Ад давление норма по возрастам: Нормы артериального давления и пульса

Студентка отвечает, что у нее шесть баллов. Это меня бесит, так как студентка должна была отметить это, как только она получила оценку.Повторяю наблюдения — ей шестерка, почти семерка. Я вызываю врача; мы полагаем, что некоторые из тревожных проблем нормальны из-за ее истории болезни. Мы справляемся с температурой и основной инфекцией и оставляем женщину спать с обещанием, что я вернусь через два часа, чтобы проверить ее.

Это когда мой «трудный» пациент пытается прижать меня к стене, все еще требуя лекарства. Чтобы справиться с ситуацией, нужно время. Когда начинаются все утренние работы, уже до шести утра.Я никому не сказал, что планирую перепроверить свою новую даму, но считаю, что медсестра была назначена для проведения рутинных утренних наблюдений. Проблема в том, что медсестра тоже имеет дело с жесткой толпой и не доходит до миледи. К тому времени, как я помню, прошло три часа. Я иду к ней, а она в плохом состоянии. Я никогда не смогу выразить чувство, когда смотрю на пациента, который не должен умирать, и зная, что он умирает.

Существует хорошо задокументированный феномен, называемый надвигающейся судьбой, который часто возникает как часть быстрой кончины или внезапного наступления смертельной болезни.Эта милая дама посмотрела мне прямо в глаза и сказала: «Что-то не так. Со мной что-то не так ». На секунду меня парализовал страх — она ​​плохо дышала, ее пульс был слишком высоким, ее кровяное давление слишком низким, ее уровень насыщения кислородом падал, и она была сбита с толку. У нее был сепсис — люди умирают от сепсиса — медсестры должны это признать.

Звоню в бригаду. Они на аварийном звонке этажом ниже. Бригада медсестер в передаче — худшее время для болезни.Мои остальные коллеги приступили к действиям, и в течение 15 минут мы поставили ее на кардиомонитор, дали ей кислород, сделали ЭКГ, сканировали ее мочевой пузырь, вставили мочевой катетер, дали ей все лекарства, которые мы могли, взяли кровь и попытались успокойте ее.

Старшие медсестры обсуждают, следует ли прекращать «вызов», прекрасно понимая, что большинство врачей работают с кем-то, у кого остановилось сердце внизу. К этому моменту у меня уже полтора часа сверхурочной работы, и мне велели идти домой.Когда я прихожу домой, я не могу заснуть. Я закрываю глаза и вижу ее взгляд, который молча умоляет кого-то, меня, помочь ей.

Коллега сказал мне, что женщину доставили в реанимацию. Она уверена, что с ней все будет в порядке, и что мы сделали все, что могли, в палате. Я не. Я звоню подруге, которая никогда не работала в сфере здравоохранения, это не девушка лет 20 с небольшим, которая просто наблюдала, как кто-то ее ровесник борется за свою жизнь, и пытался бороться с ней. Я плачу час и пытаюсь убедить себя и ее, что это не моя вина.Я говорю себе, что устал, что мои коллеги не должны были оставлять мне столько работы, что студент должен был сказать мне раньше, что вокруг должно было быть больше врачей.

Не может быть никаких оправданий, когда на карту поставлена ​​чья-то жизнь — это моя работа, это то, что я должен делать. Мне нужно уметь справляться с запутанным, агрессивным и очень нездоровым. Моя работа — утешать и заботиться, организовывать и исправлять, наблюдая и узнавая, слушать и всегда готовиться к худшему.

В ту ночь я не справился со своей работой, и одна женщина чуть не умерла. Я подозреваю, что у всех медицинских работников бывают страшные моменты «а что, если» и потные ладони, когда ответственность за нашу работу доходит до дома и оставляет нас с угольным привкусом во рту. Я не думаю, что мы справимся с этим, мы просто должны с этим справиться.

Если вы хотите написать статью для нашей новой серии «Кровь, пот и слезы», прочтите наши рекомендации и свяжитесь с нами по электронной почте [email protected].

Присоединяйтесь к нашей сети, чтобы читать больше подобных статей.И подписывайтесь на нас в Twitter (@GdnHealthcare), чтобы быть в курсе последних новостей и обзоров здравоохранения.

• Писатель пишет под псевдонимом

«Ад Чосон» и южнокорейское поколение на пределе возможностей

Обновлено 30 января 2020 г. 17:18:37

Почему молодые люди в Южной Корее относятся к своей стране как к аду? Ответ зависит от того, кого вы спрашиваете.

«Я хочу правильно ответить на этот вопрос, я знаю, что это сложная тема», — нервно говорю я.

Сегодня субботний вечер в Каннамгу, Сеул; шумный район, неразрывно связанный с песней K-pop.

Внутри здания, окруженного яркой неоновой рекламой, группа южнокорейцев в возрасте от 20 до 30 лет смотрит на меня.

Я вошел в улей класса «Медоносный английский язык».

После некоторого колебания я задаю свой первый вопрос.

«Почему молодые южнокорейцы называют свою страну« Ад Чосон »?»

Внутри «Ада Чосон»

Южная Корея пережила необычайный экономический рост после окончания корейской войны в 1953 году, но скорость перемен открыла пропасть между поколениями.

Социальное давление, конкуренция и семейные ожидания серьезно сказываются на молодых людях.

Уровень самоубийств в Южной Корее один из самых высоких в мире.

«Трудно жить в Корее. Становится все хуже и хуже», — говорит Кейт, преподавательница английского языка.

Корея образовалась после падения династии Чосон. Поскольку это не удалось, «Чосон» иногда используется как уничижительный термин.

«Для корейцев мы как будто оскорбляем самих себя», — объясняет однокурсник Чарли.

«Во времена династии Чосон мы много страдали, поэтому мы называем это так, потому что эта история была плохой».

Сон А-Рам — рэпер, ставший писателем и культурным комментатором. В 40 лет он видит себя «между поколениями».

Хотя он хочет, чтобы я был осторожен с выражением лица, он прекрасно понимает, с какими трудностями сталкиваются молодые люди.

«Корейцы чувствовали … пока они много стараются, много работают и учатся, они могут добиться успеха.Но теперь даже это рушится », — говорит он.

« Молодые люди не просто чувствуют, что остались позади, они — это , оставленные позади », — говорит он.

« Они думают, что «компании становятся большими, но для нас это значит меньше ».

« Мы соревновались и соревновались, и лучший выжил »

Когда я прошу класс английского указать, где начинаются проблемы типичного молодого корейца, единодушным ответом является система образования

Посещение внешкольных академий — помимо обычных классов — является нормой.

Учащиеся работают заранее, поэтому к тому времени, когда они дойдут до темы в классе, они уже знают ответы.

«С 20:30 до 17:00 я в школе. После этого я в академии до 22:00. Затем я иду в библиотеку, чтобы заниматься самостоятельно, а в полночь иду домой», — говорит средняя школа. студентка Ким Джу Хи.

Она готовится к национальным экзаменам; до сих пор это была кульминация ее жизни в учебе.

«Очевидно, это чрезмерно», — говорит она.

«Но если я думаю о поддержке моих родителей, их ожиданиях и о том, сколько они вложили во все это, я не могу их предать».

Даже если г-жа Ким попадет в один из лучших университетов, маловероятно, что давление родителей исчезнет.

Фактически, Ким Джон Хун, студент Университета Донгук, говорит, что именно тогда это действительно срабатывает.

«После того, как вы поступите в университет, все снова начнется с поиска работы». Сын моего друга получил хорошую работу — что ты делаешь? Тебе стоит постараться », — говорит он.

«После того, как ты устроишься на работу, все снова начнется.« Сын моего друга женился, что ты делаешь? Тебе стоит пойти на свидание или что-то в этом роде ». И так далее, и так далее».

Этот конкурентный характер, несомненно, способствовал экономическому успеху Кореи — но какой ценой?

«Это общество так сильно заставляет вас соревноваться.Рост был конкуренцией. Мы соревновались и соревновались, и лучший выжил », — говорит г-н Ким.

« Мы отпускаем других и берем лучших. И мы снова соревнуемся ».

Поколение,« отказавшееся »от брака и детей

Г-н Ким не хочет детей, но его девушка хочет. И это заставляет его нервничать.

« Последствия — если это правильное слово — убьет вас », — говорит он.

« В Корее по сравнению с доходом цены на воспитание ребенка будут очень высокими.»

Высокая стоимость жизни и ограниченные возможности трудоустройства побуждают многих молодых людей отказываться от традиционных жизненных путей, таких как отношения, брак и рождение детей.

Это явление было названо« поколением сампо », что переводится как« три

Старшеклассница Ким уже подумала о том, чтобы отказаться от брака. Фото: Ким Джу Хи собирается сдавать школьные экзамены.(ABC RN: Майк Уильямс)

«Я благодарна за то, что сделали для меня мои родители, но я не хочу жертвовать собой ради своих детей», — говорит она.

«Не думаю, что смогу это сделать».

Другие, такие как 30-летняя Сиенна Ха, говорят, что брак и дети уже не за горами, но пока еще нет.

Она счастлива, работая бухгалтером, и не готова ставить свою карьеру на второй план.

«Если я выйду замуж, я буду рожать, и мне придется сделать перерыв на это время», — объясняет она.

Когда я спрашиваю класс английского языка, кто хочет отказаться от брака, никто не поднимает руки.

Учитель английского языка Саймон Ро поясняет, что этот термин имеет нюансы.

«Честно говоря, корейцы много говорят о сампо, но [не все] на самом деле отказываются от этого», — говорит он.

«Молодежь оправдывается!»

В национальный государственный праздник Кореи, известный как Гаечхончжол, я пошел поговорить с пожилыми людьми, собравшимися в парке Топгал.

Это поколение, которое помогло восстановить страну после войны.

Их жертва, вера и надежда вытащили Корею из бедности.

«Я думаю, что термин« Ад Чосон »- неправильное понимание корейской ситуации», — говорит Чунг Сон Ким, 70 лет.

«Я считаю, что наше будущее светлое.

« Молодые люди женятся не потому, что они достижение других целей в жизни. Вероятно, они поженятся в будущем; у них просто небольшой перерыв ».

Хотя у многих оптимистичные взгляды, жизнь пожилых корейцев также трудна.

Около половины из них живут в относительной бедности, и уровень самоубийств среди этого поколения также очень высок.

Ли Хунги 70 лет, и он говорит, что в наши дни дети «не хотят о нас заботиться».

«Мы позаботились о них, но теперь, когда они вырастут — даже если станут докторами или юристами — они не хотят нас поддерживать. Итак, что мы можем сделать?» он говорит.

80-летний Пак Хосок менее снисходителен.

«Если вы думаете, что Корея — это такой ад, то отправляйтесь в Северную Корею», — говорит он.

«Они не знают, что значит голодать.

» Мы построили эту нацию с нуля, используя сельское хозяйство. Что они сделали?

«Молодежь должна работать усерднее. Они оправдываются!»

Растущее чувство отчаяния

Но многие молодые люди работают изо всех сил.

Сидя в канаве между академиями, Терри Чо говорит, что чувствует себя крысой на колесе хомяка.

Он провалил выпускные экзамены в средней школе.Сейчас ему 28, и он отчаянно пытается сдать экзамен на государственного служащего.

Государственные служащие, такие как государственные чиновники, ценятся за высокий доход и надежность работы.

Г-н Чо не знает, чем занимаются государственные служащие; он просто хочет стабильную работу.

«У меня нет выбора. Я потратил на это [много] времени и денег. У меня нет выбора», — говорит он.

Когда г-н Чо использует термин «Ад Чосон», он имеет в виду буквально.

«Это слишком жестоко, чтобы быть шуткой», — говорит он.

«Девяносто девять процентов — настоящие, 1 процент — шутка, за запрет самоубийства».

Сосед г-на Чо, покончивший с собой, использовал фразу «социальный картель» для описания корейского общества.

Говорят, что для успеха в Корее необходимы прочные связи выпускников, друзья и семья.

Если вам или кому-либо из ваших знакомых нужна помощь:

Но, несмотря на трудности, Терри воодушевляет его желание иметь жену и детей.

«Вот почему я все еще здесь. Мне нужна стабильная работа, чтобы привлекать корейскую девушку», — говорит он.

Иногда по ночам Терри спит всего три часа. Затем начинается болезненный цикл, чтобы не уснуть на следующий день.

«Я заимствую силу у энергетического напитка», — говорит он — иногда целых семь в день.

В эти дни у него болит грудь.

«Мне казалось, что в груди сжимается. Я действительно беспокоюсь о своем здоровье», — говорит он. «Но я не могу остановиться, это парадокс».

Он фантазирует о банкротстве своей академии.

«Моя команда — отстой, но я все еще хочу, чтобы мы выиграли»

Вернувшись в класс английского, я пытаюсь по-другому сформулировать темы «Ад Чосон», сампо и соревнования.

«Что для вас счастье?» Я спрашиваю.

«В настоящее время, когда я прихожу домой после работы, я вижу, как мои собаки улыбаются, и я чувствую себя счастливым», — говорит Эрика, одна из участниц, которая не хотела детей.

Это пример слова «Сохвакхенг».

Это новый термин, который молодые люди используют для описания маленького, но несомненного счастья.

Мистер Ро, учитель английского языка, объясняет: «Может быть, выпить пива после работы — это Сохвакхенг».

«Молодые поколения говорят о Сохвакхэн, потому что они знают, что не могут преодолеть этот большой разрыв между богатыми и простыми людьми.Они просто говорят: «Да, меня это устраивает», — добавляет он. Фото: После уроков английский класс общается, чтобы познакомиться с новыми людьми. (ABC RN: Майк Уильямс) Фото: Группа смешивает соджу и пиво, чтобы создать общий — и очень крепкий — напиток. (ABC RN: Майк Уильямс)

Мне было любопытно, что г-н Ро представляет себе счастье, потому что, хотя он родился в Корее, у него есть американский паспорт, и он там вырос.

В любой момент он мог покинуть Корею. Так зачем оставаться?

«Я хочу жениться. Я хочу создать семью», — говорит он.

«Я всю жизнь прожил без родителей. Я был одинок, долгое время. Я думаю, это мое желание — создать семью; создать такую, которую я действительно могу любить. И действительно любить меня.

» Для мне, счастье — делать людей вокруг меня счастливыми ».

Г-н Но считает, что использование молодыми людьми фразы« Ад Чосон »может иметь положительное значение.

« Я думаю, что Корея обнадеживает, потому что мы всегда пытаемся найти проблема.Если мы не пытаемся найти проблему, я думаю, что это тогда, когда у нас нет надежды », — говорит он.

«Давайте подумаем о Корее как о большой бейсбольной команде. Это моя бейсбольная команда.

« Иногда мне не нравится мой тренер, мне не нравится моя команда. Моя команда — отстой.

«Но в то же время внутри мы хотим выиграть следующую игру.

« Сказать «Ад Чосон» на самом деле [] оскорбление нашей собственной команды, надеясь, что это может изменить страну ».

Хотя все молодые люди, с которыми я разговаривал, рассказали мне о проблемах, давлении и ожиданиях, они также верят в Корею.

Все сразу же добавили, что, несмотря на трудности, Корея — хорошая страна.

«Независимо от моей собственной жизни, я считаю, что обществу есть куда улучшаться, и оно может улучшаться», — говорит г-н Сон.

«Корея активно занимается политикой. Я думаю, что это единственный шанс, который у нас есть.

» Люди быстро реагируют на политику. Люди знают, что проблему можно решить, высказав свое мнение.

«Даже если каждый человек бессилен, вместе мы можем изменить ситуацию».

Кредиты:

Темы: человеческий интерес, молодежь, мировая политика сообщество и общество, Работа, интернет-культура, Корея, Республика, азия

Впервые опубликовано 30 января 2020 г. 05:55:13

Специалист по глаукоме — Адская кухня Нью-Йорк, Нью-Йорк: Рассел Левин, доктор медицины: комплексный офтальмолог

Что такое глаукома?

Глаукома — общий термин, используемый для описания группы состояний, повреждающих зрительный нерв.Обычно повреждения, вызванные глаукомой, возникают из-за аномально высокого глазного давления. Есть и другие, менее распространенные причины глаукомы, и доктор Левин является экспертом в определении того, какой тип глаукомы у вас может быть,

Глаукома может быть у любого, но особенно у пожилых людей. Фактически, глаукома является основной причиной слепоты у людей старше 60 лет. От глаукомы нет лекарства, но при раннем обнаружении и вмешательстве ее часто можно вылечить. Вот почему так важно регулярно проверять людей, подверженных риску глаукомы.

Существуют ли разные типы глаукомы?

Существует несколько типов глаукомы, в том числе:

Открытоугольная глаукома

Этот тип глаукомы часто характеризуется очень медленным закупоркой дренажных каналов глаза. Давление в глазу со временем увеличивается и постепенно повреждает зрительный нерв, поэтому пациенты редко замечают симптомы. Открытоугольная глаукома является наиболее распространенным типом глаукомы, на нее приходится девять из 10 случаев.

Закрытоугольная глаукома

Закрытоугольная глаукома возникает, когда радужная оболочка выпячивается вперед.Это сужает или закупоривает дренажный угол, образованный роговицей и радужкой. Сужение или закупорка препятствует циркуляции жидкости через глаз, вызывая повышение давления.

Иногда закрытоугольная глаукома возникает внезапно, что требует неотложной медицинской помощи, а в других случаях — в течение длительного периода времени.

Глаукома нормального давления

Глаукома нормального давления повреждает зрительный нерв, даже если у вас нормальное глазное давление. Никто точно не знает, что вызывает глаукому нормального давления.Однако вы подвергаетесь большему риску, если у вас чувствительный зрительный нерв или у вас ограниченный приток крови к глазу из-за болезни сердца. Доктор Левин посвятил много времени в своем обучении изучению глаукомы с нормальным давлением в ее отношении к пациентам с высоким кровяным давлением. . Он часто исследует ваш режим приема лекарств и проверяет ваши домашние показания артериального давления, чтобы определить, есть ли изменения, которые можно внести для улучшения состояния.

Глаукома у детей

Глаукома развивается редко, но у некоторых младенцев и детей.Обычно это происходит из-за закупорки дренажа в глазу или в результате основного заболевания.

Как диагностируется глаукома?

Для диагностики глаукомы доктор Левин проводит всестороннее обследование глаз и просматривает вашу историю болезни. В рамках экзамена он проводит следующие оценки:

• Проверяет внутриглазное давление
• Проверяет поля зрения
• Проверяет области потери зрения
• Проверяет угол дренажа

Dr.Левин также проводит оптическую когерентную томографию (ОКТ). Тест ОКТ измеряет толщину слоя нервного волокна, окружающего зрительный нерв. Эта часть зрительного нерва наиболее уязвима для повышенного глазного давления.

Как лечится глаукома?

Доктор Левин лечит глаукому, используя индивидуальный и внимательный уход. В зависимости от вашего риска развития глаукомы или тяжести заболевания он может порекомендовать лечение глазными каплями, отпускаемыми по рецепту, для снижения вашего глазного давления.Если глазные капли не имеют большого значения, вам могут помочь пероральные препараты, такие как ингибитор карбоангидразы. Подходящим кандидатам доктор Левин также предлагает лазерную терапию в качестве первой линии лечения глаукомы или в дополнение к глазным каплям.

Может потребоваться лазерная терапия. При лазерной терапии используется лазерный луч в офисе, чтобы открыть закупоренные каналы в вашей трабекулярной сети — дренажной системе в передней части глаза.

Если вас беспокоит риск развития глаукомы, запишитесь на прием к Расселу Мика Левину, доктору медицины.Позвоните или напишите в офис и поговорите с дружелюбным членом команды или закажите консультацию онлайн сегодня.

Мур, Алан, Кэмпбелл, Эдди: 9781603093972: Amazon.com: Книги

«Замечательно.»- Лео Кэри, Житель Нью-Йорка

» Ужасающий комплекс «. — Дуглас Уолк, Publishers Weekly

» Мой любимый графический роман на все времена … грандиозная величественная работа о Джеке-Потрошителе убийства, мрачный викторианский мир, в котором они происходили, и рождение 20-го века ». — Уоррен Эллис, Entertainment Weekly,

« Работы Мура часто противоречили ожиданиям публики от СМИ, и его самая амбициозная работа, массивный графический роман From Hell не стал исключением.… Результатом является одновременно размышление о зле, полицейская процедура и комментарий о викторианской Англии. … Впечатляющая работа »- Патрик Дэй, The Los Angeles Times

« Масштабное расследование убийств Джека Потрошителя, объединяющее британскую историю, масонский ритуал и географию Лондона в захватывающей и ужасающей теории заговора. . »- Таша Робинсон, The AV Club
« Мур, один из великих фантастических умов своего поколения, никогда не добивался большего удовлетворения, чем это.Оба создателя находятся на вершине своей игры: неряшливые строки Кэмпбелла — идеальное воскрешение ужасов повседневной викторианской жизни низших слоев общества, в то время как аллегорический сюжет Мура — зацикливание на королевской семье, масонском оккультном ритуале, человеке-слоне и природе Сам Лондон — это гипнотическое чтение и постоянное перечитывание »- Джо Гросс, Rolling Stone

Алан Мур по праву считается лучшим и самым влиятельным писателем в истории комиксов.Его основополагающие работы включают Miracleman и Watchmen , за которые он получил желанную премию Хьюго. Никогда не ограничивая себя ни по форме, ни по содержанию, Мур также опубликовал романы Голос огня и Иерусалим и эпическую поэму Зеркало любви. Четыре его новаторских графических романа — Из ада , Хранители , V вместо Vendetta и Лига выдающихся джентльменов — были адаптированы для киноэкрана.В настоящее время Мур проживает в Нортгемптоне, Англия.

Жестокое обращение полиции с детьми и взрослыми мигрантами в Кале

С тех пор, как в прошлом году они разрушили [лагерь Кале], негде спать и есть. Это похоже на жизнь в аду.

— Якоб С., 29-летний эфиоп, Кале, 30 июня 2017 г.

[Те] женщины и мужчины, которые первыми приехали из Сирии, сегодня приехали из Эритреи или многих других стран, и которые борются за свободу, должны приветствоваться в Европе, и особенно во Франции.

—Президент Эммануэль Макрон, Триест, Италия, 13 июля 2017 г.

Через девять месяцев после того, как французские власти закрыли большой лагерь для мигрантов, известный как «Джунгли», на окраине Кале, от 400 до 500 просителей убежища и других мигрантов живут на улицах и в лесных районах в северном французском городе и вокруг него.

На основе интервью с более чем 60 просителями убежища и мигрантами в Кале и Дункерке и их окрестностях, а также с двумя десятками гуманитарных работников, работающих в этом районе, этот отчет документирует жестокое обращение полиции с просителями убежища и мигрантами, нарушение ими гуманитарной помощи и их притеснения. сотрудников по оказанию помощи — поведение, которое, по-видимому, частично обусловлено желанием уменьшить количество мигрантов.

Хьюман Райтс Вотч обнаружила, что полиция в Кале, особенно полиция по борьбе с беспорядками (Compagnies républicaines de sécurité, CRS), регулярно использует перцовый баллончик для детей и взрослых мигрантов, когда они спят или в других обстоятельствах, при которых они не представляют угрозы; регулярно распылять или изымать спальные мешки, одеяла и одежду; и иногда используют перцовый баллончик для еды и воды мигрантов. Полиция также препятствует доставке гуманитарной помощи. Нарушения со стороны полиции отрицательно сказываются на доступе к услугам по уходу за детьми, а также на желании и способности мигрантов подавать прошение о предоставлении убежища.

Такое поведение полиции в Кале и вокруг него является злоупотреблением властью, нарушением запрета на бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, а также неоправданным вмешательством в права мигрантов на питание и воду. Международные стандарты предусматривают, что полиция должна применять силу только тогда, когда это неизбежно, и то только с сдержанностью, соразмерно обстоятельствам и в законных правоохранительных целях.

Власти закрывают глаза на широко распространенные сообщения о злоупотреблениях полиции в отношении просителей убежища и других мигрантов.Винсент Бертон, заместитель префекта Кале, категорически отверг сообщения о том, что полиция неизбирательно и непропорционально использовала перцовый баллончик и другие силы. «Это утверждения, заявления отдельных лиц, не основанные на фактах», — сказал он Хьюман Райтс Вотч.

В марте 2017 года местные власти запретили гуманитарным группам раздавать еду, воду, одеяла и одежду просителям убежища и мигрантам. 22 марта суд приостановил действие этих постановлений, сочтя их бесчеловечным и унижающим достоинство обращением.Французский омбудсмен (Défenseur des droits) также раскритиковал эти и другие меры, принятые местными властями, заключив, что они способствуют «бесчеловечным условиям жизни» для просителей убежища и мигрантов в Кале.

С конца июня власти разрешили разовую двухчасовую раздачу гуманитарной помощи каждый день в промышленной зоне рядом с бывшим лагерем мигрантов. Кроме того, местный священник разрешил проводить обеды на территории церкви. Полиция регулярно препятствовала раздаче гуманитарной помощи.Сотрудники гуманитарных организаций рассказали об одном случае, когда их окружали жандармы с винтовками, и о нескольких случаях, когда спецназ иным образом принудительно блокировал доступ мигрантов к гуманитарным работникам и выбивал продукты из рук рабочих, когда они пытались раздать пищу мигрантам.

Сотрудники гуманитарных организаций начали фотографировать или снимать эти действия полиции, как это разрешено французским законодательством. В ответ они говорят, что полиция иногда на короткое время изымала их телефоны, удаляя или изучая содержимое без разрешения.

Сотрудники службы помощи также говорят, что полиция регулярно проверяет их документы — иногда две или более в течение нескольких часов. Проверки личности во Франции законны, но открыты для злоупотреблений со стороны полиции. В Кале проверка документов сотрудников гуманитарных организаций задержала доставку гуманитарной помощи. Они также мешают гуманитарным работникам наблюдать за тем, как полиция обращается с мигрантами, когда они разгоняют людей после раздачи.

Президент Эммануэль Макрон обязался гуманно подходить к беженцам и просителям убежища.12 июля его правительство объявило об инициативах, которые улучшат доступ к процедурам предоставления убежища и предоставят дополнительное жилье и другую поддержку просителям убежища и беспризорным детям. Эти долгожданные шаги резко контрастируют с обращением, с которым в настоящее время сталкиваются просители убежища и другие мигранты в Кале.

Для выполнения этих обязательств и международных обязательств Франции местным и национальным властям следует незамедлительно и недвусмысленно предписать полиции придерживаться международных стандартов в отношении применения силы и воздерживаться от действий, которые препятствуют доставке гуманитарной помощи, при условии соблюдения соответствующих дисциплинарных мер. иск о злоупотреблении властью или другом проступке.

Министерству внутренних дел следует устранить препятствия, мешающие доступу к защите беженцев, в том числе путем открытия офиса по предоставлению убежища в Кале или облегчения подачи заявлений в существующие офисы тех, кто желает их подать. Ему также следует работать с соответствующими агентствами и гуманитарными группами, чтобы обеспечить доступ к жилью для всех просителей убежища, включая временное жилье для любого мигранта без документов, не имеющего жилья в Кале.

Наконец, местные и национальные власти должны обеспечить, чтобы несопровождаемые дети-мигранты имели доступ к службам защиты детей, включая приюты с достаточным потенциалом и адекватным персоналом.

Правительству Франции

• Муниципальные и ведомственные власти, а также Министерство внутренних дел должны немедленно и недвусмысленно дать указание полиции по охране общественного порядка и другим полицейским силам не применять перцовый баллончик или другую силу против спящих мигрантов или в других обстоятельствах, когда применение силы несоразмерно законному цель.
• Муниципальные власти Кале должны немедленно выполнить июньское постановление суда, предписывающее муниципалитету установить пункты распределения воды, туалеты и душевые, а также предпринять другие шаги для защиты прав просителей убежища и мигрантов.
• Министерству внутренних дел следует открыть офис ( guichet unique ) в Кале, чтобы позволить тем, кто хочет просить убежища, сделать это, или должно облегчить их транспортировку в другое место во Франции, чтобы они могли подавать заявления в существующий офис убежища.
• Французское правительство должно выполнить свои обязательства в соответствии с Директивой Европейского Союза (ЕС) о приеме и как можно скорее предоставить жилье всем просителям убежища, у которых нет достаточных средств, чтобы обеспечить себя во время обработки их ходатайств, с того момента, как лицо укажет намерение искать убежища.Правительству также следует работать с гуманитарными и неправительственными группами, чтобы помочь организовать срочное размещение любого мигранта без документов, не имеющего жилья в Кале. Такое жилье не обязательно на севере Франции.
• Местным и национальным властям следует обеспечить своевременное выявление несопровождаемых детей-мигрантов, информирование об их праве искать убежище во Франции и получение для этого необходимой юридической поддержки, а также доступ к приютам для защиты детей с достаточным потенциалом и адекватным персоналом.
• Как рекомендует Агентство Европейского Союза по основным правам, полиция должна предоставлять письменный отчет или форму остановки для каждой проверки документов, чтобы способствовать обоснованным остановкам и большей ответственности. Формы остановки должны как минимум включать имя и возраст человека, которого останавливают, юридические основания для остановки, результат, а также имя и подразделение полицейского (ов), проводившего остановку.

Хьюман Райтс Вотч опросила 61 просителя убежища и мигранта, в том числе трех женщин и одну девушку, в Кале и Дюнкерке и их окрестностях в конце июня — начале июля 2017 г.Тридцать один человек назвался ребенком в возрасте до 18 лет.

Всего было восемнадцать из Эритреи, шестнадцать из Афганистана, одиннадцать, которые назвали себя эфиопами, и еще девять, которые указали, что они оромо (крупнейшая этническая группа Эфиопии), пять иракских курдов и двое из Пакистана.

Кроме того, Хьюман Райтс Вотч опросила два десятка гуманитарных работников, которые раздают продукты питания, предоставляют медицинские или юридические услуги или предлагают информацию и другую поддержку просителям убежища и мигрантам в департаментах Нор и Па-де-Кале, и мы встретились с заместитель префекта Кале и другие местные органы власти, а также управление убежищем Министерства внутренних дел в Париже.

Исследователи Хьюман Райтс Вотч проводили большинство интервью на английском или французском, а в некоторых случаях и на немецком или итальянском языках. Мы объяснили всем респондентам характер и цель нашего исследования, что интервью были добровольными и конфиденциальными, и что они не получат никаких личных услуг или преимуществ за разговор с нами, и мы получили устное согласие от каждого респондента.

Все имена мигрантов, просителей убежища и беженцев, используемые в этом отчете, являются псевдонимами. Мы также не разглашаем имена и другую идентифицирующую информацию сотрудников гуманитарных организаций, которые просили нас не публиковать эту информацию.

В соответствии с международными стандартами, термин «ребенок» относится к лицу в возрасте до 18 лет. Как и Комитет ООН по правам ребенка и другие международные органы, мы используем термин «несопровождаемые дети» в этом отчете. для обозначения детей, «которые были разлучены с обоими родителями и другими родственниками и о которых не заботится взрослый, который по закону или обычаю несет ответственность за это». «Разлученные дети» — это те, кто «разлучен с обоими родителями или со своими предыдущими законными или обычными опекунами, но не обязательно с другими родственниками», что означает, что их могут сопровождать другие взрослые члены семьи.

До конца октября 2016 года в обширных убогих трущобах на окраине Кале, называемых в просторечии «Джунгли», находилось от 6 000 до 10 000 беженцев, лиц, ищущих убежища, и мигрантов, включая многих детей без сопровождения взрослых. Многие бежали от преследований или насилия в своих странах. Все они пережили значительные трудности во время своих путешествий в Европу и на север Франции. Расположение лагеря недалеко от Кале отражало желание многих из тех, кто там жил, продолжить свое путешествие в Соединенное Королевство.

Городские власти считали лагерь бельмом на глазу и считали оставшихся в нем мужчин, женщин и детей неприятностями. Сотрудники гуманитарных организаций, должностные лица Организации Объединенных Наций и случайные посетители были шокированы тем лишением, которое они увидели там. В более широком смысле лагерь был символом позора Европы, зримым напоминанием о неспособности Европейского Союза найти гуманный, справедливый и скоординированный подход к миграции и потокам беженцев.

В октябре 2016 года лагерь снесли, а его жителей переселили в убежища по всей Франции.Национальные и местные власти надеялись, что его закрытие станет новой главой для города и региона и, возможно, для обращения Франции с беженцами.

Многие из соискателей убежища и мигрантов, покинувших лагерь, разделяли эти надежды. Когда начались переселения, группы жителей лагеря упаковали свои чемоданы и собрались с разной степенью покорности, трепета, оптимизма и энтузиазма. Некоторые размахивали французскими флагами. К концу недели более 5000 детей и взрослых были переселены, что является значительным достижением.Префект Па-де-Кале Фабьен Буччо заявил: «Наша миссия выполнена».

Тем не менее, уже тогда было очевидно, что ее заявление было преждевременным. Группы помощи предупреждали, что власти систематически занижали учет детей без сопровождения взрослых в течение нескольких недель, предшествовавших закрытию лагеря, что увеличивало риск того, что они не будут готовы к тому, что им потребуется альтернативное жилье. По крайней мере 100 детей без сопровождения и сотни взрослых все еще стояли в очереди на переселение, когда власти объявили об окончании регистрации, а это означало, что они провели еще одну ночь в лагере.

Новые центры, созданные французскими властями для несопровождаемых детей, не входили в обычную службу защиты детей, куда обычно помещают несопровождаемых детей-мигрантов. Эти учреждения, известные как центры приема и ориентации для несовершеннолетних без сопровождения взрослых (Centres d’accueil et d’orientation pour mineurs isolated, CAOMI), были созданы в короткие сроки, и персонал был быстро нанят.

Когда Хьюман Райтс Вотч опросила несопровождаемых детей и сотрудников центров приема во французских регионах Новая-Аквитания, Овернь-Рона-Альпы и Прованс-Альпы-Лазурный берег, мы обнаружили, что, хотя некоторые центры управлялись профессиональным персоналом, имеющим опыт работы в помощь беженцам, другие управлялись организациями и отдельными лицами, не имеющими такого опыта.Многие центры также не имели постоянного доступа к переводчикам, что делало невозможным общение некоторых детей с персоналом.

Центры были временными, рассчитанными на работу всего несколько месяцев, поскольку
французские власти предполагали, что Соединенное Королевство примет значительное количество несопровождаемых детей из Кале. В результате эти «временные» центры не сразу предоставляли несопровождаемым детям информацию о возможности ходатайства о предоставлении убежища во Франции и не давали им доступа к французским процедурам предоставления убежища в течение нескольких месяцев.

Наряду с ожиданием того, что несопровождаемые дети, имеющие семейные узы в Великобритании, будут приняты для перевода, французские власти надеялись, что их британские коллеги широко воспользуются принятым в 2016 году гуманитарным положением Великобритании, которое распространяется на несопровождаемых детей, не имеющих таких связей. Когда британские законодатели приняли меру, известную как «поправка Dubs», они говорили о принятии тысяч детей со всей Европы. Однако в феврале Министерство внутренних дел заявило, что в соответствии с этим положением будет принимать не более 350 детей.В апреле британские власти заявили, что Великобритания примет еще 130 детей в соответствии с поправкой Dubs.

Министерство внутренних дел подтвердило в письменных ответах Палате общин, что Великобритания вывезла 200 детей из Кале в 2016 году в соответствии с поправкой Dubs и по состоянию на середину июля не приняла ни одного ребенка для передачи в соответствии с этим положением в 2017 году.

Хотя Великобритания приняла около 300 детей с членами семьи в Великобритании, в соответствии с постановлением ЕС, известным как «Дублин III», Human Rights Watch и другие группы обнаружили, что некоторые дети с тетями, дядями или бабушками и дедушками в Великобритании не были одобрены. для передачи, даже если они, по всей видимости, соответствуют требованиям регламента.Министерство внутренних дел не объяснило основание для этих решений, и было неясно, в рамках какого процесса, если таковой имеется, дети могут добиваться пересмотра.

Дети без сопровождения взрослых уже начали самостоятельно покидать центры временного приема в декабре, когда их посетила Хьюман Райтс Вотч. К марту, когда закрылся последний из центров, более 700 беспризорных детей бросили их, согласно официальным данным, просмотренным Хьюман Райтс Вотч.

Многие из этих несопровождаемых детей сначала добрались до Парижа, где они и другие дети и взрослые ночевали на обочине дороги, под мостами и на берегу реки в районе Порт-де-ла-Шапель в городе, поблизости от новой службы помощи. центр для мигрантов, который был заполнен вскоре после его открытия.

По словам сотрудников гуманитарных организаций, через девять месяцев после закрытия лагеря Кале от 400 до 500 просителей убежища и других мигрантов остаются на улицах и в лесных районах Кале и его окрестностей. Неясно, сколько детей составляют несопровождаемые дети, но, по оценкам сотрудников гуманитарных организаций, их число составляло от 50 до 200 и более, исходя из их наблюдений во время раздачи продуктов питания. Винсент Бертон, заместитель префекта Кале, сказал Хьюман Райтс Вотч: «Есть много маленьких детей 14-15 лет, особенно эритрейцев.”

Еще от 300 до 400 просителей убежища и мигрантов остаются в неформальных лагерях возле Дюнкерка, сообщили Хьюман Райтс Вотч гуманитарные работники. В это число входит около десятка детей, которые находятся со своими семьями, которые, как правило, остаются в этих и меньших лагерях, разбросанных в других частях департаментов Нор и Па-де-Кале, а не в самом Кале.

Эти просители убежища и мигранты рассказали Хьюман Райтс Вотч, что живут в очень тяжелых условиях, в некоторых случаях по несколько месяцев и более.«Люди здесь, в Кале, находятся в очень, очень плохих условиях», — сказал Йикоб С., 29-летний эфиоп.

Он добавил: «Поскольку в прошлом году они разрушили [лагерь в Кале], негде спать и есть. Это похоже на жизнь в аду ». Кума Н., 16-летний мальчик, который, как и другие представители его этнической группы, называл себя оромо, а не эфиопом, сказал нам: «Я здесь уже 14 месяцев. Я сплю на улице. Я очень болен.» Биниам Т., 17-летний парень из Эфиопии, сказал: «Я рисковал своей жизнью ради свободы.Я не ожидал такого обращения в Европе ».

Французский омбудсмен 14 июня после посещения Кале заметил, что дети и взрослые в городе и его окрестностях находятся «в состоянии физического и психического истощения». Астер Н., 17-летняя девушка из Эфиопии, сказала:

Если бы в нашей стране был мир, никто бы не выбрал эту жизнь. Кому захочется так жить? Кто выберет эту ситуацию? Если бы мы и наши семьи были в безопасности в наших странах, зачем нам сюда ехать?

Сотрудники по оказанию помощи, включая сотрудников и волонтеров из неправительственных организаций L’Auberge des Migrants, Help Refugees и Utopia 56, регулярно раздавали продукты питания, воду, спальные мешки и одежду, лекарства и другие предметы первой необходимости просителям убежища и мигрантам в этих районах. .В Дункерке и других районах департамента Норд группы помощи смогли беспрепятственно проводить такие раздачи.

В Кале и его окрестностях, однако, полиция по охране общественного порядка и жандармерия часто останавливали большую часть раздачи до тех пор, пока в начале 2017 года 12 гуманитарных групп не предъявили успешные юридические вопросы этой практике.

22 марта административный суд Лилля вынес постановление, установив, что власти подвергали мигрантов бесчеловечному и унижающему достоинство обращению, препятствуя раздаче продуктов питания.В ответ на постановления префектура разрешила разовую раздачу в день, первоначально в течение одного часа, а иногда и до 90 минут. 17 июня, на следующий день после того, как группы помощи подали второй иск в суд, префектура увеличила раздачу еды до двух часов в день.

Постановление административного суда по второму делу, вынесенное 26 июня, также предписывало властям предоставить мигрантам доступ к питьевой воде, туалетам и средствам для душа и стирки одежды, дав властям 10 дней на выполнение постановления.6 июля, в конце 10-дневного периода, префект Па-де-Кале объявил, что штат обжаловал решение трибунала.

Решение об обжаловании этого постановления согласуется с часто выражаемым желанием местных властей избежать восстановления лагеря для мигрантов на окраинах города. В судебных разбирательствах и в заявлениях средств массовой информации муниципальные власти регулярно заявляли, что гуманитарные услуги для мигрантов создают эффект постоянства ( un point de fixation ) и привлекают больше мигрантов в регион.Во время своего визита в Кале 23 июня министр внутренних дел Франции Жерар Колломб поддержал эти настроения.

В то же время президент Эммануэль Макрон обязался применять гуманный подход к беженцам, пообещав реформировать систему предоставления убежища, которую он назвал «полностью заваленной» и которая «не допускает гуманного и справедливого рассмотрения просьб о защите». Точно так же перед его избранием в мае 2017 года в его предвыборной платформе говорилось о том, что Франция должна принять «справедливую долю в приеме беженцев».”

12 июля правительство Макрона объявило об инициативах, которые позволят сократить задержки в доступе к процедурам предоставления убежища, увеличить количество мест для размещения просителей убежища, расширить приемные и услуги для несопровождаемых детей и ускорить переселение беженцев из стран, расположенных вблизи зон конфликта. Ссылаясь на эти инициативы, Макрон заявил:

Я хочу делать это в сочетании духа человечности, интеллектуальной строгости и эффективности на практике. В духе гуманности, потому что женщины и мужчины, которые сначала приехали из Сирии, сегодня приехали из Эритреи или многих других стран, и которые борются за свободу, должны приветствоваться в Европе, и особенно во Франции.Поэтому мы, безусловно, внесем свой вклад в эту борьбу.

Эти начинания в целом приветствуются, но они не согласуются с заявлениями министра внутренних дел. В частности, трудно совместить заявленную приверженность Макрона гуманному обращению с беженцами и просителями убежища с сопротивлением властей обеспечению питьевой водой и удовлетворением других основных потребностей просителей убежища и мигрантов в Кале.

Почти все просители убежища и мигранты, с которыми беседовала Хьюман Райтс Вотч, сообщали о частом использовании перцового баллончика полицией — обычно членами ОМОН — в обстоятельствах, указывающих на чрезмерное и непропорциональное применение силы в нарушение международных стандартов.

В случаях, задокументированных Хьюман Райтс Вотч, частое и жестокое использование перцового баллончика, по всей видимости, не служит никакой другой цели, кроме преследования мигрантов, предположительно для того, чтобы побудить их покинуть Кале. Такое поведение полиции является нарушением запрета на бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание в соответствии с законодательством о правах человека.

Согласно имеющимся сведениям, полиция чаще всего использует перцовый баллончик ночью для лиц, ищущих убежища, и мигрантов, которые спят или только что проснулись.Перцовый аэрозоль — химическое средство, предназначенное для подавления агрессивных людей, вызывает временную слепоту, сильную боль в глазах и затрудненное дыхание — обычно на срок от 30 до 40 минут. Еду и воду, которые были распылены, нельзя употреблять, а спальные мешки и одежду необходимо вымыть, прежде чем их можно будет использовать повторно.

В типичном случае 17-летний мальчик из Эритреи Небай Т. рассказал Хьюман Райтс Вотч:

Опрыскивание происходит почти каждую ночь. Полиция подходит к нам, пока мы спим, и обрызгивает нас.Они брызгают нам на лицо, на глаза.

Моти В., 17-летний мальчик оромо, сказал:

Этим утром я спал под мостом. Приехала полиция. Распылили нам на лицо, волосы, глаза, одежду, спальный мешок, еду. Многие тогда спали. Полиция все распыляла.

Абель Г., 16-летний эритрейский мальчик, заявил: «Если вы спите, они просто направят его
на вас».

В большинстве случаев, по словам просителей убежища и беженцев, полиция без предупреждения применяет перцовый баллончик.«Ничего не сказали, только распылили», — сказал афганец Мирвас А. «Меня брызнули в лицо», — сказал нам другой афганец, Яхья Р..

В некоторых случаях полиция, кажется, выпускает поверхностные предупреждения перед тем, как опрыскивать просителей убежища и мигрантов. На вопрос, говорит ли полиция что-нибудь перед распылением, Абель Г., 16-летний эритрейский мальчик, ответил нам: «Иногда. Они говорят: « Allez, allez». Они говорят по-французски. Мы не знаем, что еще они говорят ». В другом случае Вахид Н. рассказал нам, что за несколько дней до нашего разговора офицер толкнул его ботинком, чтобы разбудить, перед тем, как рано утром брызнуть ему в лицо.В третьем рассказе Эба Дж., 15-летний мальчик оромо, сказал: «Они разбудили нас. « Allez, allez», — говорят они. Но куда я могу пойти? После этого они приходят с спреем ».

Кроме того, мы слышали сообщения о том, что полиция опрыскивает просителей убежища и мигрантов, идущих по дороге в отдаленных районах. Например, Лейла А., 18-летняя женщина, опрошенная в начале июля, рассказала Хьюман Райтс Вотч:

Я шел по дороге два дня назад. Приехала полиция и применила спрей.Это было ночью, чуть позже 20:00, когда они проезжали на своих машинах мимо раздачи. Открыли окно и брызнули брызгами.

В другом таком аккаунте 16-летний Абель Г. сообщил: «Если они вытащат вас где-нибудь на улице, они брызгают на вас из машины, когда проезжают мимо». Он рассказал Хьюман Райтс Вотч, что за день до нашего разговора с ним в конце июня полиция обрызгала его таким способом перцового баллончика. Он опознал их как сотрудников ОМОНа по нашивкам на их форме и эмблеме на автомобиле.В третьем сообщении Биниам Т., 17-летний мальчик из Эфиопии, описал, как спецназ за неделю до этого обрызгал его перцовым баллончиком:

Было днем, и они приехали на фургоне. Они обстреляли нас из фургона. Они ничего не сказали; они просто распыляли.

В некоторых случаях просители убежища и мигранты, а также сотрудники гуманитарных организаций также сообщали, что полиция использовала перцовый баллончик, когда прерывала раздачу продуктов питания, особенно тех, которые происходят поздно ночью. Сааре Ю., 16-летний эритрейский мальчик, сказал:

Вчера вечером после ужина приехала полиция.«Иди, иди, иди», — сказали они. Один из них поймал меня. Он держал меня за левую руку, а другой полицейский подошел ко мне и брызнул мне в глаза. Спрей тоже попал мне в нос.

Мы слышали похожие рассказы от других мальчиков, которые сказали, что полиция распыляла им в глаза во время или сразу после раздачи еды. Сотрудник гуманитарных организаций описал один такой случай, свидетелями которого он и второй сотрудник был во время ночной раздачи еды в конце июня. «Я видел, как двое полицейских брызнули [мальчику] в глаза.Он сделал несколько шагов и затем упал на колени ». Два гуманитарных работника достали глазные капли из фургона, и полиция разрешила им лечить мальчика. «Потом полиция заставила его двигаться дальше, когда он мог ходить», — рассказала Хьюман Райтс Вотч гуманитарный работник.

Другой мальчик из Эритреи, Бирхан Г., 16 лет, описал обращение с ним со стороны полиции во время ночной раздачи еды двумя днями ранее:

Было около полуночи. Я пришел за едой. Там была полиция.Они сказали группе: «Вы не раздаете еду». Мы голодны. Мы хотим пить. Потом полиция обстреляла нас, и мы побежали. Мы упали, когда бежали в лес, и полиция смеялась над нами.

Сотрудники службы помощи сказали нам, что они регулярно слышат подобные рассказы. «Вчера я видел ребенка, который сказал мне, что полиция брызнула ему в лицо. У него были проблемы с глазами. Другой ребенок, который также сказал, что его распыляли в лицо, имел аллергическую реакцию на спрей », — сказал Артур Томас, координатор по защите молодежи в Службе молодежи беженцев и L’Auberge des Migrants.Медицинский работник рассказала Хьюман Райтс Вотч, что группа, с которой она работает, регулярно видит травмы, связанные с использованием перцового баллончика. Во время наших посещений пунктов раздачи продуктов в конце июня мы видели детей с повязками под глазами; когда мы спросили, почему, они сказали нам, что полиция брызнула им в лицо прошлой ночью.

Описывая чувство воздействия перцового баллончика, 16-летний Абель Г. сказал: «Ты плачешь. Вы чувствуете жар в лице. Это перекрывает тебе горло. Ты не можешь дышать.”

Другие опрыскиватели дали аналогичные описания. «Мое лицо горит. «Такое ощущение, что я в огне», — сказал нам Мейга Т., 16-летний мальчик оромо. Другой мальчик оромо, Демикса Н., 15 лет, сказал:

После спрея вы запутались. Как будто ты ничего не знаешь; ты не можешь думать. Вы ничего не видите, вы ничего не помните. Вы чувствуете, что лучше убить себя.

Исследование , проведенное в Медицинском журнале Северной Каролины (North Carolina Medical Journal), 1999 г., , которое продолжает оставаться отправной точкой для изучения эффектов перцового аэрозоля или олеорезина стручкового перца, показало, что он может вызывать ожоги и ссадины глаз, приступы астмы, острое высокое кровяное давление, боли в груди. , и потеря сознания, побочные эффекты, достаточно серьезные, чтобы потребовать госпитализации.Известно, что использование перцового баллончика в местах содержания под стражей приводит к увеличению травм, если те, кого распыляют, не могут полностью удалить его в течение соответствующего периода времени.

Когда британские законодатели запросили экспертные доказательства краткосрочного и долгосрочного воздействия перцового баллончика на здоровье и благополучие детей, они услышали, что «исследования воздействия на детей являются редкостью, возможно потому, что ни один эксперт не считает, что эти агенты когда-либо будут используется на детях ». Обзор исследований воздействия перцового баллончика на здоровье в 2007 году отметил, что «[ни] ни в одном исследовании не рассматривался рекомендуемый перцовый баллончик как безопасный для детей.”

Использование перцового баллончика в Кале настолько распространено, что многие просители убежища и мигранты с трудом могли вспомнить, сколько раз их распыляли. «Это происходит почти каждый день», — сообщила 16-летняя Мейга Т.. «Меня так много раз обрызгивали», — сказал нам Хаким Т., 18-летний эфиоп, добавив, что полиция применила против него перцовый баллончик за ночь до нашего разговора. «Всякий раз, когда полиция находит нас на дороге или на открытой местности, они распыляют нас на нас», — сказал он. «Это нормально для нас.Это часть нашей жизни », — сухо сказал Биниам Т., 17-летний эфиопский мальчик.

Артур Томас, координатор по защите молодежи Молодежной службы беженцев и L’Auberge des Migrants, сказал нам, что он пытался убедить ребенка, которого распыляли на лицо, составить отчет:

Ему это не интересно. Он не воспринимает случившееся как нечто, что власти изменят. Для него это нормально — это происходит каждый день.

Полиция также часто опрыскивает спальные мешки, одеяла и дополнительную одежду, сообщают просители убежища и мигранты.Описывая свой опыт на прошлой неделе, когда он проснулся и обнаружил, что полиция применила против него перцовый баллончик, Джалил М., афганец, сказал: «Полиция распыляла все вокруг, на все наши одеяла и одежду».

Кроме того, полиция регулярно изымает спальные мешки и другие предметы после того, как лица, ищущие убежища, и мигранты покинули территорию, чтобы избежать распыления. Хасан Э., 17-летний мальчик из Эфиопии, который ранее на этой неделе получил одеяла от группы помощи, сказал нам:

Две ночи назад я спал.Приехала полиция. Они забрали все — все наши одеяла и спальные мешки.

Вако Л., 15-летний мальчик оромо, сказал: «Сегодня утром приехала полиция, поэтому у меня нет спального мешка. Его забрала полиция. Они его распылили ».

Судя по рассказам, которые мы слышали, использование перцового баллончика для лечения людей, постельных принадлежностей и одежды является обычным делом. Семнадцатилетний Биниам Т. сказал:

Если они поймают нас, когда мы спим, они обрызгут нас и заберут все
наших вещей. Они делают это каждые два-три дня.Они придут и заберут наши одеяла.

Сааре Л., 16-летний эфиопский мальчик, который описал, как ему брызнули брызги в глаза, сказал: «Это произошло не в первый раз. Это происходит все время.» Хива С., 21-летний курд, сказал: «Каждый день они берут наши спальные мешки, одеяла, воду». В похожем рассказе Негасу М., 14-летний мальчик оромо, рассказал Хьюман Райтс Вотч: «Когда меня находит полиция, они распыляют на меня брызги. Они забирают мое одеяло. Иногда забирают мою обувь. Иногда забирают мою одежду … Я стараюсь сменить место, где сплю.”

Сотрудники службы помощи также рассказали нам, что регулярно слышат подобные сообщения от мигрантов. «Парни много раз говорили мне, что их распыляла полиция. У одного все еще были красные глаза, когда я его увидел. Это обычное дело », — сказал студент юридического факультета, добровольно работающий в L’Auberge des Migrants, добавив:« Один парень пришел на раздачу без обуви и куртки. Коллега спросил его, что случилось. Он сказал ей: «Полиция забрала мою обувь, забрала мою куртку».

Просители убежища и мигранты часто рассказывали Хьюман Райтс Вотч, что полиция старалась избегать использования перцового баллончика в присутствии сотрудников гуманитарных организаций.«Я бы хотел, чтобы ты был здесь ночью, когда мы спим», — сказал 16-летний Гебре М.. Когда мы поговорили с другим мальчиком в полуночной раздаче, 17-летним Коджо Д., он сказал нам: «Как только вы уйдете, полиция придет и опрыскает».

Однако в середине июля мы узнали от некоторых сотрудников гуманитарных организаций, что они также подверглись опрыскиванию полицией. Один гуманитарный работник рассказал Хьюман Райтс Вотч:

Мы сейчас получаем ситуации, когда добровольцев опрыскивают перцовым баллончиком. Два дня назад меня обрызгали перцем….Я только разливал воду.

Он объяснил, что он и его коллега были на распределительной площадке Rue des Verrotières около 1:00 утра 16 июля. «Мы остановились из-за того, что парень на костылях сломал ногу. Он просто хотел воды », — сказал гуманитарный работник. Его коллега подтвердил эту версию, добавив, что член ОМОНа обрызгал их двоих вместе с группой мигрантов, которым они раздавали воду. Офицер опрыскал их «от уровня глаз вниз», сказала она, с расстояния около метра.

Мы также слышали многочисленные сообщения о том, что полиция время от времени намеренно умышленно использовала перцовый аэрозоль для еды и воды. Насим З., афганец, рассказал Хьюман Райтс Вотч, что полиция намеренно обрызгала его еду, так что в ту ночь он проголодался. Описывая похожий случай, гуманитарный работник с Utopia 56 сказала, что она отдала два резервуара для воды группе мужчин и мальчиков, которые на следующий день сказали ей, что полиция распыляла воду в контейнерах. Сара Арром, также из гуманитарной организации Utopia 56, сообщила, что слышала множество подобных рассказов.

Такая практика глубоко унизительна и делает жизнь мигрантов и просителей убежища крайне неудобной. «Всю ночь не спала. Было очень холодно. Одеял у нас не было. Они забрали все », — сказал 17-летний Биниам Т.. «Вчера мы не обедали. Еда была доставлена ​​в полночь », — сказал 17-летний Хассан Э., имея в виду раздачу еды поздно ночью, организованную группой помощи. «Полиция сказала:« Никакого обеда ».

Большинство лиц, ищущих убежища, и мигрантов, а также сотрудники гуманитарных организаций, с которыми мы говорили, считали, что единственная цель такой полицейской практики — изгнать мигрантов и лиц, ищущих убежища.«Полиция забирает все наши одеяла, чтобы мы не могли оставаться в лесу», — сказал 18-летний Хаким Т..

Помимо перцового баллончика, полиция, по словам некоторых просителей убежища и мигрантов, иногда била их дубинками или ногами, когда приказывала им покинуть пункты раздачи продуктов питания или другие места. Например, Абель Г., 16-летний мальчик из Эритреи, сказал нам:

Несколько дней назад мы пришли в это место [где гуманитарные работники раздавали еду мигрантам]. Полиция сказала: «Больше никакой еды.«Один полицейский подошел ко мне и ударил меня своей дубинкой. Он не качал; Было такое ощущение, что он не хотел, чтобы его видели, поэтому он ударил меня, как будто бил кулаком. Он попал мне сюда, по ребрам. Было так больно.

Сотрудники службы помощи заявили, что лица, ищущие убежища, и мигранты рассказали им аналогичные истории. В одном из инцидентов в начале июня Сара Арром из Utopia 56 сказала:

Мы стояли у раздачи еды на улице Верротьер и увидели 16-летнего эритрейского мальчика, который ехал на велосипеде. Его лицо было порезано, и мы спросили его, что случилось.Он объяснил, что остановилась полицейская машина, и попросил у него документы. Затем они толкнули его, и он упал на землю. Когда мы его увидели, у него было сильное кровотечение.

Кроме того, гуманитарные работники сообщили, что они иногда были свидетелями угроз со стороны полиции просителям убежища и мигрантам. Например, студентка юридического факультета, работающая волонтером в L’Auberge des Migrants, рассказала нам, что 28 мая, когда она была в большом поле, наблюдая за раздачей вечерней еды:

Я увидел, как полицейский огляделся и услышал, как он сказал: «Что это за все эти сукины сыновья…», я записал это, а когда я поднял глаза и увидел, как он поднял дубинку на беженца.Он сказал беженке: «Иди, иди в лес, а то я тебе рот разобью».

Дети и взрослые сказали нам, что обращение с ними со стороны полиции сказывалось на эмоциональном состоянии. «Теперь моя голова в замешательстве», — сказал Вайсира Л., 16-летний мальчик оромо. «Я здесь всего два месяца. Каждый день нас преследует полиция. Они используют спрей. Нас пинают. Это наша жизнь каждый день ». Другой мальчик оромо, Гудина В., тоже 16 лет, сказал:

Когда я сплю сегодня вечером, я увижу полицию. Я проснусь и пойму, что
мне снилось, что полиция идет меня ударить.Это то, что я вижу в
своих снах.

«Это преследование, и в какой-то момент оно может сломить вам голову. Это заставляет вас чувствовать себя животным », — сказала Сара Арром из Utopia 56.

Гуманитарные группы в Кале в течение нескольких лет выражали обеспокоенность чрезмерным применением силы французской полицией, особенно полицией по охране общественного порядка. Например, в мае 2015 года члены местной группы Calais Migrant Solidarity разместили видео, снятое в том же месяце, которое, как представляется, демонстрирует, как сотрудники ОМОНа толкают, пинают и избивают мигрантов, которые пытались спрятаться в грузовиках, в то время как они, казалось, не представляли угрозы, и распыление перцовый баллончик в их сторону, даже когда мигранты съезжали с дороги.

Аналогичным образом, в конце 2014 г. Хьюман Райтс Вотч опросила десятки мигрантов, которые рассказали о повседневных злоупотреблениях со стороны полиции, когда они пытались спрятаться в грузовиках или во время прогулки по городу. Двадцать один мигрант, в том числе двое детей, сообщил, что полиция применила против них перцовый баллончик; девятнадцать рассказали о других актах насилия со стороны полиции, включая избиения. Власти опровергли эти сведения.

Международные стандарты требуют от полиции использовать ненасильственные методы «насколько это возможно», прежде чем прибегать к применению силы.Если применение силы неизбежно, его применение должно быть ограничено и соразмерно серьезности правонарушения и законной цели, которую стремятся достичь сотрудники правоохранительных органов. Точно так же Кодекс этики полиции и жандармерии Франции гласит: «Сотрудники полиции и жандармерии применяют силу в рамках, установленных законом, только тогда, когда это необходимо и соразмерно цели, которая должна быть достигнута, или серьезности. угрозы, в зависимости от ситуации.”

Многочисленные и последовательные отчеты, полученные Хьюман Райтс Вотч, вместе с отчетами французского омбудсмена и других групп, убедительно свидетельствуют о том, что ОМОН и другие полицейские силы не соблюдают международные и национальные стандарты. Применение перцового баллончика — это форма силы, и его применение к детям и взрослым, которые спят, несоразмерно и нарушает международный запрет на жестокое обращение. То же самое можно сказать и об использовании перцового баллончика для детей и взрослых, которые идут по дорогам или иным образом не представляют угрозы для сотрудников правоохранительных органов или других лиц.

Сообщается об уничтожении или конфискации одеял, спальных мешков и другого личного имущества мигрантов, по-видимому, без каких-либо правовых оснований. Последовательные и подробные отчеты о таких действиях позволяют предположить, что сотрудники ОМОНа и другие сотрудники полиции прибегали к произвольным действиям, которые вполне могут представлять собой преступления.

Винсент Бертон, заместитель префекта Кале, категорически отверг сообщения о том, что полиция неизбирательно и непропорционально использовала перцовый баллончик и другие силы.Он сообщил Хьюман Райтс Вотч:

Это утверждения, заявления отдельных лиц, не основанные на фактах. Они клеветнически… Полиция является наиболее контролируемым административным органом, который должен соблюдать очень строгие кодексы и правила этики.

На вопрос, применяла ли полиция в Кале перцовый баллончик против спящих мигрантов, он ответил: «Я никогда не видел и не слышал этого. Я таких приказов не отдавал. Для меня этого не существует ». Однако он добавил: «Если бы слезоточивый газ или спрей использовались бесплатно, это было бы совершенно предосудительно и нарушило бы правила, регулирующие применение силы.”

Помимо конфискации или уничтожения продуктов питания, воды и одеял, мигранты и сотрудники гуманитарных организаций заявили, что полиция регулярно препятствовала распределению гуманитарной помощи без видимых юридических оснований. Такие действия оставили просителей убежища и мигрантов без предметов первой необходимости.

По состоянию на конец июня власти обычно разрешали одно двухчасовое вечернее распространение в день, но часто произвольно приостанавливали другие рассылки. Ранее в 2017 году местные власти попытались полностью прекратить раздачу продуктов питания, издали в феврале и марте приказы, запрещающие гуманитарным группам проводить такую ​​деятельность.22 марта административный суд Лилля приостановил действие этих постановлений, установив, что:

[Т] мэр Кале грубо и явно незаконно нарушил свободу передвижения, свободу ассоциаций и, препятствуя удовлетворению основных и жизненных потребностей мигрантов, их право не подвергаться бесчеловечным и унижающим достоинство лечение.

В ответ на это решение суда местные власти начали разрешать раздачу продуктов питания, но ограничили их одним часом, после чего, по словам сотрудников гуманитарных организаций, полиция иногда агрессивно останавливала раздачу.Основание для ограничения распространения одним часом было неясным: La Voix du Nord, , местная газета, процитировала некоторых полицейских, которые заявили, что приказ пришел от министра внутренних дел; другие сказали, что вопрос был «деликатным».

Сотрудник гуманитарной помощи описал реакцию полиции на раздачу, в которой она участвовала вместе с двумя другими работниками гуманитарной помощи у железнодорожного вокзала Кале в мае. «Жандармерия окружила нас, семеро. Они окружили машину автоматами и не дали нам уехать », — рассказала она Хьюман Райтс Вотч.Жандармы сказали трем гуманитарным работникам, что им не разрешают раздавать еду. «Нас остановили примерно на час», — сказала она, а затем велела уйти.

В начале июня полиция, похоже, выполняла новые приказы. «Полиция сообщила нам, что согласно новым инструкциям из субпрефектуры, начиная с 1 июня, вся раздача продуктов питания в Кале будет запрещена, кроме периода с 18:00 до 19:00. на Rue des Verrotières », — сказал нам Лоан Торондел из L’Auberge des Migrants, имея в виду большое поле в промышленной зоне Кале недалеко от места снесения большого лагеря для мигрантов, снесенного в октябре 2016 года.«Мы не можем оспорить это решение, потому что нет документа. В полиции говорят, что это решение заместителя префекта, но без письменного подтверждения этого трудно доказать ». Когда Хьюман Райтс Вотч спросила об этих сообщениях заместителя префекта, он ответил:

Мы никогда не запрещали раздачу воды или еды. Государство обвиняется
ассоциациями, поэтому оно защищает себя. Эти утверждения
кажутся неточными.

Тем не менее, третий гуманитарный работник сообщил Правам человека, что полиция предотвратила раздачу еды в начале июня:

Они [полиция] связались с нами.В какой-то момент они меня подтолкнули…. Агент CRS сказал мне, что я нахожусь на частной земле. Они сказали, что мне не разрешили там находиться. В тот момент мы были припаркованы на дороге, и мы стояли на дороге, так что это неправда. Я остался на месте, а офицер попытался вырвать еду у меня из рук. Затем подошли другие агенты CRS и перетащили меня на другую сторону построенной ими линии. При этом было потеряно много еды. Нам не разрешили покинуть этот район. Они… окружили нас и физически не дали нам покинуть пространство.Это длилось несколько часов.

Гуманитарный работник сказал, что, несмотря на то, что день был очень жарким, им не разрешили раздавать воду. «Агенты CRS, с которыми мы говорили, не были уверены. Они пошли поговорить со своим руководителем. Этот руководитель поговорил со своим руководителем. В конце концов они сказали нам, что приказ от начальника полиции — нет, воды нет ».

Это был не единичный инцидент. Тот же гуманитарный работник описал аналогичные реакции полиции на другие раздачи продуктов питания, в которых он участвовал в начале июня:

Иногда я раздавал коробки, и CRS подходила и говорила, что это запрещено.Иногда мы ходили вокруг них и продолжали раздавать еду. У нас выбивали еду из рук. Иногда CRS снимал еду со стола, который мы приготовили для ее раздачи.

ОМОН иногда также закрывал двери фургонов, используемых для доставки еды и другой помощи, закрывая гуманитарных работников внутри, рассказали нам другие сотрудники гуманитарных организаций.

Гуманитарный работник, который сообщил, что его потащили ОМОН, сказал:

У одного из моих сотрудников в тот день была распечатка французского закона против помощи мигрантам и беженцам.Закон предусматривает исключения, если помощь необходима для физического благополучия мигрантов. Мы ничего не просим за еду, которую даем. Мы никуда их не даем. Мы не призываем к тому, чтобы они имели законное право оставаться в стране. Мы объяснили закон. Полиция не ответила.

Сотрудник гуманитарной организации Utopia 56 рассказал Хьюман Райтс Вотч: «Они [полиция] всегда приказывают мигрантам уезжать. Всегда. Они не знают закона. Они всегда говорят, что то, что мы делаем, незаконно.Она описала пример 17 июня, когда власти снова остановили ночную раздачу еды, которая происходила на большом поле возле улицы Верротьер, в промышленной зоне Кале, недалеко от места расположения большого лагеря для мигрантов. снесен в октябре 2016 года. «Там большой новый забор. Они посадили [всех мигрантов] по ту сторону забора. Один мигрант попросил меня накормить его ». ОМОН приказал группе закрыть фургон, используемый для раздачи еды. «Еда была вне, на камне; его не было в фургоне.Я взял его и пошел к мигрантам. CRS подошел ко мне и остановил меня. Он сказал: «Нет, нет, нет. Я сказал тебе прекратить ». Но в законе нет ничего, что останавливает раздачу еды».

26 июня административный трибунал Лилля дал указание властям Кале принять меры в течение 10 дней для улучшения условий для мигрантов, в том числе путем создания пунктов раздачи воды, туалетов и умывальников. Муниципальные власти немедленно заявили, что они будут обжаловать это решение, и заявили, что пока что они не будут его выполнять — даже несмотря на то, что апелляция автоматически не отменяет решение суда, а это означает, что они по закону обязаны следовать ему до тех пор, пока по апелляции не будет принято решение.Муниципальные власти и Министерство внутренних дел подали апелляцию 6 июля, в день вступления приказа в силу.

В июньском постановлении не говорилось о раздаче продуктов питания, но муниципальный чиновник в тот же день пришел на вечернюю раздачу Rue des Verrotières и объявил, что в дальнейшем период времени будет увеличен до двух часов. После этого сотрудники гуманитарных организаций сообщили нам, что вечерние раздачи на улице Верротьер обычно разрешены с 18:00 до 20:00.

Исследователи Хьюман Райтс Вотч заметили, что полиция разрешила проводить вечерние раздачи 28, 29 и 30 июня в эти часы.Полиция прекратила раздачу 28 и 29 июня вскоре после 20:00. (Сотрудники гуманитарных организаций прекратили раздачу 30 июня незадолго до 20:00, после того как между двумя мигрантами вспыхнула драка.)

В то же время полиция продолжала останавливать раздачи, происходившие ближе к вечеру. Описывая ночную раздачу 27 июня, гуманитарный работник сообщил, что вскоре после того, как он и его коллеги начали раздавать продукты, «CRS приехала на восьми или девяти фургонах. Они сказали нам остановиться. Офицеры CRS шли большой линией, держа в руках дубинки.У некоторых были щиты для спецназа. Они дважды проверили удостоверения личности всех добровольцев ». По мере продвижения милицейской линии мигранты отступали через поле в близлежащие леса. Исследователи Хьюман Райтс Вотч наблюдали две ночные рассылки, которые полиция таким же образом прервала 29 июня.

Другие гуманитарные работники, просители убежища и мигранты сказали, что это была обычная реакция полиции на раздачи, кроме той, которая проводилась в 18:00. от улицы Верротьер. Эба Джей, 15-летний мальчик оромо, рассказал нам:

Полиция приходит, когда раздают еду….Они говорят: «Не ешьте». Они говорят: «Иди, иди, иди». Даже если мне нечего есть, полиции все равно. Они говорят: «Давай, давай, давай». После этого они приходят с спреем.

Французский закон предусматривает, что «любое лицо, которое прямо или косвенно способствует или пытается облегчить въезд, перемещение или незаконное пребывание иностранца во Франции, будет наказано тюремным заключением сроком на пять лет и штрафом в размере 30 000 евро». Тем не менее, есть несколько исключений из этого положения, в том числе для отдельных лиц или ассоциаций, которые предоставляют бесплатную юридическую помощь, питание, жилье или другие формы помощи, «направленные на сохранение достоинства или физической неприкосновенности [мигрантов]».”

Директива ЕС 2013 года о минимальных стандартах приема просителей убежища требует, чтобы государства-члены ЕС обеспечивали «материальные условия приема, чтобы обеспечить уровень жизни, соответствующий здоровью заявителей и способный обеспечить их существование». Более того, как отметил в своем мартовском постановлении административный суд Лилля, отказ в пище, воде и других предметах первой необходимости нарушает запрет на унижающее достоинство обращение.

Помимо того, что полиция ошибочно утверждает, что гуманитарные работники нарушают французские законы, распределяя продовольственную помощь и другую гуманитарную помощь, гуманитарные работники заявляют, что они регулярно проходят проверку документов — процедура, которая не является незаконной, но допускает злоупотребления.

Когда гуманитарные работники фотографируют или снимают полицию, как это разрешено французским законодательством, они говорят, что полиция иногда на короткое время изымала их телефоны, удаляя или просматривая содержимое без разрешения. Иногда полиция также уничтожала продукты питания при обыске фургонов или прекращении раздачи.

Некоторые из этих действий, например, временное изъятие телефонов и удаление отснятого материала, явно недопустимы. Другие действия, предпринятые индивидуально, не являются недопустимыми: для полиции нет ничего плохого в том, чтобы проверять транспортные средства и выдавать штрафы за нарушения, и по закону люди должны пройти проверку личности.

Однако обстоятельства, в которых используется эта тактика, позволяют предположить, что полиция не использует ее в целях общественной безопасности или других законных полицейских целей. Во многих случаях обстоятельства предполагают, что полиция прибегает к таким действиям, чтобы запугать сотрудников гуманитарных организаций или, по крайней мере, создать препятствия для доставки гуманитарной помощи. Более того, в совокупности такая полицейская практика подрывает репутацию полиции.

В частности, полиция проверяет документы сотрудников гуманитарных организаций с такой частотой, что нет оснований для проверки как средства установления личности.«Они все время проверяют документы, — сказал Хьюман Райтс Вотч Лоан Торондел из L’Auberge des Migrants. Другие сотрудники гуманитарных организаций рассказали нам, что полиция иногда подвергала их многократной проверке документов во время одного и того же распределения. Студент юридического факультета, работающий волонтером в L’Auberge des Migrants, сказал, что в конце мая или начале июня:

У нас было две проверки личности в течение одного часа. Это была та же ситуация, то же распределение, но у нас было два элемента управления идентификаторами.

Она добавила: «Мы попросили полицейского объяснить, почему он контролировал нас во второй раз.Он не дал четкого ответа; он что-то сказал о чрезвычайном положении ». Когда она указала, что полиция может проверять документы только по определенным причинам, изложенным во французском законодательстве, офицер полиции в конце концов сказал им, что вторая проверка была вызвана тем, что гуманитарные работники «перегруппировались». Фактически, «распространение было завершено; мы были в фургоне и были готовы к отъезду », — сказала она Хьюман Райтс Вотч.

Многие сотрудники гуманитарных организаций заявили, что сотрудники полиции обращались к ним по имени, когда просили документы, подтверждая вывод, что проверки не предназначались для установления личности.

Когда полиция проводит проверку документов, она обычно требует, чтобы все, кого «контролируют», оставались на одном месте до тех пор, пока не будут проверены все документы. Эта практика означает, что проверка личности может использоваться как средство отсрочки или даже прекращения раздачи продуктов питания. В конце июня, например, гуманитарный работник сказал, что, когда они попытались начать вечернюю раздачу, «нас контролировали в течение часа. Все это время мы не могли двигаться. Нам просто нужно было стоять и ждать.”

Проверка документов также не позволяет гуманитарным работникам наблюдать за тем, как полиция обращается с мигрантами, когда они прекращают раздачу продуктов питания. Сара Арром из Utopia 56 сказала, что во время раздачи продуктов в июне полиция потребовала, чтобы они оставались возле грузовиков во время проверки документов:

Нам в глаза светили фонариком, чтобы мы не могли видеть, что они делают. Они не хотят, чтобы мы были свидетелями того, что они делают. Они действительно это ненавидят.

Некоторые сотрудники гуманитарных организаций заявили, что они также подвергались обыскам со стороны полиции.Ссуда ​​Torondel сказал:

Это то, что полиция может сделать, если у нее есть веские основания полагать, что у вас могут быть наркотики или оружие. Когда они сделали это со мной, я просто раздавал еду.

В ответ на эту и другую тактику полиции некоторые сотрудники гуманитарных организаций начали снимать на видео действия полиции при раздаче еды. Правильно отметив, что французское законодательство не запрещает снимать полицию в общественных местах, гуманитарный работник сказал: «Даже в этом случае полиция угрожает нам, когда мы снимаем их.”

В одном из таких случаев в июне офицер ОМОНа вынул телефон из руки гуманитарного сотрудника, когда она снимала. Гуманитарный работник рассказала Хьюман Райтс Вотч, что когда она попросила вернуть телефон, она сначала отказалась вернуть ее телефон. Он просмотрел ее фотографии, прежде чем вернуть их ей. В других случаях гуманитарные работники заявляли, что полиция удалила видео и фотографии с их телефонов перед возвратом устройств.

Полиция также часто проверяет все автомобили в районах, где проводится раздача, налагая штрафы за очень незначительные нарушения.«Они часто говорят, что мы неправильно припарковались», — сказала нам Сара Арром из Utopia 56. «Мы знаем, что это не так, потому что мы должны быть очень осторожны с подобными вещами». Мы также слышали о штрафах за низкое давление в шинах, грязь на зеркалах и лобовом стекле, недостаточное количество жидкости для лобового стекла и другие технические нарушения.

28 июня, после того, как полиция прекратила вечернюю раздачу вскоре после 20:00, исследователь Хьюман Райтс Вотч заметил, как один из полицейских выдал два мусорных письма со штрафом в 68 евро за каждого сотрудника L’Auberge des Migrants. , одна из организаций, контролирующих распространение.Когда она возразила, что некоторые мигранты оставили свою еду на земле, потому что полиция приказала им вернуться в лес, комиссар полиции ответил, что его особенно беспокоит здоровье чаек, которые могут есть пищу, и сказал, что она должна считать себя счастливой. не получать вознаграждение за каждую оставленную коробку с едой.

Обобщая такие отчеты, французский омбудсмен заметил в июне:

Когда они пытаются создать объекты, которые должны быть созданы государственными властями (душевые, раздача еды и воды), ассоциации сталкиваются с препятствиями и угрозами: билеты на автомобили, припаркованные перед помещениями ассоциаций, приказы на длительный срок. создана ассоциативная кухня, чтобы соответствовать стандартам [приготовления еды в ресторане], угрозам судебного преследования за помощь людям, проживающим нелегально [во Франции].

Такое взаимодействие между отдельными полицейскими и гуманитарными работниками вызывает обеспокоенность по поводу того, что эти отдельные полицейские, по крайней мере, рассматривают такую ​​тактику как способ сократить количество нелегальных мигрантов в Кале и вокруг него путем противодействия гуманитарной деятельности. «У них есть идея, что это волонтеры вызывают приезд мигрантов», — сказал один гуманитарный работник.

Проверка личности особенно уязвима для злоупотреблений, как показали исследования, проведенные Правовой инициативой открытого общества, Французским национальным центром научных исследований, Агентством Европейского союза по основным правам, организацией Human Rights Watch и другими группами.

Отсутствие удостоверения личности само по себе во Франции не является правонарушением, но полиция имеет право задерживать человека на срок до четырех часов для установления личности. Французская полиция не обязана давать какие-либо объяснения по поводу остановки, и они не предоставляют никаких письменных записей об остановке.

Полиция Франции обязана «воздерживаться от любых действий, комментариев или поведения, которые могут нанести ущерб репутации полиции или жандармерии», и должна «заботиться о том, чтобы своим поведением не нанести вред репутации и известности этих учреждений.Они должны стремиться «выполнять свои обязанности безупречным образом». Тактика, применяемая полицией Кале, не соответствует этим стандартам.

Оценивая диапазон полицейской тактики, используемой против членов гуманитарных групп, Сара Арром из Утопии 56 сказала:

То, что мы делаем, является законным. Полиция может контролировать наши удостоверения личности … Мы никогда не пытаемся остановить полицейскую операцию. Мы не вмешиваемся в их работу. Мы уважаем их работу. Мы просим их уважать нашу работу.

Жестокое обращение полиции с просителями убежища и мигрантами само по себе проблематично, но также имеет серьезные побочные эффекты.Когда полиция злоупотребляет мигрантами, преследует гуманитарных работников и препятствует оказанию гуманитарной помощи, они способствуют негативному опыту и чувству отчужденности, усиливая практические препятствия на пути поиска убежища.

Для тех, кто хочет получить убежище в Кале, существует множество препятствий, в том числе:

1. Расстояние до офиса убежища: ближайший к Кале офис находится в Лилле, в 110 километрах. Многие мигранты не могут позволить себе проезд в транспорте, а те, кто путешествуют на общественном транспорте, могут рисковать задержанием.На вопрос, поддержат ли местные власти создание офиса по предоставлению убежища в Кале, Винсент Бертон, заместитель префекта Кале, сказал: «Государство не обязано рассматривать ходатайство о предоставлении убежища в Кале. Кале — не самое подходящее место. Мы не хотим воссоздавать лагерь ».
2. Задержка на приеме: после того, как лицо, ищущее убежища, указывает на желание просить убежища, ассоциация, делегированная Французским управлением по защите беженцев и лиц без гражданства (Office français de protection des réfugiés et apatrides, OFPRA), должна назначить лицу, ищущему убежища, встречу с офис убежища ( guichet unique ) в течение 3-10 дней для регистрации их заявления.После этой первоначальной встречи соискатель убежища должен получить свидетельство о предоставлении убежища и иметь 21 день, чтобы подать официальное прошение о предоставлении убежища. На самом деле, как слышала Хьюман Райтс Вотч, обычно ждут от одного до двух месяцев. Тем временем они остаются в подвешенном состоянии — как правило, не имеют права на размещение в приемных центрах или на ежемесячное пособие (allocation pour demandeur d’asile), получаемое просителями убежища, не размещенными в приемных центрах.
3. Отсутствие информации. Некоторые дети и взрослые, опрошенные Хьюман Райтс Вотч, сказали, что они не знали, что могут подавать заявление о предоставлении убежища во Франции.Некоторые не знали, что такое убежище. Другие ответили собственными вопросами о том, как подать заявление и каковы преимущества убежища.

Для многих соискателей убежища и мигрантов эти препятствия усугубляются полицией.

Почти все опрошенные Хьюман Райтс Вотч, не желавшие оставаться во Франции, указали, что обращение с ними со стороны французской полиции стало важным фактором при принятии этого решения. «Я люблю Париж. Я люблю французский язык. Но нет. Полиция здесь очень плохая », — сказала Лейла А., — сказала 18-летняя женщина из Эфиопии. Точно так же, когда мы спросили Биниама Т., 17-летнего мальчика из Эфиопии, рассматривал ли он возможность подачи заявления о предоставлении убежища во Франции, он сказал нам: «То, как полиция обращается с нами, нехорошо. Франция — не лучшее место для беженцев ». Мейга Т., 16-летний мальчик оромо, ответил на тот же вопрос, покачав головой и сказав: «Полицейский спрей. Говорят, отвали ».

Независимое расследование, проведенное британскими законодателями и спонсируемое Фондом по борьбе с торговлей людьми, на самом деле показало, что «враждебные действия французских властей [в Кале] создали более непосредственный « фактор толчка » торговли людьми в Великобританию.”

Жестокое обращение со стороны полиции и злоупотребления в отношении просителей убежища и мигрантов также могут отрицательно сказаться на доступе к услугам по защите детей.

Для беспризорных детей в Кале ближайший приют для защиты детей находится в Сен-Оме, в 45 км от отеля. Приют обычно размещает вновь прибывших в учреждении, расположенном в переоборудованном спортзале, предназначенном для использования в чрезвычайных ситуациях, а нехватка места в учреждении, предназначенном для более длительного использования, означает, что они могут оставаться в учреждении неотложной помощи в течение длительного периода .«Это должен быть быстрый процесс для детей, чтобы попасть в настоящую часть Сен-Омера, защищающую детей. Этого не происходит. Они не могут сказать, когда предложат детям место и окажут им надлежащую социальную и юридическую поддержку », — сказала нам Сабрия Гиви, юрисконсульт Службы молодежи беженцев. В учреждении неотложной помощи мало места для уединения, в нем нет социальных работников или других специализированных служб.

В результате многие покидают приют после одной или двух ночей. «В конечном итоге они используют его, чтобы отдохнуть от сна в лесу», — сказал другой гуманитарный работник.

Сабрия Гуиви рассказала Хьюман Райтс Вотч, что органы по защите детей не понимают, почему многие дети покидают приют через короткие промежутки времени. «Их идея заключается в том, что дети без сопровождения взрослых не хотят, чтобы их защищали. Но власти активно не выполняют свой долг по заботе », — сказала она.

В нерабочее время полиция отвечает за организацию доставки в приют и может задерживать детей на ночь в отделении, что удерживает детей от поиска места в приюте.«Они [дети без сопровождения взрослых] не видят в полиции своих друзей, — сказал нам гуманитарный работник.

Как отметил французский омбудсмен в заявлении от 14 июня, «передача на попечение службы защиты детей подразумевает, что вечером и ночью нужно пройти через полицейский участок, поэтому эта процедура является особенно сильным сдерживающим фактором».

Группы помощи сообщают, что полиция иногда категорически отказывается организовать перевод. Например, 30 июня, когда два гуманитарных работника подошли к комиссару полиции в конце полуночной раздачи еды, чтобы попросить помощи для 16-летнего мальчика, который попросил пройти в приют, комиссар отклонил их просьбу.

В присутствии двух исследователей Хьюман Райтс Вотч он заявил, что не будет организовывать перевод мальчика, потому что не верит, что мальчику меньше 18 лет. Когда гуманитарный работник напомнил ему, что оценка возраста не входит в его обязанности и что власти обязаны чтобы оправдать сомнения в близких случаях, он повторил, что не верит, что мальчику 16 лет, и не будет организовывать перевод мальчика в приют.

Астер Н., 17-летняя эфиопская девушка, сказала: «Несовершеннолетний не может мыслить как зрелый человек.Они не могут защитить себя ни физически, ни морально. Им нужна поддержка ».

Этот отчет был написан Майклом Гарсией Боченеком, старшим советником по правам детей Хьюман Райтс Вотч, на основе исследования, которое он провел вместе с координатором по правам детей Хелен Гриффитс; Бенедикт Жаннерод, французский режиссер; и Камилла Маркиз, старший научный сотрудник, в июне и июле 2017 года. Виктория Гонсалес Мальтес, стажер парижского офиса, оказала помощь в проведении исследований.

Зама Нефф, исполнительный директор отдела по правам детей; Джудит Сандерленд, младший директор по Европе и Центральной Азии; Айслинг Рейди, старший юрисконсульт; и Даниэль Хаас, старший редактор, отредактировали отчет.Билл Фрелк, директор программы по делам беженцев, и Бенедикт Жаннерод также ознакомились с отчетом. Мишель Лоннквист, юрист; Отчет подготовили Фицрой Хепкинс, административный менеджер, и Хосе Мартинес, старший координатор. Зои Дебак перевела отчет на французский язык, а Камилла Маркиз просмотрела перевод.

Мы ценим готовность Управления убежища Министерства внутренних дел в Париже и Винсента Бертона, заместителя префекта Кале, встретиться с нами, чтобы обсудить наши выводы до публикации этого отчета.

Хьюман Райтс Вотч особенно благодарна неправительственным организациям и отдельным лицам, щедро помогавшим нам в ходе этого исследования, включая Марго Бернар, Лоан Торондел и других сотрудников и волонтеров L’Auberge des Migrants; Эвелин МакГрегор, Группа юридической поддержки Дюнкерка; сотрудники и волонтеры Gynécologie Sans Frontières; Анни Гаврилеску и другие сотрудники и волонтеры организации Help Refugees; Мадлен Харрис, Сеть «Люди за права»; «Врачи без границ»; Платформа обслуживания мигрантов; Микаэла Боген и другие сотрудники и волонтеры информационного автобуса для беженцев; Сабрия Гиви, Майкл МакХью, Сэнди О’Брайан, Артур Томас и другие сотрудники и волонтеры Молодежной службы беженцев; Винсент де Конинк и другие сотрудники и волонтеры Secours Catholique; и Сара Арром, Гаэль Манзи и другие сотрудники и волонтеры Утопии 56, а также Управления Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев (УВКБ ООН).

Наконец, мы хотели бы поблагодарить многих детей и взрослых беженцев, просителей убежища и мигрантов, с которыми мы беседовали.

Воспитание детей с тревогой — Атлантика

Обновлено в 10:30 по восточноевропейскому времени 17 апреля 2020 года.

Представьте на мгновение, что будущее будет еще более напряженным, чем настоящее. Может, нам и не нужно это представлять. Вы, наверное, верите в это. Согласно опросу, проведенному в прошлом году исследовательским центром Pew Research Center, 60% взрослых американцев думают, что через три десятилетия U.С. будет менее мощным, чем сегодня. Почти две трети говорят, что политический раскол будет еще больше. Пятьдесят девять процентов считают, что окружающая среда ухудшится. Почти три четверти говорят, что разрыв между имущими и неимущими будет больше. Многие ожидают, что уровень жизни средней семьи снизится. По-видимому, большинство из нас в последнее время остро осознали опасность глобальных эпидемий.

Чтобы услышать больше тематических статей, загрузите приложение Audm для iPhone.

Предположим также, что вы достаточно храбры или сумасшедшие, чтобы принести ребенка в этот мир или, скорее, этот беспорядок.Если когда-либо был момент для укрепления психики и опоясания души, то, несомненно, это он. Но как подготовить ребенка к жизни в неопределенное время — гораздо более сложное с психологической точки зрения, чем мир конца 20-го века, в котором вы родились?

Для защиты детей от физического вреда покупаем автокресла, защищаем от детей, учим плавать, парим. Но как сделать прививку ребенку от грядущих страданий? Если на то пошло, что вы будете делать, если ваш ребенок, кажется, потрясен жизнью здесь и сейчас?

Возможно, вы уже знаете, что у все большего числа наших детей не все в порядке.Но резюмируем: оставаясь более или менее стабильным в 1970-х и 1980-х годах, показатели подростковой депрессии несколько снизились с начала 90-х до середины августа. Однако вскоре после этого они начали восхождение и не останавливались. Многие исследования, основанные на множестве источников данных, подтверждают это; один из более поздних анализов, проведенных Pew, показывает, что с 2007 по 2017 год процент детей в возрасте от 12 до 17 лет, переживших серьезный депрессивный эпизод в предыдущем году, вырос с 8 до 13 процентов, то есть что за десять лет количество подростков с тяжелой депрессией увеличилось с 2 миллионов до 3.2 миллиона. Среди девочек этот показатель был еще выше; в 2017 году каждый пятый сообщил о большой депрессии.

Еще более мучительное проявление этой тенденции можно увидеть в количестве самоубийств. С 2007 по 2017 год самоубийства среди детей в возрасте от 10 до 24 лет выросли на 56 процентов, обогнав убийства как вторую ведущую причину смерти в этой возрастной группе (после несчастных случаев). Особенно поражает рост среди подростков младшего и младшего школьного возраста. Количество самоубийств среди детей в возрасте от 5 до 11 лет за последние годы почти удвоилось.Число обращений детей в отделения неотложной помощи в связи с попытками самоубийства или суицидальными идеями увеличилось с 580 000 в 2007 году до 1,1 миллиона в 2015 году; 43 процента этих посещений приходилось на детей младше 11 лет. Пытаясь понять, почему эмоциональные переживания, которые когда-то начинались в подростковом возрасте, теперь, кажется, проникают в более молодые возрастные группы, я позвонил Лоре Прагер, детскому психиатру из Массачусетской больницы общего профиля и врачу-консультанту. соавтор Самоубийство с помощью одеяла безопасности и других историй из службы экстренной помощи детской психиатрии .Сможет ли она объяснить, что происходит? «Есть много теорий, но я не понимаю их полностью», — ответила она. «Я не знаю, что кто-то знает».

С декабря 2015 года: Ханна Розин о самоубийствах в Кремниевой долине

Одним из возможных факторов, способствующих этому, является то, что в 2004 году FDA сделало предупреждение о применении антидепрессантов, отметив возможную связь между употреблением антидепрессантов и суицидальными мыслями у некоторых молодых людей. Назначение антидепрессантов детям резко сократилось, что заставило экспертов спорить о том, привело ли предупреждение к большему количеству смертей, чем к предотвращению.Опиоидная эпидемия, похоже, также играет роль: одно исследование предполагает, что шестая часть роста подростковых самоубийств может быть связана с опиоидной зависимостью родителей. Некоторые эксперты предположили, что рост дистресса среди девочек-подростков и девочек-подростков может быть связан с тем, что у девочек все более ранние месячные (тенденция, которая сама по себе связана с различными факторами, включая ожирение и химическое воздействие).

Однако даже взятые вместе эти объяснения не полностью объясняют происходящее.Они также не могут объяснить хрупкость, которая сейчас, кажется, сопровождает так много детей, начиная с подросткового возраста и заканчивая юношескими годами. Ближе всего к единой теории этого случая — выдвинутой в The Atlantic три года назад психологом Джин М. Твенге и во многих других местах многими другими людьми — виноваты смартфоны и социальные сети. Но это не может объяснить страдания, которые мы наблюдаем у детей, слишком маленьких для того, чтобы иметь телефоны. И чем больше изучается взаимосвязь между телефоном и психическим здоровьем, тем менее очевидным это кажется.Во-первых, у детей во всем мире есть смартфоны, но в большинстве других стран не наблюдается аналогичного роста самоубийств. С другой стороны, метаанализ недавних исследований показал, что общие связи между экранным временем и благополучием подростков варьируются от относительно незначительных до несуществующих. (Некоторые исследования даже обнаружили положительные эффекты: например, когда подростки больше пишут в течение дня, они сообщают, что чувствуют себя менее подавленными и тревожными, вероятно, потому, что они чувствуют большую социальную связь и поддержку.)

Более веские аргументы можно привести в пользу того, что социальные сети потенциально опасны для людей, которые уже подвержены риску тревоги и депрессии. «То, что мы наблюдаем сейчас, — пишет Кэндис Оджерс, профессор Калифорнийского университета в Ирвине, внимательно изучившая литературу, — может быть появлением нового вида цифрового разрыва, при котором различия в онлайн-опыте усиливают риски для [] уже уязвим. » Например, тревожные дети с большей вероятностью, чем другие дети, подвергаются издевательствам, а дети, которые подвергаются киберзапугиванию, гораздо чаще думают о самоубийстве.А для молодых людей, которые уже испытывают трудности, отвлекающие факторы в сети могут сделать уход от офлайновой жизни слишком заманчивым, что может привести к углублению изоляции и депрессии.

Это более или менее возвращает нас к тому, с чего мы начали: с некоторыми детьми не все в порядке, и некоторые аспекты современной американской жизни делают их менее здоровыми, как в младшем, так и в младшем возрасте. Но ничто из этого не предлагает особых решений. Отнимать телефоны у несчастных детей — плохая идея; пока именно здесь проходит большая часть социальной жизни подростков, вы их только изолируете.Проводим ли мы кампанию, чтобы забрать телефоны у счастливых детей? Вести войну раннему половому созреванию? Какие?

Видео: Дети тоже испытывают пандемическую тревогу

В последнее время я много думаю над этими вопросами, как по журналистским, так и по личным причинам. Я мать двоих детей, 6 и 10 лет, чья родословная включает в себя более чем долю психических заболеваний. Потеряв одного члена семьи из-за самоубийства и наблюдая, как другой разоряется наркоманией и психическим расстройством, у меня нет более глубокого желания для моих детей, чем то, чтобы они не страдали так же.И все же, учитывая очевидное направление развития нашей страны и нашего мира, не говоря уже о том испытании, которое представляет собой меритократия на поздней стадии, я не испытывал оптимизма в отношении условий для будущего здравомыслия — их, моего или кого-либо.

С сентября 2019 г .: Даниэль Марковиц о том, как меритократия вредит всем

К моему удивлению, когда я начал интервьюировать экспертов по детскому психическому здоровью — клиницистов, нейробиологов, проводящих передовые исследования, родителей, которые достигли этого неофициального статуса в результате трудности их детей — возник необычайно сплоченный хор.Несмотря на все загадки мозга, несмотря на все, что мы до сих пор не знаем о генетике и эпигенетике, люди, с которыми я разговаривал, подчеркивали, что мы действительно знаем, когда начинаются эмоциональные расстройства, и как мы можем предотвратить их большее количество. Когда: детство — очень часто раннее детство. Как: лечение тревоги, которое неоднократно описывалось как врата к другим психическим расстройствам или, по яркой фразе одной матери, «дорога в ад».

На самом деле, внимание к тревоге было не таким уж удивительным.Из курс тревога. В 2020 году тревога станет повсеместным и неизбежным явлением. В течение этого столетия процент посещений амбулаторных врачей в Америке по рецепту на лекарство от тревожности, такое как ксанакс или валиум, увеличился вдвое. * Что касается детей: исследование, опубликованное в 2018 году, последнее исследование Такая таблица показала, что всего за пять лет число диагнозов тревожного расстройства среди молодых людей увеличилось на 17 процентов. Тревога — это тема поп-музыки («Дыхание» Арианы Гранде, «Беспокойство» Джулии Майклс и Селены Гомес), самого продаваемого графического романа страны ( Guts Райны Тельгемайер) и чувства юмора целой когорты (см. «Поколение Z» казалось бы, безграничный аппетит к тревожным мемам). «Нью-Йорк Таймс» даже опубликовала сводку книг на тему тревоги для самых маленьких. «Беспокойство растет во всех возрастных группах, — поясняется в нем, — и малыши не защищены».

Хорошая новость заключается в том, что появляются новые формы лечения тревожных расстройств у детей, и, как мы увидим, это лечение может предотвратить множество последующих проблем. Даже в этом случае существует проблема, связанная с беспокойством по поводу детской тревожности, и это приближает нас к сути вопроса.Тревога Расстройства стоит предотвращать, но тревожность сама по себе не является чем-то, что нужно предотвращать. Это универсальный и необходимый ответ на стресс и неуверенность. Я неоднократно слышал от терапевтов и исследователей, сообщая об этом материале, что тревога доставляет дискомфорт, но, как и в случае с большинством дискомфорта, мы можем научиться терпеть его.

Но мы делаем наоборот: слишком часто мы полностью изолируем наших детей от стресса и дискомфорта. А детям, которые не научились справляться с трудностями, предстоит трудный путь к взрослой жизни.Похоже, что все большее число учащихся средних и старших классов избегают школы из-за беспокойства или депрессии; некоторые вообще перестали посещать. Эксперты говорят, что в качестве симптома ухудшения психического здоровья «отказ от школы» эквивалентен пожару с четырьмя тревогами, потому что он сигнализирует о глубоком бедствии и потому, что он может привести к так называемому отказу от запуска, что проявляется в увеличивающейся доле детей. молодые люди, которые не работают или не ходят в школу и находятся на иждивении своих родителей.

Линн Лайонс, терапевт и соавтор книги Anxious Kids, Anxious Parents , сказала мне, что кризис психического здоровья в детстве рискует стать самовоспроизводящимся: «Чем хуже цифры о психическом здоровье наших детей, тем хуже усиливается тревога, депрессия и самоубийства — тем более боязливыми становятся родители.Чем более напуганными становятся родители, тем больше они продолжают делать то, что непреднамеренно способствует возникновению этих проблем ».

Прочтите: Что коронавирус сделает с детьми

Это суть нашего момента. Сегодняшняя проблема с детьми — это также кризис воспитания сегодня, который сам по себе усугубляется по мере роста родительского стресса по ряду причин. Таким образом, мы имеем порочный круг, в котором стресс взрослых приводит к стрессу у детей, что приводит к усилению стресса взрослых, что приводит к эпидемии тревоги для всех возрастов.

За последние два или три десятилетия эпидемиологи провели масштабные репрезентативные общенациональные исследования, скрининговые у детей на психические расстройства, а затем следят за этими детьми во взрослой жизни. В результате теперь мы знаем, что тревожные расстройства являются наиболее распространенным психическим заболеванием у детей и встречаются гораздо чаще, чем мы думали 20 или 30 лет назад. Мы знаем, что они поражают почти треть подростков в возрасте от 13 до 18 лет, и что их средний возраст возникновения составляет 11 лет, хотя некоторые тревожные расстройства начинаются намного раньше (средний возраст возникновения фобии — 7).

Многие случаи детской тревожности проходят сами по себе, и если у вас не было тревожного расстройства в детстве, у вас вряд ли оно разовьется во взрослом возрасте. К счастью, нерешенные случаи имеют тенденцию становиться более серьезными и вести к дальнейшим проблемам — сначала дополнительным тревожным расстройствам, затем расстройствам настроения и расстройствам, связанным с употреблением психоактивных веществ. «Возраст 4 может быть специфической фобией. Возраст 7 будет означать тревогу разлуки плюс специфическая фобия », — говорит Энн Мари Альбано, директор Клиники тревожности и связанных с ней расстройств Колумбийского университета.«В 12 лет будет тревога разлуки, социальная тревога и специфическая фобия. Тревога сперва подбирает себе друзей, прежде чем перерастет в другие расстройства ». И чем раньше она начнется, тем вероятнее последует депрессия.

Все это означает, что мы больше не можем предполагать, что детский стресс — это фаза, из которой нужно вырасти. «Группа детей, чьи проблемы не исчезают, составляет большинство взрослых, у которых есть проблемы», — говорит Дэниел Пайн из Национального института психического здоровья, ведущий специалист в области развития тревожности у детей.«У людей возникает целый ряд других проблем, не связанных с тревогой». Рональд К. Кесслер, профессор политики в области здравоохранения в Гарварде, однажды особенно ярко сказал об этом: «Страх перед собаками в возрасте 5 или 10 лет важен не потому, что страх перед собаками ухудшает качество вашей жизни», — сказал он. «Боязнь собак важна, потому что в четыре раза выше вероятность того, что вы станете 25-летней депрессивной матерью-одиночкой, бросившей среднюю школу и зависимой от наркотиков».

В дополнение к этому у маленьких детей с проблемами психического здоровья сегодня могут быть худшие долгосрочные перспективы, чем у аналогичных детей в прошлые десятилетия.К такому выводу пришла Рут Селлерс, психолог-исследователь из Университета Сассекса, изучившая три лонгитюдных исследования британской молодежи. Селлерс обнаружил, что молодые люди с проблемами психического здоровья в возрасте 7 лет с большей вероятностью будут социально изолированы и станут жертвами сверстников в более позднем возрасте, а в 16 лет будут иметь проблемы с психическим здоровьем и учебу. расходы на здравоохранение, эти ассоциации со временем становились все сильнее.

Большие социальные сдвиги, подобные тем, которые мы претерпели в последние годы, могут особенно сильно ударить по людям с определенными качествами.Недавний пример — Китай, где раньше любили застенчивых и тихих детей, и они имели тенденцию к процветанию. После быстрых социальных и экономических изменений в городских районах изменились ценности, и теперь эти дети, как правило, отвергаются сверстниками — и, конечно, не случайно, они более склонны к депрессивным симптомам. Я подумал об этом, когда недавно встречался с лидерами группы поддержки родителей молодых людей, находящихся в бедственном положении, в районе Вашингтона, округ Колумбия, большинство из которых все еще живут дома. Некоторым из этих взрослых детей поставлен психиатрический диагноз; все столкнулись с трудностями и унижениями жизни в культуре жесткой конкуренции, в которой понятие успеха сужается, а стоимость жизни растет.

Надежда на раннее лечение заключается в том, что, дойдя до ребенка, когда ему будет 7 лет, мы сможем остановить или хотя бы замедлить траекторию страданий, намеченную Селлерсом и другими исследователями. И когнитивно-поведенческой терапии, наиболее эмпирически подтвержденной терапии тревожности, часто бывает достаточно для этого. В случае тревожности КПТ обычно включает в себя комбинацию так называемого «когнитивного реструктурирования» — обучения обнаруживать неадаптивные убеждения и бросать им вызов — и воздействия на то, что вызывает у вас тревогу.Цель воздействия — снизить вашу чувствительность к этим вещам, а также научить вас преодолевать тревожные чувства, а не избегать их.

Установка приложения «Найди друзей» на телефон ребенка, чтобы ребенок мог отслеживать местонахождение родителей .

Готовить ребенку разные продукты, потому что он не будет есть то, что едят все.

Покупка новой охранной сигнализации.Покупка новой машины. Серьезно подумываю о покупке нового дома.

Список продолжался и продолжался. Самым дезориентирующим в нем была не длина, а то, как в нем были объединены истории, которые казались мне странными, но оказались банальными, с историями, которые казались знакомыми, но при дальнейшем рассмотрении казались нездоровыми. Многие из нас ничего не думают о приготовлении разных блюд для разных членов семьи. Время отхода ко сну стало таким затяжным делом, что родители теперь могут выполнять работу, которую когда-то делали чучела животных.

Я едва подавил смех при мысли о том, что ребенок выслеживает своих родителей, а не наоборот, но по комнате раздался шепот признания. «Это обычных », — сказал один терапевт. При мысли о покупке нового дома у меня, должно быть, приподнялись брови, потому что другая женщина наклонилась и прошептала: «У меня есть семья, которая переехала в двухуровневый дом, потому что дочь не хотела находиться вне пределов слышимости».

В течение 12 занятий SPACE помогает родителям понять, как начать сокращать свое приспособление, а также выражает сочувствие к страданиям своего ребенка и уверенность в его способностях.Если это срабатывает, а обычно это так, то запускается благотворный цикл: по мере изменения поведения родителей дети начинают справляться сами. По мере того, как они справляются, они будут чувствовать себя более способными, и их родители будут относиться к ним как к таковым, что еще больше уменьшит приспособляемость. В свою очередь, улучшится самочувствие всей семьи.

AtlanticLIVE: Дети в тревожном возрасте

Большинство критиков практики воспитания детей этого века рассматривали родителей как рациональных субъектов, какими бы крайними ни были некоторые из наших действий. Если мы парим над нашими детьми (или газонокосилкой, или бульдозером, или снегоочистителем для них), мы, как говорят, делаем это в ответ на окружающие условия — например, освещение в СМИ похищений людей или резкое падение показателей поступления в колледж. Другими словами, современные родители или, по крайней мере, представители высшего среднего класса, которые публикуют большинство статей о тенденциях в сфере воспитания детей, широко воспринимаются не как непослушные, а как противоположные: слишком гипер, слишком компетентно, слишком бдительно.И все же, несмотря на более чем десятилетние свидетельства того, что воспитание с помощью вертолета контрпродуктивно — см., Среди других широко читаемых уничтожений, статьи Atlantic «Как посадить вашего ребенка на терапию» Лори Готтлиб и «Чрезмерно защищенный ребенок» Ханна Розин и такие книги, как « Как вырастить взрослого» Джули Литкотт-Хаимс — дети сегодня, вероятно, еще сверхзащищены, еще более опасаются взрослой жизни, еще еще нуждаются в терапии.

Возникает вопрос: если современные родители так неумолимо следят за всем, почему мы не скорректировали курс? Может быть, мы совсем не в курсе дела? Может ли неустойчивое психическое здоровье наших детей быть связано не столько с нашим стилем жесткого вождения, сколько с нашим истощением, чувством вины и неспособностью остановиться? Мы жалуемся на то, что дети тонкокожи и подвержены давлению со стороны сверстников, но, возможно, именно мы сверхчувствительны к мнению наших сверстников и, особенно, наших детей.И чем больше мы стараемся поступать правильно — чем больше мы заботимся о них, тем быстрее мы отвечаем на их потребности — тем больше мы связываем себя узлами.

В последнее время несколько давних комментаторов в сфере воспитания детей начали озвучивать похожие заметки. Возьмем, к примеру, эволюцию Мэдлин Левин, психолога из района Залива, чей бестселлер 2006 года, The Price of Privilege , (разумно) отчитывал родителей за навязывание собственных амбиций своим детям. Ее новая книга, «Готовы или нет» , предлагает более мрачный, хотя и более сочувственный взгляд на то, что значит воспитывать детей в мире, который, кажется, рушится, отмечая «вред, который неконтролируемая тревога наносит принятию решений родителями. .”