Человек перед смертью: Page not found | SEMA ACTION NETWORK
Толлундский человек перед смертью поел каши и немного рыбы
Толлундский человек
Nina Nielsen et al. / Antiquity, 2021
Датские ученые повторно исследовали желудочно-кишечный тракт толлундского человека и выяснили из чего состояло его питание в последние 12–24 часа жизни. Оказалось, что он съел кашу из ячменя и семян льна с примесью сорняков и песка, приготовленную в глиняном горшке на воде из озера, пруда или болота, а также немного жирной рыбы, возможно, речного угря. Ученые также установили, что человек страдал от паразитов — власоглава, бычьего цепня и аскариды. Статья опубликована в журнале
За последние несколько столетий в ходе добычи торфа в Северо-Западной Европе обнаружили останки многих сотен людей — так называемые болотные тела. Эти находки демонстрируют разную степень сохранности: от скелетов до хорошо сохранившихся мумифицированных тел. Самым древним останкам около десяти тысяч лет, хотя большинство из них датированы рубежом нашей эры. Античные авторы отмечали, что кельты часто приносили человеческие жертвы и казнили людей за преступления, после чего могли бросать покойников в болота. Одни из самых известных находок были сделаны в Дании — это толлундский человек и человек из Гроболла.
В 1950 году в десяти километрах от датского Силькеборга в торфяном болоте на глубине 2,5 метра обнаружили мумифицированные останки толлундского человека, которые из-за хорошей сохранности изначально приняли за недавно пропавшего школьника. На его шее находилась веревка-удавка, однако шейные позвонки оказались не повреждены. Вскоре после удушения толлундского человека уложили или бросили в болото. На момент смерти ему было около 30–40 лет. Радиоуглеродный анализ показал, что мужчина жил около 405–380 годов до нашей эры, то есть в раннем (кельтском) железном веке. Ученые полагают, что толлундский человек стал жертвой ритуала или преступления.
Местоположение торфяного болота на карте, где был обнаружен толлундский человек
Nina Nielsen et al. / Antiquity, 2021
Нина Нильсен (Nina Nielsen) из Силькеборгкого музея совместно с учеными из Дании повторно исследовала желудок и кишечный тракт толлундского человека, чтобы выяснить, чем он питался за 12–24 часа до смерти. Остатки еды были извлечены из желудка (50 миллилитров), тонкой (10 миллилитров) и толстой кишки (260 миллилитров).
Результаты исследования показали, что больше всего крупных растительных остатков приходится на ячмень (85 процентов), персикарию (9 процентов) и лен (5 процентов). Ученые считают, что изначально в пищеварительный тракт поступило 335 грамм ячменя, 29 грамм персикарии и 16 грамм льна, а также незначительное количество других семян. Микроскопический анализ подтвердил, что в образцах доминировала мука из ячменя и льна. Кроме того, исследователи обнаружили яйца паразитов, в том числе власоглава, бычьего цепня и аскариды. Пептидный анализ показал присутствие нескольких белков, уникальных для костных рыб.
Последняя трапеза толлундского человека состояла из различных компонентов, которые, вероятно, были смешаны вместе. Семена сорняков, обнаруженные в образцах, по-видимому, собрали вместе с урожаем ячменя. Ученые отметили, что в ходе обмолота, очистки и просеивания зерна мелкие семена сорняков, песок и другие примеси обычно удалялись. Однако они предполагают, что вся эта просеянная фракция была добавлена обратно в блюдо в ходе готовки.
Исследователи также выяснили, что последний прием пищи толлундского человека включал как растительные продукты, так и содержащие холестерин. Они полагают, что это могла быть жирная рыба, например, угорь. Отсутствие рыбьих костей не противоречит этой интерпретации, так как они часто перевариваются. Предыдущие изотопные анализы показали, что этот продукт не составлял значительной части его рациона.
А – местоположение находки; B – толстая кишка толлундского человека; C – хорошо сохранившаяся голова; D, E – банки, в которых хранилось содержимое кишечника
Nina Nielsen et al. / Antiquity, 2021
В каше не содержалось никаких ингредиентов с известным опьяняющим или «магическим» эффектом. По расчетам ученых блюдо содержало 1285 килокалорий, что составляет около половины ежедневной нормы для человека с ограниченной физической активностью. Это не свидетельствует о серьезной нехватке пищи.
Ранее на N + 1 сообщали об исследованиях других мумий. Так, бельгийский археолог выяснил, что «фальшивые лица» на мумиях культуры ичсма в IX–XIII веках нашей эры требовались для ведения диалога и ритуальных практик с умершими предками, а испанские антропологи не обнаружили связи между мумификацией и социальным статусом людей, захороненных в V–XI веках на острове Гран-Канария.
Михаил Подрезов
Перед смертью люди видят одни и те же сны
Люди, перенёсшие так называемую клиническую смерть, то есть обратимый этап смерти, который является своего рода переходным периодом между жизнью и биологической смертью, зачастую рассказывают о странных видениях. Как правило, у них перед глазами проносится вся жизнь, после чего они обнаруживают себя в тёмном тоннеле, который заканчивается ярким светом, а некоторые даже встречают давно умерших родственников.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Однако исследование, которым на протяжении 10 лет занимались врачи из Центра хосписной и паллиативной помощи в Буффало во главе с Кристофером Керром, показывает, что ещё за три недели до смерти людей начинают посещать странные видения – одинаковые сны. Наблюдая за умирающими пациентами, которых за это время набралось более 13 тысяч, специалисты обнаружили, что 88% людей накануне кончины видят невероятно яркие сны.
По словам пациентов, в 72% случаев во сне они общались с умершими родственниками и друзьями, испытывая при этом тёплые чувства. 59% пациентов в своих последних снах паковали чемоданы или покупали билеты – в общем, собирались в последний путь. Некоторые уже ехали в поезде или летели в самолёте, а иногда также обнаруживали рядом с собой давно умерших родных, с которыми радостно общались.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
29% пациентов тоже видели во сне своих близких и друзей, но исключительно живых. Наконец, 28% наблюдали в своих предсмертных снах разные воспоминания из уходящей жизни – те или иные события, оставившие приятное впечатление. Исключением стали умирающие дети: чаще всего им снились покойные домашние животные, которых они узнавали. Снились и взрослые, но их маленькие пациенты не могли вспомнить.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Загадочные сновидения начинаются примерно за 10-11 недель до смерти, причём за 3 недели их частота стремительно увеличивалась, а сны становились всё ярче. К сожалению, объяснить этот феномен Кристофер Керр и его команда не в силах. Быть может, накануне смерти в мозге начинают происходить какие-то изменения, которые приводят к появлению подобных снов. Ясно одно: это успокаивает людей и уменьшает страх скорой смерти.
СМИ сообщили о смерти 15 человек от неизвестной болезни в Танзании :: Общество :: РБК
В Танзании по меньшей мере 15 человек скончались и более 50 попали в больницу из-за заражения неизвестной инфекцией, сообщает издание Africa Feeds со ссылкой на представителей здравоохранения страны.
«Эта болезнь пока не широко распространена, вспышка произошла только в одном административном округе, где людей рвало кровью и они умирали, если поздно попадали в больницу», — рассказал главный врач округа Чунья области Мбея Фелиста Кисанду.
По ее словам, первоначальное обследование показало, что пациенты, в основном мужчины, страдали язвой желудка и заболеваниями печени.
СМИ узнали о госпитализации 300 человек в Индии из-за неизвестной болезниИздание Mwananchi передает, что министр здравоохранения Танзании направил в регион группу экспертов. Медики должны выяснить причины вспышки заболевания и взять образцы для исследования.
О чем люди думают и почему говорят перед смертью странные слова?
А предугадать не дано никому. Впрочем, способны же гениальные люди на чудесные прозрения. Периодическая таблица элементов привиделась Менделееву во сне. Технологические фантазии Жюля Верна воплотились в жизнь спустя десятки лет. А многие гениальные русские писатели не просто предчувствовали, но в своих произведениях даже угадывали атмосферу и обстоятельства своей кончины.— Шотландский историк Томас Карлейль, умирая, спокойно сказал: «Так вот она какая, эта смерть!».
— Композитор Эдвард Григ: «Ну что ж, если это неизбежно…».
— Отец диалектики Фридрих Гегель и перед лицом смерти остался верен принципам противоположности, на которых основана вся его философия: «Только один человек меня понял на протяжении всей моей жизни, — прошептал он, но, помолчав, добавил: — А в сущности, и он меня не понимал!».
— Королева Мария Антуанетта перед казнью была совершенно спокойна. Всходя на эшафот, она оступилась и наступила палачу на ногу: «Простите, пожалуйста, месье, я это сделала случайно…».
— Римский император и тиран Нерон перед смертью вскричал: «Какой великий артист умирает!».
— Вацлав Нижинский, Анатоль Франс, Гарибальди, Байрон перед смертью прошептали одно и то же слово: «Мама!».
— Когда умирал прусский король Фридрих I, священник у его одра читал молитвы. На словах «нагим я пришел в этот мир и нагим уйду» Фридрих оттолкнул его рукой и воскликнул: «Не смейте хоронить меня нагим, не в парадной форме!».
— Умирая, Бальзак вспоминал одного из персонажей своих рассказов, опытного врача Бианшона: «Он бы меня спас…».
— В последний момент перед смертью великий Леонардо да Винчи воскликнул: «Я оскорбил Бога и людей! Мои произведения не достигли той высоты, к которой я стремился!».
— Автор известного высказывания «мысль изреченная есть ложь» Федор Тютчев перед смертью сказал: «Какая мука, что не можешь найти слово, чтобы передать мысль».
— Михаил Романов перед казнью отдал палачам свои сапоги — «Пользуйтесь, ребята, все-таки царские».
— Шпионка-танцовщица Мата Хари послала целящимся в нее солдатам воздушный поцелуй: «Я готова, мальчики».
— Философ Иммануил Кант произнес: «Das ist gut».
— Больная Анна Ахматова после укола камфоры: «Все-таки мне очень плохо!».
— Один из братьев-кинематографистов, 92-летний О. Люмьер: «Моя пленка кончается».
— Ибсен, пролежав несколько лет в параличе, привстав, сказал: «Напротив!» — и умер.
— Надежда Мандельштам — своей сиделке: «Да ты не бойся».
— Последние слова Эйнштейна остались неизвестны, потому что сиделка не понимала по-немецки.
Полина ОРЛОВА
Писатели знают заранее, как это будет?
Иван Сергеевич Тургенев умер 22 августа 1883 года в возрасте 65 лет в местечке Буживаль под Парижем. Последние слова его были странными: «Прощайте, мои милые, мои белесоватые…».
Вокруг постели умирающего не стояли убитые горем родные: несмотря на несколько пережитых романов, писатель так никогда и не женился, проведя жизнь в двусмысленной роли верного друга семейства Полины Виардо. Смерть Тургенева, всю жизнь, по собственному признанию, «ютившегося на краешке чужого гнезда», в чем-то походила на смерть его знаменитого героя — Евгения Базарова. Обоих в мир иной провожала горячо любимая и никогда полностью не принадлежавшая женщина.
Федор Михайлович Достоевский проснулся на рассвете 28 января 1881 года с ясным осознанием того, что сегодня — последний день его жизни. Он молча дождался, пока проснется жена. Анна Григорьевна не поверила словам мужа, ведь накануне ему было лучше. Но Достоевский настоял, чтобы привели священника, причастился, исповедался и вскоре умер.
Когда умирал старец Зосима, один из ключевых персонажей романа «Братья Карамазовы», друзья его были поражены этим, потому что «убеждены были даже, что в здоровье его произошло заметное улучшение». Старец почувствовал приближение смерти и смиренно встретил ее: «Он склонился лицом ниц к земле… и, как бы в радостном восторге, целуя землю и молясь, тихо и радостно отдал душу Богу».
Антон Павлович Чехов умер в ночь на 2 июля 1904 года в гостиничном номере в немецком курортном городке Баденвейлер. Немецкий врач решил, что смерть уже стоит за его плечами. По древней немецкой врачебной традиции доктор, поставивший своему коллеге смертельный диагноз, угощает умирающего шампанским… Антон Павлович сказал по-немецки: «Я умираю» — и выпил до дна бокал шампанского.
Жена писателя, Ольга Леонардовна, напишет потом, что «страшную тишину» той ночи, когда умер Чехов, нарушала только «огромных размеров черная ночная бабочка, которая мучительно билась о горящие ночные лампочки и моталась по комнате».
Вот и его герой, купец Лопахин, купивший вишневый сад и собравшийся срубить его под корень, предлагал Раневской, для которой потеря родового гнезда равнозначна духовной смерти, отметить покупку бокалом шампанского. А в финале пьесы, перед занавесом, в тишине слышно, «как далеко в саду топором стучат по дереву».
Лев Николаевич Толстой последние дни своей жизни провел на захолустной железнодорожной станции Астапово. В 83 года граф решил порвать с упорядоченным, благополучным существованием в Ясной Поляне. В сопровождении дочери и домашнего доктора он уехал инкогнито, в вагоне третьего класса. В пути простудился, началось воспаление легких.
Последние слова Толстого, сказанные им утром 7 ноября 1910 года уже в забытьи, были: «Люблю истину» (по другой версии, он сказал — «Не понимаю»).
В «Смерти Ивана Ильича» измученный болью и страхом чиновник на смертном одре признается, что всё в его жизни было «не то». «Что ж «то»? — спросил он себя и вдруг затих». Смирившись с неизбежностью смерти, Иван Ильич вдруг обнаружил, что «страха никакого не было, потому что и смерти не было. Вместо смерти был свет».
Геннадий Порошенко, доктор биологических наук: «Наши души остаются в ноосфере»
Комментарий заведующего научно-организационным отделом Института общей реаниматологии РАМН
«Я думаю, что какая-то духовная частица человека остается жить и после смерти. Говорят, что душа умершего человека попадает в ад или рай в зависимости от его образа жизни на земле.
Я не очень понимаю, что такое «рай» и чем он отличается от «ада». Как я понимаю, православная церковь считает, что ад — это лишение присутствия Бога, в то время как в раю он всегда рядом.
В этом вопросе ближе всех к истине оказался, наверное, Вернадский. Кстати, его теория ноосферы привиделась ему в бреду, когда он болел в Ялте сыпным тифом. По его мысли, нематериальная составляющая человека после физической смерти вливается в некоторую ноосферу. Каким-то образом ноосфера сказывается и на живущих людях. Я не могу сказать, что наше мышление рождается в нас самих, что-то привносится извне…
Трудно говорить о том, насколько писатели, скажем, предчувствовали обстоятельства своей смерти. Но… Когда я заканчивал пятый курс мединститута, со мной произошло несчастье. Я получил серьезную черепно-мозговую травму. 21 день был без сознания. После выздоровления я вдруг обнаружил, что приобрел необычные способности: мог угадывать чужие мысли и предсказывать какие-то события. Правда, длилось это недолго — около года. Затем эти способности исчезли. Зато здоровая раскованность, появившаяся во мне после этой травмы, осталась со мной.
Нечто «материальное», в моем случае физическая травма, может повлиять на «идеальное» — способности, характер. Но и «идеальное», в свою очередь, влияет на «материальное». Существует целый ряд духовных практик, таких, как йога, с помощью которых можно сознанием изменить что-то в организме, к примеру уменьшить рубцы на коже… Но что происходит с сознанием перед смертью, боюсь, останется тайной надолго…
Источник: ИЗВЕСТИЯ НАУКИ
Ученые исследовали, что происходит с мозгом человека перед смертью
По теме
Почему в Украине нет ежедневной статистики по смертности населения – объяснения Ляшко
Канадские ученые выяснили, что даже если перед смертью человек находится в бессознательном состоянии, он может слышать все, что происходит вокруг него. Слух отключается последним из всех ощущений. Исследования ученых Университета Британской Колумбии опубликованы в журнале Scientific Reports.Специалисты считают, что в момент смерти очень важно, чтобы рядом находились родственники и говорили с умирающим человеком.
«В последние часы перед близкой смертью многие люди вступают в фазу невосприимчивости. Наши данные показывают, что умирающему мозгу все еще удается реагировать на звук, даже в бессознательном состоянии, до последних моментов жизни», – объяснила глава исследовательской группы Элизабет Блундон.
В эксперименте принимали участие пациенты хосписа в Ванкувере. Специалисты подключили датчики, которые считывали показатели мозга, когда люди были живы и когда они умирали. Ученые использовали разные типы звуков, различных частот и диапазонов. У некоторых пациентов мозг продолжал реагировать даже за несколько часов до смерти.
Специалисты не знают, воспринимает ли мозг конкретные слова и продолжает ли человек понимать, что с ним говорят, идентифицировать голос и речь. Однако медики отмечают положительные реакции, когда к человеку, который умирает, обращались родные и близкие.
Если вы устали от серьезных новостей и хочется немного расслабиться, подписывайтесь на наш канал в Telegram. Дивогляд 5.UA – канал, где живут только лайтовые новости. Релаксируем вместе!
Читайте по теме
«Жаль, я работал так мало!»
20 октября 2016
Израильский танатолог Линн Халамиш рассказала, почему врач должен говорить с пациентом о смерти, что становится важным для человека в последние дни его жизни, и можно ли уберечь детей от знания того, что есть смерть.
Ложь – это не защита— Как вы учите врачей говорить с пациентами о смерти? Есть свод каких-то правил?
— Например, я всегда советую сначала принести человеку чай, и только потом сообщить ему плохую новость. Общеизвестно, что самый надежный способ вновь почувствовать жизнь — это ощутить тепло в горле… Но первое и главное правило – услышать человека и дать ему так называемую сцену: время и возможность для разговора. Умирающий многое понимает сам, его тело уже говорит ему об этом. Он видит, что одну за другой теряет жизненные функции. Поэтому и начинать нужно именно с того, что человек уже понимает. Мы можем лишь помочь ему вскрыть эту проблему.
Сложнее, если не знает. Самый большой страх врача — что, если человек не знает? Как ему сказать?
Много лет назад у меня был цикл бесед в обычной средней школе. Я прошлась по классам — от первого до последнего, где должна была говорить с детьми о смерти, утрате и скорби. Когда зашла к первоклассникам, детям шести лет, подумала, что они, наверное, о таком никогда и не задумывались (хотя медицинская литература говорит, что в этом возрасте мысли о смерти ребенка уже посещают).
И вот смотрю я в эти детские лица, обращенные на меня, и думаю: «По идее, они уже думали о смерти. Но если нет? Если все-таки нет? Я буду первая, кто расскажет им об этом…» Мне было очень трудно в тот момент. Но когда я начала разговор, стало ясно, что дети очень хотят поговорить. У каждого из них либо умер кто-то близкий или знакомый, либо же они видели смерть в новостях по телевизору. И у них было множество вопросов. Получается, я просто вскрыла этот предмет. Это было невероятно…
Взрослые все время лгут детям, желая защитить. Но ложь — это не защита. Дети все равно думают о смерти, говорят об этом друг с другом — какую информацию они могут в таком случае получить? Но они ищут ответы и обязательно их найдут. Мы, взрослые, должны постараться дать им правильные ответы.
Те, кто близко, не выгорают— Как вы учите врачей сохранить себя и не выгореть от постоянной близости к чужому горю?
— Есть два пути предотвратить профессиональное выгорание. Первый — использовать язык тела. Если вам что-то говорят, а вы сидите вот так (откинувшись на стуле, в открытой позе), выгорание неизбежно. Если же вы сидите вот так (наклонившись вперед к человеку), выгорания можно избежать. То есть в этой ситуации вы должны быть вместе с человеком, а не с самим собой. Это сделает вас сильнее, вы будете менее подвержены выгоранию.
На эту тему есть хорошие иллюстрации. Как-то я работала в одном медицинском институте, вела программу обучения патологоанатомов — помогала им преодолеть их внутренние проблемы. Студенты приходят в анатомическую комнату расчленять человеческое тело практически сразу после начала обучения. Но ведь тело — это табу, и для большинства студентов это становится проблемой. Меня просили помочь им с этим разобраться.
Обычно над одним телом работает 6-8 студентов. Кто-то наблюдает, кто-то записывает, кто-то непосредственно производит вскрытие. У некоторых из присутствующих наблюдаются такие симптомы травмы, как тошнота, рвота, потеря сознания. И вот что я обнаружила. Эти симптомы проявляются только у тех, кто стоит в двух шагах от стола и видит всю картину. Тех, кто склонился над телом с инструментами в руках, никогда не тошнит: они вскрывают определенную часть и видят только небольшой участок.
Для чего я вам это рассказываю? В паллиативной помощи так же — если ты близко к человеку, если ты рядом с ним, здесь и сейчас, меньше выгораешь. А если дистанцировался, выгораешь больше.
И второй путь — уметь разделить на «мое» и «не мое». Моя семья, мои друзья — это мое. Умирающие пациенты — это не мое. Бывает, человек говорит мне: «Ты как член моей семьи. Я люблю тебя, ты замечательная». И в этом нет ничего плохого и неправильного, это нормально, если он так говорит. Но я не принимаю этого. Я профессиональный врач, и я должна ему помочь. И если я не знала этого человека до его заболевания, это не мое. Но если вдруг я действительно каким-то образом стала членом его семьи, это очень большая ошибка. В таком случае, если этот человек умирает, кто-то должен позаботиться и обо мне. Но если я остаюсь профессионалом, тогда могу помочь его семье, потерявшей близкого.
— Вы можете вспомнить самую тяжелую историю в вашей практике, когда трудно было разделить?
— Я занимаюсь не только заболеваниями, но и последствиями бомбежек, убийств, самоубийств. Самые сложные для меня ситуации — те, в которые попадала сама. Помню встречу с женщиной, которая умирала от той же формы рака, от которой умерла и моя мама. И ее дочь была в том же возрасте, в котором была я, когда умирала моя мама. Это было очень тяжело. Я тогда сказала себе: «Это не твоя мама, это не ты». Стало легче…
Нет возможности сравнить, как лучше умирать— Что помогает людям пережить смерть близких, принять ее?
— Время. Скорбь — это один из динозавров XXI века. Сегодня мы можем найти любую информацию через интернет — за секунду. Можем в любом ресторане быстрого питания поесть всего за несколько минут. Мир стремительно меняется. Но как бы он ни менялся, для того чтобы выносить ребенка, нужно по-прежнему девять месяцев. И для того чтобы пережить скорбь утраты, тоже нужно время — год, два, пять или больше.
— Есть какие-то главные слова, которые говорят умирающие люди своим родным?
— Есть пять вещей, которые сказать очень важно. Обычно я говорю об этом как умирающему, так и его семье.
Первое: «Прости меня. Прости за все те вещи, которыми я причинил тебе боль. Прости меня за все, что я не сделал, и этим также причинил тебе боль».
Второе: «Я прощаю тебя за все, что ты сделал, за все, что ранило меня. И я прощаю тебя за все, что ты не сделал». Эти слова о прощении должны быть настоящими, идти от сердца, это очень важно.
Третье: сказать о чувствах. «Я люблю тебя» или «Я пытался любить тебя». Или «Я хотел любить тебя».
Четвертое — благодарность. Но это должны быть слова о чем-то, за что человек действительно благодарен. Даже если в жизни была одна маленькая вещь, за которую хочется благодарить, важно об этом сказать.
И последнее — попрощаться. И это работает всегда.
— Вы видели много смертей. О чем люди думают перед смертью? Что важно в такие минуты?
— Это очень интересный вопрос. Я никогда не слышала, чтобы кто-то говорил: «Жаль, что я работал так мало». Чаще всего люди говорят: «Я жалею, что не проводил больше времени со своей семьей».
— Насколько важны для умирающего условия, в которых он проводит последние дни? Все-таки как правильнее — дома или в больнице?
— Тоже интересный вопрос. Меня несколько раз коллеги просили провести как раз такое исследование: где все-таки лучше умирающему — в больнице или дома? И я сказала, что не буду этого делать. Потому что у человека нет возможности умереть в разных условиях и сравнить. Он или дома, или в больнице, а для того чтобы сравнить и выбрать, нужно сделать это дважды.
И потом есть вопрос, а чего хочет семья. Это ведь не единоличное решение, а решение семьи. Бывает, семья не готова видеть, как умирает близкий. А бывает, человек хочет умереть дома и его семья этого хочет, но он вынужден находиться в больнице, потому что иногда даже закон того требует. Тут все очень индивидуально и зависит от разных факторов.
Что нельзя откладывать на последний момент— Какую роль играет религия в паллиативе? Многие ли ваши пациенты обращались за помощью к священнослужителям?
— Обычно, когда смерть внезапна, люди часто меняют свои взгляды вплоть до противоположных. Религиозные люди становятся нерелигиозными и наоборот. Нет однозначных ответов. Но если у человека глубокие религиозные корни, он всегда возвращается к тому, во что верил.
Очень часто люди делают ошибку, полагая, что можно ждать до последнего момента и исповедоваться на смертном одре. Я считаю, что это неправильно. О том, что происходит после смерти, думают здоровые люди. Больных беспокоят более практические вопросы: купируют ли боль, останется ли он один наедине со смертью или кто-то будет держать его за руку. Поэтому не стоит откладывать такие вещи на последний момент.
— Пациенты спрашивают вас о том, что происходит после смерти?
— Я сама спрашиваю их. Всегда задаю этот вопрос: есть ли что-то после смерти, есть ли Бог? Я хочу услышать их мнение об этом. Но сами люди обычно не задают подобные вопросы.
— В кино часто показывают, как у умирающих людей появляются необычные желания, которые исполняются. Вы встречали подобное?
— Знаете, обычно люди не хотят необычных вещей. Перед смертью им, наоборот, нужны самые обычные вещи. Например, если ребенок ненавидел школу, хочет туда ходить. А подростков вообще больше беспокоит потеря волос, чем сама смерть.
— Как вообще в мире начала развиваться система паллиативной помощи? С какого момента человечество поняло, что умирающим надо помогать?
— Формально, я думаю, все началось с Сесилии Сэндерс — именно она официально признана основателем этого движения. В 1969 году вышла книга Элизабет Кюблер-Росс «О смерти и умирании», которая тоже очень много сделала в этой сфере. Но еще раньше в Ирландии, например, была такая профессия — anamchara, акушерка. Она приходила на роды и помогала роженицам, и она же приходила к умирающим. Это была ее официальная работа. И мне кажется, это очень правильная идея — объединить одно с другим.
Однажды я разговаривала с акушерками о смерти новорожденных и мне предложили приехать в родильное отделение и посмотреть, как там у них вообще все происходит. Я приехала, мне выдали акушерскую одежду. Я зашла в отделение и увидела женщину в родах. Она кричала, не могла родить, и я подумала, что все плохо, но акушерка сказала: все нормально. А потом я была на операции кесарева сечения. Мне позволили перерезать пуповину, взвесить ребенка. И я вам могу сказать, что это чувство появления новой жизни очень похоже на ощущение угасающей жизни. И если ты имел дело со смертью, а потом взял в руки младенца, тебя это очень сильно восстанавливает. Так что это была прекрасная идея.
— Вы учились в Израиле?
— Я училась в США, в университете Иллинойса. У меня магистерская степень в геронтологии и танатологии. В Израиле таких специалистов не готовят, хотя есть хосписы и есть танатологи (всего три). Не забывайте, Израиль — маленькая страна, так что это нормально. Я знаю, что для России это новая область. Знаю про отца Александра в Санкт-Петербурге (протоиерей Александр Ткаченко, основатель и руководитель Детского хосписа в Санкт-Петербурге — прим.ред.), который развивает это направление. Я приезжаю в Россию каждый год и вижу, что ситуация здесь меняется.
— А в Израиле?
— Десять лет назад мы в нашей стране начали программу оказания паллиативной помощи. А недавно был принят закон, требующий, чтобы в каждой больнице было паллиативное отделение. То есть сделано уже много. И теперь нужно больше внимания уделять обучению врачей в этой сфере. Я много лет преподавала спецкурс в различных медицинских институтах, но это не обязательный курс, студент сам выбирает, ходить на него или нет.
— Вы, наверное, знаете, что в России врачи часто скрывают от пациента, что он умирает. Так ведь не должно быть?
— Не только в России так. В Израиле точно так же многие врачи предпочитают не говорить на эту тему. Думаю, это будет меняться со временем. Вот почему, когда я обучаю людей, говорю практические вещи: сядьте вот так, говорите с человеком вот так, спросите у него вот это. Научиться говорить с пациентом о смерти можно только с опытом.
Сначала обезболить — потом говорить— Главным принципом паллиативной помощи является обезболивание. В Израиле есть проблемы с доступностью обезболивания?
— В медицине, если уровень боли поднимается к точке А, боль начинают контролировать. И когда врач добирается до точки А, включается фактор страха. В паллиативной медицине как раз в этой точке надо особенно работать. Пациент должен быть уверен, что врач может справиться с его болью. Да, возникает страх, что человек станет зависим от обезболивающих наркотических веществ. Но выше точки А человек умирает. Поэтому мы убеждаем его, что от боли можно избавиться.
Что касается доступности обезболивания, то она все равно ограничена пониманием и знаниями врача, который занимается конкретным пациентом. Врачи паллиативной медицины как раз в вопросах боли понимают больше всех других врачей.
— В Израиле есть проблемы в паллиативной медицине, которые не решены?
— Нам нужно больше врачей, которые занимаются именно паллиативной медициной. Когда человек поступает в мединститут, он хочет спасать жизни. Никто не хочет в этом возрасте идти и заниматься умирающими.
— В России обезболивание стало доступнее, но все равно врачи часто боятся назначать наркотики. Правда, что в западных странах морфина не боятся так, как у нас?
— На Западе морфин используется очень широко, когда он необходим. Морфин — это очень дешевый препарат, и это его большое преимущество. Больше всего врачи боятся, что морфин подавляет дыхательную систему. Но тут важна цель — чего вы хотите добиться? Если хотите избавить паллиативного больного от боли, нужно использовать морфин.
— В вашей стране не боятся, что в сферу медицинских наркотиков проникнет криминал?
— Боятся. Поэтому все сильные препараты находятся под жестким контролем. Но здесь, в России, человек должен стоять в очереди за сильными препаратами. А он не может стоять, потому что ему плохо. Поэтому у врачей должен быть доступ к назначению таких препаратов.
Например, анестезиологи постоянно имеют проблемы с наркотиками, потому что у них к этим препаратам свободный доступ. Во всем мире так. Но при этом все равно важно, чтобы препараты были доступны тем, кому они нужны.
— Раз вы знакомы с российской паллиативной помощью, скажите, что необходимо развивать в этой сфере в первую очередь?
— Первым делом нужно повысить доступность обезболивающих препаратов. Конечно, есть и большая кадровая проблема, не хватает специалистов. Но доступность препаратов важнее.
Когда приехала сюда в первый раз, мне показали детский хоспис. Это удивительное место. Но там не было доступных обезболивающих. Меня просили научить врачей говорить с родственниками детей и с самими детьми о смерти. Я сказала: люди не говорят, если им больно. Первое и главное условие — контроль боли. А потом уже можно говорить.
Оригинал материала на сайте «Правмира».
Жизнь перед смертью
Яков Кротов: Программа «С христианской точки зрения» сегодня посвящена жизни перед смертью. У нас в гостях главный врач Первого московского хосписа Вера Васильевна Милионщикова и ведущая медицинской программы Радио Свобода Ольга Алексеевна Беклемищева.
Вера Васильевна относится к числу тех людей, перед которыми люди, профессионально работающие со словом, то есть журналисты, богословы, священники, психологи, историки, учителя, благоговейно преклоняют всё, что только можно, потому что Вера Васильевна работает не со словом, а с телом. Она врач, начинала как гинеколог, потом анестезиолог и с 1983 года в онкологии. С 1991 года, познакомившись с Виктором Зорза, стала организовывать первый в Москве хоспис около метро «Спортивная».
Вера Васильевна, я свой первый вопрос, наверное, переадресую от одного из слушателей из недавней передачи. Человек позвонил и сказал — он находится в больнице, люди в этой больнице (какая-то подмосковная больница) в очень тяжелом состоянии, много умирающих, но не раковые, там туберкулез — он возмущался тем, будучи сам неверующим, что духовенство из близлежащей церкви не приходит, не стремится помочь умирающим. Я его спросил, вызывал ли он сам, пытался ли кому-то позвонить, дойти до храма, он сказал, что нет. И подтекст, в общем, логика была такая, что духовенство само должно искать возможности помочь умирающим. Я бы даже добавил уже от себя, что, наверное, здесь логика такая: если ты верующий, христианин, у тебя особенно чуткой должна быть совесть. Потому что совесть по определению – это знание чего-то вместе с кем-то. Таков смысл русского слова, таково происхождение греческого слова «совесть», знать что-то вместе, отсюда «син» («вместе»). Если я с Богом, то я знаю больше, чем когда я был без Бога. Я знаю больше о смерти, о жизни, я знаю, как страдает умирающий человек, потому что я каждый день молюсь перед распятием. И тогда я должен искать возможности помочь, а не ждать, пока мне позвонят. Но тогда я ответил русской поговоркой: пришел, не зван, уходи не гнан. Как бы Вы со своим опытом сказали, должен ли священник, мулла, раввин стремится помочь, искать возможности или это надо ждать первого звоночка от страждущего, болящего человека?
Вера Милионщикова
Вера Милионщикова: Коротко: ждать. От страждущего, болящего человека. А если чуть глубже, то, если человек истинно верующий, если человек верующий, вот Вы говорите, христианин, то он, наверное, имел духовного отца, имеет духовного отца, он к нему, прежде всего, должен обратиться. А придёт ли священнослужитель, должен ли приходить священнослужитель в такое учреждение, как хоспис? Считаю, что хоспис многоконфессиональный как для религиозно, так и не для религиозно убежденных людей или верующих, или неверующих. Яков Гаврилович, я уже буду сейчас путаться, для верующих и неверующих. Для всех людей. Я считаю, что где-где, но перед смертью человек должен быть полностью свободен. Если он не может выразить свою просьбу и персонал чувствует, что он не может сформулировать свой вопрос или свою тревогу, свое беспокойство, то, что укорачивает ему жизнь, персонал должен найти человека, который с ним вступит в общение и спросит, которому он расскажет: «вы знаете, я исповедоваться хочу, я не знаю, сделать что-то еще». Тогда конечно, тогда эта инициатива должна исходить от работника, который должен пригласить по просьбе больного. Он свободен, больной, перед смертью все свободны, он должен пригласить к больному священнослужителя, того, кого он хотел бы. А наличие священнослужителя в самом учреждении, то, что сейчас широко практикуется в московском здравоохранении, меня приводит, мягко скажу, в недоумение. Я способна была и на более такие сильные выражения, но я ограничусь словом «недоумение».
Яков Кротов: Но ведь у Вас есть часовня, в ней служит священник отец Христофор Хилл. Как это тогда?
Вера Милионщикова: Во-первых, отец Христофер доброволец, он не получает зарплату в хосписе и служит добровольно по просьбам наших пациентов или их родственников, которые находятся в хосписе. Если они хотят принять какие-то таинства, они говорят об этом нам, а мы вызывает отца Христофора. Ведёт он себя очень деликатно и никогда не занимается проповедями, он исполняет требы по просьбе, если я правильно выражаюсь, исполняет то, о чем просят больные, и никогда не навязывал своего присутствия. Вообще человек в форме, в рясе, человек в облачении вызывает у очень многих болящих, а нашему хоспису много лет, чувство тревоги и вины: «Вы понимаете, я такой грешник, Господи, я же не крестился никогда, я в церковь ни разу не ходил, меня за это Господь и покарал. А вот идет человек в черной одежде или идет сестричка в сером платочке, в серой униформе, идет так тихонько, вот так ручки сложит, Господи, какой я же грешный». Он теряется. Короче, мы ему жизнь укорачиваем. Мы делаем то, чего делать не должны, что противоречит нашему уставу. Мы должны жизнь не укорачивать и не продлевать. А здесь вот этими нервным, психологическим дискомфортом мы укорачиваем больному жизнь. Поэтому хоспис должен быть светским учреждением, куда приглашаются люди любого вероисповедания, священнослужители любого вероисповедания для того, чтобы выполнить волю родственника или самого больного, что они хотят сделать, чтобы облегчить их душевный поиск религиозной веры, религиозный поиск или определиться, или продолжить то, что было когда-то прервано, но ни в коем случае не давить.
Яков Кротов: Немножко статистики тогда, если можно. У Вас 30 коек, 90 работников…
Вера Милионщикова: Еще 200 на выездной, больных.
Яков Кротов: Выездных. Означает ли это, что за эти 15 лет через хоспис прошло, скончавшись там, несколько тысяч человек?
Вера Милионщикова: У нас в хосписе в год приблизительно мы обслуживаем 1500-1800 больных, из них 60 процентов уходят из жизни, 40 остаются, это значит несколько тысяч человек.
Яков Кротов: Среди них были священники?
Вера Милионщикова: У нас были монахини, священников у нас не было. У нас было несколько монахинь.
Яков Кротов: Были люди, которые просили позвать им муллу или раввина?
Вера Милионщикова: Мусульмане не сдают «своих» в учреждения, мусульмане ухаживают за ними дома. На дому у нас мусульман много. Мы как бы не удовлетворяем их просьбы не потому, что мы не можем призвать муллу, у них есть уже мулла. Иудеи стали сдавать значительно чаще, к сожалению, в госучреждения, чем сдавали в начале нашей деятельности.
Яков Кротов: Спасибо. У нас есть звонок из Москвы. Сергей Львович, добрый день, прошу Вас.
Слушатель: Добрый день, уважаемый отец Яков, уважаемая Ольга и уважаемая Вера. Я хочу сказать. Хоспис в переводе – это дом мира, по-моему, так.
Вера Милионщикова: Странноприимный дом.
Слушатель: «Хос» и «пис» это «мир». Это для многих несчастных хорошо. Но некоторые господа, Вы знаете, двумя руками ратуют за применение эвтаназии, то есть отправки к Господу, минуя его промыслительную волю. Как Вы относитесь к подобному явлению?
Яков Кротов: Спасибо, Сергей Львович. Я только сделаю справку. Слово «хоспис», не от слова «мир», оно по-английски пишется совершенно по-другому, оно однокоренное слово «госпиталь», «хоспителите», это от слова «хозяин». То есть это скорее такой гостеприимный дом, куда принимает хозяин, Вера Васильевна хозяин в этом смысле, своих гостей.
Что до эвтаназии. Понятно было, что вопрос всплывет. Я позволю себе его чуть-чуть смягчить, потому что есть всякие господа, как выразился Сергей Львович, которые из корысти хотят поскорее сэкономить на человеческой жизни. Но есть и такой замечательнейший человек, чистый, святой, я бы даже сказал, как Виталий Лазаревич Гинзбург. Дай Бог ему долго прожить. И вот он тяжело болеет и, тем не менее, сам, находясь в тяжелой болезни, год назад обратился с открытым письмом к правительству и к президенту, по-моему, и мы получали экземпляр этого письма, с просьбой узаконить эвтаназию. То есть ему нельзя сказать, что ты не понимаешь, ты здоров как бык, ты только… А этот человек сам предложил. Что бы Вы сказали такому человеку? Я думаю, что среди больных, тяжело мучающихся в Вашем хосписе, есть, наверное, люди, которые тоже могут закричать, что лучше смерть. Как Вы с этим справляетесь?
Вера Милионщикова: Что касается Гинзбурга, мы говорим о нобелевском нашем лауреате, я думаю, что Нобелевская премия ему дана неспроста, она дана не просто так. Этот человек не просто выдающийся ученый, это еще выдающийся ум. Прося от эвтаназии, он просит не о себе, он просит о людях, которые… (где я тоже могу сдаться), вот онкологическим больным. Я могу об этом сказать чуть шире и позже. Онкологические больные, когда получают полноценную помощь, когда их любит государство и близкие, они не просят об эвтаназии, если их обезболили и если они окружены любовью. Но есть люди, которые живут много лет, особенно в нашей, чудовищной не любящей людей стране, вот тут я сдаюсь, они умирают не от боли и не от онкологического заболевания, они инвалиды, но их нет, их давно нет. Понимаете, их в жизни нет. У нас нет инвалидов. Вы знаете, что у нас нет инвалидов? Вы на улице видите их? Я – нет. А вот я в Эссен приехала, в Германию, думаю, Господи, да что же у них всех инвалидов мира сюда собрали: и в парках, и в ресторанах, и на бульварах, и в магазинах, и в продовольственных, и лифчик даже, бюстгальтер, примеривает женщина в инвалидной коляске, с короткой рукой, еще там какие-то у нее недостатки есть. А в нашей стране нет. Так вот Гинзбург говорил о наших людях. Это я так считаю.
Ольга Беклемищева
Ольга Беклемищева: Я по поводу того, что у нас не любят инвалидов…
Вера Милионщикова: Людей вообще и инвалидов особенно.
Ольга Беклемищева: Это, к сожалению, так. Сегодня, буквально с утра, в метро встретился слепой человек, просто подсаживая его в поезд, я подумала, а почему, собственно говоря, есть такая большая дырка между платформой и самим вагоном. Неужели нельзя сделать платформу подлинее? Они же все одинаковые, эти поезда. Вот он слепой, с палочкой, вот я его под две ручки перевожу. А давка, а все остальное? Это, наверное, не совсем та тема, о которой говорит Яков Гаврилович. Я просто хочу сказать, что Вера Васильевна ключевую вещь затронула – о любви. Мне кажется, жизнь и в ситуации близости к смерти, и в ситуации, когда о смерти, слава Богу, можно не задумываться, она все равно отличается, во всяком случае, в наших северных широтах, некоторым недостатком, может быть, нелюбви, может быть, выражения любви друг к другу. Это на самом деле очень тяжело и очень неправильно. Потому что если бы люди больше друг друга любили… Мусульмане не отдают родственников, они все почтительно ухаживают за своими старшими. Если в метро едешь, то уступают место пожилым женщинам в основном люди, что называется, кавказской национальности или восточной наружности. Вот это. Если бы это могло встречаться чаще, тогда, я думаю, не было бы разговоров и об эвтаназии, и, наверное, смерть была бы не такая трагическая вещь. Потому что, в конце концов, человек устает, ему уже нормально, в конце концов, уйти к Богу.
Вера Милионщикова: Конечно, все смертны, сто процентов.
Яков Кротов: Спасибо. Я позволю себе возразить, пользуясь тем, что коллега, можно спокойно использовать в качестве спарринг-партнера. Как историк я скажу. Дело в том, что когда мы сталкиваемся с исламским отношением к больным, мы сталкиваемся со своим, я бы сказал, православным прошлым. Это нас догоняют XVI , XVII века. Это было и в Англии, это было и в Скандинавии, это было всюду, это ушло, и надеяться это возродить и так решить проблему умирания, жизни и смерти, означает быть просто романтиками. Это не очень хорошо. Потому что, вот Вера Васильевна говорила, писала о специфике российских хосписов. В Англии, в Америке это, скорее, фабрика смерти, куда сдают человека, чтобы избавиться от созерцания его смерти. В России это нечто более теплое, более интимное, но опять это прошлое и уже, как я понимаю, пробиваются ростки такого фабричного отношения к смерти. Потому что болеет человек, он поступает на конвейер: если ангина – один отсек, если рак – другой отсек. Вернуться в прошлое нельзя, надо думать о том, что будет в будущем.
Но давайте сперва дадим слово слушателю. У нас звонок из Москвы. Андрей, добрый день, прошу Вас.
Слушатель: У меня вопрос всем трем. Первый вопрос к батюшке Якову. Очень нравится, как Вы проповедуете и как Вы всегда к Богу возвращаете любой вопрос, который звучит. Пусть Вас Господь Иисус Христос благословит. К Вам вопрос такой. Пожалуйста, расскажите, что значит «всякий живущий верующий в меня не умрет вовек». Потому что слова Христа есть, что «я есмь воскресение жизни, верующий в меня, если умрет, оживет». Но дальше звучит 11-я глава Иоанна, 26-й стих «и всякий живущий верующий в меня не умрет вовек».
Яков Кротов: Андрей, если можно, прочтите сразу следующий стих.
Слушатель: «Она говорит ему так: «Господи, я верую, что ты Христос, Боже, грядущий в мир».
Яков Кротов: Спасибо. Ваш вопрос Вере Васильевне.
Слушатель: Еще два вопроса. Вопрос Ольге Беклемищевой. Вы, как журналист, Вы считаете, что освещать лучше эти фабрики смерти, которые действительно на самом деле везде, по всему свету уже созданы давно? Насколько правда писать об этом? Потому что очень важно, Господь говорил, что правда спасает от смерти. Нужно ли это много освещать?
И вопрос Вере. Вера откровенно сказала, что в этом хосписе за год у нее 700-800 человек уходит на тот свет. Теперь я Вам правду скажу, как эти хосписы работают. Можно сказать?
Вера Милионщикова: Даже нужно.
Яков Кротов: Только цензурными выражениями.
Слушатель: В эти хосписы дети, которые не хотят родителями заниматься. А сказано, почитай отца и мать. Они ухаживать не хотят за больными родителями. Платят деньги, сдают родители, там умирают они, не умирают.
Яков Кротов: Андрей, спасибо, вопрос ясен. Давайте для лаконичности сократимся, первое слово Вере Васильевне.
Вера Милионщикова: Я хочу сразу оппонировать слову «фабрика», в Англии и в Америке это фабрики. Я никогда так не писала и не говорила, извините. Холодок, я чувствую, есть такой, знаете, профессионализм, который на грани цинизма, и вот это я почувствовала в Англии, в Америке я не была. Почувствовала в Англии такое, знаете, заданное милосердие, заданную улыбку, заданную любовь и прочее. Действительно туда помещают, поразительно, на очень короткое время, как будто бы знают, вот через шесть дней умрет, вот и помещают так. Поэтому из Англии пришли. Вот теперь, Андрей, Вам. Из Англии, именно из той страны, которая тоже, между прочим, с очень древними и давними высокими религиозными традициями до сих пор, пришел к нам хоспис, как высоконравственное учреждение, которое позволяет нашей с Вами, как Вы, наверное, думаете, очень духовной и верующей стране, вернуться к забытым традициям благотворительности, милосердия, правильного отношения к родителям. Редко кто сдает в хоспис, еще раз говорю, это учреждение нравственное, нового типа, морально-этического типа…
Яков Кротов: Вклинюсь со справкой на всякий случай. Бесплатно. Потому что Андрей говорил про деньги.
Вера Милионщикова: Это я уже молчу, это я не знаю, может, в каких-то хосписах берут деньги. Я говорю о своем, мы абсолютно бесплатный хоспис. Абсолютно бесплатный хоспис для родственников пребывающих там пациентов. Так вот…
Яков Кротов: Неуважительно ли к отцу, сдать больного отца в хоспис?
Вера Милионщикова: Мы пытаемся возродить старые русские традиции. Вы считаете, что здесь все в России верующие. Утрачена эта вера нашей тоталитарной, нашей вековой почти властью, истоптана, изгажена. Хоспис — это ростки веры, только веры для всех людей и милосердия для людей, всех – и верующих, и неверующих, и отношение почитать родителей, как у всех, и у мусульман, и иудеев, и у христиан, так и, наверное, и атеист, который говорит, что он не верует, он почитает и почитал родителей и сам он будет родителем. Так что в хоспис не сдают, как в какой-то приют, куда не приходят. Ни в коем случае. Вот если связи надорваны из-за суетности жизни, из-за какого-то недопонимания, а у нас есть время, мы занимаемся онкологическими больными, так вот в это время мы пытаемся соединить эти связи, эти ниточки связать, чтобы и тот, который остался, прежде всего, спокойно жил, что он помирился с мамой, помирился с папой, уладил какие-то отношения. Вот так, Андрюша, приходите в гости.
Яков Кротов: Спасибо, Вера Васильевна. Ольга Алексеевна, Вы считаете, что нужно много говорить об этих проблемах или поменьше?
Ольга Беклемищева: Конечно. Я считаю, что нужно говорить много, во-первых, для того, чтобы не было недопонимания, вот как Андрей продемонстрировал и Вы, отец Яков, тоже, «фабрика смерти». Это не «фабрика смерти». Это дом сострадания. И в Англии то же самое на самом деле. Хотя есть, конечно, моменты. Во всяком случае, у меня есть знакомые, которые работают добровольно в американских хосписах, это очень хорошие учреждения, светлые люди.
Яков Кротов: Спасибо. У нас есть звонок из Петербурга. Сергей, добрый день, прошу Вас.
Слушатель: Здравствуйте. Наша страна настолько противоречива, что… я даже не собирался звонить к Вам сегодня. Это очень грустная передача. К примеру, о любви. Я теперь не становлюсь у метро в центре вагона, не хочу затруднять молодых, они обязательно уступают место. Мама у меня умерла на руках у сестры, ей повезло. Наш коллега учитель ждет очередь в ленинградский хоспис. Ему, видимо, повезет. А теперь о священнослужителях в форме.
Я долгое время имел дело с похоронами, такая парторганизация была. И понял, что всю цепочку, от и до, надо заполнить людьми веры, священнослужителями. Но кем и как? Я побывал в Ярославле, где похоронен мой брат, центральное кладбище около вокзала превратили… Не знаю, то, что Иисус гнал с паперти или откуда-то там…
Яков Кротов: Из храма.
Слушатель: Так вот все-таки приходиться обсуждать эту тему, настолько она противоречива. Так что уважаемые священнослужители, не ждите, когда Вас пригласят, снимите форму, есть форма встречи без галстуков, так вот снимите, идите и поговорите, и делайте это с христианской точки зрения.
Вера Милионщикова: Вы очень правильно сказали, идите и делайте. Идите, не проповедуйте, а идите, делайте. Вот тут я с Вами совершенно согласна, когда дело. Думаю, мы, наверное, с Вами ровесники, судя по тому, что Вы сказали. Мне 65-й год. Я думаю и понимаю Вас, сама часто гневаюсь, стою, но я не стесняюсь в метро поднять молодого человека, но я долго ищу молодого человека слабенького, который точно встанет, я не подойду к такому, который, вижу, не уступит, я лучше протиснусь и найду того, кто послабее, он обязательно встанет и я смогу попросить. И мне не стыдно. Но мне стыдно знаете за что? Что я молчала лет 30 тому назад, приучив своих детей никогда не садиться, они до сих пор никогда не садятся, им уже за 30 лет, они никогда не садятся в метро. Но я видела и с огорчением, когда мы с Вами, люди нашего возраста, мы были моложе, усаживали своих детей семилетних, восьмилетних, «садись» гневно. Гневно мама оглядывала всех рядом. Вот эти дети выросли. Вот, спасибо нам, мы сделали все, чтобы выросли такие дети, ни кто-нибудь.
Ольга Беклемищева: Я хотела бы, во-первых, сказать, что петербургский хоспис был первым в России хосписом, об этом не упомянули. На самом деле это благородное движение пошло из Петербурга, за что большое спасибо. Понимаете, есть две вещи. Есть человек, который умирает и часто, я знаю такие случаи, он, в общем-то, достаточно со спокойной душой умирает. И есть родственники и близкие люди, которые на самом деле так мучаются оттого, что он ушел, а они остались, и это большая проблема. Я думаю, что еще и жизнь рядом со смертью и любовь уходящего к тем, кто остается, проявляется в том, чтобы максимально освободить их от чувства вины, в том числе и при помощи хосписов. Потому что часто родственники, например, не могут подобрать адекватное обезболивание, адекватную терапию. Это же тоже нужно и это могут сделать специальные учреждения. Я думаю, что есть некое интимное благородство во всем этом, оно фактически всем доступно. Знаете, как говорили древние люди: трудно говорить о жизни, пока она не кончилась, была ли она удачной или неудачной. Сделать свою жизнь удачной можно еще и тем, что красиво умрешь, я не побоюсь этого слова, хотя я, конечно, журналист.
Яков Кротов: Спасибо. У нас есть звонок из Москвы. Татьяна, добрый день, прошу Вас.
Слушатель: Здравствуйте. У меня год назад мама была в хосписе в Бутово. И сейчас я скажу не в качестве своего оправдания, мама сама решила, побывав в наших больницах в России, что помочь ей могут только там, в хосписе. С ней врач говорила. И у меня нет чувства вины, что я, как кто-то сказал, сдала. Я не сдала. Она туда отвезла как в больницу. Притом я просто была потрясена, как выглядит этот хоспис, какая замечательная больница, какой там персонал. Я этого даже не ожидала. И мама ни разу, там можно было в любой момент и взять ее, как она захотела бы, и я ей все время это говорила, она не потому туда пошла, чтобы мне облегчить жизнь. Кстати, такой уход я бы не смогла дома ей обеспечить — и эти уколы, и эти лекарства, врач, который действительно подбирал ей лекарства, и все. Это не в качестве оправдания. Каждый день я, конечно, туда ездила и я видела, что там ко многим больным родственники приходили каждый день. Были, конечно, те, к которым не приходили, но я не видела, чтобы там кто-то жаловался. Боль, плохое самочувствие, конечно, все это было, но то, что кто-то сдал, такого вообще не было. И конечно персонал, я не знаю, как его подбирают, я была совершенно потрясена. То отношение, потому что больные там были тяжелейшие, но всегда неизменно ровные, неизменно доброжелательные, по имени, отчеству. Как в другой мир попала.
И еще. Тоже где-то год назад нацболы, которые захватили резиденцию президента, не резиденцию, а что-то там. Там мальчика не отпустили к умирающему отцу. И вот там было сказано, что у него были непереносимые боли, это насчет эвтаназии. Но у него рак был. Поэтому я не знаю, слава Богу, таких страшных болей у мамы не было. Но все-таки при раке… Кто-то сказал, что там такие лекарства, что нет боли. А как же там, в Швеции, за границей, такие непереносимые боли, значит, все-таки бывает рак с такими жуткими болями, непереносимыми.
Яков Кротов: Спасибо, Татьяна. Я в порядке справки напомню, что тогда эти юные радикалы не захватывали никакой администрации, а просто пришли, нормально, по-человечески подать свои челобитные, но это было воспринято как антиправительственный бунт, покушение на основы.
И все-таки прозвучали слова, которые меня очень расстроили, возвращаясь к российской специфике. Ведь многим людям и Вторая мировая война, и их участие тогда во фронтовых действиях казались, если живы ветераны, может быть, иногда и кажутся, лучшим временем жизни, когда были на фронте. И вот человек сказал, что никогда, может быть, за всю жизнь не встречал такой обстановки, как в хосписе. То есть, не оказывается ли тогда, извините, российская специфика, что 70 лет человека будут в рассрочку мутузить, давить, причинять боль, страдания, мы друг другу причиняем, и, наконец, шесть дней, десять дней…
Вера Милионщикова: Двадцать один, полтора месяца.
Яков Кротов: Да. И вот, наконец… Ну, Вы знаете, это похоже тоже на такую эвтаназию, что теперь, наконец, ты отмучился, болезный. Это какая-то, мне кажется, садистская такая доброта. Если мы ограничиваемся хосписом, это не к Вам претензия. Но те люди, которые в хосписе и те люди, которые не уступают сидение в метро, это же одни и те же люди. Вот что меня настораживает. Попадает ли человек в хоспис в этом смысле действительно без вины? Туда же попадает и человек, который составлял плоть и кровь от той страны, о которой Вера Васильевна сейчас так довольно резко отозвалась. Рак же не поражает избирательно хороших людей, как не поражает избирательно плохих, я так думаю.
Ольга Беклемищева: Отец Яков, можно я вклинюсь и дам справку. Я начала о том, что хосписное движение пошло по России из Санкт-Петербурга. А вот московскую систему хосписов придумала, пробивала и продолжает совершенствовать наша собеседница Вера Васильевна. То есть то, что они такие хорошие, то, что они спроектированы особым образом, с учетом нужд таких больные, которые там находятся, то, что они укомплектованы персоналом гораздо выше норм по среднему здравоохранению, это заслуга Веры Васильевной и, конечно, многих других людей, которые присоединялись в этом великом деле. Это новые учреждения, они созданы вместе с новой Россией. То есть их было возможно сделать сразу хорошо, переделать вот эти 18 тысяч ЛПУ, которые достались России в наследство от Советского Союза, в какие-то человеческие формы, но, очевидно, еще не удалось.
Яков Кротов: ЛПУ, я напомню, это лечебно-профилактическое учреждение. Видимо, в данном случае работает принцип известного английского, кстати, сатирика Питера, который говорил, что прогнившее учреждение бесполезно реформировать, его нужно закрыть.
Вера Милионщикова: Слегка почистить и потом…
Яков Кротов: Нет, нет, взорвать здание, он говорил, полить фундамент серной кислотой и тогда уже строить новое, но ни в коем случае ни со старыми сотрудниками.
И все-таки, Вера Васильевна, люди, которые попадают в хоспис, вот Вы говорили, видят священника, чувствуют за собой какую-то вину. Так ли это плохо, извините? Потому что, может быть, в человеке всю жизнь совесть дремала и вот на пороге смерти это его последний шанс.
Вера Милионщикова: Если это совесть, а не просто страх, если больной демонстрирует это отношение и одновременно желает креститься, принять веру, мы же не оставляем его в этом страхе, мы просто его наблюдаем. Заходя в палату, он, если священник не был настойчив по отношению не только к тому, с кем он работал, где были исполнены требы, а к другому, прошел и ушел, и человек заинтересовался, к нему придут, он примет. У нас несколько человек в год, отец Христофор сказал бы об этом лучше, я не знаю этих цифр, он доброволец, я стараюсь не вмешиваться в эту часть их работы, он бы сказал, сколько крестятся, принимают крещение, осознанно принимают. И отец Христофор стоит на том, чтобы люди сами захотели. Это хорошо, когда совесть беспокойна, это хорошо. Приводит ли это к изменению мировоззрения полностью или он умирает атеистом, знаете, мы же с Вами ничего не знаем, что там. Там с ним разберутся. Нам нужно сделать все, чтобы здесь он решил целый ряд своих проблем. Не успели, он не успел, мы не боги, мы не можем. Но создать ему те, как Вы говорите… Вы потрясающе повернули, что в хосписах так здорово, так красиво, так уютно, по-домашнему, что не каждый имеет такое дома. 70, 80 лет человека унижали, он оказался в этих условиях, Вы знаете, он всё равно и в этих условиях умудряется оставаться рабом иногда, если у него есть время еще пожить или если так зашорен. Но, что меня всегда поражает, большинство тех, кто находятся в хосписе, становятся очень свободными, вот это рабское вытравляется. Свободными становятся в проявлении своих желаний, самых обычных: поесть хочу вот это, сделать хочу вот это, врача хочу вот этого, а не этого. То есть они обретают ту свободу, о которой можно нам, мне, например, только мечтать, хотя я очень стараюсь быть свободной, но выдавить из меня раба… Я только делаю вид. А они уже этого вида не делают. Эта свобода есть, свобода есть во всем и в мелочах, у многих. Но многие не успевают, может быть, не хватает немного образования или, скажем, культуры. Но в принципе люди значительно свободнее.
Яков Кротов: Спасибо. У нас есть звонок из Подмосковья. Сергей Васильевич, добрый день, прошу Вас.
Слушатель: Добрый день. Мне хотелось бы, во-первых, поблагодарить людей, которые ухаживают за умирающими, низко им поклониться в пояс. Во-вторых, я хотел бы сказать несколько слов по этому вопросу. Очень интересная тема, она многогранна. Дело в том, что вообще умирать человек может двумя методами. Насильственная смерть, как всегда, она может растянуться на целую жизнь. А может произойти сознательная смерть, такая, как смерть на кресте у Иисуса Христа, которая привела человека действительно к такому состоянию, когда мы говорим, нужно умереть, чтобы вновь родиться. Вы же думаете сейчас о том, что, когда человек крестится, то совершается такая мнимая смерть, когда он, отказываясь от своего прошлого сознания, от своего прошлого мнения о мире, может изменить свое собственное состояние.
Существует на Тибете такой обряд, очень интересный, он ближе к тому, о чем Вы сейчас говорили, он называется бардо. Когда человек, используя состояние умирающего, подготавливает его к жизни вечной. Мы же, христиане, уверены в том, что жизнь вечная всегда придет к нам после смерти, абсолютно в этом уверены. Есть такой интересный документ, он называется Евангелие от Иуды, найден совсем недавно, где якобы Иуду Христос просит сдать его властям для того, чтобы избавиться от своего тела. Это напоминает эвтаназию. На самом деле это, конечно, уродливое такое явление, нашей духовной отрыжкой я называю это Евангелие, которое действительно никакого отношения к Евангелию, как святой нашей церкви, не имеет.
Яков Кротов: Спасибо, Сергей Васильевич. Ну, так Вы же сказали. Это Евангелие написано только в середине второго столетия, написано гностиками, у которых основная религиозная проблема была избавление от тела, от плоти, потому что в этом он видели источник страданий. Так ведь и хоспис имеет дело, прежде всего, с этой самой плотью, которая начинает гнить, начинает разлагаться.
Вера Васильевна, у кого больше чувство вины, по Вашей оценке, у умирающего или у родственников, и у кого оно больше должно быть?
Вера Милионщикова: У родственников, у живущих. Им жить. Мое глубокое убеждение. Им жить, на них большая ответственность.
Яков Кротов: Ответственность, когда человек может что-то отдать.
Вера Милионщикова: Изменить, отдать.
Яков Кротов: Что может изменить с неизлечимой болезнью?
Вера Милионщикова: Мы опять говорим о единице. Если мы говорим о субъекте, то здесь он ничего не может изменить, ответственность, но все равно у хосписа ответственность и перед больными, и перед родственниками, но перед родственниками большая, потому что живущий, который должен продолжать жить… Вот приходит человек в хоспис. До хосписа его бросили, онкологического больного бросили, родственники не знают, что с ним делать, некому его подобрать. Он бросает работу, начинает развиваться канцерофобия, страх заболеть, он бросает работу, на него потратили уйму денег. Муж уходит от жены, если заболел маленький ребенок, как правило. Рушатся семьи. Перед кем мы должны нести ответственность? Кому мы должны, прежде всего, помочь? Я считаю, как больному снять боль, у нас должны быть все обезболивающие, снять все симптомы, гнетущие его, оказать ему духовную, психологическую помощь и дальше продолжать заботиться о родственниках, которые считают себя виноватыми, что поздно обратились со своими мамой, папой больными, что они не согласились на операцию или наоборот, не приняли другой вид лечения. Мы должны снять их страхи, чувство вины. После этого приходит что? «Господи, сколько же я мамочку обижала, я ведь два раза замуж, три раза замуж выходила, как мама расстраивалась, что она мне говорила, а я ведь не повинилась, то, се». Вот эти все наслоения личных отношений, то, что недолюбил, недоласкал, недосказал, вот это все хосписы при правильной работе с родственниками могут всегда сгладить. Убрать это не нужно, совесть наша всегда должна оставаться беспокойной, чувство вины перед родителями будет всегда.
Яков Кротов: Спасибо. У нас звонок из Москвы. Михаил, добрый день, прошу Вас.
Слушатель: Добрый день. У меня, может быть, не очень удобный вопрос к Вере Васильевне. Есть ли у нас бизнесмены, люди с деньгами, которые Вам помогают? И второе. Может быть, у Вас есть какой-нибудь адрес, куда можно было бы пересылать какие-то личные деньги? Спасибо.
Вера Милионщикова: Спасибо за вопрос. У нас есть добровольные пожертвования и от бизнесменов тоже, одного из них я Вам назову. Нам не только лично помогает из личных сбережений, когда может, господин Чубайс, но мы уже много лет сотрудничаем с РАО ЕЭС, как с нашим благотворителем, который весомую долю в наш бюджет… Если на 70 процентов наш бюджет составляют деньги правительства Москвы, Департамента здравоохранения, то на 20 процентов – РАО «ЕЭС России». Есть такой Павел Пожигайло, он сейчас замминистра культуры, бывший депутат Госдумы, который тоже на протяжении многих лет, правда, очень скромную сумму, но регулярно помогает переводить на наш лицевой счет и улучшать социальный пакет нашим сотрудникам, помогает больным. А внебюджетный наш расчетный счет Первого московского хосписа Вы можете получить по телефону 245-59-69.
Яков Кротов: Спасибо. У нас есть звонок из Москвы. Раиса Николаевна, добрый день, прошу Вас.
Слушатель: Добрый день. Что меня всегда поражает, так это то, что всегда, какая бы тема не освещалась на Радио Свобода, всегда во всем виновата советская власть. Ну, как же так можно? Ну, какие же Вы христиане? Здесь и серная кислота, и целый век почти проклятой, как Вы говорите, власти и прочее, прочее. Не надо говорить мне про ГУЛаги, которые создал Троцкий, и не надо мне говорить о том, что любая власть дана от Бога. Вы же христиане.
Ольга Беклемищева: А что надо говорить?
Яков Кротов: Я прошу прощения, как-то неожиданно. Во-первых, всё-таки ГУЛаг создал не Троцкий, это создано после его высылки из России, хотя он, конечно, тоже в этом участвовал. Я прощаю Советскую власть! Ваш вопрос… Раиса Николаевна вопросов больше не имеет.
Нет, упаси Господи, конечно, советская власть… Во-первых, еще большой вопрос, закончилась ли она. Но была ли она властью? – вот в чем проблема. Всякая власть от Бога, только для христианина очень трудно понять, что власть, а что не власть. Как в смутное время Дмитрий Первый, Дмитрий Второй, Дмитрий Третий, Василий Шуйский, Дмитрий Пожарский. Кому, собственно, присягать, кого слушать…
Если возвращаться к нашей теме, то все-таки проблема боли, потому что Вы снимаете боль, я так понимаю. Все-таки хоспис, прежде всего, нацелен на то, чтобы убрать то, что составляет самое страшное в болезни. На Ваш взгляд, извините, позитивная функция у боли есть и где эта позитивная функция заканчивается? Позитивная, я имею в виду духовно.
Вера Милионщикова: Духовно-позитивная. Вы знаете, я Вам сейчас на примере одной монашенки расскажу. Нам раздается звонок, что есть такая больная, у которой рак молочной железы, она страдает жутко от болей, и ей ее духовный отец запретил, они вместе решили, что они эту боль будут терпеть, потому что Христос терпел и нам велел. Поехали мы к матушке Наталье, наверное, недели две мы ездили, она не соглашалась на обезболивающие, страдала ужасно. Она спала сидя, у нее были безумно отечные слоновые ноги, она спала на высоких подушках, сидя на высоких подушках. Смотреть на эти страдания было невозможно. Мы начали с ней работать, потом я поехала к отцу Кириллу, даже это не совсем отец Кирилл, это что-то значительно выше по иерархической лестнице, там такая достаточно высокая. Мы поговорили, он говорит: «Нет, это невозможно, конечно, нужно, чтобы она принимала обезболивающие». Мы Наташу положили к нам в хоспис, она провела у нас около трех месяцев, мы сняли отеки, мы с обезболивающими, в дружбе с наркотиками, наркотики здесь в том смысле, хосписные больные не становятся никогда наркоманами, могу объяснить потом, почему, если у Вас будет время…
Яков Кротов: Да у них просто времени, я так понимаю, не остаётся.
Вера Милионщикова: Нет, у них цели другие, они не кайф ловят, а боль снимают, у них цель совершенно конкретная. Поэтому никогда не становятся наркоманами. Наташа, у нее было светское образование, она была библиотекарем, училась музыке, она играла в нашем холле нашим же больным, родственникам и нашему персоналу. Наташа стала ходить, спать лежа, довольно быстро, на второй день уже, когда она была в хосписе, мы ее положили. Она нам поверила. И вот этот запрет, что боль во благо… Она сигнал, в раке боль сигналит уже о том, когда поздно. Рак ведь сначала не болит, поэтому признать здесь вот эту боль как благо я не могу. Но когда есть боль, конечно, она сигналит, вот это болит. Но обезболивающие, как правило, не столь целенаправленны, они снимают боль вообще. Поэтому я, как человек светский, я так себя сейчас позволю назвать, сказала бы, что боль дана и если дано средство бороться с ней, то есть, изобретено лекарство, это я всегда так считаю, есть болезнь и есть лекарство от нее, значит все от Бога.
Ольга Беклемищева: Я просто добавлю, что действительно боль – это некий сигнальный колокол в нашем организме. Но если он уже прозвонил, если ты уже услышал, то зачем продолжать этот трезвон, который уже тебя действительно будет отвлекать и от работы, над собой, над своими проблемами. Нет, конечно. Если сигнал принят, то его надо уже выключать и дальше работать по плану.
Вера Милионщикова: Есть еще такое понятие боли, боль ведь не просто физическая. Раз она у человека, в сознании говорящем, адекватным, она имеет еще составляющую психологическую. Так вот психологическая составляющая боли, которую хоть раз человек испытал сильную, равна 70 процентов. Человек ждет боли, боится, усиливает ее ожиданием. И только 30 процентов истинной физиологической боли, 70 процентов – психологическая составляющая. Поверил, полюбил, дождался помощи, его же обезболил.
Яков Кротов: Спасибо. Последний звонок очень кратко. Андрей, Москва, прошу Вас.
Слушатель: У меня вопрос к Вере Милионщиковой. Знаете ли Вы правду о хосписах, то, что это огромный бизнес и что убирают людей, которые не нужны? Что, на самом деле правда, что их накачивают, они болеют, они приезжают и им документы составляют, что они умирающие больные.
Яков Кротов: Спасибо, Андрей, вопрос Ваш понятен, он приходил на пейджер…
Вера Милионщикова: Я могу…
Яков Кротов: Не надо, тут я сам скажу. Я в заключение передачи скажу, что если есть российская специфика, то она вот в этой постановке вопроса абсолютно обнаруживается и она сводится к тому, что в стране с многовековыми традициями рабства, милитаризма, исключительно поднят вверх, к небу болевой порог. Человек отвыкает общаться с людьми по-человечески, он привыкает говорить на языке страдания и боли. Ребенок нашалил – выпороть. Сотрудник сделал что-то неправильно – накричать на него. В метро, на улице, где угодно, всюду идет разговор на повышенных, агрессивных тонах. Но агрессия – это попытка причинить боль. Относительно того, что в хосписах берут деньги, отбирают квартиры у умирающих, это чистой воды паранойя, но это не просто паранойя, это паранойя агрессивная, которая стремится ударить в данном случае в абсолютно, стопроцентно порядочного человека и обмазать весь мир черной краской. Видимо, звонившему человеку было больно, у него крик души. Но он не задумался над тем, что причинить боль другому — не способ предотвратить боль вообще. И здесь мы возвращаемся к христианству, потому что действительно Господь страдал и именно поэтому главное и, может быть, единственное, что делает человека христианином – невозможность причинить страдание другому. Вот это выполняется в хосписе. Дай Бог, чтобы это выполнялось и вне стен хосписа.
Признаков приближения смерти
В последние несколько недель, дней, а иногда и часов жизни есть определенные признаки, указывающие на то, что кто-то готовится к смерти. Понимание того, что это такое, поможет вам сказать эти важные прощания и подготовиться к тому, что должно произойти.
Когда кто-то начинает умирать, это признаки приближения смерти:
● Физические изменения: у пожилых людей кожа может стать тонкой как бумага и бледной, с появлением темных печеночных пятен на руках, ногах и лице.Волосы также могут истончиться, и человек может сморщиться в росте. Зубы могут обесцвечиваться или образовываться темные пятна. Для получения дополнительной информации см. Наши страницы «Чего ожидать» на сайте Hospice UK.
● Их внешний мир начинает уменьшаться до тех пор, пока умирающий не перестанет выходить из дома или своей постели и не захочет очень много говорить. Их настроение, характер и поведение могут измениться. Например, некоторые могут стать нехарактерно тревожными. Другие, придерживавшиеся атеистических взглядов, могут внезапно захотеть изучить религиозные или духовные учения.
● Увеличение продолжительности сна: человек начинает спать длительное время. Это может быть неприятно для родственников, но важно понимать, что даже самые легкие физические нагрузки для приближающегося к смерти человека могут быть утомительными, и на данный момент все усилия направлены на то, чтобы остаться в живых. Ближе к концу умирающий может все больше и больше терять сознание.
● Аппетит снижается: тело знает, что ему больше не нужно топливо, чтобы поддерживать его, поэтому умирающие часто теряют желание есть или пить.Они могут начать худеть, иногда быстро. Важно не навязывать еду или питье тому, кто больше этого не хочет. Но следуйте указаниям медперсонала.
● Изменения выражения: человек может начать говорить о том, что «уезжает», «улетает», «едет домой», «забирают домой», «собирают», «собираются в отпуск» или совершают какое-то путешествие. . Они также могут начать выражать сердечную благодарность своим опекунам и своей семье в качестве подготовки к прощанию.
● Особые просьбы: умирающий может захотеть чего-то особенного, например, посетить определенное место или быть окруженным его любимыми цветами. Они могут захотеть послушать определенную музыку, иметь поблизости семейные фотографии или установить контакт с кем-то, кто сыграл важную роль в их жизни.
Более
Понимание смерти и умирания | Dying Matters
Что происходит, когда кто-то начинает умирать, и как оказывается помощь в конце жизни.
Как мы умираем — это глубоко личное путешествие. Этот раздел призван помочь вам понять, что может произойти по мере приближения смерти, о практических вещах, о которых вам, возможно, придется подумать при уходе за умирающим, и о том, как смерть может повлиять на отношения в семье.
В 2018 году в Англии и Уэльсе зарегистрировано 541 589 смертей, что на 1,6% больше, чем в 2017 году. Две трети составляют люди в возрасте 75 лет и старше.
Пять основных причин смерти мужчин:
- Ишемическая болезнь сердца 14.3% всех мужских смертей
- Деменция и болезнь Альцгеймера 7,9%
- Злокачественное новообразование трахеи, бронха и легкого 6,4%
- Хронические заболевания нижних дыхательных путей 6,2%
- Цереброваскулярные заболевания 5,6%
Дополнительная информация
Пять основных причин смерти женщин:
- Деменция и болезнь Альцгеймера 15,2% всех случаев смерти женщин
- Ишемическая болезнь сердца 8,8%
- Цереброваскулярные заболевания 7.5%
- Грипп и пневмония 6,1%
- Хронические заболевания нижних дыхательных путей 6,0%
Дополнительная информация
Уход при окончании срока службы
Цель оказания помощи умирающим заключается в том, чтобы помочь им получить как можно более высокое качество жизни. Это может включать облегчение страданий; помогать людям оставаться как можно лучше; и помогая им достичь важных для них целей, прежде чем они умрут. Эту помощь часто оказывают специалисты, в том числе специалисты в области паллиативной помощи.Эти специалисты захотят убедиться, что все, кто страдает терминальным заболеванием (включая семьи и лиц, осуществляющих уход), знают о том, какой выбор у них есть и какая поддержка доступна им в это трудное время.
Процесс умирания
Ссылки ниже ведут к информации, объясняющей физические изменения, которые происходят, когда кто-то приближается к концу жизни, и предоставляют практическую поддержку и помощь родственникам и друзьям. Многие умирающие говорят, что чувствуют себя исключенными из важных разговоров о том, что может с ними случиться, когда они начнут умирать.Надеемся, что эта информация будет им полезна и поддержана.
Более
У постели больного | Dying Matters
Чтобы облегчить дискомфорт, умирающего можно прикрепить к медицинскому оборудованию, например к шприцу, мониторам и респиратору. Это может сначала насторожить родственников и друзей.
Трудно также быть с кем-то, кто находится в полубессознательном состоянии, находится в физическом или эмоциональном стрессе, может стонать или плакать.Вы можете чувствовать себя очень тревожным и беспомощным, а временами подавленным, уязвимым и одиноким, особенно когда медперсонал занят другими пациентами.
- Убедитесь, что вы делаете много перерывов, хотя может быть трудно найти уединенное место, когда становится сложно. Но в хосписах часто бывают тихие комнаты, а больничные часовни обычно открыты круглосуточно.
- Вы можете чувствовать себя виноватым, когда идете домой, зная, что никогда больше не увидите этого человека. Это нормально.Просто убедитесь, что когда вы уходите, вы попрощаетесь. Эти прощания могут расти с течением времени.
- Большинство больниц, домов престарелых и хосписов не предоставляют еду родственникам. Больничные кафе могут быть закрыты по выходным, а местные кафе могут быть закрыты по воскресеньям. Закуски, особенно из торговых автоматов в больницах, могут быть довольно мрачными, поэтому подумайте о том, чтобы принести еду с собой, чтобы поддержать силы.
- Персонал обычно рад угостить вас кофе и чаем, пока вы сидите у кровати.Но было бы неплохо принести термос, чтобы вы могли выпить в любое время. Очень важно пить много жидкости, особенно потому, что в больницах и хосписах может быть сухая и жаркая среда.
- Если вы находитесь в открытой больничной палате, не бойтесь задернуть занавеску, чтобы уединиться. Сообщите медперсоналу, что это то, чем вы хотите заниматься.
- Принесите удобную подушку и одеяло, особенно если вы остаетесь на ночь. Больничные стулья имеют вертикальную спинку и могут стать крайне неудобными через пару часов.Если ваш родственник находится в боковой комнате, вы можете принести скатерть, чтобы спать на полу. Но сначала посоветуйтесь с медперсоналом.
- Многие хосписы и больницы предоставляют духовную помощь и могут организовать, чтобы священник, раввин или служители из других конфессий пришли и поговорили с вами или произнесли молитву о конце жизни с вами и вашим умирающим родственником или другом. Подробнее о духовных аспектах смерти.
- Пусть медперсонал выполняет свою работу по оказанию сестринского ухода.Может быть, вам будет удобнее выйти из комнаты, когда они моются и устраивают умирающему комфортно. Но не бойтесь попросить персонал дополнительно ухаживать за полостью рта, повернуть умирающего или сообщить им, когда ваш родственник расстроен.
Прежде всего, не будьте строги к себе. Это очень трудное и непростое время. Телефонные звонки друзьям, родственникам и специалистам по уходу, а также посещения умирающего быстро становятся частью вашей повседневной жизни, и процесс умирания может показаться невероятно бесконечным.Но помните, что по сравнению с продолжительностью жизни умирающего, его процесс умирания обычно является коротким и драгоценным временем для вас и для него.
Более
Практические моменты, о которых следует подумать, когда кто-то умирает
Приведенные ниже предложения предназначены для родственников и опекунов людей, которые умирают в хосписе, доме престарелых или больнице.
Если кто-то умирает дома, опыт будет отличаться от того, что умирает в учреждении.Как опекун, вы в большей степени контролируете то, что происходит с вашим родственником, а также заботитесь о своих удобствах.
Вам будут помогать медсестры паллиативной помощи по месту жительства (которых также можно назвать медсестрами по месту жительства или медсестрами Macmillan). Это клинические медсестры-специалисты, обладающие навыками контроля боли и симптомов. Они могут оказать эмоциональную поддержку и дать практические советы пациентам и их семьям. Обычно они не оказывают практической помощи, но дают советы бригаде первичной медико-санитарной помощи.Они также могут связаться с больницей или хосписом. Районные и другие медсестры по месту жительства предоставляют практический медсестринский уход и практические советы на дому. Обычно с ними можно связаться через приемную терапевта или непосредственно в их офисе.
Механизмы выживания при смерти
- Прежде всего, приготовьтесь отложить вашу обычную жизнь. Когда кто-то умирает, вы, вероятно, обнаружите, что невозможно сделать или подумать о чем-либо еще, кроме того, чтобы быть с ним или готовиться к его смерти.А когда вас нет с ними, вы будете предупреждать каждый раз, когда звонит телефон.
- Вам может казаться, что вы ходите в пузыре, не имея возможности относиться к «нормальной» жизни. Повседневные разговоры могут показаться банальными и неуместными. Вы можете найти неприемлемые шумные места, такие как супермаркеты или рестораны.
- Четко объясните своим детям и другим членам семьи, что вы переживаете. Дополнительные нагрузки и напряжения могут быть тяжелыми. Настроения легко выходят из строя.
- Попросите кого-нибудь заполнить холодильник и шкафы готовыми блюдами и супами. Вы, наверное, не захотите готовить, когда придете домой. Но убедитесь, что у вас есть что-нибудь горячее и сытное каждый день — вам нужно ваше здоровье и силы.
- Расскажи друзьям, что происходит. Люди часто бывают замечательными в подобных ситуациях и очень рады оказать поддержку и помощь.
- Некоторые умирающие люди могут хотеть видеться с друзьями и родственниками, а другие — нет.Это может меняться день ото дня. Всегда уточняйте у них, прежде чем приглашать людей в гости. Ближе к концу можно предложить людям возможность прийти и попрощаться. Некоторые с радостью это сделают. Другие могут этого не делать, предпочитая помнить умирающего такими, какими они были. Постарайтесь не принимать это на свой счет.
- Убедитесь, что у вас достаточно денег на счет мобильного телефона, и не забывайте регулярно заряжать его. Вы обнаружите, что делаете и принимаете много звонков от семьи и друзей.В больнице это обычно делается в коридоре с гулким гулом, где мимо проносятся тележки и люди.
- Больницы обычно взимают плату за парковку, поэтому убедитесь, что у вас достаточно мелочи для парковки. Некоторые автоматы принимают только монеты . Некоторые больницы предлагают скидки для людей, которым необходимо приходить регулярно или на длительный период времени. Спросите об этом в справочной больницы.
- Будьте очень осторожны, когда водите машину, так как вы вполне можете быть заняты происходящим.
Хоспис: Смерть приближается
У вас есть любимый человек, который получает уход в конце жизни. Вы помогаете любимому человеку чувствовать себя комфортно. По мере того, как он или она переходит к заключительным этапам, этот лист поможет вам найти способы помочь любимому человеку умереть достойно.
Как вы можете помочь
За недели и дни перед смертью человек претерпевает изменения как в теле, так и в душе. Ваш любимый человек может больше спать и по-другому дышать.Он или она может ослабнуть и потерять интерес к еде или жидкости. Его или ее кожа может стать суше. Его или ее ум может блуждать в осознании и исчезать. Это естественные процессы. В это время оставайтесь рядом с любимым человеком. Вы можете сделать этот переходный период более комфортным для любимого человека. Следуйте приведенным ниже советам. И оставайтесь на связи с командой хосписа:
Поставьте кровать человека в центре. Таким образом, он или она все еще может быть частью семьи во время переходного периода.
Убедитесь, что боль под контролем. Ваш любимый человек не должен страдать. Убедитесь, что обезболивающее принимается по графику. Сообщите бригаде хосписа, если ваш любимый человек все еще испытывает боль. Если любимый человек не может говорить, ищите знаки. Обеспокоенный или обеспокоенный взгляд может означать, что ему или ей больно.
Давайте лекарства в соответствии с рекомендациями. Вашему близкому могут назначить лекарства для облегчения дыхания, тошноты, беспокойства или других симптомов. Убедитесь, что ваш любимый человек получает эти лекарства вовремя.И сообщите бригаде хосписа, если есть симптомы, которые нельзя контролировать.
Помогите близкому человеку быть чистым. По мере приближения смерти часто наблюдается потеря контроля над мочевым пузырем или кишечником. Используйте впитывающие подушечки на кровати. Меняйте их по мере необходимости.
Осторожно отрегулируйте положение любимого человека. Это может помочь снизить риск пролежней. Это также может помочь уменьшить дискомфорт при дыхании. Попробуйте принять легкое сидячее положение. Или попробуйте легкую боковую позицию.Используйте подушки, чтобы лучше расположить любимого человека. Кроме того, подкладывайте подушки под костные суставы, чтобы уменьшить дискомфорт и предотвратить образование язв. Часто меняйте позу любимого человека, примерно каждые 2 часа.
Поддерживает чистоту и влажность полости рта. Используйте тампоны для рта, чтобы очистить края и внутреннюю часть рта любимого человека. Спросите у бригады хосписа эти специальные тампоны. Или аккуратно протрите влажной тряпкой рот любимого человека, чтобы уменьшить сухость. Нанесите бальзам на его или ее губы, чтобы они оставались влажными.Если ваш любимый человек может глотать, предложите ему кусочки льда или крошечные глотки воды.
Предлагайте кормление для удовольствия. Если ваш любимый человек хочет определенных продуктов, вы можете давать их в небольшом количестве. Не пытайтесь накормить больше, чем ваш любимый может выдержать.
Сохраняйте кожу влажной. Нанесите лосьон на кожу любимого человека и нежно помассируйте.
Отрегулируйте покрывала по температуре. Термостат тела не работает в конце срока службы.Вашему любимому человеку может стать слишком жарко или слишком холодно. Если ваш любимый человек замерз, накройте его или ее мягким одеялом. Если любимому человеку тепло, переключитесь на световую простыню.
Дайте отдохнуть любимому человеку. Пусть будет сон. Если ваш любимый спит, не шумите. Не пытайтесь разбудить его или ее. Позвольте любимому человеку спать и просыпаться самостоятельно.
Поговорите с любимым человеком. Ваш любимый человек, скорее всего, может вас слышать, даже если он или она выглядит спящим.Он или она может слышать вас до момента смерти. Говорите спокойно и мягко. Знайте, что ваш любимый человек может не ответить. Если ваш любимый человек взволнован или расстроен, говорите ободряюще.
Пусть говорит ваш любимый человек. Даже если это не имеет смысла, позвольте ему или ей высказаться. Вы можете записать то, что говорит ваш любимый человек. То, что он говорит сейчас, может не иметь для вас смысла. Но позже эти слова могут вас утешить.
Прикоснитесь к любимому человеку. Возьми его или ее за руку. Осторожно погладьте его или ее руку или голову. Это позволит вашему любимому человеку узнать, что вы дарите ему утешение и любовь.
Помогите близкому человеку выйти из строя. Сейчас время, когда человек может попросить или предложить прощение. Он или она может захотеть, чтобы ему «разрешили уйти». Это также время для признательности и благодарности. Выражайте свои чувства. Когда будете готовы, разрешите любимому человеку уйти.
Когда тело приближается к смерти
Смерть случается у каждого человека по-разному.Некоторые не спят и говорят до самого конца. Другие могут быть без сознания или переключаться между уровнями осознания. По мере приближения смерти тело проходит через некоторые общие признаки. Это нормально и ожидаемо. К ним относятся:
Изменения цвета кожи (синий, серый, желтый или пятнистый)
Хрипы или булькающие звуки при дыхании
Очень медленное или нерегулярное дыхание
Ощущение прохлады или жара прикосновение
Изменение функции кишечника или мочевого пузыря
Внезапный прилив энергии
Беспокойство
Гнев
Путаница
Потеря интереса к людям и окружающему миру или ее
Разговоры об отъезде или поездке или путешествии
Видеть и разговаривать с людьми, не находящимися в комнате
Когда вы отпускаете
Быть с умирающим может быть очень трогательным.В то же время вы, вероятно, испытаете противоречивые эмоции. Могут проявиться чувства горя, шока, страха, вины, гнева и даже облегчения. Они могут застать вас врасплох. В это время не бойтесь своих чувств. И будьте открыты со слезами и горем. Это нормальные моменты при наблюдении за смертью. Ваша печаль не усложнит жизнь умирающему. Если вам нужна поддержка, команда хосписа всегда готова помочь.
Как люди общаются перед смертью?
Морт Феликс любил говорить, что его имя, если читать его двумя латинскими словами, означает «счастливая смерть».Когда он заболел гриппом, он в шутку напоминал своей жене Сьюзен, что хочет, чтобы «Ода к радости» Бетховена сыграла у его смертного одра. Но когда его жизнь подошла к концу, когда ему было 77 лет, он лежал в своем кабинете в своем доме в Беркли, штат Калифорния, его тело было осаждено раком, а его сознание было охвачено морфием, без интереса к музыке и отказом от еды, поскольку он истощался более чем на три недели. в 2012 году. «Хватит», — сказал он Сьюзен. «Спасибо, и я люблю тебя, и достаточно». Спустившись на следующее утро, она обнаружила Феликса мертвым.
Все эти три недели Феликс говорил. Он был клиническим психологом, который также всю жизнь писал стихи, и, хотя его предсмертная речь часто не имела смысла, казалось, что она отвлекала от его внимания к языку. «Так много , так что в печали», — сказал он однажды. «Отпусти меня отсюда», — сказал он другому. «Я потерял модальность». К удивлению членов его семьи, пожизненный атеист также начал галлюцинировать ангелов и жаловаться на переполненную комнату, хотя там никого не было.
53-летняя дочь Феликса, Лиза Смарт, отслеживала его высказывания и записывала их, сидя у его постели в те последние дни. Смарт специализировался на лингвистике в Калифорнийском университете в Беркли в 1980-х годах и сделал карьеру, обучая взрослых чтению и письму. По ее словам, запись бессвязных разговоров Феликса была для нее своего рода механизмом выживания. Что-то вроде поэтессы (в детстве она продавала стихи, три за копейки, как другие дети продавали лимонад), она ценила его немыслимый синтаксис и сюрреалистические образы.Смарт также интересовался, имеют ли ее записи какую-либо научную ценность, и в конце концов она написала книгу слов на пороге , опубликованную в начале 2017 года, о лингвистических паттернах в 2000 высказываниях 181 умирающего человека, включая ее отца.
Подробнее: Каково это узнать, что ты умрешь
Несмотря на ограничения этой книги, она уникальна — это единственная опубликованная работа, которую я смог найти, когда попытался удовлетворить свое любопытство относительно того, как люди на самом деле говорят когда они умирают.Я знал о сборниках «последних слов», красноречивых и произнесенных, но они не могут буквально показать лингвистические способности умирающих. Оказывается, исчезающе немногие когда-либо исследовали эти фактические языковые паттерны, и чтобы найти хоть какую-то строгость, нужно вернуться в 1921 год, к работе американского антрополога Артура Макдональда.
Чтобы оценить «психическое состояние людей перед смертью», Макдональд разработал антологии последнего слова, единственный доступный на тот момент лингвистический корпус, разделив людей на 10 профессиональных категорий (государственные деятели, философы, поэты и т. Д.)) и кодируют свои последние слова как саркастические, шутливые, довольные и т. д. Макдональд обнаружил, что у военных было «относительно больше всего просьб, указаний или увещеваний», в то время как у философов (включая математиков и преподавателей) было больше «вопросов, ответов и восклицаний». Религиозные деятели и члены королевской семьи использовали больше всего слов для выражения удовлетворения или недовольства, в то время как художники и ученые использовали меньше всего.
Работа Макдональда «кажется единственной попыткой оценить последние слова путем их количественной оценки, и результаты любопытны», — писал немецкий ученый Карл Гутке в своей книге Last Words о давнем увлечении западной культурой ими.В основном работа Макдональда показывает, что нам нужны более точные данные о вербальных и невербальных способностях в конце жизни. Один момент, который Гутке неоднократно подчеркивает, заключается в том, что последние слова, составленные на нескольких языках с 17-го века, являются артефактами озабоченностей и увлечений эпохи смертью, а не «историческими фактами документального статуса». Они мало что могут сказать нам о реальной способности умирающего к общению.
Некоторые современные подходы выходят за рамки ораторских монологов прошлого и сосредотачиваются на эмоциях и отношениях.Такие книги, как Final Gifts , опубликованные в 1992 году медсестрами хосписа Мэгги Калланан и Патрисией Келли, и Final Conversations , опубликованные в 2007 году Морин Кили, специалистом по коммуникациям Техасского государственного университета, и Джули Инлинг, почетным профессором в Государственный университет Гумбольдта, стремятся оттачивать навыки живых для ведения важных, значимых разговоров с умирающими. Внимание прошлых веков к последним словам уступило место современному вниманию к последним разговорам и даже невербальным взаимодействиям.«По мере того, как человек становится слабее и сонливее, общение с другими часто становится более тонким», — пишут Калланан и Келли. «Даже когда люди слишком слабы, чтобы говорить или потеряли сознание, они могут слышать; слух — это последнее чувство, которое исчезает ».
Я разговаривал с Морин Кили вскоре после смерти Джорджа Буша-старшего, последние слова которой («Я тоже люблю тебя», — якобы сказал своему сыну Джорджу Бушу-младшему) широко освещались в СМИ, но она сказала, что следует правильно рассматривать в контексте разговора («Я люблю тебя», — сказал сын первым), а также всех предыдущих разговоров с членами семьи, приведших к этому моменту.
В конце жизни, говорит Кили, большинство взаимодействий будет невербальным, поскольку тело отключается, и человеку не хватает физической силы, а часто и объема легких, для длинных речей. «Люди будут шептать, и они будут короткими, единичными словами — это все, для чего у них есть энергия», — сказал Кили. Лекарства ограничивают общение. Так же как и сухость во рту и отсутствие протезов. Она также отметила, что члены семьи часто пользуются коматозным состоянием пациента, чтобы высказаться, когда умирающий не может прервать его или возразить.
Подробнее: Что хорошего в мыслях о смерти?
Многие люди умирают в такой тишине, особенно если они страдают деменцией на поздней стадии или болезнью Альцгеймера, которая лишила их возможности языка много лет назад. Тем, кто все же говорит, их разговорный язык кажется банальным. От врача я слышал, что люди часто говорят: «О, черт, черт возьми». Часто это имена жен, мужей, детей. «Медсестра из хосписа сказала мне, что последние слова умирающих часто напоминают друг друга», — написал Хайо Шумахер в сентябрьском эссе в журнале Der Spiegel .«Почти все на последнем издыхании зовут« мамочку »или« маму »».
Меня по-прежнему очаровывают взаимодействия, отчасти потому, что их тонкие межличностные структуры теряются, когда они записываются. Мой друг-лингвист, сидевший со своей умирающей бабушкой, произнес ее имя. Ее глаза открылись, она посмотрела на него и умерла. В этом простом описании отсутствует то, как он остановился, когда описал мне последовательность, и как его глаза дрожали.
Но в научной литературе нет описания основ последних слов или последних взаимодействий.Большинство лингвистических деталей связано с делирием, который включает в себя потерю сознания, неспособность подобрать слова, беспокойство и отказ от социального взаимодействия. Делирий поражает людей всех возрастов после операции, а также является обычным явлением в конце жизни, частым признаком обезвоживания и чрезмерной седации. Бред настолько частен, — писал новозеландский психиатр Сэнди МакЛеод, что «может даже считаться исключительным, если пациенты сохраняют ясность ума на последних стадиях злокачественного заболевания.«Около половины людей, выздоравливающих от послеоперационного делирия, вспоминают об этом дезориентирующем и пугающем опыте. В шведском исследовании один пациент вспомнил, что «я определенно немного устал после операции и всего остального… и я не знал, где я был. Мне показалось, что это стало чем-то туманным… очертания были нечеткими ». Сколько людей находятся в подобном состоянии, приближаясь к смерти? Остается только догадываться.
Благодаря десятилетиям научных исследований детей, младенцев и даже младенцев в утробе матери у нас есть богатая картина происхождения языка.Но если вы хотите узнать, чем язык заканчивается умиранием, вам почти не на что искать, только знания из первых рук, полученные болезненно.
Лиза Смарт у постели своего отца, Морта Феликса(Элиана Дерр)
После смерти отца Лиза Смартт осталась с бесконечными вопросами о том, что она слышала от него, и она обратилась в аспирантуру с предложением изучить последние слова академически. . Получив отказ, она начала самостоятельно опрашивать членов семьи и медицинский персонал. Это привело ее к сотрудничеству с Раймондом Муди-младшим., психиатр из Вирджинии, наиболее известный своей работой о «клинических переживаниях» в бестселлере 1975 года « Жизнь после жизни ». Он давно интересовался тем, что он называет «бессмертной чепухой», и помог Смартту с работой, которая превратилась в слов на пороге , основываясь на высказываниях ее отца, а также на высказываниях, которые она собрала через веб-сайт, который она назвала Окончательным Слова проекта.
Одна из распространенных закономерностей, которую она отметила, заключалась в том, что когда ее отец, Феликс, использовал такие местоимения, как , это и , это , они явно ни на что не ссылались.Однажды он сказал: «Я хочу как-нибудь спустить их на землю … я действительно не знаю … больше никаких привязок к земле». Что означают эти ? Его ощущение своего тела в пространстве, казалось, изменилось. «Я должен пойти туда. Я должен спуститься », — сказал он, хотя под ним ничего не было.
Он также повторял слова и фразы, часто бессмысленные. «Зеленое измерение! Зеленое измерение! » (Повторение часто встречается в речи людей с деменцией, а также тех, кто находится в бреду.Смарт обнаружил, что повторения часто выражают такие темы, как благодарность и сопротивление смерти. Но были и неожиданные мотивы, такие как круги, числа и движение. «Мне пора, слезть! «Прочь от этой жизни», — сказал Феликс.
Смартт говорит, что ее больше всего удивили повествования в речи людей, которые, кажется, разворачиваются по частям в течение нескольких дней. Вначале один человек говорил о застрявшем на станции поезде, затем несколько дней спустя упомянул отремонтированный поезд, а затем несколько недель спустя — о том, как поезд двигался на север.
«Если вы просто проходите через комнату и слышите, как ваш любимый человек говорит:« О, это чемпион по боксу, стоящий у моей кровати », это звучит как своего рода галлюцинация», — говорит Смарт. «Но если вы со временем увидите, что этот человек говорил о чемпионе по боксу и заставлял его носить это или делал это, вы думаете, Вау, это повествование идет о ». Она воображает, что отслеживание этих сюжетных линий может быть клинически полезным, особенно по мере того, как истории движутся к разрешению, которое может отражать чувство человека надвигающегося конца.
В Final Gifts медсестры хосписа Калланан и Келли отмечают, что «умирающие часто используют метафору путешествия, чтобы предупредить окружающих, что им пора умирать». Они цитируют 17-летнюю девушку, умирающую от рака, обезумевшую из-за того, что она не может найти карту. «Если бы я нашел карту, я мог бы пойти домой! Где карта? Я хочу домой!» Смартт также отметила такие метафоры путешествия, хотя она пишет, что умирающие люди в целом кажутся более метафоричными. (Однако людям с деменцией и болезнью Альцгеймера трудно понимать образный язык, и антропологи, изучающие смерть в других культурах, сказали мне, что метафоры путешествий распространены не везде.)
Даже базовые описания языка в конце жизни не только улучшили бы лингвистическое понимание, но и предоставили бы массу преимуществ тем, кто работает с умирающими, и самим умирающим. Эксперты сказали мне, что более подробная дорожная карта изменений может помочь противостоять страху людей перед смертью и дать им чувство контроля. Это также может помочь понять, как лучше общаться с умирающими. Различия в культурных метафорах можно было бы включить в обучение медсестер хосписов, которые могут не разделять те же культурные рамки, что и их пациенты.
Связь с людьми в конце жизни станет более актуальной по мере увеличения продолжительности жизни и увеличения числа случаев смерти в учреждениях. Большинство людей в развитых странах не умрут так быстро и внезапно, как их предки. Благодаря достижениям в медицине и профилактике, большинство людей, скорее всего, умрут либо от рака, либо от какого-либо заболевания органов (прежде всего сердечно-сосудистых заболеваний) или просто от преклонного возраста. Эти смерти часто будут долгими и медленными и, скорее всего, будут происходить в больницах, хосписах или домах престарелых под наблюдением групп медицинских экспертов.И люди могут участвовать в принятии решений, касающихся их заботы, только пока они могут общаться. Больше знаний о том, чем заканчивается язык и как умирающие общаются, дало бы пациентам больше свободы действий в течение более длительного периода времени.
Но изучение языка и взаимодействия в конце жизни остается проблемой из-за культурных табу на смерть и этических опасений по поводу присутствия ученых у постели умирающего. Эксперты также указали мне, что каждая смерть уникальна, что представляет собой вариативность, с которой науке трудно справиться.
А в сфере здравоохранения приоритеты определяют врачи. «Я думаю, что работу, которая больше сфокусирована на описании коммуникативных моделей и поведения, гораздо труднее получить финансирование, потому что такие агентства, как NCI, уделяют приоритетное внимание исследованиям, которые напрямую уменьшают страдания от рака, например, вмешательствам по улучшению коммуникации паллиативной помощи», — говорит Вэнь-ин. Сильвия Чоу, директор программы поведенческих исследований Национального института рака Национального института здоровья, которая курирует финансирование общения между пациентом и врачом в конце жизни.
Несмотря на недостатки книги Смартта (она не учитывает такие вещи, как лекарства, с одной стороны, и она окрашена интересом к загробной жизни), она делает большой шаг к созданию корпуса данных и поиску закономерностей. . Это тот же первый шаг, который был сделан в первые годы изучения детского языка. Эта область не развивалась до тех пор, пока естествоиспытатели XIX века, в первую очередь Чарльз Дарвин, не начали записывать то, что говорили и делали их дети. (В 1877 году Дарвин опубликовал биографический очерк своего сына Уильяма, отметив его первое слово: мама .Такие «дневниковые исследования», как их называли, в конечном итоге привели к более систематическому подходу, а ранние исследования детской речи сами отошли от изучения исключительно первых слов.
«Знаменитые последние слова» — краеугольный камень романтического видения смерти, которое ложно обещает последний прилив ясности и смысла, прежде чем человек уйдет. «Процесс умирания по-прежнему очень сложен, но это совершенно другой вид глубины», — говорит Боб Паркер, директор по соблюдению нормативных требований агентства по домашнему здоровью Intrepid USA.«Последние слова — это не так, как в фильмах. Пациенты умирают не так ». Мы начинаем понимать, что финальные взаимодействия, если они вообще произойдут, будут выглядеть и звучать совсем по-другому.
Была ли смерть до грехопадения? — Общие вопросы
Введение
Когда ученые исследуют творение Бога, они обнаруживают, что люди появляются очень поздно в истории жизни. Летопись окаменелостей показывает, что многие существа умерли задолго до появления людей. Фактически, многие целые виды вымерли миллионы лет назад (динозавры — самый известный пример), задолго до того, как люди жили или согрешили.
И все же откровение Бога в Писании рисует иную картину. Несколько ключевых отрывков Священного Писания учат, что смерть является следствием греха, включая Бытие 2: 16-17, Бытие 3:19 и Бытие 3:22, Римлянам 5: 12-21 и 1 Коринфянам 15. Как мы должны думать об этих отрывках. в свете научных данных? Могли ли животные умереть до человеческого греха? Относится ли «смерть» в этих отрывках к физической смерти или духовной смерти, или иногда к одной, а иногда и к другой? Чтобы поразмышлять над этими вопросами, нам нужно рассмотреть Божье откровение в Писании и Божье откровение в природе.Научные доказательства обсуждаются в других вопросах, и у нас есть много статей о падении и грехе. Здесь мы рассматриваем, что Писание говорит о смерти и как можно примирить эти два откровения.
Смерть животных
Отрывки из Библии, в которых говорится о грехе и смерти, явно относятся к смерти людей. Эти отрывки также относятся к животным? Фома Аквинский (1225–1274) так не считал. Он верил, что в первоначальное творение Бога входили животные, которые убивали друг друга, и писал, что «природа животных не изменилась из-за человеческого греха. 1 Пастор Дэниел Харрелл приводит логический аргумент в пользу смерти животных, написав, что «в саду должна была быть смерть, иначе Адам был бы наводнен насекомыми и бактериями задолго до того, как он откусил этот запретный кусок фрукта». 2 Гибель животных также необходима для поддержания уровней популяции в сбалансированной экосистеме (подробнее см. Ниже). В некоторых отрывках Библии хищные животные изображаются как часть первоначального плана Бога по сотворению мира (Иов 38: 39-41, Иов 39: 29-30, Пс. 104: 21, Пс. 104: 21).В других отрывках говорится о «волке, лежащем с ягненком», вместо того, чтобы заколоть ягненка (Ис. 11: 6–7, Ис. 65:25), но эти стихи относятся к будущему Царству Божьему, а не к первоначальному творению. Хотя смерть и страдания животных поднимают другие богословские вопросы, они не противоречат библейскому учению о смерти как следствии греха.
Смерть человека: физическая или духовная?
Согласно одной традиционной интерпретации Бытия 2–3, грех приводит к физической смерти.Люди были бы бессмертными без греха. В Бытие 2:17 Бог предупреждает Адама и Еву: «А от дерева познания добра и зла не ешьте, ибо в тот день, в который вы съедите, умрете». В Бытие 3:19 Бог осуществляет это наказание, проклиная Адама трудом и смертью: «В поте лица твоего будешь есть пищу твою, доколе не вернешься на землю, ибо от нее ты взят; за прах ты и в прах возвратишься ». В 1 Коринфянам 15 Павел противопоставляет и сравнивает Христа и Адама, подчеркивая падение Адама как причину физической смерти всего человеческого рода.
Джон Кальвин, однако, предположил, что грех Адама стал причиной внезапной мучительной смерти, которую мы переживаем сегодня, раздробив физические и духовные аспекты человека. Кальвин, по-видимому, думал, что, если бы Адам не согрешил, произошла бы более мягкая физическая смерть или «переход» из жизни в жизнь: «Воистину, первый человек перешел бы к лучшей жизни, если бы он оставался прямым; но не было бы отделения души от тела, никакого разложения, никакого разрушения и, короче говоря, никакого насильственного изменения. 3 С этой точки зрения, люди были созданы смертными, но предназначены для долгой здоровой жизни и изящной смерти, как это описано в Исаии 65: 20–25. Ветхий Завет говорит о смерти в конце долгой жизни в чисто положительных терминах, например, в 1 Паралипоменон 29:28, где царь Давид «умер в доброй старости, имея долгую жизнь, богатство и честь».
.