Психоз бондаренко: Психоз Бондаренко | Sobaka.ru
Психоз Бондаренко | Sobaka.ru
Барабанщик группы Five Shilling’s, играющей лихие средневековые мелодии на соответствующих эпохе инструментах, стал звездой фестиваля «Пластилиновый дождь». Пережив кризис, группа готовится к записи альбома, а сам Психоз мастерит себе волынку
Как вас зовут на самом деле?
Психоз Бондаренко. Это самый популярный вопрос, который мне задают, но последние тринадцать лет именно так меня и зовут. В какой-то момент мое ощущение жизни стало таким, так меня стали называть друзья. Сегодня они все уже женатые дядьки с детьми, а я все Психоз. И я нисколько не жалею, подчас моя жизнь намного веселее, чем у них.
Из того, что видят зрители, складывается ощущение, что в FiveShilling’s вы играете главную роль.
У нас уникальный коллектив, и не только потому что мы играем в стиле medivalfolk(средневековый фолк), но и потому что каждый из участников группы — главный, просто с какой стороны посмотреть.
Тем, кто видит меня на выступлениях, кажется, что я лидер. Причина в том, что моя задача состоит в том, чтобы налаживать контакт со зрителями, общаться, заводить их, «подбивать» на танцы и активность. Организатор и идейный вдохновитель FiveShilling’s — это Евгений Явкин, он же Jack: создатель группы и инструментов: волынок, барабанов. Без него и группы бы никогда не было. За ритм-секцию отвечает Александр Попков. За вторую волынку, поддержку и создание отдельных партий у нас отвечает Евгений Рыбаков. Третий барабан и душа нашего коллектива, которые объединяет всех нас — человек с лицом «Иисуса» Евгений Учуськин.
Как в таком урбанистическом, промышленном городе, как Самара, мог появиться medivalfolk коллектив?
Я встану на защиту Самары, хоть родился я и не тут — я приезжий из маленького поселка в республике Коми. У нас город, как мне кажется, имеет свою романтику и в нем можно найти, наверное, любой вид занятий. Собираешь почтовые марки 1983 года выпуска? Найдется еще один такой же любитель.
А Fiveshilling’s собрались благодаря клубу реконструкторов «Старый свет», который разрабатывал тему раннего и позднего Средневековья. Там и появился такой человек, как Jack, которому в процессе изучения эпохи захотелось углубиться в реконструкцию, в частности в создание музыкальных инструментов той эпохи. Первой была создана волынка, существовавшая в Европе, немецкий дудльзак.
Однажды в Загородном парке у меня состоялась творческая встреча, на которой принимали участие волынщики, их, естественно, облепила толпа. Я подошел и спросил, можно ли тоже научиться играть, мне дали контакты, пригласили на репетицию. Я помню, что очень удивился столь спокойной реакции на совершенно постороннего человека, который напрашивается к ним. Когда я уже пришел, все очень удивились. Оказалось, что научиться играть хотят очень много людей, но я был единственным, кто пришел впервые за два года.
У всех моих инструментов есть имя. А его зовут шумный — отличное имя для барабана
Так образовалась группа FiveShilling’s?
Я пришел в сентябре 2011 года и в ноябре группа уже сформировалась.
Мы начали потихоньку выступать, накапливать материал.
Я отыграл два года на волынке. Изначально у нас было шесть волынщиков и пять барабанщиков. А сейчас соотношение два к трем. В прошлом году у группы случился творческий кризис и часть музыкантов покинули состав, каждый по своей веской причине. В начале сезона 2013 один из барабанщиков тоже стал постепенно отходить от музыки и я принял решение сменить инструмент, чтобы коллектив продолжал работать в том же темпе.
У вашего барабана есть имя?
Если говорить о виде инструмента, то это давуль. У всех моих инструментов есть имя, а его зовут Шумный — отличное имя для барабана. Он сделан из дерева и кожи африканской козы руками Евгения. Это прекрасный инструмент, в нем все еще есть небольшие огрехи, но мы над ним работаем. Мы непрофессиональные мастера, поэтому постоянно ищем, что еще можно сделать, чтобы звук был чище, глубже. Я сам, например, недавно сделал волынку.
На «Пластилиновом дожде» ваше выступление собирало аншлаг, оба дня программы, несмотря на ливень. Вам всегда сопутствует такой успех?
«Дождь» для нас — это вообще особое событие, своеобразное закрытие сезона. Фестивальное лето начинается для Fiveshilling’s с «Барабанов мира» в Тольятти, а завершается в Самаре. То, что люди не разошлись, несмотря на внезапно хлынувший ливень — еще один показатель того, что группа смогла преодолеть кризис. Когда люди, набились под шатер, пришлось играть еще лучше, чем обычно, ведь слушатели и зрители стояли буквально в шаге от нас.
Какие планы у группы на ближайшее время?
Когда закончится фестивальный сезон и наступит осенне-зимнее затишье, мы планируем заняться записью первого студийного альбома. Нас стали часто спрашивать, где можно услышать наши песни, а ответить нам нечего — есть только запись в социальных сетях с уличных выступлений.
Настала пора записать.
А еще важно знать, что Психоз играет в команде КВН «Самара», вышедшей в полуфинал премьер-лиги КВН, работает преподавателем дополнительного образование в школе,сурдопедагог и повар по образованию.
А еще важно знать, что
Психоз играет в команде КВН «Самара», вышедшей в полуфинал премьер-лиги КВН, работает преподавателем дополнительного образование в школе,сурдопедагог и повар по образованию.
Текст: Женя Кусто
Фото: Артем Голяков
БЕЗБОЛЕЗНЕННЫЙ ПСИХОЗ | Петербургский театральный журнал (Официальный сайт)
С. Кейн. «Психоз 4.48».
Режиссер Сергей Хомченков
«Психоз 4.48» — последняя пьеса Сары Кейн,
скандально известной своими жесткими, больными,
агрессивно-откровенными текстами. В 1999 году
в возрасте 27 лет она покончила с собой, находясь на
лечении в психиатрической больнице.
Смерть Кейн стала неотделимой частью пьесы «Психоз 4.48». В тексте нет ни малейшего зазора между персонажем и автором. В том, что драматург делает основой произведения собственную предсмертную агонию, — абсолютная уникальность материала.
Стыд, страх, ненависть к себе, отчаяние, боль — здесь все стопроцентно реально. Текст пьесы — результат уже осуществившегося саморазрушения. Это бред, поток сознания, без знаков препинания, без разделения на персонажей. Монолог и одновременно диалог, с собой и одновременно со своими двойниками, с надоевшими психоаналитиками, с возлюбленным, которого нет… Бессвязные предложения, обрывки фраз, числа, навязчивые мысли, повторенные по многу раз, мольба, ругань, крик. Единственная цель этого распадающегося текста — высказать, прокричать то, из-за чего невозможно, нельзя жить в этом мире. Обреченность быть телом, туловищем, которое ненавидишь, неутолимая жажда смысла в тотальной бессмысленности жизни, невозможность любви…
Совершенно очевидно, что такой материал требует
особого подхода к слову.
Возможно, поэтому Сергей
Хомченков, известный больше как режиссер пластического
театра (спектакли «Учение Дона Хуана»,
«Каин и Авель», «Метаморфозы» и др.), на этот раз
оставляет текст.
Режиссер решает пьесу как многонаселенный спектакль. Текст разбит на диалоги. Среди действующих лиц: врач-психиатр (Александр Семенов), две медсестры (Алиса Панченко и Александра Байраковская) и медбрат (Артем Чибирев). Роль героини поделена между двумя исполнительницами (Антонина Сур и Ольга Васильева). Это бесполые существа, худые, коротко стриженные, одетые в блеклые, бесформенные больничные сорочки. Одна повыше, светленькая, другая — чуть ниже, темненькая. Во всем остальном между ними различий нет. Странная раздвоенность личности, не содержащая в себе никакого противоречия.
Сцена из спектакля. Фото Т. Ивановой
Действие сопровождает живая музыка (музыканты
Егор Толиков и Ольга Ксенофонтова).
Есть в режиссерском решении
и киноэкран, и интерактивные,
гэговые сцены. С. Хомченков взглянул
на пьесу под необычным ракурсом. Камерное,
монологическое произведение
превратилось в красочную постановку,
преимущественно пластическую. Изменились
акценты, изменился жанр.
В эскизе С. Хомченкова не было надрыва
Кейн, не было реальной боли.
Например, сцена воображаемого избиения героиней (точнее, героинями) своего лечащего
врача — это долгий пластический номер под
задорную музыку. Комедийное изображение драки.
Движения в рапиде, утрированные гримасы. Этот
этюд провоцирует в зале гогот. Не смех, не хохоток,
а именно гогот, непонятно для чего понадобившийся
постановщику.
Сильнейшее эмоциональное воздействие, которое
производит пьеса «Психоз 4.48», рождается
не столько за счет реальности смерти, сколько
за счет отождествления себя с героиней. Она
озвучивает всю боль нашего времени.
В спектакле этот крик буквален: актриса просто повышает голос, но слова остаются вялыми, неодухотворенными. Ощущение, что изначально режиссер шел от жеста, от движения. В главных ролях — танцовщицы. Пластический рисунок ролей подробно разработан. Но наложенные на него слова кажутся «инородным телом». Произнесенные неумело, несмело, монотонно, одинаково, словно в любительском театре. Во время одного из самых отчаянных и эмоциональных монологов использован прием следящей камеры. Заплаканное лицо удвоено и укрупнено экраном, удвоена и укрупнена актерская фальшь.
Эскиз был показан в холле театра Ленсовета.
Колонны
послужили условными рамками театральной
площадки. И бегство героини от жизни, от самой
себя в театре материализовалось: резко оборвав
свою реплику, она вырывается за колонны и бежит
по кругу. Как бегут по кругу ее мысли. Это лабиринт,
из которого нет выхода. Шлепки ее босых ног становятся
аккомпанементом для подхватившей монолог
героини № 2. Потом они поменяются местами.
Этот режиссерский ход можно назвать адекватным пьесе, но в целом этот «Психоз 4.48» — не история больной, отчаявшейся личности, потерявшей связи с миром.
«Мне надо стать той, что я уже и есть, и я буду вечно
рыдать над этой несовместимостью, приговорившей
меня к аду». В сценическом решении С. Хомченкова ад — это другие. Внешний мир агрессивен
и бездушен. Лечащий врач механически повторяет
один и тот же набор заученных движений и фраз.
Агрессивно-эротические медсестры воспринимаются
как источник опасности.
В такой интерпретации раздвоение главной героини не нужно. Личностного конфликта в решении С. Хомченкова, в сущности, нет. Поэтому вокруг колонн в финале триумфально побегут все персонажи, окончательно сбив с толку пытающихся проследить логику действия.
Июнь 2010 г.
Случайная тирания | Театр | The Guardian
В баре без излишеств в промышленном квартале Минска две женщины, работающие по совместительству из Белорусского национального театра, ставят на русском языке пьесу Сары Кейн «4.48 Психоз». Бар представляет собой узкую комнату на первом этаже ветхого офисного здания рядом с заводом по производству сельскохозяйственной техники. Игровая площадка настолько мала, а место настолько переполнено, что, когда один из актеров делает выпад на границе, мое левое плечо принимает на себя удар.
В зале из 70 человек щелкают и вспыхивают две-три камеры, даже когда, наконец, актеры раздеваются до черных стрингов.
Нет сцены, нет декораций. Спектакль заканчивается при свечах.
Watch Me Vanish
Смотрите меня
Vanish
Смотрите меня
Смотрите меня
Смотреть
Это я никогда не встречался, чье лицо наклеивается на нижней части моего ума
, пожалуйста
Актеры задувают свечи. Спектакль подошёл к концу, и огни проливают свет на национальный психоз, который является нынешним состоянием Беларуси, страны, в которой полицейских на душу населения больше, чем где-либо в мире, и ощущение, что никто не знает, где она находится.
Ощущение не совсем фантастическое. На театральной конференции в Белграде в этом году молодой белорусский драматург Андрей Курейчик с изумлением обнаружил, что «очень немногие из европейцев, которых я встречал, даже точно знали, где находится Беларусь, не говоря уже о [могут] что-либо комментировать о белорусском театре». .
Еще один человек, с которым я разговаривал, Андрей Санников, бывший заместитель министра иностранных дел, а ныне активный участник диссидентской сцены, сказал с оттенком горечи: «Мы не сексуальны».
Украина сексуальна. Польша сексуальна. Литва сексуальна. Даже Латвия довольно сексуальна. Беларусь, не имеющая выхода к морю между ними всеми и Россией, не сексуальна. Путеводитель Lonely Planet жесток: «Не имея никакой истории как политически или экономически независимого образования, Беларусь была одним из самых странных продуктов распада СССР».
Это штампованная «демократическая республика», с последними колхозами, последним КГБ, последними диссидентами в до1990-х годах и — в лице президента Александра Лукашенко — последним диктатором Европы.
Беларусь уже не везла. В 1986 году Чернобыльская катастрофа по соседству в Украине заразила юг страны. Поколением ранее к тому времени, когда советская и нацистская армии закончили боевые действия за него, почти ничего не осталось. Война, лагеря и сталинские чистки унесли жизни около пяти миллионов белорусов. Курейчик добавляет: «Из более чем двух тысяч писателей выжило лишь несколько десятков».
Психоз, без сомнения, является преувеличением путаницы, вызванной полученной мудростью четырех дней в Минске.
Но в смеси присутствует зацикленность на любви-ненависти к России. Лукашенко годами безрезультатно торговался белорусским суверенитетом со своим восточным соседом президентом Путиным, который мог погасить Беларусь, как одну из тех свечей в театре, просто отключив нефть и газ или даже установив для них рыночные цены. Но Путин — так гласит мудрость — счастлив, что открытая диктатура принимает на себя удары ЕС, особенно теперь, когда он «потерял» Грузию и Украину из-за проевропейцев; в политическом плане Беларусь выгодно выделяет Россию.
Это правдоподобно? Аргумент вращается, как лента Мёбиуса. Приватизация за счет иностранных инвестиций уменьшит зависимость Лукашенко от российской торговли, но открытие места для предпринимателей подорвет его полный контроль над страной.
Подконтрольные правительству СМИ логично называют Россию и США главными врагами Беларуси, но нет сомнений, к чему лежит сердце Лукашенко: одним из первых действий президента было возвращение советского варианта государственного флага и понизить в должности белорусский язык, который на короткое время был восстановлен в качестве официального языка новой республики.
Так что более тесный союз с Россией осуществляется на фоне воинственной риторики и снисходительности. Фактическое слияние двух стран, при котором Лукашенко представлял себя главным игроком на вершине списка, потерпело крах из-за встречного путинского видения Лукашенко как губернатора провинции.
Для двух белорусских драматургов, пригласивших меня сюда, Николая Халезина и Натальи Коляды — мужа и жены — слияние с Россией было бы худшим, что могло бы произойти, но это русский театр открыл им свои двери, и другие, такие как Курейчик, который в 2002 году стал первым белорусом, выигравшим главный российский игровой конкурс. Он вернулся в Минск и сообщил, что Москва «как дышит свежим воздухом». В течение двух лет у него было 17 российских постановок своих пьес.
Спектакль Николая «Я приехал» также получил призы в России и был выбран МХТ. Он потратил большую часть денег на организацию мероприятия «Свободный театр», первым плодом которого стал 4.48 Psychosis. Основное дело — серия мастер-классов и конкурс драматургов, который стартовал в марте и собрал 231 пьесу 123 авторов из девяти стран, в том числе 30 белорусских драматургов.
Награды будут объявлены через три недели.
Идея родилась в поезде обратно из Москвы. Наталья говорит: «Мы поняли, что белорусская новая письменность переживала феноменальный период, и на родине на нее не было никакой надежды».
В нынешнем состоянии, конечно, нет никакой надежды на ее новую пьесу, в которой рассказывается о шести женщинах, четверо из которых «потеряли своих мужей», молчаливая отсылка к четырем «исчезнувшим», чья судьба — больше всего на свете — заставила Режим Лукашенко изгой. Эти четверо часто группируются в новостях как «журналист, политик и бизнесмен».
Журналист Дмитрий Завадский был молодым человеком, работавшим на белорусское отделение ОРТ, Российского общественного телевидения. В июле 2000 года Завадский должен был встретить коллегу, прибывающего в аэропорт. Там нашли его машину. С тех пор его никто не видел.
Причина его «исчезновения», как мне сказали, в том, что Завадский работал над сюжетом о присутствии белорусского спецназа в Чечне с обеих сторон.
Со мной был друг, Аркадий Островский, который пишет для Financial Times из Москвы и довольно много писал о делах в России. Я видел, как Аркадий моргал, смотрел и, возможно, прикусил язык.
Завадский исчез последним из «четверки». Генерал Юрий Захаренко был похищен в мае 1999 года. Его уволили с поста министра внутренних дел, когда он поссорился с Лукашенко. В то время другой высокопоставленный политик, Виктор Гончар, начал предвыборную президентскую кампанию. В июле Гончар, возглавлявший избирательную комиссию, объявил президенту срок в знак протеста против политики Лукашенко с выборами и референдумами. В сентябре Гончара похитили и, бесспорно, убили вместе со своим другом, бизнесменом Анатолием Красовским, списанным со счетов за помощь в финансировании оппозиции Лукашенко.
С женой Красовского Ириной я познакомился на званом обеде. Это было точь-в-точь как на веселом разговорном званом обеде в Лондоне, где главная тема — политика, только в этот раз Ирина объясняла мне, как она и ее дети потеряли мужа и отца.
В прошлом году Ирина, повторно вышедшая замуж за американца, выступила с заявлением перед комитетом Палаты представителей США по международным отношениям. Она рассказала мне историю, которую, наверное, сто раз рассказывала: «Анатолий и Виктор уехали на машине Анатолия, в сауну. Анатолий просил меня приехать, но я решила остаться дома. Позже свидетели рассказали следователям, что произошло. Анатолий и Виктор вышли из сауны и сели в нашу машину.Сразу после того, как они свернули за угол, их подрезала машина.Муж попытался сдать назад, но его подрезала вторая машина.Двери нашей машины автоматически закрываются, если вы нажали на тормоза.Поэтому люди,выпрыгнувшие из этих двух машин,разбили стекла и вытащили Анатолия и Виктора.На месте происшествия были обнаружены следы крови Виктора.Их посадили в отдельные машины и увезли.Наша машина,джип, позже был отбуксирован одним из отряда».
Ирина уверена, что двое мужчин были убиты в течение дня или двух. Вишневый джип так и не нашли.
По «информации», он был сплющен бронетранспортером и закопан.
Пьеса Натальи напрямую не об исчезновениях. Он о любви в стране, где влюбленные могут исчезнуть. Спектакль когда-нибудь увидят в Беларуси, может быть, в баре? Наталья говорит, что найти шестерых актеров, готовых рискнуть, было бы невозможно.
Владелец бара был единственным человеком в городе, готовым предложить 4.48 Psychosis место. Белорусский национальный театр сначала заявил молодому режиссеру «4.48 Психоз» Владимиру Щербаню, что с ним не продлевают контракт на следующий год, но потом уклонился от перспективы «скандала». В итоге он получил полугодовой контракт, сокращение зарплаты и отсутствие шансов на постановку.
Актрисы Ольга Шанцина и Яна Русакевич — одна блондинка и стройная, другая темноволосая и жизнерадостная с никогда не глохнущим мотором — подружились. Они кажутся неудержимо оптимистичными, несмотря на упавшую на них тень. Оба были понижены до званий копьеносцев. Русакевич является автором пьесы, которую она анонимно представила на конкурс, организованный государственным театром, с постановкой в качестве приза.
Ее игра выиграла, к неудовольствию администрации. Ей сказали, что не могут найти режиссера для ее пьесы, после чего Щербань сказал, что поставит ее. При просмотре иски отклонили пьесу за то, что она давала «ложную картину» белорусской молодежи (например, наркотики). Однако она понравилась руководителю театра и успешно играла в репертуаре до 4.48 «Психоз». Потом спектакль Русакевича свернули, а декорации уничтожили.
«Свободному театру» пришлось столкнуться с вездесущим страхом вовлечения. Первый проект, мастер-класс для местных драматургов под руководством видного российского критика, спасли литовцы, т.е. их местный эквивалент Британского совета, предоставившие помещение.
В моем случае Николай и Наталья решили, что безопаснее уехать из города. Мой семинар отвезли на час автобусом в сельскую местность, в репродукцию «традиционной деревни». Итак, в окружении старинных фермерских построек, действующей кузницы, гончарного завода и музея, полного костюмов и артефактов, мы сели поговорить о создании театра.
Не думаю, что у меня получилось. Я, должно быть, сказал что-то об «игре идей». Одна из старших участниц, женщина, которая в советское время играла «идеологическую» роль, сразу сказала, что ей не нравится слово «идея» — коммунисты его испортили. Ее собственная дебютная пьеса, которая (как меня предупредили) должна была получить награду за первую пьесу, была о том, каково это быть «эмигрантом в своей стране». Как вещи ощущаются и как обстоят дела — вот в чем дело.
Молодой человек вставил: «У меня было 10 друзей в школе. Сейчас в живых только трое. Остальные умерли от передозировки. Не написать ли об этом?» Позже он сказал: «Я слушаю вас и чувствую, что между нами огромная пропасть. Моей матери 51 год. Моему отцу 52 года. Они никогда не были за границей и, вероятно, никогда не будут. Они живут на 100 долларов в месяц. Все, что они зарабатывают, идет на еду. Они не ходят в театр или кино. Они всю жизнь работали только для того, чтобы прокормить себя и нас, детей. Я хотел описать их жизнь.
Когда моя мама прочитала мою пьесу, она сказала мне, что не ей это не нравится, потому что в ее жизни достаточно тьмы. Но я хотел показать ей, как плоха была ее жизнь».
Мое мнение по этому поводу не очень хорошо работает в Беларуси: «Театр — это в первую очередь отдых, он не дает очков за сюжет, за намерение. Если ты пишешь о своей матери, то лучше будь хорошим. смысл?»
Не совсем так.
Наталья говорит: «Столько запретных тем, и единственное место, где можно о них говорить, — это подпольный театр. Нам трудно согласиться с тем, что театр — это просто отдых. нация».
Помню, в письме за несколько месяцев до моего приезда в Беларусь она сказала мне, что мероприятие «Свободный театр» было вдохновлено «проблемой самоидентификации в эпоху глобализации». В то время это была громоздкая фраза, которая прошла мимо меня. Смысл теперь достаточно ясен — «Кто мы?»
Мой небольшой запас минских виньеток не соответствует этому вопросу. Но мое самое первое впечатление стоит отметить.
Мой самолет был забит возвращающимися молодыми белорусами, и когда я огляделся в зале выдачи багажа, то увидел, что все — все — хороши собой. Как будто я прилетела на чартере моделей. Белорусы привыкли к комплиментам. Бело значит белые, а они «белые русские», потому что — во всяком случае, по одной из теорий — века назад монголы, унесшиеся на запад, грубо смешавшись с местными жителями, были разочарованы, когда добрались до бескрайних лесов и болот этой равнинной земли , и прекрасные туземцы остались несмешанными.
Какой бы ни была причина, в результате, когда вы сидите с чашечкой капучино за столиком в лондонском баре на проспекте Независимости, за час вы видите больше красивых блондинок, чем в настоящем Лондоне за месяц, всего из них одеты так, чтобы свернуть шею.
Сам бар почти стоит объехать Минск. Он крошечный, но может похвастаться библиотекой, в которой на каждой книге стоит штамп «Молоко, кофе и воздушные поцелуи». Наверху находится «гостиная» с диваном. Излишне говорить, что вы можете курить.
Дальше по бульвару у другого кафе-бара я протиснулся среди родителей и детей под навесом, любезно предоставленным Coca-Cola, чтобы посмотреть студенческий кукольный спектакль, в котором вместо марионеток остроумно использовались предметы домашнего обихода. Музыка представляла собой запись «Underneath the Arches» оркестра Берта Амброуза со скоростью вращения 78 об/мин. Гийому Аполлинеру, который приехал отсюда, это понравилось бы.
У меня может сложиться впечатление, что центр Минска немного похож на Левый берег. Нет, это не так. Проспект Независимости шириной с футбольное поле окружен монументальной сталинской архитектурой. Никакой рекламы не предвидится, если не считать золотых арок роскошного Макдональдса. Трафика мало. Магазины не похожи на магазины. Ночью в свете прожекторов проспект Независимости выглядит как заброшенная съемочная площадка, над которой с одной стороны возвышается огромный желтый фасад КГБ с колоннами. Еще несколько месяцев назад улица носила имя величайшего сына Беларуси — не родившегося здесь Кирка Дугласа, а ученого и печатника эпохи Возрождения Франциска Скорины.
Лукашенко изменил название на проспект Независимости, что, увы, ему больше подходит. Это улица, построенная для парадов победы.
Мусора нет. Никто. Однажды утром, ожидая, когда меня заберут, я стоял возле своего отеля, курил сигарету и наблюдал за дворниками с таким восхищением, с каким турист обычно проявляет интерес к падающей башне в Пизе. В радиусе ста ярдов их было четверо. Они были одеты в ярко-оранжевые комбинезоны. У каждой была метла Золушки и совок с длинной ручкой. Они патрулировали свой участок, зорко высматривая — что? Казалось, не было ириски вдоль и поперек проспекта Независимости. Во всяком случае, они пылились.
Потом из гостиницы вышли две женщины средних лет в нарядных пестрых халатах. Их волосы были прекрасны. У одного были светлые пряди, другое сияло, как оперение какой-то тёмно-красной тропической птицы. Они выглядели так, словно только что вышли из салона красоты, за исключением того, что в руках у них была потрепанная стремянка, которую они поставили к стене, болтая при этом.
Затем они по очереди взбирались наверх и протирали высокие подоконники окон. Работа сделана, они вернулись, уборщицы гостиницы «Минск».
Я наступил на окурок и сунул его в карман.
Одной из достопримечательностей, которую я пропустил, была мчащаяся колонна, которая несколько раз в неделю пересекает проспект Независимости по улице Ленина, везя президента на хоккейный матч во Дворце спорта. К сожалению, прогресс не афишируется.
Лукашенко без ума от хоккея. Когда он хочет скрэтч-игру, это хлыст с тремя линиями. Известно, что игроки — некоторые профессионалы, некоторые бизнесмены, некоторые охранники — вставали с постели. Президент носит рубашку с номером «1». У него есть своя скамейка запасных, и никому не разрешается с ним разговаривать. Его команда всегда побеждает, ее победы не отмечаются на закрытой арене.
Это фильм. Это правда? Я уверен, что источники надежны. Историй о Лукашенко предостаточно, часто сопровождаемых веселым пожиманием плечами, потому что президент с его унылыми комедийными усами воспринимается как опасный шут.
(Его предыдущая работа была заведующим колхозом, колхозом, отсюда его прозвище колхозник, примерно Фермер Джайлс.)
Усы повсюду в шутливом документальном фильме Хащавецкого, который путешествовал по Беларуси, как подземный пожар. . Говорят, что было выпущено 140 000 копий VHS. Хащавецкий, жизнерадостный, помятый человек, слишком крупный для своего тесного и захламленного рабочего места, показал мне свой фильм, в котором не так уж и весело. Документальный фильм «Обычный президент» был показан по телевидению Германии и Франции 19 декабря.97. Через два дня Хащавецкий ответил на звонок в дверь и увидел «две серые фигуры», которые набросились на него и избили. «Когда я пришел в себя, в квартире никого не было. Я лежал на полу. Лицо было в крови, голова болела, нога болела. Оказалось, ногу сломали».
«Когда вы снимали фильм, вы, должно быть, знали, что высовываете голову из-за парапета…?»
«Я просто был очень заинтересован в том, чтобы сделать это. Это был творческий зуд.
Это была слишком хорошая история.»
Я уже бывал здесь раньше, в Москве, Ленинграде и Праге, заезжий английский писатель в диссидентской поездке, сочувственно кивая, пока его терпеливый хозяин — другой писатель или кинорежиссер — подает кофе и снова угождает своей историей о травме , тюремное заключение, бан и все такое прочее. Как бы ни был одет, я всегда чувствую себя слишком одетым.
И все же это не то же самое. Лукашенковская Беларусь не похожа на гусаковскую Чехословакию, с которой диссиденты обычно ставят ее в скобки. В некотором смысле это хуже. Хусак не стал похищать своих противников среди бела дня и избавляться от них, как чикагский гангстер. Ему не нужно было; в чем суть.
Коммунистическая государственная машина тоже работала средь бела дня, но только потому, что, по ее собственным понятиям, ей нечего было скрывать. Были законы против «антигосударственной деятельности», с соответствующими тюремными сроками. Мелкие сошки и мелкие раздражители могут оказаться не в состоянии устроиться на работу.
Отсутствие работы означало, что вы были «тунеядцем», и против этого тоже был закон. В своем цинично-формалистическом смысле вся коммунистическая тирания была откровенной, контекстуализированной в историческом сверхзаконстве. Раскачивать лодку было вызовом «руководящей роли партии», поэтому это была антигосударственная деятельность, КЭД. И тюремные сроки были долгими. Год-два вполне нормально для паразитов. Основные раздражители выходят гораздо больше.
Но за белорусской диктатурой нет монолитной партии, которая могла бы ее легитимировать. Лукашенко — диктатор без идеологии, только бизнес-план. (Санников называет это «случайной диктатурой». Президент, по его словам, нанимает и увольняет вплоть до уровня директора завода и сажает в тюрьму на уровне директора государственной компании везде, где он подозревает заговор против своего неоспоримого правления.)
Эффект представляет собой форму диктатура, которую я находил — и нахожу — озадачивающей. Кто расследовал «исчезновения»? Не кто иной, как КГБ и прокуратура, и просочившийся рапорт не был прикрытием.
Якобы по этой причине четверо следователей погибли при загадочных обстоятельствах. Двое других попросили политического убежища в Америке.
Итак, с одной стороны, «эскадрон смерти Лукашенко», словосочетание, которое можно услышать повсюду. С другой — футболка с лицами четырех «исчезнувших», в которой Николай встречал меня в аэропорту. Есть и другие «диссидентские футболки», которые носят откровенно. Женщина рассказала мне, как ее обнял незнакомец в футболке с надписью «Зона, свободная от Лукашенко». Беларусь другая.
Существует организация «Хартия 97», созданная по образцу чешской «Хартии 77», но в белорусской версии есть офис, веб-сайт и пресс-атташе. Офис другой организации, «Зубр» (что означает «зубр»), находится в секретном месте, но у него есть адрес электронной почты, логотип и хорошо оформленная цветная брошюра на английском языке. Это инакомыслие, поднятое на другой уровень, и есть несколько таких групп, чья сфера ответственности изложена в другом цветном буклете.
Группа Ирины Красовской называется «Мы помним», с офисом в Вашингтоне.
Нет сомнения в храбрости тысяч (в основном молодых) людей, которые изо дня в день публично выступают против единоличного правления Лукашенко. Почти каждый, с кем я встречался, знает, что такое быть арестованным, задержанным и часто избитым, Николай и Наталья среди них.
Многие из них, включая Николая и Андрея Санниковых, признаны Amnesty International узниками совести. Другой — Дмитрий Бондаренко, один из основателей «Хартии-97», хотя никто не может сравниться с этим добродушным медвежонком, прошедшим через милицейскую мельницу слишком много случаев, чтобы их можно было подробно описать. «Зубр» с его провозглашенными принципами «ненасилия, солидарности и личного мужества» зафиксировал более сотни избиений и пару тысяч задержаний.
Лукашенко тормозят в Страсбурге, где отслеживаются и жестко осуждаются нарушения прав человека в Беларуси. Запреты на выдачу виз в ЕС были наложены на Лукашенко и на названных приятелей, замешанных в мошенничестве.
Насколько я читал, получается такой баланс, что политические оппоненты, вроде Михаила Маринича — экс-министр, экс-посол, теперь еще одна футболка — садятся в тюрьму, а «обычные диссиденты» подвергаются частым арестам, кратковременным задержаниям, возможно побои и постоянное наблюдение.
Не то чтобы задержания были пикником. После одной демонстрации Николая сначала посадили в автозак, известный как «камеры на колесах», где он делил двухметровый стальной модуль с Бондаренко, Хащавецким и еще полдюжиной «зубровцев». Путь до суда занял три дня через бетонный «обезьянник» в отделении милиции, еще одно заклинание в транспорте и камеру площадью один метр. Он получил 15 суток лишения свободы без доступа к адвокату, поэтому лежал на полу в суде и был увезен в тюрьму. Таковым может быть наказание за распространение подпольной литературы или участие в «уличных акциях».
В фильме Хащавецкого показано несколько таких уличных акций, в том числе известная акция с демонстрантами в масках Лукашенко.
Есть кадр Завадского за работой, репортаж о демонстрации. Удивительно осознавать, насколько он был молод. Он выглядит только как мальчик.
Вношу свою лепту Хащевецкому о том, как неудобно быть привилегированным гостем, смотреть вместе с ним его фильм, зная, что скоро я буду в самолете домой, где могу публично назвать премьер-министра лжецом и преступником, если Я хочу.
Он зажигает еще один белорусский кент и говорит: «То, что вы можете назвать своего премьера лжецом и преступником, это не его достоинство, это ваше достоинство, достоинство вашего народа. Надеюсь, вы сможете вернуться в Минск» и мы сможем вместе посмотреть фильм в огромном кинозале, даже если нас будет только двое».
Нейропсихобиология 2008, Том. 58, № 3-4
НАЗАД Выпуск СЛЕДУЮЩИЙ
Дата выхода выпуска: март 2009 г.
Добавить все в список «Мое чтение»
Оригинальная бумага | |||
| 111 | Бастерреше Н. · Давила Р. · Сумаррага М. · Арру А. · Гонсалес-Торрес М.А. · Замаллоа М.И. · Ангиано Х.Б. · Гимон Х.Нейропсихобиология 2008; 58: 111–117. (DOI: 10.1159/000170391) | ||
| 118 | Саймон А. · Вальтерфанг М. · Петралли К. · Велакулис Д. Нейропсихобиология 2008; 58: 118–122. (DOI: 10.1159/000170392) | |
| 123 | Кяхконен С. · Бондаренко Б.Б. · Липсанен Ю. · Звартау Э.Э.Нейропсихобиология 2008; 58: 123–127. (DOI: 10.1159/000170393) | |
| 128 | Хабетс П. · Краббендам Л. · Хофман П. · Саклинг Дж. · Одервальд Ф. · Буллмор Э. · Вудрафф П. · Ван Ос Дж. · Марселис М. Нейропсихобиология 2008; 58: 128–137. (DOI: 10.1159/000182889) | |
| 138 | Тема Б. · Ойтцль М.С. · Мейер О.К. · Хьюстон Дж.П. · де Соуза Сильва М.А.Нейропсихобиология 2008; 58: 138–153. (DOI: 10.1159/000182890) | |
| 154 | Хефнер С. · Багхай Т.С. · Шуле К. · Эсер Д. · Спрол М. · Зилл П. · Рупрехт Р. · Бонди Б. Нейропсихобиология 2008; 58: 154–162. (DOI: 10.1159/000182891) | |
| 163 | Фрустачи А. · Поцци Г. · Джанфанья Ф. · Манцоли Л. · Бочча С.Нейропсихобиология 2008; 58: 163–170. (DOI: 10.1159/000182892) | |
| 171 | Хуанг С.-Т. · Чен Ч.-Х. Нейропсихобиология 2008; 58: 171–177. (DOI: 10.1159/000191123) | |
| 178 | Димпфель В. Нейропсихобиология 2008; 58: 178–186. | |
(DOI: 10.1159/000191124)| 187 | Нотт В.Дж. · Наккаш Л. · Сир Э. · Фишер Д.Дж. · Макинтош Дж.Ф. · Миллар А.М. · Вильнёв К.М. Нейропсихобиология 2008; 58: 187–199. (DOI: 10.1159/000201716) | |
| 200 | Кубо М. · Шоши К. · Китаваки Т. · Такэмото Р. · Кинугаса К. · Ёсида Х. · Хонда К. · Окамото М. Нейропсихобиология 2008; 58: 200–210. | |
(DOI: 10.1159/000201717)| 211 | Орсал А.С. · Блуа С.М. · Бермполь Д. · Шефер М. · Кокери Н. Нейропсихобиология 2008; 58: 211–222. (DOI: 10.1159/000201718) | |
Рефераты | |||
| 223 | Нейропсихобиология 2008; 58: 223–248. | ||
(DOI: 10.1159/000201719)Дальнейшая секция | |||
| 249 | Нейропсихобиология 2008; 58:249(DOI: 10.1159/000207908) Бесплатный доступ | ||
| 250 | Нейропсихобиология 2008; 58:250
(DOI: 10. |
