бостон, 02115, Массачусетс, США

Алкес Прайс

, Психиатрический факультет Университета Оксфорд, Оксфорд, OX3 7JX, Великобритания.

Digby Quested

Институт психиатрии и поведенческой генетики Вирджинии, Университет Содружества Вирджинии, Ричмонд, 23298, Вирджиния, США

Марк А. Реймерс и Аарон Р. Волен

Институт многомасштабной биологии, Икан Medicine at Mount Sinai, New York, 10029, New York, USA

Panos Roussos & Pamela Sklar

PharmaTherapeutics Clinical Research, Pfizer Worldwide Research and Development, Кембридж, 02139, Массачусетс, США

Christian R.Schubert & Jens R. Wendland

Кафедра психиатрии и психотерапии, Геттингенский университет, 37073 Геттинген, Германия.

Thomas G. Schulze

Клиника психиатрии и психотерапии, Университет Эрлангена,

Эрланген, Германия.

Sibylle G. Schwab

Hunter New England Health Service, Newcastle NSW 2308, Australia.

Родни Дж. Скотт

Школа биомедицинских наук, Университет Ньюкасла, Ньюкасл, Новый Южный Уэльс, 2308, Австралия.

Родни Дж. Скотт

Отдел эпидемиологии и генетики рака, Национальный институт рака, Бетесда, 20892, Мэриленд, США

Цзяньсинь Ши

Исландский университет, Ландспитали, Национальная университетская больница, 101 Рейкьявик, Исландия .

Энгилберт Сигурдссон

Кафедра психиатрии и наркозависимости, Тбилисский государственный медицинский университет (ТГМУ), N33, 0177 Тбилиси, Грузия.

Теймураз Силагадзе

Исследования и разработки, Медицинский центр по делам ветеранов Бронкса, Нью-Йорк, 10468, Нью-Йорк, США

Джереми М.Сильверман

Wellcome Trust Center for Human Genetics, Oxford OX3 7BN, UK.

ChrisC. А. Спенсер

deCODE Genetics, 101 Рейкьявик, Исландия.

Hreinn Stefansson, Stacy Steinberg и Kari Stefansson

Кафедра клинической неврологии Венского медицинского университета, 1090 Вена, Австрия.

Элизабет Стогманн и Фриц Зимприх

Институт развития мозга Либера, Балтимор, 21205, Мэриленд, США

Ричард Э.Штрауб и Даниэль Р. Вайнбергер

Департамент медицинской генетики, Университетский медицинский центр Утрехта, Universiteitsweg 100, 3584 CG, Утрехт, Нидерланды.

Eric Strengman

Berkshire Healthcare NHS Foundation Trust, Bracknell RG12 1BQ, UK.

Шринивас Тирумалай

Отделение психиатрии, Университет Вероны, 37134 Верона, Италия.

Сара Тосато

Кафедра психиатрии, Университет Оулу, П.О. Box 5000,

, Финляндия.

Юха Вейола

Университетская больница Оулу, P.O. Box 20,

OYS, Финляндия.

Juha Veijola

Health Research Board, Dublin 2, Ирландия.

Дермот Уолш

Школа психиатрии и клинической неврологии, Университет Западной Австралии, Перт, WA6009, Австралия.

Dieter B. Wildenauer & Assen V. Jablensky

Computational Sciences CoE, Pfizer Worldwide Research and Development, Кембридж, 02139, Массачусетс, США

Хуалин Саймон Си

Генетика человека, Институт генома Сингапура, A * STAR, Сингапур 138672.

Цзяньцзюнь Лю

Отделение неврологии, Медицинская школа Икан на горе Синай, Нью-Йорк, 10029, Нью-Йорк, США

Джозеф Д. Буксбаум

Институт неврологии и медицины (INM-1), Исследовательский центр Юлих, 52428 Юлих, Германия.

Свен Цихон

Кафедра генетики, Еврейский университет Иерусалима,

Иерусалим, Израиль.

Ариэль Дарваси

Область открытий и трансляций нейробиологии, Фармацевтические исследования и ранние разработки, Ф.Хоффман-Ла Рош, CH-4070 Базель, Швейцария.

Энрико Доменичи

Центр клинических исследований в области нейропсихиатрии, Школа психиатрии и клинических неврологии, Университет Западной Австралии, Здание Фонда медицинских исследований, Перт, Вашингтон, Вашингтон, Австралия.

Ассен В. Джабленски

Кафедры психиатрии и генетики человека и молекулярной генетики, Институт психиатрии и поведенческой генетики Вирджинии, Университет Содружества Вирджинии, Ричмонд, 23298, Вирджиния, США

Кеннет С.Кендлер и Брайен П. Райли

Институт медицинских исследований Файнштейна, Манхассет, 11030, Нью-Йорк, США

Тодд Ленц и Анил К. Малхотра

Медицинская школа Hofstra NS-LIJ, Хемпстед, 11549 , New York, USA

Todd Lencz & Anil K. Malhotra

The Zucker Hillside Hospital, Glen Oaks, 11004, New York, USA

Todd Lencz & Anil K. Malhotra

Saw Swee Hock School of Общественное здравоохранение, Национальный университет Сингапура, Сингапур 117597, Сингапур.

Jianjun Liu

Квинслендский центр исследований психического здоровья, Университет Квинсленда, Брисбен 4076, Квинсленд, Австралия.

Брайан Дж. Моури

Центр генетических исследований человека и Департамент психиатрии, Массачусетская больница общего профиля, Бостон, 02114, Массачусетс, США

Трейси Л. Петришен

Департамент детской и подростковой психиатрии, Университет Эразии Медицинский центр, Роттердам 3000, Нидерланды.

Даниэль Постума

Отделение комплексной генетики признаков, нейробиологический кампус Амстердам, Медицинский центр университета VU, Амстердам, 1081, Амстердам, Нидерланды.

Даниэль Постума

Отдел функциональной геномики, Центр нейрогеномики и когнитивных исследований, нейробиологический кампус Амстердам, Университет VU, Амстердам 1081, Нидерланды.

Danielle Posthuma

Университет Абердина, Институт медицинских наук, Абердин AB25 2ZD, Великобритания.

Дэвид Сент-Клер

Отделения психиатрии, неврологии, неврологии и институт генетической медицины Медицинской школы Джонса Хопкинса, Балтимор, 21205, Мэриленд, США

Дэниел Р. Вайнбергер

Отдел клинической медицины, Копенгагенский университет, Копенгаген 2200, Дания.

Thomas Werge

Отдельные исследования или консорциумы, участвовавшие в метаанализе GWAS, возглавлялись R.A., O.A.A., D.HRB, ADB, Э. Брамон, JDB, AC, DAC, SC, AD, Э. Доменичи, HE, TE, PVG, MG, HG, CMH, NI, AVJ, EGJ, KSK, GK, J. Knight, T. Lencz, DFL, QSL, J. Liu, AKM, SAM, A. McQuillin, JLM, PBM, BJM, MMN, MCO’D., RAO, MJO, A. Palotie, CNP, TLP, MR, BPR, DR, ПКС, П. Скляр. D.St.C., P.F.S., D.R.W., J.R.W., J.T.R.W. и Т. Вместе с основной группой статистического анализа во главе с M.J.D. в составе S.R., B.M.N. и P.A.H., в эту группу вошла группа менеджеров во главе с М.C.O’D. кто отвечал за руководство исследованием и общее содержание рукописи. Дополнительный анализ и интерпретации были предоставлены E.A., B.B.-S., D.K., K.-H.F., M. Fromer, H.H., P.L., P.B.M., S.M.P., T.H.P., N.R.W. и П.М.В. Группа наблюдения за фенотипом включала A.C., A.H.F., P.V.G., K.K.K. и Б.Дж.М. D.A.C. возглавил подгруппу отобранных кандидатов генов, состоящую из M.J.D., E. Dominici, J.A.K., A.M.H., M.C.O’D, B.P.R., D.R., E.M.S. и П. Скляр. Результаты репликации предоставлены С.С., Х.С. и К.С. Остальные авторы внесли свой вклад в набор, генотипирование или обработку данных для компонентов метаанализа. A.C., M.J.D., B.M.N., S.R., P.F.S. и M.C.O’D. взял на себя ответственность за первичный набросок рукописи, который был сформирован группой управления. Все остальные авторы увидели, имели возможность прокомментировать и одобрили окончательный вариант.

Переписка на Майкл С. О’Донован.

Преодоление неизбежности наследственного психического заболевания

Имея семейную историю, которая, как известно, включает депрессию, зависимость, расстройства пищевого поведения и семь самоубийств, в том числе ее дедушку Эрнеста Хемингуэя и ее сестру Марго, актриса и писатель Мариэль Хемингуэй не пытается отрицать, что проблемы психического здоровья существуют в ее семье.Она неоднократно делится историей своей семьи, чтобы защищать психическое здоровье и помогать людям, страдающим психическими заболеваниями, чувствовать себя менее одинокими.

И, конечно, не они одни. Проблемы с психическим здоровьем распространены во многих семьях, поэтому для некоторых людей естественным является недоумение или беспокойство по поводу унаследованных рисков развития проблем с психическим здоровьем. Возьмем, к примеру, общую проблему психического здоровья — депрессию. По оценкам Медицинской школы Стэнфордского университета, около 10% людей в Соединенных Штатах в какой-то момент в течение своей жизни будут испытывать серьезную депрессию.Однако люди с семейным анамнезом депрессии имеют в два-три раза больший риск развития депрессии, чем средний человек.

В метаанализе 33 исследований 2014 г. (все опубликованы к декабрю 2012 г.) изучался семейный риск тяжелого психического заболевания для здоровья. Результаты, опубликованные в журнале Schizophrenia Bulletin , показали, что у потомков родителей с шизофренией, биполярным расстройством или большим депрессивным расстройством вероятность развития одного из этих заболеваний в зрелом возрасте составляет 1 из 3, что более чем в два раза превышает риск для контрольного потомства. родителей без тяжелых психических заболеваний.

Дженнифер Бем, лицензированный профессиональный консультант (LPC) в MindSpring Counseling and Consultation в Вирджинии, обнаружила, что клиенты, которые беспокоятся о семейном психическом здоровье, часто приходят на консультацию, уже чувствуя себя побежденным. Эти клиенты склонны думать, что они мало или ничего не могут с этим поделать, потому что это «в семье», — говорит она.

Тереза ​​Шак (Theresa Shuck) — LPC в Консультационной группе Баэтена и член генетической группы в общественной больнице в Висконсине.Она говорит, что семейная история психического здоровья может быть болезненной темой для многих клиентов из-за стигмы и стыда, связанных с этим. В своей практике она заметила, что люди часто не раскрывают семейный анамнез из-за собственного страха. «Затем, когда у молодого поколения развивается болезнь и выясняется семейный анамнез, возникает много вины и гнева по поводу того, почему семья не сказала им, как они хотели бы знать об этом и как они могли это сделать. что-то об этом », — отмечает она.

Сарра Эверетт, LPC, занимающаяся частной практикой в ​​Джорджии, говорит, что у нее есть клиенты, семьи которых сохранили историю своих психических заболеваний в секрете, чтобы защитить имидж семьи. «Очень многое из того, что подпитывает психические заболевания и доводит их до крайности, — это стыд. Ощущение, что с вами что-то не так, или незнание, что с вами, чувство одиночества и изоляции, — говорит Эверетт. Она подчеркивает, что откровенный и честный разговор о семейном психическом здоровье с психологом может помочь избавиться от проблем психического здоровья и помочь людям перестать стыдиться этой истории.

Является ли психическое заболевание наследственным?

Некоторые заболевания, такие как муковисцидоз и болезнь Хантингтона, вызываются одним дефектным геном, и поэтому их легко предсказать с помощью генетического теста. Психическое заболевание, однако, не так уж однозначно. Сочетание генетических изменений и факторов окружающей среды определяет, разовьется ли у кого-то заболевание.

В своей статье VISTAS 2012 года «Возвращение Роджерса: генетическое влияние консультативных отношений» Бем отмечает, что исследования в области клеточной биологии показали, что около 5% болезней детерминированы генетически, тогда как остальные 95% связаны с окружающей средой.

История так называемого «гена депрессии» прекрасно иллюстрирует сложность психиатрической генетики. В 1990-х годах исследователи показали, что люди с более короткими аллелями 5-HTTLPR (гена переносчика серотонина) имели более высокий шанс развития депрессии. Однако в 2003 году другое исследование показало, что эффекты этого гена смягчаются взаимодействием между геном и окружающей средой, что означает, что генотип может привести к депрессии, если люди будут подвергаться определенным условиям окружающей среды (т.э., стрессовые жизненные события). Совсем недавно два исследования опровергли статистические данные о связи между этим генотипом и депрессией, а также о взаимодействии между генами и окружающей средой с этим генотипом.

Тем не менее, исследователи продолжают искать расстройства, которые с большей вероятностью «наследуются в семье». Исследование 2013 года, проведенное Группой по изучению перекрестных расстройств Психиатрического геномного консорциума, показало, что пять основных психических расстройств — аутизм, синдром дефицита внимания / гиперактивности (СДВГ), биполярное расстройство, большое депрессивное расстройство и шизофрения — имеют общие генетические факторы риска.

В 2018 году в статье Bustle было перечислено 10 проблем психического здоровья, «которые чаще возникают в семье»: шизофрения, тревожные расстройства, депрессия, биполярное расстройство, обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР), СДВГ, расстройства пищевого поведения, послеродовая депрессия, зависимости. и фобии.

Еще больше усложняет ситуацию Кэтрин Даутит, профессор программы консультирования и человеческого развития в Университете Рочестера, отмечает, что исследования психических расстройств проводятся по таким категориям, как большая депрессия и тревожность, которые часто основываются на описательных терминах, а не биологические маркеры.Группа симптомов приводит к «расстройству», которое может иметь несколько причин, но не одними и теми же генами, объясняет она.

Таким образом, думать о психическом здоровье как о чисто генетической проблеме, говорит она. Другими словами, люди не просто «наследуют» психические заболевания. В экспрессии генов участвует ряд биологических факторов окружающей среды и .

Независимо от генетической связи, семейный анамнез действительно служит индикатором возможного риска определенных проблем психического здоровья, поэтому консультанты должны спросить об этом.Как генетический консультант Шак, член Американской консультативной ассоциации, признает, что она может по-разному относиться к семейному анамнезу. По определению Национального общества консультантов по генетике, генетическое консультирование — это «процесс помощи людям понять и адаптироваться к медицинским, психологическим и семейным последствиям генетического вклада в заболевание». В нем сочетаются обучение и консультирование, включая обсуждение эмоциональных реакций (например, вины, стыда) на причину болезни и стратегии улучшения и защиты психического здоровья.

Таким образом, собственные интересы Шак часто побуждают ее задавать уточняющие вопросы о семейном анамнезе, а не ограничиваться общим вопросом о том, борется ли кто-либо в семье клиента с определенным расстройством. Если, например, она узнает, что у клиента в семейном анамнезе депрессия, она может спросить: «У кого депрессия или у кого, по вашему мнению, депрессия?» После того, как клиент назовет членов семьи, Шак может сказать: «Расскажите мне о своем опыте общения с этими членами семьи. Насколько серьезно пострадало их психическое здоровье? Насколько вы знали об их психическом здоровье? »

Эти вопросы служат естественным переходом к обсуждению того, почему некоторые расстройства имеют более сильную предрасположенность в семьях, поэтому хорошо знать и помнить о них, — объясняет она.Она добавляет, что такое обсуждение семейной истории помогает нормализовать ее.

Эверетт, специализирующийся на психотерапии взрослых, воспитанных психически больными родителями, изначально избегает задавать слишком много вопросов. Вместо этого она позволяет разговору разворачиваться, и, если клиент упоминает об употреблении алкоголя, она спрашивает, употребляет ли кто-либо из членов семьи клиента алкоголь. По ее словам, включение этих вопросов в обсуждение часто открывает продуктивный разговор об истории психического здоровья семьи.

Факторы окружающей среды

Психические расстройства «на самом деле вовсе не связаны с генетическим тестированием, при котором вы исследуете гены или образцы крови, потому что не существует конкретных генетических тестов, которые могли бы предсказать или исключить возможность развития психического заболевания у кого-то», — отмечает Шак. «Психическое заболевание работает не так».

Шак говорит, что семейный анамнез психических заболеваний можно рассматривать в том же смысле, что и семейный анамнез высокого кровяного давления или диабета.Да, наличие семейного анамнеза увеличивает риск того или иного заболевания, но это не судьба, подчеркивает она.

По этой причине, когда кто-то с семейным анамнезом психических расстройств приходит на консультацию, важно объяснить им, что психическое здоровье — это больше, чем просто биология и генетика, говорит Шак. Фактически, генетика, окружающая среда, образ жизни и забота о себе (или ее отсутствие) работают вместе, чтобы определить, разовьется ли у кого-то психическое расстройство, объясняет она.

Один из любимых визуальных инструментов Шака, помогающих проиллюстрировать это клиентам, — это аналогия с банкой для психических заболеваний (из книги Холли Пей и Джеханнин Остин «Как поговорить с семьями о генетике и психических заболеваниях »).Шак предлагает клиентам представить стеклянную банку с шариками в ней. Шарики представляют собой гены (генетические факторы), которые они получают от обеих сторон своей семьи. Шарики также символизируют предрасположенность к психическим заболеваниям; У некоторых людей в сосуде есть два шарика, а у других — несколько горстей шариков.

Затем Шак объясняет, как образ жизни и окружающая среда также заполняют банку. Чтобы проиллюстрировать этот момент, она предлагает клиентам представить, как они добавляют листья, траву, гальку и ветки (представляющие факторы окружающей среды), пока емкость не заполнится.«У нас развивается психическое заболевание, только если банка переполняется», — говорит она.

Бем, член ACA, также использует простую аналогию (от биолога развития Брюса Липтона), чтобы объяснить клиентам эту сложную проблему. Она говорит клиентам думать о гене как о верхнем свете в комнате. Когда они входят в комнату, этот свет (или ген) присутствует, но неактивен. Они должны изменить свое окружение, подойдя и щелкнув выключателем, чтобы включить свет.

Как указывает Эверетт: «Наш опыт, употребление наркотиков, травмы — все это может включать гены, особенно в молодом возрасте.«С другой стороны, если бы у кого-то с широко распространенной семейной историей психических расстройств были опекуны, которые знали и обращались за помощью, ребенок мог бы вырасти относительно хорошо приспособленным и здоровым с точки зрения психического здоровья», — говорит она.

Внутриутробная эпигенетика — еще одна область, которая иллюстрирует, как окружающая среда влияет на наши гены и психическое здоровье, отмечает Дутит. Пример тому — голландский Hongerwinter (голодная зима). В 1944-1945 годах люди, жившие в оккупированной нацистами части Нидерландов, переживали голод и жестокий холод, потому что были отрезаны от продуктов питания и топлива.Ученые проследили за группой, которая в этот период находилась в утробе матери, и обнаружили, что суровая окружающая среда вызвала изменения в экспрессии генов, что привело к развитию у них проблем с физическим и психическим здоровьем на протяжении всей жизни. В частности, они чаще страдали депрессией, тревожными расстройствами, шизофренией, шизотипическим расстройством и различными видами деменции.

Почему это важно для работы консультантов? Если, по словам Даутита, консультанты осведомлены об экологическом риске для маленьких детей, например об изменении экспрессии генов в результате хронического стресса и травм, связанных с бедностью, они могут работать с родителями и использовать соответствующие терапевтические методы, такие как вмешательства в сенсорную терапию. младенцы и психотерапия между родителями и детьми, чтобы обратить вспять влияние вредной экспрессии гена
.

Бем использует роджерианский подход безоговорочного положительного отношения и «поощрения» клиента (показывая клиентов, к которым они достойны стремления), чтобы создать для клиентов иную среду — ту, которая созрела для изменений.

Консультации, которые изменяют поведение и мысли клиентов в долгосрочной перспективе, могут также изменить структуру мозга и помочь клиентам научиться новым способам поведения и бытия, продолжает Бем. «Это внешние факторы, которые вызывают у людей тревогу или депрессию», — говорит она.«Если вы выберетесь из этой ситуации, ваш опыт может быть другим. Если вы не можете выбраться из этого, то то, как вы это воспринимаете — то, как вы придаете значение этому — делает это другим в вашем мозгу «.

Надежда на эпигенетику

Исторически гены считались суверенными, но генетика не раскрывает всей истории, отмечает Бем. Для нее эпигенетика — обнадеживающий способ подойти к проблеме семейных психических заболеваний.

Epigenetics содержит греческий префикс epi , что означает «наверху», «над» или «вне.Таким образом, эпигенетика включает факторы вне генов. Этот термин может описывать широкий спектр биологических механизмов, которые включают и выключают гены (напоминая предшествующую аналогию с верхним светом). Эпигенетика фокусируется на экспрессии генов — на том, что формируется под влиянием окружающей среды и жизненным опытом, например, хроническим стрессом или травмой.

Дутит написала и представила о взаимосвязи между консультированием и психиатрической генетикой, включая ее статью 2006 года «Конвергенция консультирования и психиатрической генетики: важная роль консультантов» в журнале Journal of Counseling & Development и статью 2015 года об эпигенетике для колонка «Нейроконсультирование: объединение мозга и поведения» в номере Counseling Today .В своей главе о биологии маргинальности в книге ACA Neurocounseling: Brain-Based Clinical Approaches 2017 года она объясняет эпигенетику как способ, которым аспекты окружающей среды контролируют экспрессию генов. Она добавляет, что эпигенетические изменения могут помочь людям адаптироваться к новым и сложным условиям.

Вот где приходит консультирование. Клиенты часто приходят на консультацию после того, как какое-то время боролись сами по себе, отмечает Бем. Повторение их реакций на внешнюю среду привело к возникновению определенного нейропатического пути, объясняет она.

Клиенты засыпаны сообщениями о болезнях, которые являются генетическими или наследственными, но они редко слышат возражения о том, что они могут изменить свою жизнь, чтобы облегчить их борьбу, отмечает Бем. «Посредством последовательного применения этих изменений [клиенты] могут изменить структуру и функции [своего] мозга», — добавляет она. Этот процесс известен как нейропластичность.

Бем объясняет своим клиентам нейропластичность, буквально соединяя для них точки.Она ставит несколько точек на чистый лист бумаги, чтобы обозначить нейроны мозга. Затем для простоты она соединяет две точки линией, чтобы обозначить нейропатический путь, который развивается, когда кто-то постоянно действует или думает одним и тем же образом. Затем она спрашивает: «Как вы думаете, что произойдет, если я буду продолжать соединять эти две точки снова и снова?» Клиенты признают, что это действие оставит дыру в бумаге. На что она отвечает: «Когда я делаю дырку, мне не нужно смотреть на бумагу, чтобы соединить точки.Я могу делать это автоматически, не глядя, потому что я создал канавку. Это нейропатический путь. Это привычка.

Несмотря на то, что клиенты часто приходят на консультацию с нездоровыми или нежелательными привычками (например, тревожно реагируют на событие), Бем дает им надежду. Она объясняет, как консультирование может помочь им создать новые нейропатические пути, которые она иллюстрирует, соединяя исходную точку на бумаге с новой точкой.

Конечно, реальный процесс не так прост, как соединение одной точки с другой, но иллюстрация помогает клиентам понять, что они могут выбрать другой путь и установить новый способ существования и действия, говорит Бем.Осознание этого выбора дает клиентам, в том числе тем, у кого в семейном анамнезе психические заболевания, чувство свободы, надежды и возможностей, добавляет она.

В то же время Бем напоминает клиентам о силе, проявляемой ранее изношенными нейропатическими путями, и убеждает их, что продолжать идти по старому пути — это нормально. Если это произойдет, она советует клиентам вести дневник об этом опыте, записывая свои мысли и чувства по поводу нежелательного выбора, а также то, что они хотели бы, чтобы они сделали или думали иначе.

«Сам процесс написания этого текста усиливает [новый] нейропатический путь», — объясняет она. «Ты не только остановился и подумал об этом… ты написал об этом. Это тоже укрепило его ».

Кроме того, профессиональные клинические консультанты могут помочь донести подсознательные мысли клиентов до сознания. Поступая таким образом, клиенты могут обрабатывать вредные мысли, находить смысл в ситуации и создавать новое повествование, — объясняет Бем. По ее словам, здоровые мысли из нового повествования могут положительно повлиять на гены.

Защитные факторы

Когда пациенты сталкиваются с риском для физического здоровья, таким как диабет или высокое кровяное давление, медицинские работники обычно поощряют их скорректировать свое поведение в ответ. Шак, член Национального общества консультантов по генетическим вопросам и его группы, занимающейся особыми интересами по психическим расстройствам, аналогичным образом подходит к вопросу о повышенном риске психических расстройств у своих клиентов: помогая им изменить свое поведение.

Возвращаясь к аналогии с банками для психических заболеваний, Шак сообщает клиентам, что они могут увеличить размер своих банок, добавив сверху кольца, чтобы «содержимое» (генетические факторы и факторы окружающей среды) не вылилось наружу.Шак объясняет, что эти «кольца» являются защитными факторами, которые помогают улучшить психическое здоровье. «Сон, упражнения, социальные связи, психотерапия, поддержание физического здоровья — все те защитные факторы, которые мы контролируем и с которыми мы можем что-то делать, — [это] то, что делает банку более вместительной», — говорит она. «Итак, не имеет значения, с каким количеством шариков мы родились; Также важно, что еще помещается в банку и сколько защитных факторов мы добавляем в нее, чтобы увеличить емкость.”

Методы, включающие успокаивающее симпатико-парасимпатическое изменение (как было предложено Гербертом Бенсоном, пионером медицины разума и тела), также могут быть эффективными, утверждает Дутит. Она объясняет, что такие занятия, как медитация, вязание, лечебный массаж, творчество, пребывание на природе и работа с дыханием, помогают вызвать этот сдвиг и успокоить нервную систему. Некоторые из этих техник могут включать в себя базовые поведенческие изменения, которые помогают клиентам «осознавать, когда [они] становятся возбужденными, и иметь возможность распознать это, отстраниться от этого и заняться вещами, которые помогут [им] почувствовать себя больше базового спокойствия », — объясняет она
.

Кроме того, по словам Бема, консультирование может помочь клиентам заново научиться лучше реагировать или лучше справляться с ситуацией, связанной с их окружающей средой. Например, клиент, возможно, вырос, наблюдая, как родитель тревожно реагирует на внешние события, и подсознательно понял, что это уместная реакция. В безопасной обстановке консультирования этот клиент может научиться новым, здоровым методам совладания и, повторяя их (что является одним из способов изменения), создавать новые нейропатические пути.

В то же время Шак и Дутит предостерегают консультантов от намека на то, что, пока клиенты делают все правильно — правильно спят, соблюдают гигиену, едят здоровую пищу, занимаются спортом, уменьшают стресс, посещают терапевта, соблюдают режим приема лекарств — что они не будут бороться, у них не разовьется психическое расстройство или они могут игнорировать симптомы психоза.

«Вы можете делать все правильно, но у вас все равно будет депрессия. Это не значит, что кто-то делает что-то не так. … Это просто означает, что изначально в банке оказалось больше шариков », — говорит Шак. «Речь идет о том, чтобы дать людям представление о том, что некоторые из этих факторов можно контролировать, что они не просто беспомощно сидят в ожидании своей судьбы».

Шак часто переводит это сообщение на другие области здравоохранения. Например, у кого-то в семейном анамнезе диабет может развиться или не развиться, но человек может участвовать в защитных факторах, таких как поддержание здоровой массы тела и диета, посещение врача и обследование, чтобы минимизировать риск.«Если мы нормализуем [психическое здоровье] и сделаем его неотъемлемой частью того, что мы делаем со своим физическим здоровьем, на самом деле все не так уж и иначе», — говорит она.

Преодоление разрыва

Шак начала свою карьеру исключительно в качестве консультанта по генетическим вопросам. Однако, когда она направляла своих клиентов-генетиков и тех, кто имеет дело с перинатальной потерей, к психотерапевтам, несколько клиентов вернулись к ней, заявив, что психотерапевт не подходит. Со временем это происходило стабильно.

Этот опыт открыл Шаку глаза на существующий разрыв между медицинской и терапевтической профессиями для людей с хроническими медицинскими или генетическими заболеваниями. Она отмечает, что медицинское обучение обычно не входит в программу консультирования, часто потому, что нет места или необходимости в таком специализированном обучении.

Шак решил принять участие в решении этой проблемы, получив еще одну степень магистра, на этот раз в области профессионального консультирования. Сейчас она работает консультантом по генетическим вопросам и психотерапевтом в разных учреждениях.Она говорит, что некоторых клиентов она привлекает из-за ее научных знаний и знаний в области здравоохранения.

Бем также отмечает разрыв между генетикой и консультированием. «Я вижу эти два различных столпа: один — это столп генетического детерминизма, а другой — столп эпигенетики. Что касается концептуализации случая и лечения, не так много мест, где эти двое общаются », — говорит она.

Даутит, бывший биолог и иммунолог, признает, что некоторые генетические вопросы, такие как жизненные решения, связанные с психиатрической генетикой, выходят за рамки практики профессиональных клинических консультантов.Тем не менее, помощь клиентам в изменении их нездорового поведения и с помощью привычек справляться с семейными разногласиями или собственными реакциями (например, горе, потеря, беспокойство) на генетически опосредованные заболевания и создавать симпатико-парасимпатический сдвиг — все это области, в компетенции консультантов. — отмечает она.

Межпрофессиональный подход также полезен при лечении семейных психических расстройств. Если Бем обнаруживает, что «застряла» с клиентом, она проводит мотивационное интервью, а затем часто включает направление к врачу или другому медицинскому работнику.Например, отмечает она, депрессия может быть связана с дефицитом витамина D. У нее были клиенты, у которых уровень витамина D был опасно низким, и после того, как она направила их к врачу для устранения дефицита витаминов, их терапевтическая работа также улучшилась.

Другой пример — связь между зависимостью и дефицитом аминокислот. Бем отмечает, что консультация врача, который может проверить и лечить этот тип дефицита, снижает желание клиентов употреблять психоактивные вещества.Несмотря на то, что консультанты не являются врачами, знание того, когда сделать врачей частью терапевтической команды, может помочь улучшить результаты лечения клиентов,
она говорит.

Еще один способ преодолеть разрыв между психотерапией и генетикой — сделать психическое здоровье естественной частью диалога об общем состоянии здоровья. «Психическое заболевание живет в органе мозга, но мы почему-то не приравниваем мозг к органу, который равен нашим почкам, сердцу или печени», — говорит Шак. Когда в мозгу возникает дисфункция, клиенты заслуживают возможности улучшить работу своего мозга, потому что это важно для их общего благополучия,
утверждает она.

Столкновение со страхами

Наличие в семейном анамнезе психических заболеваний может привести к страху — страху развития расстройства, страху передать расстройство ребенку, страху оказаться плохим родителем или супругом из-за расстройства.

«Страх парализует», — отмечает Шак. «Когда люди чего-то боятся… они не говорят об этом и ничего не делают». Она объясняет, что цель консультирования — помочь клиентам избавиться от чувства страха — как будто они ждут, пока расстройство «случится» — к ощущению большего контроля.

Некоторые клиенты признались Эверетту, что они сомневаются в том, хотят они или должны ли иметь детей по нескольким причинам. Например, они боятся передачи психического расстройства, сами имели негативное детство из-за того, что один из родителей страдал от нелеченного расстройства, или в настоящее время борются с собственным психическим здоровьем. Для этих клиентов Эверетт объясняет, что наличие проблемы с психическим здоровьем или семейный анамнез психических заболеваний не означает, что они будут продолжать пренебрегать своими детьми или злоупотреблять ими.«С родителями, которые имеют поддержку и готовы быть открытыми и просить о помощи… [психическое заболевание] может быть частью их жизни, но не обязательно полностью разрушать их детей или семью», — говорит она.

Шак напоминает клиентам, которые опасаются, что их дети могут унаследовать психическое заболевание, что большинство факторов, определяющих, разовьется ли у людей психическое расстройство, негенетичны. Кроме того, она рассказывает клиентам, что их собственное психическое здоровье — лучший инструмент, чтобы помочь их ребенку в случае возникновения проблем, потому что они уже знают, какие признаки искать и как получить помощь.

Даже если ребенок происходит из семьи с историей психических заболеваний, окружение ребенка будет отличаться от предыдущих поколений, поэтому проявления психического заболевания могут быть менее или более серьезными или вообще не проявляться, добавляет Дутит.

Потенциальный риск психического заболевания также может вызвать гнев у некоторых клиентов, но, как указывает Шак, иногда это может служить мотивацией. Один из ее клиентов имеет семейный анамнез, который включает злоупотребление психоактивными веществами, наркоманию, накопительство, беспокойство, биполярное расстройство, ОКР, депрессию и самоубийства.У пациентки также были проблемы с психическим здоровьем и генетическое заболевание, но, в отличие от своей семьи, она защищала себя. Когда Шак спросил ее, чем она отличается от остальных членов своей семьи, клиентка призналась, что злилась на то, что она выросла с членами семьи, которые не признавали, что у них психическое заболевание, и вместо этого использовали нездоровое поведение, такое как употребление алкоголя, чтобы справиться. . Она знала, что хочет другой жизни для себя и своих будущих детей.

Самостоятельная судьба

Эверетт не уделяет слишком много внимания генетике клиентов, потому что она ничего не может с ними поделать.Вместо этого ее цель — побудить клиентов поверить в то, что они могут измениться и стать лучше. Она хочет, чтобы клиенты отошли от своих побежденных позиций и осознали, что семейная история психических заболеваний не должна определять их.

Точно так же, Бем считает, что консультанты должны внушать надежду и оптимизм во время сеансов и нести эти вещи клиентам, пока они не смогут нести их для себя. По ее словам, для этого консультанты должны хорошо разбираться в науке об эпигенетике и не бояться семейных историй клиентов.«Практикующие должны верить в то, что консультирование действительно может иметь значение, и должны пытаться углубить свое понимание того, как этот процесс может изменить гены клиента», — добавляет она.

С первого сеанса Бем вселяет надежду. Она обнаружила, что занятия, связывающие разум и тело, могут быстро успокоить клиентов и вселить в них оптимизм в отношении будущих сессий. Например, она может попросить клиентов заняться диафрагмальным дыханием и спросить их, что они хотят перенести в свое тело. Если их ответ — чувство успокоения, она предлагает им представить, как спокойствие проникает в каждую клеточку их тела, когда они вдыхают.С другой стороны, клиенты могут представить, что вдыхают цвет, символизирующий спокойствие. Затем Бем спрашивает клиентов, от чего они хотят избавиться — например, от стресса или беспокойства — и предлагает им представить это, покидая тело на выдохе.

Надежда и оптимизм сыграли большую роль в том, как Мэриэл Хемингуэй подошла к истории психических заболеваний своей семьи. Она признала, что ее история сделала ее более уязвимой. Будучи преисполнен решимости не стать еще одной трагической историей, Хемингуэй контролировал свое окружение, мысли и поведение.Сегодня она продолжает хорошо питаться, заниматься спортом, медитировать и снимать стресс.

История

Хемингуэя иллюстрирует сложность семейной истории и служит хорошим примером для консультантов и клиентов, — говорит Дутит. «Вне зависимости от того, генетическая она или нет, она передается из поколения в поколение», — говорит Даутит. «И это могло быть через поведение. Это могло быть из-за других экологических проблем. Это может быть любое количество модификаций, которые происходят при экспрессии генов ».

Шак говорит, что она часто слышит, как другие специалисты в области психического здоровья уделяют слишком большое внимание наследственности психических заболеваний.По ее словам, одна только семейная история психических заболеваний не определяет судьбу человека. Вместо этого консультанты и клиенты должны сосредоточиться на том, что они делают, контролируют, например, на факторах окружающей среды и образе жизни.

«Мы должны уделять особое внимание благополучию [и защитным факторам] гораздо больше, чем идее о том, что« это в моей семье, поэтому это произойдет со мной », — говорит она. «Мы должны взглянуть на те вещи, которые мы можем делать как индивидуумы, чтобы улучшить эти аспекты нашего благополучия, чтобы увеличить [способность к психическому заболеванию].”

****

Линдси Филлипс — писатель Counseling Today и стратег по UX-контенту, проживающий в Северной Вирджинии. Свяжитесь с ней по телефону [email protected] или через ее веб-сайт по адресу lindseynphillips.com .

Письма в редакцию: [email protected]

****

Мнения и утверждения, сделанные в статьях, публикуемых на CT Online, не должны рассматриваться как отражающие мнение редакторов или политику Американской ассоциации консультантов.

Шизофрения среди факторов высокого риска смерти от COVID-19

Ключевые выводы

• Новое исследование показало, что пациенты с COVID-19 с шизофренией в анамнезе имеют более высокий риск смерти по сравнению с пациентами с двумя другими психическими заболеваниями.
• Шизофрения была связана с вирусами и раньше, но связь все еще не ясна.
• Людям с расстройством шизофренического спектра и их близким следует продолжать соблюдать протоколы пандемии и делать прививки от COVID-19, когда они станут доступны.

В новом исследовании исследователи системы здравоохранения Лангоне Нью-Йоркского университета (NYU) обнаружили, что у людей с шизофренией в три раза больше шансов умереть от COVID-19 по сравнению с теми, у кого нет болезни.

Исследование, опубликованное в январе в журнале JAMA Psychiatry , показало, что расстройства шизофренического спектра значительно увеличивают смертность от COVID-19. Шизофрения считается вторым по величине предиктором смерти от COVID-19 после возраста. Эти показатели были определены после учета демографических и медицинских факторов риска.

В период с 3 марта по 31 мая 2020 года исследователи наблюдали за 7348 людьми, у которых был положительный результат теста на COVID-19 в течение 45 дней до этого. Цель состояла в том, чтобы выяснить, можно ли предсказать риск смерти пациента от COVID-19 по любому или всем трем психическим состояниям: расстройствам настроения, тревожным расстройствам или расстройствам шизофренического спектра.

Почти 12% пациентов — 864 — умерли в течение 45 дней после получения положительного результата теста на COVID-19. Из всех пациентов в исследовании у 75 была история шизофрении, и 20 из этих пациентов умерли (26.Пациенты, у которых в анамнезе были расстройства настроения и тревожные расстройства, умирали реже, чем пациенты с шизофренией — 18,4% и 10,8% соответственно.

В исследовании авторы писали, что «на основании предыдущих исследований смертности от всех причин ожидался более высокий риск с диагнозом шизофрения, но величина увеличения после поправки на сопутствующие медицинские факторы риска была неожиданной».

Исследование пришло к выводу, что расстройства настроения и тревожные расстройства не оказали существенного влияния на нравственность COVID-19.Однако авторы отметили, что стадия заболевания — например, пережил ли пациент в настоящее время большой депрессивный эпизод — «может способствовать дифференцированному риску у пациентов с эпизодическими психическими расстройствами».

Что это значит для вас

Эксперты до сих пор не уверены, почему люди с шизофренией подвергаются повышенному риску смерти от COVID-19, но они работают над выяснением связи. Люди с расстройствами шизофренического спектра или любым психическим заболеванием должны продолжать защищать себя от COVID-19, поддерживать связь со своими медицинскими и психиатрическими работниками и получать вакцину, как только она становится доступной.

Ограничения исследования

У исследования действительно было несколько ограничений, которые могли преувеличить или исказить данные. Например, исследователи собирали данные во время первых волн пандемии в Нью-Йорке, когда тестирование проводилось в основном для людей с симптомами и людей с высоким риском.

Кроме того, в исследование были включены только люди, имевшие доступ к системе здравоохранения Нью-Йоркского университета. Исследователи могли включить только относительно небольшую выборку людей с историей шизофрении.

Авторы утверждают, что даже с учетом ограничений исследования степень риска смертности от COVID-19 при расстройствах шизофренического спектра остается высокой.

Вирусы и шизофрения

Пожилой возраст является хорошо задокументированным фактором риска COVID-19, и ученые понимают, почему: чем вы старше, тем сложнее вашему организму бороться с вирусом. Связь между шизофренией и повышенной смертностью от COVID-19 менее очевидна. .

Что такое шизофрения?

Шизофрения — это состояние психического здоровья, при котором изменения в структуре и функциях мозга вызывают когнитивные, поведенческие и эмоциональные расстройства.Люди с этим заболеванием могут испытывать бред, галлюцинации, дезорганизацию, необычное поведение и ломку. Состояние обычно возникает в молодом возрасте и связано с несколькими генетическими, экологическими и другими факторами риска.

Кэтлин Немани, доктор медицины, психиатр и один из авторов исследования, говорит Verywell, что здесь могут действовать биологические механизмы. Расстройства шизофренического спектра были связаны с вирусами в течение многих лет, хотя эта связь не совсем ясна.

По словам Немани, несомненно, что исследователи «видят связь между шизофренией и повышенным риском смерти из-за COVID-19».

«В будущих исследованиях может быть обнаружена связь между инфекцией COVID-19 и более поздним развитием шизофрении», — говорит Немани. «Нам нужно будет выяснить, почему. На данном этапе мы можем только предполагать. Но возможно, что аномалии иммунной системы, вызванные генетическими или приобретенными факторами риска, могут подвергнуть людей более высокому риску как тяжелой инфекции, так и психоза.»

Почему шизофрения увеличивает риск смертности?

Анализируя, почему шизофрения увеличивает риск смертности, исследователи учитывали множество факторов, включая логистику, такую ​​как доступ к медицинскому обслуживанию, а также биологические механизмы.

Люди с шизофренией с меньшей вероятностью будут обращаться за медицинской помощью и при этом могут столкнуться с системными барьерами. Люди с этим расстройством могут быть социально изолированы, могут не иметь необходимых ресурсов и сталкиваться с социальной стигмой, связанной с шизофренией.Эти переменные также могут способствовать увеличению смертности.

Шизофрения и психоз также давно ассоциируются с вирусами. Предыдущие исследования продемонстрировали нарушение функции иммунной системы у пациентов с шизофренией. В случае COVID-19 аномальное воспаление может способствовать серьезности заболевания и смертности.

Что было первым?

«В течение нескольких десятилетий исследования в различных областях исследований указывали на связь между шизофренией и инфекцией», — говорит Немани.«Однако направление ассоциации было менее ясным — вызывают ли инфекции шизофрению или люди с шизофренией более склонны к тяжелой инфекции?»

Немани говорит, что есть доказательства для обеих сторон. Инфекция в детском возрасте может увеличить шансы развития шизофрении в более позднем возрасте, а наличие шизофрении может увеличить шансы на тяжелую инфекцию.

Катлин Немани, MD

Вызывают ли инфекции шизофрению или люди с шизофренией более склонны к тяжелой инфекции?

— Катлин Немани, MD

Далее Немани ссылается на исследование 2015 года, в котором уже была выявлена ​​связь между шизофренией и респираторными заболеваниями.«Взрослые, больные шизофренией, более склонны к развитию тяжелых инфекций в более позднем возрасте, при этом риск смерти от гриппа и пневмонии увеличивается в семь раз», — говорит она.

Направленность связи между вирусом и шизофренией все еще не ясна, но пандемия может помочь исследователям стать более уверенными. «Пандемия COVID-19 дала возможность взглянуть на взаимосвязь между шизофренией и воздействием одного вируса, контролируя все внешние факторы, которые могут способствовать повышению смертности в этой группе населения (такие как болезни сердца, ожирение, курение, доступ к медицинской помощи) », — говорит Немани.

Что вы можете сделать

Немани рекомендует людям с расстройством шизофренического спектра или любым психическим заболеванием, если на то пошло, продолжать принимать меры предосторожности в отношении COVID-19.

«Пациенты с шизофренией, а также их близкие должны соблюдать меры предосторожности, такие как ношение масок и избегать переполненных помещений», — говорит Немани. Она также рекомендует сделать вакцину, когда она станет доступной.

Также важно поддерживать связь со своим врачом, психиатром и обращаться за поддержкой к людям, которым вы доверяете.

«Клиницисты могут сыграть свою роль в повышении уровня просвещения и осведомленности пациентов, поощрения приверженности мерам профилактики инфекций и решения любых проблем, которые могут возникнуть у их пациентов», — говорит Немани. «Физическое дистанцирование важно для предотвращения инфекции, но важно поддерживать связь».

Информация в этой статье актуальна на указанную дату, что означает, что когда вы ее прочтете, может быть доступна более новая информация. Чтобы узнать о последних обновлениях о COVID-19, посетите нашу страницу новостей о коронавирусе.

Психоз является генетическим? | Расшифруйте свою ДНК и узнайте о своих рисках!

Отчет о ДНК психоза Nebula Genomics

Психоз является генетическим? Мы создали отчет о ДНК на основе исследования, в котором была предпринята попытка ответить на этот вопрос. Ниже вы можете увидеть ОТЧЕТ ОБ ОБРАЗЕЦ ДНК. Чтобы получить индивидуальный отчет о ДНК, приобретите нашу программу «Секвенирование всего генома»!

Эта информация была обновлена ​​с учетом последних научных исследований по состоянию на май 2021 года.

Дополнительная информация

Что такое психоз? (Часть 1 статьи Является ли психоз генетическим?)

Психоз описывает ненормальное психическое заболевание, состоящее из симптомов, включая галлюцинации, бред, потерю контакта с реальностью или расстройства эго. Это состояние влияет на человека тем, что у него почти всегда нарушены отношения с реальностью. Также может быть бессвязная речь, несоответствующее поведение, проблемы со сном, социальная изоляция, отсутствие мотивации и трудности с выполнением повседневных дел.Говорят, что в период психоза человек переживает психотический эпизод.

Эти различные типы симптомов могут возникать по отдельности или в сочетании. Причины включают психические заболевания, такие как шизофрения или биполярное расстройство, нарушение сна, некоторые заболевания, определенные лекарства и наркотики, такие как алкоголь или каннабис. Психоз может быть разовым случаем, вызванным временным фактором или частью длительного психического состояния.

Психоз представляет собой потерю контакта с реальностью.Pixabay.com.

По данным Национального института психического здоровья, три наиболее распространенных признака психоза включают галлюцинации, бред и когнитивные переживания или тревожные мысли.

Галлюцинации — это видеть, слышать или чувствовать вещи, которых нет. Человек может слышать голоса, испытывать странные ощущения или видеть проблески предметов или людей, которых нет.

Заблуждения — это сильные ложные убеждения, которые не соответствуют культуре человека, вряд ли могут быть правдой и могут показаться иррациональными.Человек может полагать, что внешняя сила контролирует их, полагать, что тривиальные замечания, события или предметы имеют личное значение или значение, или думать, что они обладают особыми способностями. Многие другие примеры могут быть составлены из заблуждений.

Познавательные переживания связаны с умственными действиями. Людям с психозом может быть трудно учиться, запоминать, принимать решения или концентрироваться.

Психоз генетический?

Люди с большей вероятностью испытают психоз, если кто-то из членов семьи, например, родитель или брат или сестра, страдает этим заболеванием.Дети, рожденные с генетической мутацией, известной как синдром делеции 22q11.2, подвержены риску развития психотического расстройства, особенно шизофрении. В большинстве случаев сочетание нескольких генетических факторов, каждый из которых имеет небольшой эффект, увеличивает риск развития заболевания головного мозга.

Двумя наиболее изученными формами психоза в этом отношении являются шизофрения и биполярное расстройство, которые связаны с гиперпродукцией нейромедиатора дофамина в головном мозге. Были проведены и другие исследования, изучающие гены, связанные с функционированием этого химического вещества в головном мозге.Исследование 2019 года показало, что кластер эпигенетических маркеров, которые включают и выключают гены, влияет на ген IGF2, который играет роль в синаптическом развитии. Энхансер также регулирует дофамин. Это открытие может объяснить, почему болезни, связанные с дофамином, часто сопровождаются нарушением синапсов мозга.

Генетика шизофрении и других психозов является областью активных исследований. Скорее всего, генетическая предрасположенность в сочетании с факторами окружающей среды, особенно стрессорами, вызывает приступы психоза.

Текущие исследования психозов [обновлено в мае 2021 года]

В онлайн-библиотеке Wiley было опубликовано исследование под названием «Влияние травмирующих жизненных событий, когнитивных предубеждений и вариаций дофаминергических генов на предрасположенность к психозам», целью которого было проверить влияние взаимодействий между вариациями дофаминергических генов и травматическими жизненными событиями (TLEs). на тяжесть психотических переживаний (PLEs).

Исследование показало, что снижение катаболизма дофамина, связанное с полиморфизмом гена катехол-О-метилтрансферазы (COMT) rs4680, связано и может усиливать состояние у людей с историей травматических жизненных событий (TLE) и высоким уровнем когнитивных искажений.

Другое исследование было проведено «Психиатрией JAMA» под названием «Продольные тенденции уровней инсулина и индекса массы тела в детском возрасте и связи с риском психоза и депрессии у молодых людей».

Цель заключалась в том, чтобы изучить, связаны ли определенные траектории развития, связанные с массой тела в раннем детстве, с психозом и депрессией у молодых людей.

Результат, кажется, согласуется с этой гипотезой. В частности, нарушение чувствительности к инсулину (фактор, способствующий ожирению, сердечным заболеваниям и диабету) также, по-видимому, увеличивает распространенность психозов.

В отчете также объясняется, что значительное увеличение ИМТ в период полового созревания может увеличить риск развития депрессии у молодых людей в более позднем возрасте.

Эпидемиология (Часть 4 статьи Является ли психоз генетическим?)

По данным Национального альянса по психическим заболеваниям, у 3 из 100 человек в какой-то момент жизни будет эпизод, хотя это не означает, что у них будет психотическое расстройство. Несмотря на то, что в США около 100000 молодых людей ежегодно испытывают психоз того или иного типа, менее 1% из них.Популяция С. живет с психотическим расстройством.

Женщины подвергаются более высокому риску заболевания после родов. Такой психоз называется послеродовым психозом, который характеризуется тяжелым послеродовым расстройством настроения. Исследование 2021 года показало, что 1-2 из 1000 родов приводят к этому типу психического расстройства. Состояние обычно развивается в подростковом или раннем взрослом возрасте, средний возраст возникновения составляет 24 года.

Причины (Часть 5 статьи Является ли психоз генетическим?)

Не существует единого фактора, вызывающего у человека психоз.В настоящее время считается, что этому состоянию способствует сочетание генетических факторов и факторов окружающей среды. В частности, любая существующая предрасположенность (предрасположенность; генетическая или пренатальная) взаимодействует с последующим стрессом, который считается спусковым крючком. К стрессорам относятся:

• Пре- и перинатальные факторы, такие как материнский стресс во время беременности
• Влияние на иммунную систему (детские инфекции),
• Социализация и психологическое развитие ребенка
• Анатомические и функциональные отклонения в структуре мозга и клеток головного мозга
• Механическое воздействие на мозг (эл.g., через черепно-мозговую травму или опухоли головного мозга),
• Гормональные воздействия
• Лекарства и лекарства
• Различные соматические заболевания (аутоиммунные / ревматические, эндокринные)

Типы психозов (Часть 6 Психоза генетически?)

Состояние можно разделить на две основные категории, которые разделяют нейрокогнитивные расстройства, описывающие снижение функции мозга из-за заболеваний не психиатрической природы, и психические расстройства.

Нейрокогнитивные расстройства

• Дегенеративные заболевания головного мозга (деменция с тельцами Альцгеймера или Леви, сосудистая деменция — подробнее о болезни Альцгеймера можно прочитать в нашей исследовательской библиотеке)
• Травмы головного мозга (черепно-мозговая травма)
• Очаговые процессы (эпилепсия, инсульт)
• Злокачественные новообразования опухоли как в основном в головном мозге, так и в виде метастазов)
• Инфекции (менингит)
• Аутоиммунные заболевания (энцефалит против рецепторов NMDA, тиреоидит Хашимото, красная волчанка, рассеянный склероз, васкулит)
• Эндокринные заболевания (гипо-тиреоидизм и гипертиреоз) и гиперпаратиреоз)
• Врожденные или приобретенные метаболические нарушения (лейкодистрофия, лизосомные болезни накопления, мукополисахаридозы, порфирия)
• Другие метаболические нарушения (гипо- и гипернатриемия, гипогликемия)
• Отравление лекарствами
• Особые формы, такие как послеродовая м психоз

Психиатрические расстройства

• Шизофрения или шизофренические болезни
• Стойкое бредовое расстройство
• Острые или временные психотические расстройства
• Индуцированное бредовое расстройство
• Шизоаффективное расстройство
• Аффективные психозы 6 или большие депрессии (включая некоторые формы биполярной депрессии6) -индуцированный психоз

  Другая форма — психоз, вызванный употреблением психоактивных веществ, то есть психотическое расстройство, вызываемое одним или несколькими психотропными веществами.Психотические состояния обычно могут быть обратимыми или временными. Некоторые категории этих веществ включают алкоголь, амфетамины, бензодиазепины, кофеин, кокаин и ЛСД.

  Характеристики и симптомы (Часть 7 документа Является ли психоз генетическим?)

  Согласно Healthline, психоз — это совокупность симптомов. В общем, три основных симптома, которые характеризуют это состояние, — это галлюцинации, бред, а также спутанные и тревожные мысли. Некоторые специфические симптомы людей, страдающих психозом:

  • Проблемы с концентрацией внимания
  • Подавленное настроение или расстройства настроения
  • Слишком много или мало сна
  • Беспокойство
  • Подозрительность
  • Отстраненность от семьи и друзей
  • Бред
  • Галлюцинации
  • Неорганизованная речь
  Депрессия
  • Суицидальные мысли или действия
  Три признака психоза — галлюцинации, бред и тревожные мысли.ScienceonTap. CC BY-NC-SA 4.0.

  Ранний психоз обычно проявляется постепенно. Иногда это называют психозом первого эпизода (FEP) и характеризуют как время, когда кто-то впервые проявляет признаки того, что начинает терять контакт с реальностью. Ранние предупреждающие признаки сложно отличить от нормального поведения молодых людей, поэтому при подозрении на заболевание важно обратиться к врачу. Некоторые характерные признаки психотического эпизода:

  • Видеть, слышать, пробовать на вкус или верить в то, чего другие не видят
  • Повторяющиеся необычные мысли или убеждения, которые невозможно остановить независимо от того, во что верят другие
  • Сильные и неуместные эмоции или отсутствие эмоций вообще
  • Отказ от семья или друзья
  • Внезапное снижение самообслуживания
  • Проблемы с ясным мышлением или концентрацией внимания

  Не у каждого человека с психозом появляются одни и те же симптомы, и симптомы у одного человека могут со временем меняться.

  Диагноз (Часть 8 статьи Является ли психоз генетическим?)

  Не существует теста для положительной диагностики психоза. Однако врач обычно спрашивает о симптомах и возможных причинах. Вопросы могут быть сосредоточены на опыте человека, семейном анамнезе психических заболеваний, а также на употреблении лекарственных и рекреационных наркотиков. Они также могут провести дополнительные лабораторные исследования и визуализацию, чтобы исключить другие факторы. Анализы крови и изображения головного мозга (например, МРТ) являются обычными тестами при диагностике психоза.

  Если у симптомов нет физической причины, врач может направить пациента к психиатру или психологу. Эти специалисты в области психического здоровья могут определить, вызывает ли состояние психического здоровья наблюдаемые симптомы, выполнив психологическую оценку, которая включает специально разработанные интервью и инструменты оценки.

  Чем раньше будет диагностирована болезнь и начато лечение, тем лучше будет окончательный прогноз.

  Лечение (Часть 9 статьи Является ли психоз генетическим?)

  Точное лечение психоза зависит от основного заболевания.Общие формы лечения включают нейролептики и психотерапию.

  Нейролептики

  Эти препараты облегчают симптомы, но не лечат болезнь. Они являются основной формой лечения людей с психотическими заболеваниями и работают, блокируя дофамин. Примеры лекарств:

  • галоперидол (Haldol)
  • хлорпромазин (торазин)
  • клозапин (Clozaril)

  Антипсихотические средства не следует применять во всех случаях.Они часто могут негативно влиять на другие состояния, такие как эпилепсия или болезни сердца. Нейролептики могут довольно быстро уменьшить тревожность, но для уменьшения психотических симптомов, таких как галлюцинации и бред, может потребоваться несколько дней или недель.

  Некоторые нейролептики принимают внутрь, другие можно вводить в виде инъекций. Некоторые лекарства с медленным высвобождением, вводимые в виде инъекций, нужно принимать только каждые 1–4 недели.

  Как и у многих лекарств, побочные эффекты у разных пациентов различаются.Некоторые общие побочные эффекты нейролептиков включают:

  • сонливость
  • дрожь и дрожь
  • прибавка в весе
  • беспокойство
  • мышечные подергивания и спазмы — когда мышцы укорачиваются сильно и болезненно
  • помутнение зрения
  • головокружение
  • запор
  • потеря либидо
  • сухость во рту

  Всегда консультируйтесь с врачом перед прекращением приема лекарств, таких как нейролептики, поскольку внезапное прекращение приема рецепта может привести к рецидиву симптомов.

  Психотерапия

  Эти методы лечения не уменьшают основные симптомы психоза, но могут помочь уменьшить интенсивность и тревожность, испытываемую пациентами. Когнитивно-поведенческая терапия (КПТ) и семейное вмешательство являются распространенными подходами, помогающими пациентам и их семьям лечить симптомы психоза.

  Хотя симптомы психоза могут затруднять повседневную деятельность и представлять серьезную опасность для здоровья, эти психические расстройства поддаются лечению.